Национальное государство в условиях глобализации.

Возможно, самые большие угрозы государству, или по крайней мере нации-государству, несет в себе процесс глобализации. Глобализация, вообще говоря, — это процесс, приводящий к тому, что события и решения в одной точке планеты воздействуют на жизнь в совсем другой ее части. Одно из ее проявлений сегодня мы видим в становлении глобальной экономики, где отдельно взятой стране уже трудно, а может быть, уже и невозможно, как-то воздействовать на международный поток капиталов. Последствия всего этого для многих государств мира самые драматичные. Выяснилось, что у государств остаются весьма ограниченные возможности для управления собственной экономической жизнью и поддержания какого-то уровня благосостояния, ибо «национальные» экономические стратегии в глобальном контексте фактически не работают. Естественно, начался повсеместный отход от государственной политики социальной поддержки, поскольку резкое усиление международной конкуренции везде вызвало необходимость понижать налоги и сокращать оплату труда. Другим проявлением глобализации стало то, что сегодня государствам все сложнее контролировать многонациональные компании, — корпорациям же все легче перемещать производство и инвестиции по всему миру.

Столь же велико воздействие и политической глобализации, как это проявляется в росте международных и наднациональных организаций, таких, как Организация Объединенных Наций (ООН), Европейский Союз (ЕС), НАТО и Всемирная торговая организация (ВТО). С уверенностью можно сказать, например, что в ЕС власть государств подвергается эрозии, поскольку все более широкий круг решений (скажем, в монетарной области, в сельском хозяйстве и рыболовстве, обороне и внешней политике) здесь сегодня принимается на общеевропейском, а не на национальном, уровне.

Существует мнение, что тенденции глобализации ведут к коренной перестройке государства в обычном понимании этого слова. Конечно, идея суверенитета как главного признака государства сегодня, похоже, и в самом деле исчерпана, — по крайней мере как идея государственного верховенства на определенной территории. Сегодняшние государства функционируют в «постсуверенных» условиях — в условиях проницаемости границ и международной взаимозависимости. Все это, однако, не обязательно ведет к закату государства, — может быть, просто возникает государство совершенно нового типа. Государства социал-демократической ориентации, вроде коллективизированных, кажется, и в самом деле обречены, но на их место, мы видим, приходят государства «конкуренции», лучше приспособленные к требованиям глобальной экономики. Здесь сегодня больше всего думают о том, как повысить качество образования и профессиональной подготовки, дабы найти свои пути к экономическому успеху в новой высокотехнологичной экономике, как поощрением предприимчивости и гибкости труда усилить способность рынка реагировать на новые вызовы, как решать проблему маргинализации тех или иных социальных групп и как при всем этом сохранить и укрепить моральные устои общества. Политическая глобализация, далее, может как расширять возможности государств, так и сокращать их. В этой связи даже возникла концепция «объединенного суверенитета»: идея о том, что государства, которые, действуй они независимо друг от друга, были бы слабыми и неэффективными, приобретают больший международный вес, если сотрудничают друг с другом в рамках международных или региональных институтов. Примером здесь в известном отношении может служить Совет министров ЕС — главный исполнительный орган ЕС, созданный государствами-членами, но ставший общеевропейским форумом, на котором и принимаются решения общерегионального масштаба.

• Государство — это политическая организация, осуществляющая суверенную власть в соответствующих территориальных пределах. В отличие от правительства, которое выступает его частью, государство охватывает все публичные органы и отправляет власть на том общем основании, что выражает постоянные интересы общества, а не партийные пристрастия той или иной группы политиков.

Федеративные системы

Федеративные системы правления куда более типичны для современного мира, нежели конфедеративные. Сегодня свыше трети населения земного шара живет в федеративных государствах, в том числе такие страны, как США, Бразилия, Пакистан, Австралия, Мексика, Швейцария, Нигерия, Малайзия и Канада. Хотя в мире не найдешь двух совершенно одинаковых федераций, все они имеют одну общую черту — суверенитет в них разделен между центральными и периферийными институтами. Это означает, по крайней мере теоретически, что ни один уровень системы правления не может посягать на власть другого. В этом смысле федерация выступает промежуточной формой политической организации общества — чем-то средним между конфедерацией (в которой суверенитет исходит от периферийных институтов) и унитарным государством (в котором полнота власти принадлежит центральным учреждениям). Федеративные системы, следовательно, воплощают в себе своего рода компромисс между принципами единства и регионального разнообразия страны, между потребностью в эффективной центральной власти и необходимостью ограничения этой власти.

Если бросить общий взгляд на современные федерации, между ними можно увидеть много общего.

1. Какие-то черты сходства и подобия мы всегда найдем в их истории. Чаще всего они создавались несколькими уже устоявшимися политическими сообществами, которые при этом, однако, хотели сохранить свое своеобразие, а порой и автономию. Это наглядно демонстрирует история США. Хотя 13 бывших британских колоний в Америке весьма быстро разочаровались в конфедеративной системе взаимных отношений, каждая из них уже обладала какими-то своими политическими традициями, которые и стремилась удержать за собой в новой, более централизованной, системе отношений.

Александр Гамильтон, Джеймс Мэдисон и Джон Джей настаивали на учреждении сильного централизованного правительства, которое, однако, обеспечивало бы свободу штатов и людей. Конституция была ратифицирована в 1789 г., но только после того, как были приняты Билль о правах и Десятая поправка к конституции, то есть когда сложились гарантии того, что полномочия, официально не делегированные федеральному правительству, будут «оставлены соответственно за штатами, или за народом». Это и стало конституционной основой американского федерализма.

Такую же картину мы видим при объединении в 1871 г. Германии. Основную

роль здесь играла Пруссия, но именно федеральная идея помогла развеять те опасения, которые остальные 38 государств, что с незапамятных времен привыкли к независимости, испытывали перед централизацией. Эта традиция региональной автономии, на короткое время прерванная лишь нацистами, получила закрепление в конституции Федеративной Республики Германии 1949 г. — документе, предоставившем право иметь собственную конституцию каждой из 11 германских земель.(После объединения Германии в 1990 г. их число увеличилось до 16).

2. На формирование федераций повлиял такой фактор, как наличие внешней угрозы и стремление новых государств играть более заметную роль в международных делах: у небольших, стратегически уязвимых государств есть, следовательно, серьезный мотив для вхождения в состав более крупных политических объединений. Готовность германских государств в XIX столетии заключить федеративный союз и примириться с «пруссификацией» страны в значительной мере объясняется усилением соперничества великих держав, в частности угрозой, исходившей от Австрии и Франции. Точно так же движение в сторону федеративной Европы, начавшееся с учреждения в 1952 г. Европейского объединения угля и стали (ЕОУС) и в 1957 г. Европейского экономического сообщества, во многом объяснялось страхом перед советской агрессией и стремлением усилить вес Европы в складывавшемся биполярном мировом порядке.

3. Географические размеры государств. Не случайно к федеративному устройству приходили именно территориально крупные государства. Это справедливо в отношении США, а также Канады (ставшей федерацией в 1867 г.), Бразилии (1891), Австралии (1901), Мексики (1917) и Индии (1947). Дело в том, что в государствах с большой территорией унитарной системе чрезвычайно сложно сдерживать центробежные тенденции, идущие от культурного многообразия общества и глубоко укоренившихся в нем местных традиций. Наконец, последний фактор, способствующий федерализации, — это культурная и этническая неоднородность общества: федерализм в этом случае становится своего рода институциональным ответом на всю совокупность социальных различий, существующих в обществе. Десяти канадским провинциям, например, присущи не только традиционный регионализм, но также языковые и культурные различия между англоязычным и франкоязычным населением страны.

Наличие в Индии 25 обладающих самоуправлением штатов определяется в первую очередь языком, но в отношении Пенджаба и Кашмира 1 свою роль играет религиозный фактор. Подобным же образом федеративная конституция Нигерии, состоящей из 19 штатов, учитывает племенные и религиозные различия, в особенности между Севером и Юго-Востоком страны