Способствующие продуктивности межкультурного общения (эмпатия)

При анализе всех описанных выше психологических аспектов МКО, таких как процессы атрибуции, стереоти-пизации и генерализации, состояний неопределенности и тревожности, были особо подчеркнуты и продемонст­рированы негативные стороны их влияния на процесс МКО при условии участия в нем неподготовленных со­беседников. Каковы же психологические аспекты воспри­ятия культуры, способствующие продуктивности МКО, которые необходимо сформировать в ходе подготовки обучающихся к общению с носителями других культур?

Прежде чем приступить к их анализу, обозначим в са­мых общих чертах наиболее распространенные типы пси­хологических реакций на иноязычную культуру. Их мож­но представить схематично как:

1) полное отрицание иноязычной культуры, ведущее к
тому, что воспринимающий ее индивид совершенно
отгораживается от собственного реального опыта и ос­
тается в рамках родной культуры, даже пребывая в
другой стране;

2) полное растворение личности в иноязычной культу­
ре, ведущее к потере собственной идентичности и к
стремлению превратиться в носителя культуры иноя­
зычной;

3) гармоничное сочетание двойной перспективы, способ­ность видения всех происходящих событий как с по­зиций собственной культуры, так и с позиций культу­ры иноязычной («медиатор культур») (см. рис. 3). В терминах М. Байрама эти стадии обозначаются как отвержение (rejection), приспособление (adoption), и ак­культурация (acculturation) (Byram, 1994, p. 7). Оба край­них способа восприятия являются в равной мере антипо­дами способности продуктивно участвовать в МКО. За­мыкающийся в себе и укрывающийся от реальной действительности не могут быть сопоставлены по пара­метру «лучше—хуже». Они в равной степени, хотя и по-разному, искажают нормальное восприятие иноязычной культуры с позиций ее собственных ценностей, т. е. с ис­пользованием эмического подхода. Обе крайности вос­приятия и реакции на иноязычную культуру — это две сто­роны одной и той же медали. Они равно удалены от уров­ня подготовленности, называемого нами «межкультурный коммуникант» или «медиатор культур».

Прежде чем приступить к рассмотрению более дета­лизированной модели восприятия, необходимо сделать следующий комментарий: при анализе МКО использует­ся понятие продуктивности, в то время как при анализе межличностного общения в рамках родной культуры — понятие успешности. МКО, будучи принципиально спе­цифическим типом общения, направлено на «создание продукта», на достижение взаимного понимания посред­ством создания общего значения происходящего, и харак­теризуется собственными психологическими факторами.

Далее необходимо отметить, что в рамках одной куль­туры непосредственное (т. е. без профессиональной под­готовки) успешное общение основывается на психологи­ческих чертах личности, характера, связанных с типом нервной деятельности, таких как общительность, контакт­ность, коммуникабельность, коммуникативная совмести­мость и др. (Куницына и др., 2001, с. 414-418).

В процессе МКО, т. е. при общении представителей 184

Рис. 3. Модель психологических реакций на иноязычную культуру

различных культур, для его продуктивности требуется сформированность и постоянное развитие сложных умений межкультурного общения. Базовым умением такого рода является эмпатия. Остановимся на этом умении подробнее.

Эмпатия понимается по-разному в отечественной и за­рубежной (западной) психологической литературе. В российских научных источниках она часто характери­зуется как «способность разделять переживания другого посредством ослабления границ собственного „я"», «пси­хологическая близость, эмпатия, доверительность» (Ку-ницына и др., 2001, с. 103, 439). В таком определении и понимании подчеркивается причастность, вовлеченность (возможно эмоциональная) одного индивида в дела и переживания другого. Такая реакция на партнера по об­щению, собеседника, в западной психологической школе расценивается как симпатия — положительное чувство, эмоция, ведущая к желанию и осуществлению поддерж­ки. Симпатия, по аналогии с приведенным выше опреде­лением российских ученых, рассматривается с позиций вовлечения в процесс восприятия собственного „я", кото­рое и является точкой отсчета для понимания того, что могут чувствовать другие. Симпатия — это попытка по­нять других, представляя себя на их месте, в их положе­нии (Stewart, Bennett, 1991, p. 151). В таком определе­нии четко прослеживается положение о том, что инди­вид не пытается «войти в роль другого человека, представить, как другой человек думает или чувствует, но скорее пытается представить, что мы, будучи сами со­бой, могли бы думать или чувствовать в аналогичных обстоятельствах» (Bennett, 1998b, p. 197). Симпатия эф­фективна в тех случаях, когда люди обладают общей сис­темой ценностей, являются носителями одной и той же культуры. При МКО такого качества, как симпатия, т. е. представления о том, что некто, будучи носителем рос­сийской культуры, может чувствовать себя в конкретной ситуации, характерной для культуры американской (или наоборот), недостаточно для понимания собеседника и

формирования общего значения происходящего. В таких случая общения необходима эмпатия, как способность приписывать событиям, происходящим в другой культу­ре, и ее носителям характеристики, качества и мотивы, изоморфные тем, что приписывают им сами носители иноязычной культуры, и способность действовать в со­ответствии с ее нормами, а в случае незнания последних, способность оценить собственное поведение, приписывая ему те атрибуты, которые приписывают носители другой культуры. «Эмпатия основывается на способности вре­менно отодвинуть в сторону собственное восприятие мира и принять альтернативную перспективу....Эмпатия предполагает, что собственное „я" воспринимается как отличное от других, вследствие чего общие качества... слу­жащие основой симпатии, недоступны» (Stewart, Bennett, 1991, p. 152), «эмпатия относится к тому, насколько мы можем представить мысли и чувства других людей с их точки зрения» (Bennett, 1998, р. 197).

Как видно из приведенных определений, основной принцип эмпатии по М. Беннету — это способность иден­тификации с другой личностью. Некоторые из западных методистов, в отличие от М. Беннета, считают, что «сте­пень идентификации является, возможно, менее важной, чем уровень эмоциональной вовлеченности и/или одоб­рения» (Вугат, 1994, р. 28). Такой подход к пониманию эмпатии представляется нам противоречивым, ибо пред­полагает эмоциональную вовлеченность при сохранении собственных позиций, т. е. психологическое явление, ко­торое мы идентифицируем с симпатией. При эмпатиче-ском общении представления о собственной личности (собственном «я») и представления о личности другого (уже не «чужого», а просто другого) функционируют в восприятии каждого участника общения как равноправ­ные взаимосвязанные представления о деятельности двух равноценных, но различных представителей разных куль­тур. Другими словами, «симпатия» базируется на сход­стве людей, «эмпатия» — на различиях. Эмпатия учиты­вает общие цели (создания единого значения) и общий

контекст, т. е. ситуацию, в которой находятся собеседники (ср. Stewart, Bennet, 1991, p. 169). «При эмпатии некто вни­кает в чувства другого, при симпатии некто вникает в стра­дания (или радости. — Т.Е.) другого, но чувства (по этому поводу. — Т.Е.) остаются собственными» (Wispe, 1968, р. 143). Различия между симпатией и эмпатией не затра­гивают ни природы объекта отношения, ни степени вов­леченности в переживания, они касаются только прини­маемой индивидом перспективы, только того, исходит ли он из собственной перспективы (симпатия) или способен принять альтернативную (эмпатия).

Симпатия является гораздо более распространенной реакцией на переживания или положение собеседника. Она, как уже было отмечено, основывается на сходстве и имеет две основные разновидности: симпатия воспоми­наний и симпатия воображения. Как имплицируют сами предложенные термины, симпатия воспоминаний осно­вывается на том, что в своем прошлом опыте мы выиски­ваем обстоятельства, подобные тем, в которых находит­ся наш собеседник, и пытаемся представить (вспомнить), что мы испытывали в подобный момент или период. Вос­поминания о пережитых чувствах, эмоциях или реакци­ях используются для моделирования собственного даль­нейшего поведения или построения разговора. Лингвис­тическим индикатором бессознательного применения симпатии воспоминаний служит широко распространен­ная фраза «Я знаю (могу представить), что вы испытыва­ете, я сам(а) был(а) в подобном положении». Симпатия воспоминаний часто используется в качестве критерия определения предполагаемых экспертов в различных об­ластях. МКО не является исключением. Нередки случаи, когда человека, прошедшего через опыт межкультурного общения в другой стране, приглашают поделиться впе­чатлениями с целью подготовить к МКО индивида или группу, отъезжающую в эту страну. При том, что подоб­ные консультации могут быть в некоторых случаях по­лезными, советы, даваемые на основе собственного опы­та, на основе реакций, которые человек испытывал как

носитель родной культуры при нахождении в культуре иноязычной, не способствуют развитию эмического под­хода, двойного видения ситуаций, эмпатических реакций. Как образно выразился М. Беннет, «испытывание зубной боли не делает человека дантистом» (Bennett, 1998b, p. 199), т. е. прохождение через некоторый опыт не дает автоматически представления о том, через что проходит другой участник аналогичного или даже того же самого события.

В отличие от симпатии воспоминаний симпатия во­ображения основывается не на реальном опыте индиви­да, а на воображаемом. Если индивид никогда не был в описываемой или наблюдаемой ситуации, он может толь­ко представить последнюю (вновь исходя из собственно­го прошлого опыта и собственной системы ожиданий) и попытаться представить, что он(а) мог(ла) бы чувство­вать в подобном положении. Не важно, какие именно чув­ства и реакции воображены, они не имеют никакого от­ношения к тому, что другой человек на самом деле чув­ствовал в определенных обстоятельствах. Симпатия является естественной реакцией человека и вполне оправ­дана в рамках одной культуры. Ее широкое распростране­ние обеспечивается ее преимуществами. Среди послед­них М. Беннет выделяет следующие:

1) симпатию легко проявлять. Поскольку она исходит из
нашей собственной системы ценностей и основанных
на ней представлений, легче всего экстраполировать
наши собственные чувства и реакции на других инди­
видов;

2) симпатия вызывает доверие. Поскольку постулат о
сходстве человеческих существ широко распространен,
не только выражающий симпатию человек, но и тот,
на кого она направлена, склонен доверять опыту того
индивида, который «прошел через это»;

3) проявления симпатии достаточно точны. Точность
такого рода основана на том, что мы чаще всего обща­
емся с людьми, подобными нам по характеру, склон­
ностям, оценкам окружающего мира. Вследствие это-

го мы можем действительно испытывать очень похо­жие чувства и реакции в аналогичных ситуациях. Их выражение в адекватной форме способствует тому, что оба участника общения верят в схожесть своих пере­живаний;

4) проявления симпатии оказывают успокаивающее и ободряющее воздействие. Для многих людей знание того, что его переживания не уникальны, что кто-то еще прошел через подобное, действует мобилизующе и помогает избавиться о неприятных чувств. Как видно из приведенного описания достоинств сим­патии, она может быть действительно эффективной при наличии реального сходства между общающимися, т. е. при их принадлежности к одной и той же культуре, а в ее рамках к одной и той же субкультуре и/или кругу обще­ния.

В качестве недостатков симпатии тот же автор выделяет следующие:

1) проявления симпатии не угитывают разлитый. МКО
по определению происходит между людьми, принад­
лежащими к различным культурам и исходящим из
различных систем ценностей. Искренняя симпатия в
подобных обстоятельствах способствует подмене ви­
дения ситуации собеседником собственными моделя­
ми восприятия, что негативно сказывается на продук­
тивности общения;

2) при наличии различий в культурной принадлежности
собеседников проявления симпатии часто приобрета­
ют форму покровительства. Ссылка на собственный
опыт и связанные с ним переживания неизбежно им­
плицирует этноцентрическое представление об уни­
версальности такого опыта, что в свою очередь ведет к
импликации подчиненного характера того опыта, ко­
торый отличается от «стандарта». В тех случаях, когда
МКО происходит между неподготовленными участни­
ками, покровительство со стороны собеседника могут
испытывать оба участника общения;

3) при наличии различий в культурной принадлежности

собеседников проявления симпатии провоцируют за­щитные реакции. Когда участник общения видит, что его мировосприятие игнорируется или рассматривает­ся как менее ценное, менее значимое, он естественным образом стремится защитить то, что он считает более справедливым и естественным укладом жизни; 4) проявления симпатии не только исходят из постула­та всеобщего сходства, но иусиливают его, тем самым способствуя увеличению дистанции между носителя­ми различных культур при их непосредственном об­щении (см. перечень достоинств и недостатков симпа­тии в Bennett, 1998b, p. 201-202). Подводя итог сопоставительному анализу симпатии и эмпатии, можно сказать, что поведенческая стратегия, воп­лощающая симпатию, базируется на постулате о еди­ной реальности, о сходстве сосуществующих в этой ре­альности индивидов и использует систему ценностей род­ной культуры как исходную в ходе общения с собеседниками. Такая стратегия может быть вполне эф­фективной для общения носителей одной и той же культу­ры, поскольку единство национальной системы культур­ных ценностей обеспечивает реальное сходство совокуп­ности ожиданий и основанного на ней восприятия участников общения. В основе восприятия в рамках еди­ной культуры лежит идея сходства. Так, россияне вполне справедливо ожидают, что все мы сходны в восприятии дружбы как преданности другому человеку, готовности по­жертвовать собственными интересами, если этого требует благополучие друга. Американцы справедливо ожидают, что все они сходны в том, что каждый индивид, в первую очередь, рассчитывает на себя и не склонен беспокоить других собственными проблемами. Но ни одно из этих ожиданий неприложимо к представителям другой куль­туры.

При МКО участники общения изначально различны, поскольку не принадлежат одной культуре, и в этом слу­чае проявление симпатии, базирующейся на сходстве, те­ряет свою эффективность. Для обеспечения эффективно-

сти МКО необходимо исходить из постулата различий между индивидами. Этот постулат тесно связан с разра­батываемой в философии теорией множественных (в про­тивоположность единственной) реальностей. В рамках этой теории реальность не есть объективно данная, от­крываемая индивидом сущность, но, скорее, переменная, создаваемая индивидом на основе комбинации объектив­ных свойств реальности и индивидуальных моделей ее восприятия, которые в итоге и представляют собой ин­дивидуальный опыт человека. Следовательно, симпатия, основанная на допущении о единстве реальности для всех участников общения, в процессе МКО должна уступить место эмпатии, основанной на постулате о различных системах «ценностных координат» в разных культурах и у их носителей.

Термин «эмпатия» имеет множество толкований. В настоящей работе она понимается как «воображаемое интеллектуальное и эмоциональное участие в опыте дру­гого человека» (Bennett, 1998b, p. 207). Поскольку в при­веденном определении присутствует ссылка на понятие «воображения», необходимо охарактеризовать соотно­шение воображения и эмпатии. В понятии «воображе­ние» вычленяются следующие компоненты: 1) творче­ская свобода; 2) информированное предположение и 3) живое представление (Вуrат, 1994, р. 29). По отноше­нию к культурным ценностям — сложным, но верифици­руемым сущностям — воображение не может прилагать­ся в своей функции творческой свободы, которая харак­терна для литературы, музыки или живописи. Его доминирующая функция в этом случае сводится к инфор­мированному предположению. В ходе культурно-связан­ного обучения обучающийся стремится переместиться в другие условия и пытается представить, что это такое — быть кем-то другим. Личный опыт и наблюдения за дру­гими безусловно способствуют такому перемещению, но для его завершения совершенно необходимо значитель­ное количество структурированной информации. Поэто­му эмпатия, обычно понимаемая преимущественно как

чувство, переживание (что и составляет ее ценность), вклю­чает в себя и когнитивный компонент. Итак, в противопо­ложность симпатии, при эмпатии один индивид не поме­щает себя в положение другого, но на основе знаний о си­туации и культуре стремится испытать то, что испытывает другой. Эмпатически настроенный собеседник концентри­руется не на положении, не на ситуации, а на опыте, на пер­спективе, в которой другой видит все привходящее. Попыт­ки поставить себя на место другого человека исходят из сходства людей, ибо полагается достаточным только пред­ставить себя на месте собеседника и тогда, будучи похо­жим на него, можно автоматически испытать его восприя­тие, эмоции и чувства. Напротив, участие в опыте друго­го человека предполагает исходные различия между участниками общения. «Испытывание» его опыта, а не собственного опыта в его положении, требует проник­новения в его ум и сердце, в его мысли и переживания; требует изменения перспективы видения мира в соот­ветствии с его системой координат, его системой ценно­стей. В ходе МКО эмпатия может способствовать разре­шению многих конфликтов, которые коренятся в авто­матическом и бессознательном постулате сходства всех человеческих существ. Эмпатия может быть описана как смещение перспективы, как переход от собственного ви­дения мира к признанию равноправного существования опыта и мироощущения другого индивида. Она должна учитывать множество факторов: «личность, ситуацию, принадлежность к социальной группе, национальную идентичность... возраст, пол, этнические характеристики и региональную принадлежность участников» (Вуrат, 1994, р. 25).

После признания продуктивности эмпатического от­ношения к собеседнику в ходе МКО возникает вопрос о том, как сформировать подобное отношение. Как отме­чалось выше, эмпатия понимается в данной работе как способность вжиться в переживания и мысли другого че­ловека, исходя из его системы ценностей. Она предпола­гает наличие знаний и ряда последовательно вырабаты -

ваемых умений. К их описанию мы и переходим.

Прежде всего необходимо отметить, что рассмотрен­ное ранее «золотое правило» сходства всех человеческих существ так глубоко укоренилось в человеческой психи­ке, что только целенаправленные, скоординированные и долгосрочные усилия, направленные на его модифика­цию, могут достичь желаемого результата. Известный американский культуролог, М. Беннет предложил шесть последовательных шагов, качественное выполнение ко­торых способствует развитию эмпатических умений и замещению симпатии эмпатией в процессе МКО (Bennett, 1998b, p. 209-212). Эти шаги, или последовательности действий, берутся нами за основу модели формирования способности эмпатического отношения к иноязычному собеседнику, однако подвергаются модификации в соот­ветствии с нашим пониманием сущности МКО (приво­димые в скобках английские термины не принадлежат М. Беннету).

1. Допущение наличия «другого» (otherness) как равно­правной и самодостаточной категории мироздания без приписывания «другому» оценочных значений. Без признания права «другого» на существование сама мо­тивация к выработке эмпатии теряет смысл. Истинное осознание правомочности «другого» предполагает представление самого себя как потенциально другого, чуждого привычному «я». Это самый трудный аспект выработки многополюсного, много перспективного мышления, допускающего одновременное существова­ние нескольких равноправных реальностей. Однако он совершенно необходим для создания возможности связи между совершенно различными индивидами, которая лежит в основе признания существования «другого». Только при том условии, что мы можем принять идею того, что мы сами можем быть совер­шенно другими в других обстоятельствах и при дру­гом воспитании, мы сможем реконструировать то, как мысли и чувства могут меняться в зависимости от пер­спективы. И только на основе описанной способности

мы сможем затем представить себя не на месте, но внут­ри другого индивида с его мыслями, чувствами, реак­циями на окружающий мир, т. е. сможем воспринимать его эмпатически.

2. Знание самого себя (self-awareness). Оно предполагает
осознание собственных культурных и индивидуальных
ценностей, их истоков и их относительной природы;
понимание того, что они составляют нашу сущность,
однако не являются единственно возможными в мире.
Необходимость познания собственной личности не ис­
ключает как приверженность собственным ценностям,
так и возможность их изменения в процессе познания
«другого».

3. Временный отказ от собственного «я», «откладывание
его в сторону» (suspending self). Такая постановка воп­
роса представляется нам, с одной стороны, недостаточ­
но конкретной, а с другой — маловероятной в практи­
ческом осуществлении. Более продуктивным, на наш
взгляд, является шаг, в ходе которого (после осозна­
ния сущности «другого» и познания собственной лич­
ности как продукта родной культуры) индивид выра­
батывает умение видения одних и тех же событий, си­
туаций, состояний, действий в двойной перспективе
одновременно (dual perspective).

4. Формирование умения направленного воображения.
В норме воображение индивида затрагивает либо его
собственный внутренний мир, либо распространяется
на воображаемые им характеристики по поводу вне­
шних по отношению к нему явлений, включая других
индивидов. Особенностью направленного воображе­
ния является то, что оно касается опыта и внутреннего
мира другого индивида. Аутентичность, подлинность
такого воображения невозможна, во-первых, без про­
хождения первых трех стадий формирования эмпати-
ческих умений, а во-вторых, без представлений вооб­
ражающего индивида о культуре собеседника, консти­
туирующих факторах его личности и специфических
обстоятельств, в которых он находится. Такое «вжи-

вание в образ» «другого» можно сравнить с пережива­ниями актера, играющего определенную роль. После­дний, не теряя собственной идентичности, может на время действительно пережить испытываемое его пер­сонажем. В реальной действительности МКО эмпати-ческое отношение к собеседнику представляет собой вхождение в его роль и переживание его драмы. 5. Осуществление комплексного эмпатигеского подхода. После принятия идеи существования «другого», позна­ния собственной сущности, выработки двойного ви­дения и навыков направленного воображения просве­щенный участник МКО готов к действительному при­менению своих эмпатических умений, к переживанию, «испытыванию» того, что испытывает его собеседник, будучи носителем другой культуры с ее ценностями и моделями поведения.

Как видно из описания структуры и последовательно­сти формирования эмпатического умения восприятия собеседника, оно может быть использовано в любой си­туации общения. Однако при МКО такое умение являет­ся непременным условием продуктивности. В термино­логии Беннета, обращение с другими людьми не как с подобными нам, но как с принципиально отличными от нас позволяет расширить «золотое правило» и превратить его в «платиновое»: «обращайтесь с другими так, как они сами обращались бы с собой» (Bennett, 1998b, p. 213). Эмпатические умения позволяют индивиду познать то, каких действий и какого отношения «другие» ожидают по отношению к себе с точки зрения их собственной пер­спективы, их миропонимания. Обстоятельства могут сло­житься так, что просвещенный участник МКО в силу ка­ких-то причин не сможет предложить носителям другой культуры подобного отношения, но он должен быть о нем осведомлен и должен принимать факт его существования. Примером применения умения эмпатического обще­ния может служить осознанная и просвещенная реакция носителей российской культуры на широко известные и упоминавшиеся ранее «глупые» вопросы американцев.

Многие из россиян, особенно при визитах в США, стал­кивались с ситуациями, в которых американцы задают вопросы о доступности в нашей стране элементарных ве­щей, таких как автомашины или микроволновые печи, а также о географическом положении России или ее час­тей. Российский собеседник, не подготовленный к МКО, чаще всего расценивает подобные вопросы как проявле­ние невежества или желания американцев продемонст­рировать свое материальное превосходство. Российский собеседник с развитой эмпатической реакцией восприя­тия способен оценить ситуацию с позиций носителя аме­риканской культуры (эмический подход). Зная о такой американской ценности, как дружелюбие, проявляющем­ся в стремлении поддержать разговор и продемонстриро­вать заинтересованность, он может расценить описанное вербальное поведение как «глубоко мотивированные по­пытки американцев выразить интерес или дружелюбие по отношению к иностранцу» (Stewart, Bennett, 1991, p. 164). Способность к эмпатическому восприятию предпола­гает отстраненность и умение концептуализировать про­исходящее в двух различных системах культурных цен­ностей и видеть конкретное событие одновременно в двух перспективах: собственной и перспективе собеседника. В описанном случае идеальным будет следующее эмпати-ческое восприятие со стороны носителя российской куль­туры: «я могу чувствовать раздражение по поводу глупых вопросов, поскольку, с одной стороны, объекты, о кото­рых ведется разговор, являются естественными атрибу­тами моей жизни, ия ожидаю, что они также естественны для других, а с другой стороны, в моей родной культуре не принято говорить из вежливости о самоочевидных ве­щах. У нас вопрос практически всегда имеет целью полу­чение информации. Однако я не чувствую возможного раздражения, поскольку понимаю, что американцы, склонные, с одной стороны, клинейности и однозначно­сти речевых сигналов во время общения, а с другой — к демонстрации дружелюбия, используют подобные

вопросы для установления контакта и вербализации сво­его дружеского отношения. Я его принимаю и отвечаю максимально вежливо. При этом я описываю то, как я по­нимаю их высказывания в качестве медиатора культур и как воспринимаются их высказывания неподготовлен­ным носителем российской культуры». Эмпатия как пси­хологическое умение служит одним из условий обеспе­чения продуктивности МКО. Это основополагающее пси­хологическое умение, формирующееся постепенно и имеющее градации.

Разная степень сформированности эмпатического уме­ния воплощается в качественно различных уровнях вос­приятия иноязычной культуры. Н. Браун выделяет четы­ре стадии: эйфория, уязвимость, восстановление и при­нятие (цит. по Вуrат, 1994, р. 9), М. Беннет — шесть: отрицание, защитная реакция, минимизация, принятие, адаптация и интеграция. Мы рассмотрим такие отноше­ния к иноязычной культуре, как терпимость (толерант­ность), принятие, адаптация, ассимиляция и интеграция. Названные стадии можно сопоставить со второй частью «Динамической модели межкультурной восприимчиво­сти» (рис. 4) (Bennett, 1998,р. 26):

Первая часть этой модели (отрицание, защитные ре­акции, минимизация достоинств носителей другой куль­туры) в других терминах были рассмотрены нами выше, в разделе, посвященном атрибуции и этноцентризму. В данном разделе остановимся на стадиях, воплощающих разные степени эмпатии и способствующие продуктив­ности МКО.

Толерантность

Как следует из значения самого термина, это такое пси­хологическое состояние, при котором участник МКО еще не может понять ни моделей поведения собеседников, ни их мотивов, но уже не отторгает их в качестве враждеб­ных или абсолютно неприемлемых; может смириться с их существованием, может «вытерпеть» их наличие в культуре, с представителями которой ему приходится общаться. Первым признаком приближения к состоянию толерантности является осознавание таких универсальных психологических реакций на чужую культуру, как «Они все грязные», «Они все лицемеры», «Они все грубые» и т. п. Эмпирические исследования показывают, что тако­го рода реакции некритического отторжения на стадии, предшествующей толерантности, характерны для носи­телей любой культуры, помещенных в любую другую культуру. Так реагируют тайцы на англичан, находясь в Англии, и англичане на тайцев, находясь в Таиланде; шве­ды — на австрийцев, находясь в Австрии, австрийцы — на японцев, находясь в Японии, и т. д. Не являются исключе­нием и исследуемые нами российская и американская культуры. Не подготовленные к восприятию других куль­тур индивиды реагируют следующим образом: американ­цы считают носителей российской культуры грязнулями, потому что последние могут надевать повторно побывав­шую на теле одежду и не обливаются дезодорантами до такой степени, что запах распространяется намного рань­ше появления человека. Россияне считают американцев грязнулями, потому что последние имеют привычку са­диться на пол в общественных (т. е. грязных) местах, не снимают обуви, входя с улицы в дом, и разбрасывают личные вещи по полу, по которому ходят в уличной обу­ви. Американцы считают русских лицемерами, потому что русские отвечают отказом на (первое для русских и един­ственное для американцев) предложение поесть (или по­мочь), а потом выясняется, что они были голодны или устали и нуждались в предложенном угощении или в

помощи. Русские считают американцев лицемерами, по­тому что последние постоянно улыбаются, не испытывая удовольствия от встречи, и не слушают ответа на собствен­ный вопрос о делах, когда им пытаются о них рассказать. Мы привели только самые очевидные и достаточно широко известные примеры. Действительность МКО на­много сложнее, однако индикаторы нетолерантного от­ношения остаются неизменными, меняются лишь ситуа­ции, в которых они проявляются. Фиксирование, осоз­нание названных индикаторов не как «естественной» реакции на объективное положение дел, а как показателя неадекватности собственного восприятия в силу неразви­тости психологических навыков восприятия явлений дру­гой культуры, и есть первая ступень формирования на­выков толерантности и умения эмпатии. В терминах «те­ории единственной реальности», базирующейся на постулате сходства и единообразия всех человеческих су­ществ, стадия толерантности — это наивысшая точка раз­вития индивидуальных психологических реакций чело­века. Исходя из теории единства социального мира, наи­большее, чего может достичь человек, — это терпимое, снисходительное отношение к себе подобным, но нахо­дящимся на более низкой ступени развития особям.

Принятие

Следующая стадия развития способности эмпатиче-ского восприятия получила название принятия. Приня­тие — это такое состояние личности, в котором индивид способен признать наличие культурных различий и ис­следовать стороны, аспекты, проявления другой культу­ры. Индивиды мирятся с неопределенностью и неодно­значностью явлений, спокойно воспринимают мысль о том, что не существует однозначно правильных или не­верных ответов. Состояние «принятия» еще не означает, что индивид способен действительно испытывать куль­турную перспективу, отличную от его собственной. Это, скорее, только состояние готовности к такому испытыва-

нию, «вживанию в образ». Это то состояние, в котором ставится под сомнение универсальность собственных культурных представлений, приходит понимание отно­сительной, релятивной природы культурных явлений, пробуждается интерес к познанию того, что отлично от собственного мировосприятия, происходит отказ от сте­реотипных представлений, но еще не выработаны пове­денческие реакции на описанное состояние (см. Bennett, 1998а, р. 28).

2.2.3. Адаптация

Следующей ступенью развития умения эмпатии явля­ется адаптация. Адаптация — это такой процесс, в резуль­тате которого картина мира расширяется настолько, что может включать в себя в качестве допустимых, естествен­ных модели поведения иноязычной культуры и лежащие в их основе культурные ценности (Bennett, 1998а, р. 25). По своей сущности это аддитивный процесс, присоединяю­щий новые модели восприятия к уже имеющимся, не ис­ключая последних. «Люди на стадии адаптации исполь­зуют знания о своей собственной и других культурах для того, чтобы целенаправленно (курсив наш. — Г.Е.) переме­ститься в систему координат другой культуры» (Bennett, 1998а, р. 28). Они в состоянии принять точку зрения со­беседника с тем, чтобы понять его поведение в эмиче-ских терминах, т. е. в системе ценностей его, а не собствен­ной культуры. Такое состояние помогает не только по­нять «чужих», но и быть понятым ими. Понятие «адап­тации» в таком толковании можно соотнести с понятием «адаптивности» в российских психологических терми­нах, когда адаптивность рассматривается, с одной сто­роны, как «готовность к пересмотру привычных реше­ний», как способность «гибко реагировать на меняющи­еся обстоятельства», как «свободное владение человеком своими состояниями», а с другой — как «уверенность в себе и своих принципах» (Куницына и др., 2001, с. 420-421). В обоих подходах подчеркивается тот факт, что

приспособляемость к новым условиям (новой культуре) базируется на ее понимании и не носит характера ущем­ления, связанного с необходимостью конформизма и/ или утраты конституирующих черт личности. На стадии адаптации индивид способен осознавать, например, что отношение к власти и воплощение этого отношения мо­гут быть различными в различных культурах. Так, в рос­сийской культуре дистанция власти велика, связана с со­циальным положением и профессиональным статусом и воплощается в доминирующем положении того, кто об­ладает большей властью. Преподаватель вуза обладает большей властью, чем студент, и проявлением этого яв­ляется такое положение, при котором студент не привет­ствует преподавателя неформальным словом «Привет!», а произносит более нейтральное и формальное «Здрав­ствуйте» (вербальное поведение); студент, пришедший на консультацию, как правило, не садится, пока преподава­тель не предложит этого сделать (невербальное поведе­ние); студент, убежденный в том, что излагаемая препо­давателем концепция неверна, воздерживается от пуб­личной демонстрации своего знания во избежание неприятных последствий (имплицитная система ожида­ний, отражающая систему ценностей). В культуре амери­канской дистанция власти маленькая, что отражается в моделях поведения. Неформальное приветствие «Hi!» (соотносимое с русским «Привет!») вполне приемлемо; сидеть и садиться в присутствии преподавателя является нормой, равно как и устраиваться поудобнее во время консультации, скажем, на полу со скрещенными ногами или на подоконнике. Высказывание критических заме­чаний по поводу излагаемой преподавателем концепции не рассматривается как угроза авторитету последнего и широко распространено.

В результате адаптации индивид не только обладает знаниями о названных различиях, но и ведет себя в со­ответствии с ними при общении с носителями различ­ных культур. Он не приветствует российского препода­вателя словом «Привет!» и открыто высказывает кри-

тические зам