Я тряхнула головой, уставившись на половинку персика в его ладони.

- Ты собрался кормить меня с рук?

- У тебя с этим какие-то трудности?

Не с этим. С тобой. Или мне полагалось радоваться, что не из миски?

- Я не голодна. И сама могу удержать в руке.

- Я тебя не спрашивал.

От обиды и возвращения его прежнего я едва не задохнулась. Эта гребаная беззащитность вскоре доконает меня окончательно. Первые ростки обреченной усталости уже тревожными звоночками звенели в моей голове. Так и должно было быть. Понять, что мне никогда его не переиграть, как бы ни пыталась. То ли ради экономии сил, то ли просто от безысходности, я откусила кусочек сочного персика. Не такое серьезное требование, черт с ним.

- Умничка, Юля.

Его рука переместилась на мой затылок, уже привычным жестом оттянув волосы вниз. Теперь я могла видеть его глаза. Сейчас не было в них ничего из того, что так пугало меня прежде. Холодное стекло бокала коснулось моих губ, и я жадно втянула кисловатое вино с легким освежающим букетом. Сперва неуверенно, потом жадно, до капли. Алкоголь - тоже хороший вариант побега от своих внутренних противоречий. Капелька побежала вниз, на подбородок, и он ловко снял ее пальцами, завершающим аккордом растирая по губам. Я видела его глаза очень близко. Сейчас мне действительно ничего не угрожало. Казалось, что он смотрел на меня лишь с одной целью - успокоить и заставить поверить в собственную адекватность. Обида, пока без ярости и безумных планов, не желала уходить никуда.

- О чем ты все время думаешь? - его голос, словно обволакивал.

Только я не поддалась на эту ласковую провокацию. Залезть в душу и оставить там руины - он хотел всего и сразу.

- О своей семье. Прошу, разреши мне позвонить. По скайпу. Или хотя бы написать... Ты будешь рядом, чтобы контролировать все, что я им скажу... Я обещаю, что ничего лишнего не прозвучит, - не получилось у меня сказать это все с арийским хладнокровием. Голос предательски дрожал, а от униженной просьбы снова сдавило горло. - Я обещаю... Я же ничего не могу изменить, а пугать их криками, что меня похитили или давать какие-то знаки... У матери сердце слабое... А Настя, вообще поколение "Сумерек" и "Дневников вампира"... Ни хрена не поймет...

Держать его взгляд стало невыносимо, и я закрыла глаза. Голос срывался. Он не должен понять, что я близка к тому, чтобы банально расплакаться. Потому что это будет его очередной звездный час.Молчание показалось бесконечным. Я непроизвольно подалась вперед, прикоснувшись щекой к его колену, словно давая некую взятку, для принятия выгодного для меня решения.

- Сейчас, боюсь, ты их обеих разбудишь. Глубокая ночь. - Дима провел ладонью по моим волосам. - Я не хочу, чтобы ты переживала. Завтра что-то придумаю.

Я не осознавала, как сильно мне недоставало в последнее время его человечности. Но этого было ничтожно мало для того, чтобы забыть все, что он со мной делал.

- Меня все еще ищут? Когда я смогу вернуться?

- Мне жаль. Но ты своим исчезновением их конкретно взбесила. В Харьков нельзя пока. Домой... Я очень надеюсь, что они не узнали о твоей семье, но там лучше не показываться как минимум неделю. Я контролирую этот вопрос. Как только утрясется, сможешь вернуться, куда захочешь.

Спаситель. Гребаный Архангел. Который пальцем бы не пошевелил, откажись я принимать его жестокие игры... Юлька, только не плачь. Не при нем. Когда будешь одна, сколько влезет. Не доставляй ему такого удовольствия...

Две сущности вступили в жестокий поединок. Они одерживают верх внутри меня, не оставляя выбора. Прежде чем понять, что делаю, я поудобнее устраиваю свою голову на его бедре, поджав колени. Не совсем удобно. Приходится обхватить его ноги руками, чтобы не завалиться набок. Гребаная дрожь, она не отпускает. Если бы я разревелась, стало б легче. Отчаяние толкает на непонятные поступки. Мне бы молчать, но он ловко разносит эти желания, заставляя вступить в диалог, и я не понимаю, где правда, а где ложь в моих ответах.

- Ты решила покориться?

Будем бить прямо в цель на поражение, прикинувшись внимательным и отзывчивым собеседником. Что тебе ответить? Наверное, только правду. Сил соврать, у меня нет.

- Ты слишком сильный.

Почти слышу, как тараканы в его голове начинают вечеринку в честь своей значимости, и звучит тяжелый металл. Мне все равно. Вряд ли я сказала то, чего он сам не знает. Закрываю глаза. В обреченности тоже есть что-то от запретного извращенного удовольствия. И в роли загнанной жертвы есть свой изысканный привкус.

- Юля, я рад, что ты, наконец, это поняла. Я могу рассчитывать на благоразумие?

- Я постараюсь. Иначе просто ничего не получится.

- Моя девочка устала сражаться? Еще не сейчас. Пройдет немного времени, и ты спросишь себя - зачем столько душевных метаний, если признание принесло покой и удовольствие?

А потом я режу его сознание пугающим ассоциативным рядом. Не задаваясь этой целью совсем, не понимая, что эти слова удержат меня на пороге неминуемого падения... Мной был выигран еще день. Но лучше бы я проиграла сейчас. Потому что он бы принял мою капитуляцию, не ломая полностью... Гребаная уязвимость все решила за меня. В какой-то степени он сам это спровоцировал, своими словами.

- Я не понимаю, чего ты так боишься... ты ведь знаешь, что все твои страдания прекратятся, сделай ты этот шаг. У меня хватит опыта провести тебя по этой линии, не разрушив твою личность...

Его ладони не перестают меня гладить. Волосы. Скулы. Губы. Плечи. Чтобы не разреветься, улыбаюсь, как идиотка.

- Такие сильные руки... Из таких не вырваться... И ты знаешь, как... Мне действительно, ничего не угрожает... Это же правильно, наверное? Мне бы остановиться... но я не осознаю, что бью его своими словами. Просто говорю о том, что думаю. Нам всегда было, о чем поговорить... Если бы я сейчас не закрылась в своем мире, где рушились стены моей гордости, весь кошмар бы прекратился, не начавшись...

- Я действительно была не права. Ты старше. И мудрее. Ты знаешь, что делаешь... А представляешь, пройдет время, и вырастет твоя дочь... И у нее будет не только твоя улыбка... А еще и твой взгляд на некоторые вещи. И однажды она тоже поверит, что взрослый мужчина знает, как правильно... Хорошо, если сама, без давления... А если даже и под прессингом... Руки сильные. И он слишком сильный. Не вырваться... И может, даже сильнее ее отца, будь то положение в обществе или финансовая вседозволенность...

О том, что мои слова поражают цель, я даже не догадываюсь. Лишь ощущаю, как становится резко холодно в комнате. Как замирает его ласкающая рука на моих волосах. Мне все равно. Я в шаге от пропасти. И только чудом он меня не толкает туда.

Благородство? Сочувствие? Сопереживание? Кажется, это так и выглядит со стороны... О том, что это месть за мои слова я пойму только следующей ночью.

Сейчас мое приземление на дно пропасти будет мягким. Это не в его интересах. Я должна упасть на острые грани его безумного эго, поранив себя при падении до оглушающей боли. А над этим нужно поработать, еще совсем чуть-чуть...

Когда он поднимает меня на руки, я доверчиво обхватываю его шею. Что-то есть в его словах. Смириться и не отравлять дальнейшее существование ядом ужаса и отчаяния. Сейчас мне спокойно. Негласное перемирие не окончено. Я наивно полагаю, что мой Ангел-Хранитель не спит, тогда как он предоставил меня самой себе в эту ночь... Кто его знает. Умчался на пати в рай, понадеявшись на мое благоразумие... И ведь не просчитался, я, когда произнесла роковые слова, не принадлежала сама себе... И даже не думала, что подписываю себе более суровый приговор. По сути, я даже не знала, какую боль причинила Диме своими словами. Уже потом, спустя дохрена времени, я осознала...

Я простила своему мучителю все. Почти с легким сердцем. Все, кроме одного. Того, что он отложил мое уничтожение на следующий день. Того, что проявил гребаное благородство, не защелкнув ошейник в тот же миг. В тот самый миг, когда я могла пережить изменение сознания с более легким сердцем. Принять его власть с беспечной легкостью. И, возможно, успокоиться окончательно, чтобы найти в этом подобие счастья...

Он не сделал. Он отложил приговор. Слишком легко - не интересно. В ту ночь мы занимались любовью до самого рассвета. Как у него хватило сил не растерзать меня физически за мои слова, осталось загадкой. Наверное, все его ходы были просчитаны наперед уже тогда. В его руках я забыла о многом. Просто выжимала до последней капли в погоне за самым нереальным удовольствием. Множественные оргазмы выбили из головы все ненужные мысли. Возможно, это сексуальное перемирие затянулось бы и на следующий день, если бы усталость не взяла свое, и я б так и не уснула, ощущая его внутри, не разжимая объятий, впервые счастливая от отсутствия каких-либо мыслей. Засыпая, я с трудом разбирала его успокаивающие слова. Часть из них я вспомнила лишь на следующий день.

- Если страшно... Вспомни. Главное не кнут. А руки, которые его держат. Они никогда не причинят тебе вреда. Будет очень тяжело... поэтому набирайся сил.

Я полусонно кивала, соглашаясь со всем вышесказанным. И очень хорошо, что не дослушала эту речь до конца, уплыв в царство Морфея за короткие доли секунды...

Дима

Мне удалось уснуть только после Юльки. Десять минут борьбы со сном, чтобы убедиться, что ее не разбудишь даже в случае падения астероида, и неизвестный отрезок времени, (полчаса? больше?) чтобы добраться до своей комнаты. Уснуть с ней рядом было сейчас подобно самоубийству. Трудно сказать, почему. Наверное, все дело во взгляде, который я успел перехватить несколько раз за эту ночь. Отчаянный и хладнокровно оценивающий одновременно. Никогда мне не понять, что движет ею, когда мы вместе. Она закрыта от меня звуко- и светонепроницаемой стеной, которую не в силах разрушить поэтапное и осторожное изменение сознания. Девочка сама не догадывалась, насколько сильной оказалась, осмелившись изначально противостоять мне в поединке, обреченном на провал. Как ни крути, меньше всего я рассчитывал на такую затянувшуюся конфронтацию, наивно полгая, что мы обо всем договорились. Неужели у нее не хватает благоразумия принять столь очевидные вещи?

Эта ответная игра вызывала замешательство. В случае соблюдения правил с ее стороны я знал, что следует делать, чтобы минимизировать негативные последствия от принятия несвойственной роли и не нанести моральную травму. В свете же последних событий изначальная программа отказывалась работать, я находился в растерянности, не понимая, что же дальше... я снова врал себе. Это уже становилось привычкой, самообман, который держал в шаге от пропасти. Дальше - вторжение на неизведанные территории. Игра вслепую. Чаша весов слепой Фемиды. Остановиться или сделать шаг, дожать до основания, получить желаемое любой ценой. Так далеко я не заходил даже в своих фантазиях. Фантазировать проще. В них все складывается лишь по твоим законам. Все, даже чужая психология подстраивается под твои Хочу. В итоге все остались довольны и счастливы. Вне фантазий... Имею ли я право ломать другого человека в угоду своим желаниям? Вслепую, наобум, не имея понятия, что с ней произойдет после этого? Ответственность. Безопасность. Разумность. На Добровольность рассчитывать не приходилось...

К черту сон. Крепкий кофе, и проблема решена. Это тупик. Будь я хорошим человеком - он бы стал финальным. Но я давно потерял ту человечность, что приводит к саморазрушающему альтруизму. Так далеко, как я собирался зайти, ранее заходить не приходилось. Территория избранных, у которых хватит ответственности и самоконтроля не уничтожить подчиненного партнера в ходе жестоких игр. Только сколько ошибок в свое время сделала избранная элита? Та же ледяная Ника. Тот же мой Наставник. И то, что я никогда не узнаю об их ошибках на пути становления, вовсе не значит, что таковых не было.

Обжигающий коньяк. 50 грамм для восстановления сил хватит. Мы вымотали друг друга этой нескончаемой ночью. Никто не победил и не проиграл в этом сладком противостоянии. Ее улыбка, ее блеск в глазах, который я бы никогда не хотел гасить, шаткое доверие редкими проблесками. Почему я не мог остановиться именно на этом?Ее улыбка убивала меня прежнего. Наверное, девчонка сама не осознавала, как легко могла бы управлять мной с помощью собственных искренних эмоций. Игра давно перестала быть игрой. Вмешалась высшая сила. Та самая, воспетая лириками и разобранная по косточкам в сонетах всех времен и народов. Которую стандартно окрашивают в розовый цвет, предпочитая молчать об обратной стороне луны, где царит вечный мрак. И она не была похожа на всю эту лапшу в пользу черт знает кого. Она иссушала, разрушая изнутри, ломая устоявшийся уклад, чем бесила невероятно. Я упустил момент, когда подпустил ее слишком близко, позволив прописать свой неумолимый сценарий, в котором не было места сожалению и сопереживанию. По сути, человечности в нем тоже не было по определению.

Горло согрело отрезвляющим теплом, но до невозможности захватывающие картины, не покидавшие мой мир с самого начала, вновь запустили свою безжалостную трансляцию - когда я, словно на свет маяка в штормовую ночь, пошел на ее скрытый вызов. Можно было разбить свою шхуну об остроконечные выступы скал, неприступную стену, которую она возвела вокруг себя и к которой боялись приближаться очень многие. Но с самого начала я, не тратя время на поиск безопасной гавани, ломал эти шпили, прокладывая путь к ее сознанию. Тогда казалось - дело нескольких месяцев, пока я не уничтожу ее оборону и не потеряю к ней интерес. Когда понял, что не потеряю никогда - было уже очень поздно. Потерять новую цель своего безумия - это было равносильно эмоциональному суициду. Марину я упустил по молодости, но с появлением Юльки в моей жизни перестал об этом переживать. Всему, свое время. Дети и Тема - грустная история.

Когда жизненные обстоятельства и человеческий фактор ставят тебе палки в колеса, выбор один: отступить в поиске более доступной цели, или приложить усилия, чтобы получить желаемое. Выражаясь языком Шоу - "Постарайся получить то, что любишь, иначе придется полюбить то, что получил". После злосчастного случая, стоившего мне Ибицы, японского автомобиля и первой крышесносной страсти, эта позиция стала моей религией. Она же помогла мне взять труднодоступные вершины с ледяным сердцем. С тех пор мало что мне не удавалось. Я бы мог сделать карьеру звезды юриспруденции сразу после выпуска - не было в сухой теории юридической Академии того, чего бы я не знал. Средства, на которые сокурсники покупали оценки, дипломы и право на прогулы, можно было спокойно пустить в оборот и приумножить. К третьему курсу я уже был обладателем акций трех прибыльных предприятий, на дивиденды мог позволить себе автомобиль, отдых на дорогих курортах и, по сути, даже должность в городском совете. Не будем брать в расчет отца - числиться в штатном списке и почивать на лаврах я бы просто не смог. Красный диплом, ни одной проплаченной отметки. Профессура сокрушалась, теряя самого толкового юриста и политика в моем лице. Но я уже четко знал, чем буду заниматься после отгремевшего в полностью забронированном отеле Шарм-эль-Шейха выпускного.

- Не самая удачная мысль, - изрек тогда отец.

- Мне нужна сеть. Минимум четыре, один-два - не вариант, - ответил я, небрежно кидая на стол отчет со сведенной суммой прибыли моих капиталовложений.

Скептицизм отца был понятен. Я тогда выглядел малость опустошенным после суточного сексуального марафона с местной светской львицей Аленой Гресс, которой не повезло в день отлета оказаться на соседнем кресле в самолете, а до того - перекраситься в жгучую брюнетку. Мимо такого я пройти точно не мог. Мне было наплевать даже на то, чем все сможет обернуться, закати эксцентричная дочурка медиамагнатов публичную истерику за то, что я с ней сотворил. Все оказалось до банальности примитивно - сперва визжала во всю глотку под легкими ударами ремня, потом восхитилась вкусом запретных удовольствий, с почти что требованием повторить, и как можно чаще. Была адресована на...на светский раут, в общем. Легкая дичь вызывала только одно желание: пристрелить, чтобы не мучилась.

- Сеть "Рестлинг Фит" прочно держит позиции. Чем ты собрался их обойти? - пытался держать марку до последнего отец, который любил спорт только по телевизору или в вип-ложе стадионов, где заключались в основном сделки. - Убрать их с арены за год вряд ли выйдет.

- Не надо никого убирать.