Работа с чувствами и эмоциями. Обнаружение / формирование фигуры чувства безупречности в теле

 

Третий этап психоэнергетической дисциплины является продолжением той работы с чувствами и эмоциями, которым практикующий занимался на предыдущем этапе. Проведенный сталкинг базальных комплексов должен был обогатить практика специфическим опытом.

Всякий раз, когда вам удавалось преодолеть автоматическое сужение осознания в момент активизации страха смерти, чувства собственной важности или жалости к себе, вы испытывали ряд непривычных ощущений.

Вначале возникающие ощущения идентифицировать сложно. Каждое из них имеет непосредственное отношение к остановке конкретного базального комплекса. В определенном смысле они подобны «эху», которое возникло от остановки данного психоэмоционального стереотипа. Можно сказать, каждое переживание наполнено собственным содержанием, суть которого заключается в угасании чувства, эмоции или реакции, которые успели «включиться» и реализовать как минимум первый этап своей активности.

Человек, занимающийся сталкингом таких сильных чувств, как страх смерти, чувство собственной важности и жалость к себе, должен быть готов к чрезвычайно высокой ригидности этих комплексов. Во-первых, они сами по себе являются тем фундаментом, который, с одной стороны, поддерживает описание мира, с другой – служит основными координатами аппарата тоналя, благодаря чему каждый из нас способен стабильно воспроизводить человеческую форму. Каждое утро, пробуждаясь, мы опознаем стойкую совокупность сенсорных признаков, которые неизменно подтверждает, что это по-прежнему мы.

Конечно, с функциональной точки зрения, главное свойство психики, обеспечивающее сохранность неизменного Я вопреки бесчисленному множеству текущих изменений как внутри тела, так и во внешнем поле, – это память. Но человеческая память принципиально отличается от любого механического устройства, способного регистрировать события. Более того, она не имеет ничего общего с памятью компьютера. Потому что главным содержанием памяти является вовсе не фиксация событий, имевших место в окружающей среде. В этом отношении мы как раз часто бываем невнимательны, рассеянны и забывчивы.

Что удерживает наши воспоминания о событиях внешнего мира?

Во-первых, содержания эмоциональной жизни. Давно известно, что воспоминание ярче всего фиксируется памятью, если оно эмоционально окрашено. Те содержания памяти, к которым мы относимся безразлично, быстрее забываются, а в некоторых случаях – исчезают из памяти почти мгновенно.

Во-вторых, самое главное содержание памяти – это наша личность. Когда амнезия касается самой сущности личности и главных содержаний ее внутренней жизни, можно говорить о серьезных органических нарушениях функционирования головного мозга или тяжелых психологических травмах, когда наблюдается тотальное расщепление психического пространства вплоть до синдрома множественной личности.

В остальных случаях эмоции и осознание собственного Я остаются тем психическом каркасом, который удерживает целостность личности и сохраняет ее память как организованное содержание, репрезентирующее наше Я в прошлом. Эту важнейшую роль выполняет инерция базальных комплексов. Неудивительно, что тональ более всего заботится о сохранности главных проявлений психоэмоциональной сферы. Пытаясь приостановить активность базальных комплексов, мы не просто стремимся трансформировать важнейшие чувства и эмоции – мы посягаем на целостность личности в том виде, в котором привыкли распознавать самих себя, и на работоспособность собственной памяти, продлевающей существование Я во Времени.

Таким образом, инерция основных эмоциональных реакций – это нормальный механизм самозащиты для значительного объема организованной психики.

Тем не менее, привычный характер чувственной и эмоциональной активности вовсе не является единственно возможным способом сохранить личность в форме отдельного и целостного субъекта, благодаря которому стабилизируется поле восприятия. Выше я упоминал о том, что психическое поле можно разделить на три области – на нейтральную область, область небезупречных чувств и эмоций и на область безупречности.

В результате произвольной остановки функционирования каждый базальный комплекс демонстрирует присущий ему тип безупречных чувств и эмоций. На самом деле эта форма активности еще не является безупречностью. Поскольку безупречность во всех своих проявлениях – позитивное участие человеческих чувств и эмоций в нашем реагировании. А здесь речь идет о негативной реакции базального комплекса, который не может в условиях текущего сталкинга реализовать себя привычным способом.

Психическая энергия, побуждающая базальные комплексы к обычному продуцированию чувств и реакций, не может быть мгновенно трансформирована. Во-первых, она следует инерции, о которой уже было сказано. Во-вторых, встретившись с волей субъекта, стремящегося остановить работу базального комплекса, эта энергия возвращается и направляет нерастраченную силу на породившее ее содержание.

Таким образом возникает совокупность чувств, суть которых заключается в отрицании психоэмоциональных продуктов, типичных для трех основных комплексов. Феномены этого типа описаны как в книгах Кастанеды, так и в отчетах современных практиков, стремящихся к достижению безупречности.

Например, саморазрушение страха смерти может привести к возникновению образа «мертвого воина». Это – древняя идея, которую в разные времена по-разному описывали последователи различных восточных учений. «Живя, будь мертв…» – писал дзэнский поэт Бунан. «Пусть твое тело станет подобно высохшему дереву, а сердце – остывшему пеплу», говорили древние даосы.

Смерть самой Смерти – безусловно, высокая и в значительной степени освобождающая идея. Человек, «умертвивший» собственный страх смерти, испытывает облегчение и способен созерцать Мир с отрешенностью и просветлением.

Обратив психическую энергию чувства собственной важности на комплекс ЧСВ, непрерывно генерирующий эту энергию, мы разрушаем основные идеи, благодаря которым существует данный базальный комплекс. Саморазрушение ЧСВ обогащает личность непривычным ощущением того, что в мире «нет ничего важного», «ни один объект не может быть важнее другого», «все сущее одинаково важно (неважно)» и т.п. В английском языке есть слово, замечательно выражающее это отношение к миру, – equality («беспристрастие», или «равенство» всего и всех).

Восприятие всего окружающего как «одинаково важного» либо «одинаково неважного» – на самом деле, глубокое и содержательное чувство. Это отнюдь не безразличие на фоне эмоциональной пустоты. Переживая «равенство вещей мира», человек открывает удивительную наполненность смыслового поля. Рассматривая окружающий мир в контексте привычной координаты «важное – неважное», мы, наоборот, делаем воспринимаемый мир значительно беднее. Многие «неважные» объекты просто исчезают из области пристального наблюдения, другие теряют ощутимую часть воспринимаемых свойств, третьи – сохраняют свое присутствие как «бледные тени», будучи воплощением той «незначительности» в перцептивном мире, где главным критерием восприятия остается важность.

Городской житель редко смотрит на небо – но столь же редко он обращает внимание на асфальт, на траву или деревья, на множество мелких деталей, находящихся на периферии зрительного поля. Все, что воспринимает житель современного мегаполиса, соответствует его представлению о «важности» объектов, явлений либо процессов. Нельзя не отметить, что перцептивный мир, построенный таким образом, крайне узок. Можно много лет проработать в здании и не знать, сколько в нем этажей; каждый день здороваться с человеком и не помнить, какого цвета его глаза; жить у моря и видеть его шесть раз в году; не замечать ни закатов, ни полной луны, ни радостей и огорчений друзей и знакомых… Вы мчитесь в грохочущем вагоне метро от станции к станции, зачастую не слыша ни собственного голоса, ни звонка мобильного телефона. Вы даже не задумываетесь о том, что там, наверху. Вас окружает лишь тьма и «мертвые огоньки» построенных вами «важностей». Все, что вы считаете неважным, исчезает в этой тьме – реальной или метафорической.

Наконец, разрушение основной идеи комплекса жалости к себе порождает безжалостность. Обычно, используя слово «безжалостность», мы имеем в виду обычную бесчувственность – то, что в повседневной жизни, проявляется как черствость, безразличие, в худшем случае – как жестокость. Это явление иного характера. Широко распространенная в современной мире бесчувственность является продуктом духовной анестезии. Человек часто прибегает к этому способу, чтобы как-то пережить грубость цивилизации. Это – распространенный способ психологической защиты. Иначе говоря, современный человек не может себе позволить проявить жалость к своему ближнему, если не считать тех немногих в его окружении людей, в ком он абсолютно уверен: эти люди не причинят ему боль.

Есть и другие причины развития бесчувственности, или духовной анестезии. Они вызваны не потребностью в психологической защите, а доминирующим типом культуры в целом. Европейская культура 19-21 вв. страдает выраженным индивидуализмом, эгоцентризмом и отсутствием эмпатии. Все эти черты не просто характерны для европейской и североамериканской культуры. Культурный индивидуализм, эгоцентризм и пренебрежение эмпатией являются, по сути, декларацией современного западного мира. Сегодня их можно рассматривать как этические нормы.

Бесчувственность подразумевается по умолчанию. Это правило нынешней социальной жизни можно нарушать, но с каждым десятилетием социум принимает эмпатию со все большим недоверием и молчаливым осуждением. Нормой становится одинокий человек, чей круг общения ограничен родителями, семьей и ближайшими родственниками. Восточнославянский этнос на этом фоне выглядит более традиционалистским и архаичным, но та скорость, с которой восточные славяне впитывают тип европейского поведения, не столько радует, сколько ужасает.

Североамериканский вариант «культурной» бесчувственности приобрел, пожалуй, самую жесткую форму, поскольку он непосредственно связан с естественной защитой одинокого человека, живущего в конкурентном обществе. Социум, разделивший граждан на «успешных» и «неуспешных», на «счастливчиков» и «неудачников», может обеспечить психологический комфорт успешной части своего населения только одним способом – культивируя бесчувственность по отношению к «неудачникам».

Разумеется, бесчувственность как способ ограничения осознанности по сути своей не имеет ничего общего с безжалостностью. Безжалостность – это форма расширения осознания и максимального участия в эмоциональном переживании Мира, который страдает от повсеместной духовной анестезии и изоляции индивида от социума, где практически полностью отсутствуют личностные смыслы, а структура непрерывно усложняется.

Безжалостность – это одно из состояний расширения осознания. Она предполагает, прежде всего, отсутствие жалости к себе и одновременно высокую чувствительность по отношению ко всем явлениям внешнего мира, способным вызвать жалость. Чтобы достичь безжалостности, мы должны остановить работу двух базальных комплексов – ЧСВ и жалости к себе. Лишь в этой ситуации осознание останется достаточно широким и позволит нам не только прекратить жалость к себе, но и остановить превращенную форму жалости к себе – жалость к другому.

Результат сталкинга себя подразумевает не только прекращение жалости, но и невыносимое для нас согласие с тем, что мы сами можем оказаться в роли «неудачника» или «жертвы». Психотехнически это достижимо только в том случае, когда практик готов на время выйти из состояния социальной конкуренции и признать себя побежденным в вечной борьбе с этим безжалостным Миром. Необходимо специально обратить внимание на то, чтобы прекратить всевозможные проекции на «носителей слабости» (о чем я уже говорил выше). Правильное прекращение автоматических проекций должно привести практика в состояние безжалостности. Жалость к другому должна смениться полным осознанием равенства любых форм и состояний человека – сильных и слабых, счастливых и несчастных.

Суть той безжалостности, о которой идет речь, заключается не в горестном переживании о несчастном и слабом, а в полном и ясном осознании вашего абсолютного равенства.

Внешне это выражается достаточно просто. Как обычный человек реагирует, когда переживает жалость к другому?

Понаблюдайте за собой. У вас определенным образом меняется выражение лица, рисунок бровей и губ. В каких-то ситуациях вы напрягаете плечи, опускаете голову, пытаетесь смотреть себе под ноги или отвернуться в сторону, иногда даже прикрываете глаза. (Разумеется, при этом вы можете испытывать не только жалость, но и отвращение или стыд – связь между жалостью и стыдом вообще закреплена социально, – но мы здесь говорим только о жалости.)

Как поступает человек в состоянии безжалостности? Он не прячет глаза, не опускает голову и не напрягает плечи. Он внимательно и спокойно рассматривает того, кто должен вызывать жалость. Он способен вступить с ним в разговор, пристально разглядывая лицо, особенно – глаза.

Остановка базального комплекса «жалость к себе» позволяет в полном объеме осознавать те черты или качества (человека, а равно любого живого существа), которые вызывают жалость.

Если в обычном состоянии жалость к себе сужает осознание и очерчивает границы поля, состоящего из двух элементов – «то, что вызывает жалость (в себе или в другом)» и «Я, испытывающий жалость к себе или к другому», то остановка жалости к себе разрушает данное поле.

Осознанное переживание включает в себя все содержание жалости целиком. Это поле становится объектом отстраненного и внимательного изучения. Именно подобный процесс изучения можно рассматривать как активное проявление истинной безжалостности. Малейшая попытка сбежать из перцептивного поля, вызывающего мощные и откровенно некомфортные переживания, подтверждает, что вам не удалось остановить автоматическое сужение осознания в момент активизации жалости к себе.

Итак, помимо самой безупречности, о которой я еще буду говорить, сталкер, работающий над остановкой стереотипных чувств и реакций – продуктов базальных комплексов, встречает ряд особых эмоциональных проявлений психики. Эти эмоциональные феномены отражают свертывание привычной активности основополагающих реакций, поддерживающих пространство тоналя в неизменном состоянии.

И это естественно – поскольку тщательное выслеживание фундаментальных координат реагирования ставит под сомнение не только систему основных ценностей описания мира, но и Я-концепцию как таковую, а вместе с ней – избранный режим перцепции и свойства воспринимаемого мира.

Ибо аппарат тоналя функционирует как оптимальная целостность. В эпоху первой Трансформации, когда гоминид превращался в человека разумного, наши первобытные предки совершили бессознательный выбор, который оказал влияние на дальнейшее развитие человеческой психики. Учитывая основные характеристики окружающей среды и особенности стадного поведения, присущего приматам, первобытный homo sapiens акцентировал определенный тип реагирования на поведение соплеменников и на структуру перцептивного мира.

Работа его осознания состояла в наведении порядка и ментальном обосновании собственных реакций. Иными словами, он должен был отделить главное от второстепенного, придав основным элементам перцептивного поля определенное значение, научиться выделять центр воспринимаемого мира и вытеснять его периферию. Всем перечисленным способностям человек обучался с помощью интенсивного, эмоционально насыщенного общения с себе подобными.

Именно поэтому лицо другого человека стало исключительно сильной фигурой, способной упорядочить самую сложную перцептивную среду. Именно реакцию на приблизившего другого человека мы инстинктивно используем как центральную координату поля восприятия. Выслеживание социальных чувств и эмоций угрожает привычному распределению внимания во внешнем поле. Достаточно хоть на минуту остановить все базальные комплексы – и тональ погружается в состояние глубокой растерянности. Ибо человек не знает никакого организованного восприятия Мира без участия другого человека. Абсолютная изоляция приводит к перцептивной неопределенности.

Разумеется, человек, умеющий контролировать свои высшие психические функции, способен «удержать мир» и сохранить рассудок. Но для этого ему приходится изобретать собственные способы ментальной и эмоциональной «ортопедии». Он разговаривает сам с собой, начинает вести дневник – в общем, вынужден имитировать общение с воображаемым партнером. Самым оригинальным образом поступил герой прекрасного фильма «Изгой» («Cast Away»): он создал себе «друга» из волейбольного мяча и пучка травы…

Вот почему человек, достигший успеха в трансформации страха смерти, чувства собственной важности и жалости к себе, способен спонтанно останавливать внутренний диалог либо входить в альтернативный режим восприятия. Его тональ, пребывающий в состоянии длительного сталкинга, начинает производить особую психическую продукцию, заполняющую его психоэмоциональное пространство – он начинает интенсивно переживать себя как «мертвого воина», бесстрастного и безжалостного субъекта.

Как я уже говорил, все эти чувства не следует понимать как безупречность. Они всего лишь свидетельствуют начало трансформационного процесса, который выражается в приостановке обычного для социальных реакций сужения осознания. Это промежуточное состояние может длиться довольно долго, ибо наши попытки прекратить сужение осознания в первые годы практики порождают специфическую пульсацию – осознание сворачивает активность базального комплекса на несколько минут, а затем, подобно сжатой пружине, вновь включает его работу. Описанные выше переживания характерны именно для пульсирующей фазы. Приостановленная работа страха смерти разворачивается в новое переживание «я уже умер». Приостановленная работа чувства собственной важности разворачивается в неведомое раньше чувство «в этом мире все равно друг другу». Наконец, временная остановка жалости к себе обращается холодной волной тотальной безжалостности.

Многие практики, испытав перечисленные чувства, считают, что познакомились с проявлением подлинной безупречности. Но безупречность не отрицает жизни, важности объектов, людей и явлений, не отрицает жалости. Безупречность изменяет качество переживания жизни, важности и жалости.

Как и всякое чувство, которое неизвестно большинству людей, оно почти не поддается описанию. Язык, которым мы пользуемся, не приспособлен для выражения и трансляции столь экзотического опыта.

Во-первых, переживая безупречность, человек должен сохранить отдельность собственной самости, богатство внутреннего мира и способность к саморегуляции основных функций (внимания, в первую очередь). Во-вторых, практик должен избегать любых форм (как прямых, так и обращенных) активности страха смерти, чувства собственной важности и жалости к себе. В-третьих, его главная задача заключается в поддержке широкого потока осознания, независимого от конкретной ситуации социального реагирования и своеобразия воспринимаемого поля.

В каких чувствах выражается переживание «широкого потока осознания»? Этот пункт требует специального описания, поскольку для многих он остается абстракцией.

К сожалению, безупречность существует в сознании среднестатистического человека только как продукт его воображения. Чаще всего придуманный нами образ безупречности не имеет ничего общего с реальностью. Читатели Кастанеды опираются на множество загадочных выражений дона Хуана, из которых следует, что безупречность – это состояние идеальной эффективности, состояние, в котором человек поступает оптимальным образом в любой ситуации и никогда не совершает ошибок. То есть, учитель Кастанеды говорит не столько о самой безупречности, сколько об эффекте безупречности, который можно наблюдать в поведении и реакциях конкретного человека.

Образ «безупречного воина», время от времени возникающий в текстах Карлоса Кастанеды, трудновато использовать в качестве «эталона»: многие его аспекты начинающему практику понять сложно, а порой и невозможно. Читатель обычно дорисовывает его в своем воображении, а потом начинает по мере сил воспроизводить в реальной жизни. Результатом такого усердия становится безжизненная фигура, которая то непрерывно хохочет, то занимается бессмысленным эпатажем, полагая это разновидностью сталкинга, либо изо всех сил изображает свое совершенство, «надмирность» и отсутствие всяческих чувств и эмоций.

Широкое и сильное осознание, которое является самой сутью безупречности, предполагает иную позицию. Безупречность не вытесняет чувства, продуцируемые базальными комплексами, а значительно расширяет сферу осознавания. Это означает высшую форму приятия всего чувственного и эмоционального материала – ту форму, которая позволяет практикующему не отождествлять себя с привычным стереотипом, а наблюдать за всем психоэмоциональным полем, включающим в себя как привычную форму реакции, так и ее противоположность.

Что это значит на практике?

Наше «Я» по-прежнему нуждается в защите, поскольку нагуализм не ставит перед практикующим задачу полностью «растворить» свою психическую структуру в океане больших эманаций энергетической Вселенной. А это значит, что мы по-прежнему нуждаемся в таких фундаментальных «щитах», как страх смерти, чувство собственной важности, жалость к себе. Безупречность состоит в полном осознании содержания базальных комплексов. Как уже было сказано, когда-то первобытный человек выбрал один способ реагирования при активизации этих базальных комплексов. Человек никогда не рассматривал данные ему комплексы чувств как психоэмоциональные поля, каждое из которых содержит широкий диапазон реагирования.

Так, безупречное принятие страха смерти включает в себя не только страх, но и безразличие, смирение, позицию «я уже умер» и другие оттенки осознания смерти как факта, обычно завершающего эмоциональный процесс. Безупречное принятие чувства собственной важности включает в себя не только осознание собственной важности, но и осознание равенства себя на фоне иных проявлений жизни, принятие отсутствия всякой важности своего «Я» и т.д. Безупречное принятие жалости к себе позволяет как пожалеть себя, так и прекратить жалость к себе и другим. Поле жалости к себе также позволяет быть совершенно безжалостным.

Иными словами, безупречность – это Свобода. Принимая все виды реагирования как равнозначные, практикующий решает две задачи:

1) он имеет возможность использовать страх смерти, чувство собственной важности и жалость к себе для сохранения границ собственной личности и может защищать свое осознание традиционным использованием базальных комплексов. Иногда это жизненно необходимо. Использовать страх смерти для того, чтобы выжить. Использовать чувство собственной важности – чтобы добиться социальной самореализации и осуществить то, что ты считаешь своей задачей, пребывая в условиях современного социума. Чувство жалости к себе необходимо, чтобы заботиться о себе, избежать истощения, чтобы не превратиться в бесчувственное существо, разрушающее отношения с другими людьми и их судьбы;

2) он обретает способность выбирать иные способы реагирования. Безупречность освобождает нас от любого эмоционального императива.

Если практику лишь кажется, что он достиг безупречности, он будет выбирать привычный способ реагирования, оправдываясь тем, что он так реализует обретенную Свободу.

Подлинная безупречность стремится к нарушению психоэмоциональных стереотипов. Если человек достиг безупречности, его естественное желание – везде, где это возможно, уходить от набивших оскомину реакций.

Монотонные страхи, бесконечные приступы самолюбия, ревность, злость, обида, озабоченность, стыд, горе по поводу собственных несчастий – разве мы не пресытились всем этим? Неужели мы искали Свободу только для того, чтобы опять взяться за старое? Конечно, быть бесстрашным, бесстрастным или безжалостным – трудно. Более того, если мы остановимся здесь, то не найдем Свободы. Мы утратим широту осознания, текучесть и Бесконечность. Даже отрешенность в этом состоянии нельзя сохранить надолго: социум быстро найдет способ усмирить существо, решившее категорически отказаться от переживаний базальных комплексов.

Безупречность – это совокупность уловок.

Это способность быть всяким, это отказ рабски использовать одни и те же инертные структуры для сохранения и социальной реализации личности.

Это – Свобода имитировать страх смерти, чувство собственной важности и жалость к себе, но не чувствовать их с той мучительной силой, которая неминуемо вызывает состояние энергетического истощения. Безупречность нужна для того, чтобы между субъектом и его чувствами возникла постоянная дистанция, а в процессе реагирования – пауза, во время которой практикующий может совершить свободный (а главное – осознанный!) выбор: продолжить реакцию на внешнее обстоятельство или остановить ее, какой способ и какую интенсивность реакции использовать в конкретной ситуации.

Безупречность – это прекращение автоматизма и разрушение стереотипа.

Необходимо понять, что истинная безупречность не имеет никакого внешнего образа. Не существует ни поведения, ни совокупности реакций, которые можно было бы по определенным внешним признакам назвать «безупречными». Это исключительно внутреннее состояние, о качестве и глубине которого может судить только тот человек, который его переживает. О внешней эффективности состояния безупречности можно говорить лишь в одном аспекте – насколько это состояние защищает личность от давления разрушительных факторов внешнего энергетического поля. Исследование косвенных проявлений работы осознания может дать общее представление о том, где и каким образом происходит сужение осознания, когда активизируются страх смерти, ЧСВ, жалость к себе.

Впрочем, имитация психоэмоциональных реакций может успешно маскировать реальное состояние сталкера. Ведь сталкер не демонстрирует наблюдателю свое подлинное состояние – наоборот, его задача заключается в том, чтобы ничем не выделяться и не привлекать к своей персоне особого внимания.

Поведение, которое кажется наблюдателю совершенно обычным, в состоянии безупречности переживается практиком иным образом. Внешнее изображение типичных реакций, вызванных базальными комплексами, могут быть воспроизведены сталкером абсолютно точно, но внутреннее ощущение, которое их сопровождает, сильно отличается от «нормального». Оно никому не заметно, и в большинстве социальных ситуаций становится для практика идеальной маскировкой.

Совокупность «внутренних ощущений», свойственных реагированию в состоянии безупречности, является тем самым чувственным материалом, на основе которого практик формирует так называемую фигуру безупречности.

Зачем же нам нужна «фигура безупречности», и что это такое?

Если прибегнуть к «магическому описанию мира» Карлоса Кастанеды, можно выразиться следующим образом: формируя фигуру безупречности, мы учимся смещать свою точку сборки в определенную позицию – в ту позицию, где безупречность становится естественным состоянием. Описательный язык Кастанеды замечателен своей компактностью и выразительностью. Эти несомненные преимущества, тем не менее, на практике связаны с очевидными трудностями. Можно ли, пользуясь инструкцией «вы должны научиться смещать точку сборки», достичь реальных трансформаций восприятия или реагирования? Нам необходимо точное и подробное, насколько это возможно, описание последовательности практических шагов и самой сущности процесса. Поэтому я буду пользоваться тем способом описания, который представляется мне более эффективным.

Фигура безупречности – это психическая и сенсорная целостность, созданная с помощью произвольного внимания. Способность к формированию перцептивных фигур, по сути, является деланием и ярче всего проявляет себя, когда осознание достигает энергетического уровня «Делателя», о чем более подробно было сказано выше (см. Этап 1). Особенность «фигуры безупречности» заключается в том, что она состоит из разнородных элементов опыта.

На мой взгляд, лучшим видом подготовительной работы в этом случае является создание фигуры небезупречности. Поскольку психический материал, с которым работает практик, хорошо ему знаком, остается отшлифовать сам навык конструирования фигуры, интегрирующей в себе чувства, эмоции и ощущения, – занятие для нас не очень привычное.

Завершая выслеживание базальных комплексов на втором этапе психоэнергетической дисциплины, необходимо приложить специальное усилие для поиска общих элементов. К ним относятся особенности чувственных переживаний, сенсуально-перцептивные явления, кинестетический опыт, моторика (походка, автоматические движения рук и пр.), спастические напряжения мышц, осанка. Помимо эмоционального опыта, к таким элементам относятся реакции и поступки, сопутствующее переживание, необъяснимое изменение самочувствия для всех трех базальных комплексов. Поиск общих элементов опыта небезупречности – это завершающая стадия сталкинга страха, чувства собственной важности и жалости к себе.

Исследовав обнаруженные симптомы, явления и процессы внутри себя, практик совершает специфическую работу – он объединяет их с помощью осознания в некую естественную целостность, которую можно назвать общей «фигурой» небезупречности. С помощью этой «фигуры» он может полностью осознать, в чем выражается небезупречное состояние его тела и психики.

Фигура – это не набор разнородных ощущений и воспоминаний. Это функциональная единица. Если в фигуру небезупречности входит определенное напряжение мимических мышц или, например, прерывистое, учащенное дыхание, то достаточно воспроизвести любой из этих компонентов, чтобы пережить небезупречность как общее состояние психоэнергетического напряжения и соответствующего внутреннего дискомфорта.

Конкретное содержание небезупречности может быть разным, поскольку реальное переживание небезупречных чувств или эмоций обусловлено расположением энергетического метаболизма между тремя резервуарами Силы, которые я называю «базальными комплексами». В частности, состояние ажитированной депрессии (тревожная подавленность) может быть вызвано гиперактивностью центра страха (брюшного) и центра жалости к себе (горлового). Ревность почти всегда связана с активизацией центра солнечного сплетения (центра ЧСВ).

Большая часть небезупречных эмоций и чувств – продукт активности того или иного сочетания базальных комплексов. Разнообразие реактивных состояний, которые мы переживаем в своей повседневной жизни, укладывается в схему различных сочетаний взаимодействия трех энергетических «котлов». В периоды мощных всплесков сексуальной энергии к этой схеме может подключиться четвертый элемент – центр низа живота или центр промежности. Мощность четвертого компонента искажает расположение энергетического метаболизма между тремя базальными комплексами и одновременно резко усиливает все метаболические процессы. В этой ситуации также есть определенные закономерности, но я не буду на них останавливаться.

После выявления фигуры небезупречности практикующему проще приступить к работе над фигурой безупречности. Во многом ее содержание будет представлять собой противоположность небезупречности (если говорить о ее психоэмоциональной и психосоматической модели). Обнаруженная «оппозиция» есть фигура, которую можно описать как мысль-образ-чувство – единство различных психических процессов, сопровождающих безупречность в привычном режиме восприятия.

Поскольку безупречность является изначальным, естественным состоянием психосоматической целостности, практику не приходится что-то изобретать. Скорее, суть психологической работы заключается в особом вспоминании того, кем мы являемся на самом деле, и в умении забывать о форме, которую человек приобрел в процессе социализации. Ведь человек рождается свободным и безупречным, и только жизнь в социуме мало-помалу искажает форму его энергетического тела, чтобы адаптировать, уничтожить его уникальность, сделать его психологическую конституцию во всех отношениях неотличимой от порабощенного большинства.

Многие люди сохранили воспоминания раннего детства как «странные и прекрасные» – восприятие в детстве словно насыщено особыми красками и ароматами, сны отличаются большей осознанностью и необычными сюжетами. Именно это обстоятельство породило распространенный миф о том, что в момент рождения мы приходим из иного – очевидно, более яркого и свободного – мира. Это впечатление отражено даже в религиозной мифологии. Впрочем, это – отдельная тема.

Благодаря всем вышеописанным процедурам мы начинаем осознавать, чем на самом деле для реального осознания являются безупречность и небезупречность. Абстракции становятся ощутимыми: тем, что можно корректировать, подвергать трансформациям, использовать в качестве ясно осознаваемого эмпирического опыта.

В своей основе чувство безупречности сродни синестезии. Это специфический синтез, опирающийся на интеграцию психических состояний, которые практик освоил в процессе психотехнической работы (практики остановки внутреннего диалога, неделания и делания, сновидения), и на опыт выслеживания себя. Важным моментом в этом процессе является принятие основных ценностей и идеологем, составляющих представление о безупречности.

Сначала (на первом этапе дисциплины) практик включает в свою картину мира представление о том, что избавление от страха, чувства собственной важности и жалости к себе имеет исключительную важность для практики Трансформации. Затем, с помощью психотехник, представление о безупречности становится частью актуального психического опыта субъекта.

Представление становится телесным опытом и ресурсом.

В процессе психотренинга представление о безупречности постепенно превращается в разновидность телесного опыта, включающего в себя кинестетический и проприоцептивный компоненты. Выделение и осознание безупречности на уровне тела становится ключевым ресурсом в дальнейшей работе практика. Значение этого ресурса огромно – он способен радикально изменить качество жизни и восприятия.

Обращаясь к этому ресурсу в ситуации принятия решения или в момент реагирования, практик влияет на собственную Судьбу и трансформирует ее.

Рассмотрим самые важные компоненты фигуры безупречности.

1. Позиция осознания и восприятия.

Как уже было сказано, состояние безупречности можно описать как «смещение позиции точки сборки». Я не стану останавливаться на том, можно ли считать такое описание в полной мере корректным. Как бы то ни было, осознание в состоянии безупречности переживает себя не так, как в привычном режиме непрерывного исполнения автоматизмов и стереотипов.

Безупречное осознание воспринимает открывшуюся свободу реагирования как дополнительное измерение или новое внутреннее пространство. «Расширение сознания» перестает быть метафорой, поскольку возникает отчетливое ощущение, будто психическое поле, в центре которого находится область «ясного осознания», действительно расширилось.

В результате такого расширения центр осознания – та точка, где мы размещаем «Я» как некую воображаемую инстанцию – смещается. В момент особенно интенсивного самоосознания мы способны почувствовать собственное Я в положении вне физического тела – например, чуть выше и отступившим назад, за з