Сон оказался последним закрепляющим этапом моего безоговорочного падения. Сознание победило эгоизм, одержимый чувством протеста. Тогда Я этого не понимала.

Открыла глаза в абсолютной темноте. Было тепло. Было очень хорошо. Что-то, знакомое с детства. Что-то от кошачьих инстинктов, которые, если верить журналам, сильны в каждой особи прекрасного пола. Острое желание свернуться клубочком на его плече и замурлыкать.

Что?! На чьем плече?! Твою ж мать!

А почему бы и нет?

Сон как рукой сняло. Я сомкнула колени, пытаясь занять удобное положение... и опешила, ощутив мощный эротический разряд. Что за хрень? Мое сознание проснулось первым. Сейчас просыпалось тело. Словно ураганная спираль, набирая робкие обороты, завертелась внутри каскадом розовых лепестков черно-красного цвета, за миг сметая на пути все преграды, чтобы взорваться негаснущим фейерверком между сжатых ног...

Такое со мной раньше было... Раза два, не больше. Первый раз - еще в школе, когда Жека, окунув меня в омут чувственности и прочно подсадив на плотское удовольствие, укатил на две недели в Затоку с собратьями по железным коням. Я с ними не поехала - подработку в офисе терять не хотелось. Что творилось со мной в спальне, стоило только наступить ночи - не передать. Пару раз я здорово напугала Настену, которая поведала матери, что по ночам меня кто-то душит. Слава богу, мамуля не поняла ничего. Зато вынесла все мозги с воплями - "докурилась до астмы, дрянь?!"

Вспоминать об этом моменте я не любила. Да и на месте Жени в моих фантазиях тогда Брэд Питт, Джош Харнет и Мэтт Боммер сменяли друг друга с шокирующей развращенной периодичностью.

Второй раз я хотела стереть из своей памяти до основания вместе с каскадом иных воспоминаний. Потому что это случилось со мной аккурат после нашего знакомства с ЕС. И почему-то в своих фантазиях я не пририсовывала ему лицо Александра Скарсгарда или какого-нибудь очередного Роберта Паттисона, учтем реалии. В той безумной агонии он был для меня самим собой.

Твою ж маму. Возвести в квадрат и взрастить в геометрической прогрессии, где каждый второй член больше предыдущего... Ага. Привет, Зигмунд Фрейд, долбани меня электротоком.

В этот раз сознание сжалилось. Подняло за шкирку коматозное эго, пихнуло в бок - а ну, улыбнись ей! Минут на пять, не более. Этот синхронный дуэт и остановил их обладательницу, то есть меня, на пороге очередной панической атаки, запустив аналитический ум.

Юля, какое нахрен чувство вины?! Ты сделала все, что могла. Вырывалась. Пыталась убить его. Протестовала. Посмотри правде в глаза - что ты могла противопоставить абсолютной власти? Куда тебе с твоей силой против крепкого мужчины со стальными бицепсами? Куда тебе с твоей верой в справедливость и мир во всем мире восставать против того, кто давно вне правил и вне закона? Тебе просто не оставили другого выбора. Сломайся - или сойди с ума. Тебе стало бы легче, останься ты в Харькове и попади в лапы к тем уродам?! Кто бы там обращал внимание на твои травмированные колени и когнитивный диссонанс?! Даже если бы это все продлилось пару часов, а не обещанные две недели...

Как легко было убедить себя во всей этой успокаивающей хрени. Так просто списать свою капитуляцию, переложив ответственность на чужие плечи. Почти с улыбкой констатировать факт - "мне не оставили выбора". Я ничего не могла изменить. Я могла плакать в подушку и окончательно убивать свою нервную систему, в десятки раз преувеличивая собственные страдания. До тех пор, пока бы окончательно не поверила в это и не превратила свою жизнь в окончательный ад.

С этим разобрались. Но какого черта я так хотела этого у...ка?! Именно его, а не кого-то другого, ради банальной физиологии?

Лава беспощадного вожделения прожигала кровь, испаряя чувство вины и логические доводы вскинувшего голову эго. Моя рука сама собой скользнула вниз, задержавшись на коже живота, словно не решаясь продвижением дальше дать все основания для признания собственной капитуляции. Прикосновения своих же пальцев вызвали непроизвольное сокращение интимных мышц, пришлось прикусить губу, чтобы не застонать. Если он проснется, и я увижу в его глазах злорадное торжество, весь мой самоконтроль и логические доводы рухнут в один момент.

Дыхание сбилось. Контролировать это желание становилось все труднее. Не спасали даже тревожные звоночки в голове. Ты не можешь желать своего мучителя. Ты можешь его ненавидеть. Хотеть его смерти. Или чтобы он оставил тебя в покое. Пусть делает, что захочет, только не вынимает твою душу. Хватит ему тела... Это все, что у него есть на данный момент...

Юля... Ты живой человек. Или ты сейчас добровольно готова расписаться в том, что он тебя сломал, не оставив никаких желаний? Зачем бежать от себя, когда вся ситуация лежит на поверхности? Каждый день, непозволительно много времени, ты смотришь на мужчину с телом греческого бога. Тебя захватывают его флюиды ненормальной одержимости. Чем сильнее ты ей противостоишь, тем мощнее будет ядерный взрыв, когда сознание не сможет игнорировать твой банальный инстинкт продолжения рода. Именно так, ничего более. Первобытные гены, оказавшись в благоприятном для них стечении обстоятельств, завопили в полную силу. Тебя, за волосы, в комфортную пещеру. Страшно? Конечно. Жила, занимаясь собирательством, тогда как право охотиться было прерогативой сильнейшего в силу его физической выносливости. Пока настоящий охотник (привет, Миранда Пристли!) не сделал выбор за тебя. Не отбил у трех злостных питекантропов и не встал на твою защиту. Есть еда. Есть огонь в очаге. Не страшны саблезубые тигры. А похолодает, будет и норковая шубка мамонта на согнутые в знак покорности плечи... И что удивительного, что в условиях тотальной защиты... Это ведь тоже есть... Тебя так сильно тянет к воспроизводству? Потомство будет в тепле и сытости, плюс, тебя кантовать перестанут... Инстинкты рулят... Ничего больше...

Так, не напрягаясь, воспользовавшись постшоковой ясностью рассудка, я вывела для себя главный постулат всей сути психологии БДСМ. Но тогда я об этом не догадывалась и не претендовала на диссертацию. Я спасала осколки своей гордости. Искала себе оправдание - и не просто нашла, а переложила на чужие плечи. Чтобы иметь возможность расслабиться, или с чистой душой отдаться неприемлемому ранее разврату.

Ты ничего не решаешь. Нет выбора.

Я очнулась, только сообразив, что больше не глажу себя. Что теперь моя рука у него на груди. И от этого поглаживания я начинаю потихоньку терять над собой контроль. Первобытное эротическое безумие словно проникает в поры моей кожи, разрушая барьеры никому не нужных условностей, впрыском в кровь подготавливает сосуды к своему неумолимому вторжению, чтобы добраться до самого сердца... Пальцы замирают, наткнувшись на результат моего вооруженного сопротивления. Отдергиваю руку. Черт. Ему больно, и сейчас проснется... Ничего. Я просто закрою глаза, чтобы не видеть его торжествующей улыбки. Просто...

Я не успеваю закрыть глаза. Провожу пальцами по вспухшему месту ушиба... Хрен знает что, но, кажется, я хочу снять эту боль. Это изначально неправильно.

Все происходит за долю секунды. Кисти сжимает стальным захватом, но закричать не успеваю. Ужас ледяной волной. Чужая власть, абсолютный тотем по пылающим нервам. Еще миг, - и это больше не лед. Мои глаза не совсем привыкли к темноте, и я скорее чувствую, чем вижу, как плещется во взгляде расплавленный жаром подобного желания свинец. Сколько времени он не спит? Явно достаточно, чтобы возбудиться до предела. Сильнейшая эрекция тому подтверждение. Не успев сообразить, что делаю, подаюсь бедрами навстречу. Твою ж мать...

Юля, Юля! Стоп! Какой у тебя выбор? Ты связана его руками. Прижата его бесконтрольным желанием. Захвачена сладким ужасом предвкушения - но сама ты абсолютно ничего не решаешь. Решение погладить его шрам было самым большим из всех, что тебе надо было принять... Отпусти себя. И, положа руку на сердце, ответь - когда тебе в его руках было по-настоящему плохо?

У...ок. До одури желанный в этот момент у...ок. И пусть весь мир идет в лес.

Поцелуй железным хуком выбивает из меня остатки метаний и сомнений. Горячие губы не целуют. Они пьют мою капитуляцию... жадно... неистово...словно опасаясь, что я передумаю...

Его мысли и ощущения сейчас - ток в моих проводах. Движение неопознанной цели на моих радарах. Прочесть их ничего не стоит, но логическая сторона мозга спит. Она не готова воспользоваться даже слабостью противника... Потому что началось безумное перемирие.

Только противник не намерен засыпать. Контроль над ситуацией - все, что ему нужно в этой жизни. В другой ситуации, мне бы стало его жаль.

Глаза привыкают к темноте. Психологическое возбуждение захлестывает с головой, когда я вижу его офигевший взгляд.

- Ты улыбаешься!

Знаю. Тебе нравится, когда я плачу. Только ты просчитался. Топить себя в омуте депрессии я сегодня не хочу. Ощущение власти. Над ним... над ситуацией в целом. Он может снова надеть на меня цепи и согнуть в коленопреклоненную позу, и я все равно останусь выше. Это осознание кружит голову. Ничего во мне не сломалось под его давлением за это время. Сейчас стыдно за недавние мысли. Какие там скифские амазонки... Кровь монголов-завоевателей сильна как никогда. Чтобы перехватить власть, мне даже не нужно махать наручниками. Удерживая его взгляд - дезориентированный, по-идиотски счастливый и недоверчивый, - медленно провожу язычком по губам.

- Нарываешься!

- Ты меня отшлепаешь?

Глаза загораются. Нет. Сегодня ты свой арсенал забудешь. Я не допущу.

Мастерски держит лицо. Только глаза выдают.. Да... Я проголодалась. Только твои кулинарные изыски тут ни при чем. Наношу контрольный в голову, выпивая флюиды его ничем не прикрытой радости.

- В рот - это обязательно завтрак?..

Выбор у него невелик. Или прямо сейчас в стиле "угнать за пять секунд" или, подобно Челентано, пойти поколоть дрова.

- В душ! У тебя 7 минут!

Хорошо, что не ползком... По-кошачьи выгибаю спинку, тянусь за полотенцем... Да нафиг мне это полотенце?!

- Марш в душ! И никакого мне там погрома...

Вряд ли сейчас акт вандализма в твоей ванной снимет с меня хоть часть сексуального напряжения.

Щелчок. Даже заливший комнату электрический свет не может ничего изменить. Он даже на руку. Склоняю голову, чтобы подарить ему тот самый взгляд, который он уже видел при нашем первом знакомстве, и на который рванул, словно Хищник на строптивую зебру.

- Слушаюсь, Хозяин! - так, только не смеяться.. но сдерживать веселье все тяжелее.

- Вот. Не трудно же было?

Дорогой, я могу называть тебя хоть Эрагорном, королем Средиземья, мне действительно не трудно. Потому что я никогда серьезно к этому не относилась. Мы все заигрываем в этой жизни с кем-то, стремясь ухватить что-то для себя в первую очередь. Я сейчас хочу урвать серию крышесносных оргазмов, чтобы мои мозги встали на место. Я хочу доказать тебе, что управлять можешь не только ты. Твое удовольствие? Димочка, меня оно интересует в самую последнюю очередь.

Прикасаться к своему телу просто мучительно. Вот-вот сорвусь, направлю струю душа между ножек на отэпилированное женское естество и прекрасно обойдусь без тебя... Буду смотреть в потолок и делать вид, что плевать на твои ухищрения. Куда потом побежишь первым делом? За своей плеткой или на прием к психотерапевту, лечить комплекс неудавшегося альфа-самца?..

Ничего этого я не делаю... Понимаю - не поможет. Стоит только его увидеть, как желание вновь накроет с головой, не оставив выбора. Каждая клеточка тела горит. В глазах почти пламя. Они даже стали темнее... Или это отбрасывают тень почти оторванные норковые ресницы? Осторожно сжимаю едва заметные капельки крепления... чуть растираю подушечками пальцев из стороны в сторону... И они соскальзывают без труда, не задевая мои настоящие ресницы.

Взгляд меняется сразу. Глаза кажутся нереально большими... и темными. Так я выгляжу еще уязвимее. Но это не имеет больше никакого значения - главное, что я так себя не чувствую сейчас. Еще один барьер, и его оказалось так просто преодолеть!

Не успеваю выйти, - выход охраняется. Вздрагиваю от прикосновения горячих после финального аккорда ледяной воды рук, и чудом хватает выдержки, чтобы не разлететься на мириады осколков. Он понимает это по-своему. Ему так комфортнее. Это плюс триста очков к его возбуждению.

- Не бойся...

Я боюсь только одного. Что мои мысли материализовались, достигнув астрала, и сейчас его пронзит молния - прежде чем он успеет доставить мне удовольствие.

А потом весь мир и окружающие декорации летят в тартарары. Вместе с глубоким поцелуем, который глоток за глотком высасывает мою волю и недавнюю стервозность. Я на какой-то момент вообще забываю, как надо целоваться... И, по ходу, так и не вспоминаю. Сейчас я добровольно отдала ему всю власть над собой - но это не капитуляция. Это благосклонное позволение вознести меня к небесам.
Язык неистово бьется в унисон с пульсом, грудь накрывают теплые ладони, сжимая пальцами соски, которые ни на миг не переставали быть твердыми. Выгибаюсь, бесконтрольно перехватываю его запястье, чтобы направить нужным курсом... Как бы ни так. Миг - и мои руки заведены над головой, прижаты к шершавой стене. Он не собирается играть по моим правилам. Возмущение гаснет на губах, которые все еще сладко терзает его поцелуй. Первобытная энергия чистейшего вожделения разгорается с пугающей силой, и я окончательно теряю возможность соображать...забываю о том, что это, по сути, моя маленькая месть, ничего больше. Непроизвольно сдвигаю ноги, жар между ними становится непереносимым - но его колено решительно вклинивается между ними, разводя в стороны. Быстрые пульсирующие удары в глубине влажных складок отнимают последние силы. Твою ж мать! Капелька жидкости стекает по внутренней стороне бедра. Со мной еще ни разу такого не случалось! Непроизвольно толкаюсь вперед, движимая лишь одним - ощутить поверхность его кожи и погасить это пламя одним соприкосновением, пока ноги еще удерживают меня. Поцелуй, словно в наказание за непозволительное своеволие - глубже, яростнее, с легким прикусом верхней губы... Импульс от самой шикарной мимолетной боли взрывает сердце. Если бы не его руки, прижавшие мои запястья к стене, уже сползла бы на пол. Наверное, в этом поединке не выстоять. Он уже выиграл.

Безжалостные шипы декоративной штукатурки впиваются в кожу рук и в спину. Стоять больше не могу. Тело - сплошная оголенная минная сеть, нажми посильнее - и цепная реакция разметает всю мою вселенную за считанные секунды. Уже просто кричу. Пальцы, пробежавшись по нежной коже бедер изнутри, растирают свидетельство моего сумасшедшего желания... Я ощущаю его торжество. Видеть не могу, в глазах шикарная алая пелена. Миг - и эти пальцы внутри меня...безошибочно определяют точку G, но никакой стимуляции... Просто прикасаются и замирают, устанавливая свои стяги завоевания... Тело не желает с этим мириться! Собрав последние силы, толкаюсь вперед. Еще раз, и я получу долгожданный приз за все свои слезы и страхи...

Пальцы резко покидают мою текущую киску. Твою ж мать, думаю я, ощущая, как увлажняются глаза от чувства обиды и потери.

- Рано тебе пока.
Это милосердие и великодушие в чистом виде. Заставь он сейчас меня в обмен на желанную разрядку стать на колени и признать себя тем, кем всегда хотел меня видеть - я бы, не задумываясь, это сделала... И без дешевой актеркой игры. В таком состоянии просто невозможно играть.
Все начинается сначала. Нежные поглаживания шеи, ключиц, груди, каждой по очереди - мои запястья все еще надежно удержаны в захвате над головой. Чертовски желанная медленная смерть, а тело больше не желает подчиняться никаким законам. Толкаюсь навстречу каждому прикосновению, провоцирующему мини-извержения эндофина... Его колено между моих раздвинутых ног не позволяет свести их вместе... Ощущаю, что уже не капельки, маленькие ручейки стекают по ногам... Я никогда не была так сильно возбуждена, как сейчас.

Он останавливается в шаге от моего оргазма. Я готова кончить от банального рукопожатия. Ноги подкашиваются, и я почти падаю, чего мне не намерены позволять. Комната переворачивается перед глазами вместе с пеленой тысячи оттенков алого, прикосновение шелка к голой коже обжигает сладким огнем. Я готова кричать. Готова расцарапать себе руки, чтобы поставить кровавую подпись принадлежности на любом договоре. Потерять контроль очень легко. Но он этого не просит. Даже не иронизирует. Наверное, я почти люблю его в этот момент за проявленное благородство.

Когда он прекращает терзать мое извивающееся на постели тело, в шаге от безумия, я уже перестаю принадлежать себе. И понимать, что именно он мне говорит. Просто киваю. Пофиг, на что я там подписалась, только избавь меня от этого сумасшествия!

Шелест фольги режет нервы. Б...дь. Я бы не заметила отсутствия в таком состоянии. Мне было абсолютно похрену. Ему все мало. Наверное, он никогда не удерживал в руках такой абсолютной власти, которую урвал сейчас. Дразнящие прикосновения головки к моему пылающему естеству... погружение на пару миллиметров...почти кричу, толкая бедра вперед, но ладонь властно прижимает, впечатывая в матрас. Сколько можно! Е...ный садист. Сколько еще пыток в твоем арсенале?! И что мне сделать, чтобы ты наконец перестал надо мной издеваться?

Он входит одним толчком до упора за секунду до того, как я открываю рот, чтобы начать его упрашивать... Или молиться на свершение этого чуда.

Нечто новое. Так меня еще никто и ни разу. Заботились только о себе? Знали, что я и так получу посредственное удовольствие?! Остановка. Толчок. Снова. Острые иглы чистого безумия разжигают сосредоточение удовольствия до вселенского взрыва. Алая пелена сжимается за секунду до сладкого апокалипсиса... Черная дыра. И она меня поглотит, не зажмурившись.

Он держит мои руки - и я царапаю шелк вместо кожи. Мой крик бьется о неприступные стены комнаты, в тот самый момент, как красный оттенок разгорается ослепляющим солнечным цветом, накрывая волной потрясающего оргазма.

Одновременно с ним.

...Мое дыхание едва успевает выровняться, как все начинается снова. Без перерыва на покурить или сбегать в душ. Безошибочный рейд по всем эрогенным точкам, большинство из которых открыто моим завоевателем сегодня. Протестующе шепчу, что нужен отдых, и я не смогу дважды за такой короткий промежуток времени...

- Сможешь,- властный тон, от которого вихрь алых лепестков вновь поднимается вверх, кружась пока еще в нежном и нестремительном танце. Горячие губы - я все же успела искусать их в ответ! - играют с восставшими сосками, которые, по моим ощущениям, сейчас дадут фору твердости алмазов. Пока есть небольшая передышка, стараюсь прогнать прочь чувство накрывшего сожаления за свое недавнее поведение... Мне нужно взять реванш за это безумие. Прямо сейчас...что... Ааа! В топку реванш.

Его язык, поиграв со штангой пирсинга, решительно устремляется вниз. Все! Я девочка. Я не хочу ничего решать. Я хочу оргазм в ошейнике! Снова. И не последний... Пока я не бьюсь в сладких судорогах объятий, ты - победитель.

Раздевай и властвуй...

После долгожданной разрядки мировоззрение меняет свою полярность с ужасающим цинизмом. Мне бы расслабиться в его сильных руках и отдаться этому чувству абсолютного полета выше всех граней - за один такой прыжок в рай можно позволить ему все... Принять его правила... Признаться себе, что, пойди я ему навстречу, плохо больше не будет никогда. Барьеры возвожу я сама. Ничего удивительного, что ранят их обломки, когда он сметает эти преграды... Но я не слабая. Послушание - не моя добродетель.

Ласково провожу кончиками пальцев по его щеке. Жмурится, как Элькин ориентал Макс при почесывании за большим ухом. Все они одинаковые. Планомерно. Неистово нежно, пока он не расслабляется, уверовав в искренность моего жеста. Дыхание становится затрудненным, но я при этом спокойна и решительна, как никогда. Подаюсь вперед, накрывая его губы неистовым поцелуем. Так не целуют первых встречных. Так целуют далеко не всех своих любовников. Даже мужей не всегда. Такой поцелуй - епархия любимых мужчин, он достается только им. С душевной отдачей и ощущением счастья, нет места коварным планам и корысти... Если в идеале.

Дима напрягается всего на несколько секунд, не веря в сигнал, который я заставляю считывать по капле и сохранять на жесткий диск раздутого эго. Мои ладони, переместившись на затылок, сметают последние турникеты его сомнений, сейчас в них нежности больше, чем в сотне ладошек влюбленных женщин земли. Возможно, он уже готов забыть все и пойти мне навстречу... Так легко поверить. Так легко отступиться от своих принципов. Но ни хрена не легко мне играть по незыблемым правилам.
Отстраняюсь, смазывающим движением ладони по щеке отталкивая его голову.
- Понравилось? А теперь забудь. Это то, что ты мог получить уже давно, если бы не пытался поставить меня на колени. Теперь ты этого не получишь даже во сне. Мне мерзко даже имитировать.

Я спокойно держу его взгляд, который застывает льдом за считанные секунды. Если его и задели мои слова, он не подает виду. Долгую минуту, может, даже больше. Правильно, заткнись. Этот раунд за мной. 1:0, милый.

- Мне понравилось, что ты сегодня смогла отпустить себя. Я рад, что тебе было хорошо. И мне нравится твоя улыбка. - Моргаю от его слов, ничего не понимая. Молча проглотишь мой смертельный удар?! Да, до абсолютной власти тебе, как...
Не успеваю додумать эпитет, как ледяная волна затапливает цветущее побережье моей торжествующей эйфории.
- Мне почти жаль тебя. Только кто тебе сказал, что то, что произошло между нами, как-то изменит твое положение?..

1:1. Но меня не запугать. Вызывающе улыбаюсь в ответ, гася с первого раза предчувствие надвигающейся тьмы...

Глава 20

Вопрос, который не давал мне покоя... А зачем вообще стоп-слово сегодня? Или под утро ждет камера пыток?

...Я не знала, что такое возможно. Что на долгие часы я забуду о своем незавидном, униженном положении, и буду чувствовать себя почти счастливой. Отбросив стервозность - одной шпильки ему было достаточно, вычеркнув из памяти арктический лед его взгляда и ласковое обещание чего-то пугающего по окончанию нашего временного сексуального перемирия. Скарлетт О‘Хара дала поистине бесценный совет таким, как я. Завтра. Все завтра.

Был, конечно, момент, когда его слова пробили мое сознание, на миг вернув ужас ожидания. Почему я не могла промолчать?! Зачем намеренно била своими словами?! Нельзя было отключить мозг и заниматься любовью, а не этой фигней? Мне не стало легче от того, что я узнала. Ничего не меняет. Завтра для меня снова начнется кошмар. Может, проще было уверовать в иллюзию, что в эту ночь мы перейдем на иной уровень? Эти мысли отравляли мое наслаждение. Преждевременно джокер полетел на стол. Второй игрок всегда на сотню шагов впереди. Мои метания достигли пика аккурат под его нежные поцелуи перед вторжением. Паническая атака захлестнула яростным порывом ветра, когда я попыталась оттолкнуть его и вырваться из обманчиво-нежных объятий.

Как он понял, что именно со мной происходит? Это навсегда останется для меня загадкой. "Я чувствую тебя". Неужели это было правдой? Я была близка к новому приступу рыданий и отрицания происходящего. Блядский язык. Стоили эти пару секунд торжества последующего обвала горькой действительности? Они же не тронули его совершенно. Очередной повод, за который будут ломать и опускать как можно ниже. Что-то человеческое в нем еще оставалось, заставляя играть по правилам в случае моего благоразумия. Но мне словно некомфортно было с ним - адекватным. Нужно было получать подтверждение его ненормальности шаг за шагом... Но сегодня, за исключением своей многообещающей фразы о том, что это ничего не меняет, он ничем не подтверждал мои страхи наступления утра. Негрубо, решительно перехватил мои ладони, которые неловко пытались оттолкнуть, не причиняя никакой боли и скорее поглаживали, чем останавливали. У меня перехватило дыхание. Вовсе не от страха. Я чувствовала его взгляд, который не потеплел ни на градус, но в то же время согревал, а не пытался уничтожить холодом. А через сжатые запястья, в кровь постепенно просочился незримый транквилизатор, достиг мозга за короткие мгновения, принеся с собой покой. Паническая атака сошла на нет, возвращая трон правления нокаутированному на миг желанию близости.

Я почувствовала себя уязвимой, но это не напугало. Наоборот, отозвалось острой потребностью спрятаться в его руках. Правда, все еще тряслась мелкой дрожью, накрытая его великолепным телом... Как ему удалось понять, что эта дрожь не имеет ничего общего с желанием?

- Юля.

Я сглотнула, почти растроганная этой непонятно как установившейся связью. Может, именно это называют стокгольмским синдромом? Танец нервных клеток постепенно утихал. Согретая его теплом, я осознала с пугающей ясностью, что сейчас хочу лишь одного - чтобы ночь не кончалась. Чтобы замерло время, навсегда оставив меня в состоянии покоя и пусть мнимой, но безопасности, которая может с легкостью перерасти в страсть, и наоборот. Положа руку на сердце - если бы все наши вынужденные отношения складывались только в таком ключе, при поцелуе не пришлось бы ничего играть и имитировать. Он бы получил это без всяких усилий со своей стороны, такую желанную инициативу. Потому что сегодня было очень много моментов, за которые я бы не только целовала его такими глубоко прочувствованными поцелуями. Следовало, наверное, извиниться... Но это означало одно. Признать свою капитуляцию. И разбиться при падении на сотни осколков, потому что я знала, что в его ответных словах как раз не было ни капли фальши. Он даже не мстил мне за демонстрацию протеста. Как бы ни повернулась сегодняшняя ночь, завтра все вернется на круги своя. Но, по крайней мере, это было чес

- Юля, ничего не бойся, - его голос продолжал успокаивать, в то же время, не давая никаких надежд на то, что положение изменится. Уже за подобную честность ему можно было позволить многое. Уже потом я поняла, что он мог совместить последующие этапы моей ломки с сегодняшней ночью, и тогда бы я приняла это с более легким сердцем. Но он просто не хотел. Планомерно готовил последующий удар, прекрасно понимая, что возвел мою уязвимость в абсолют именно настоящим поведением. Дал мне возможность ощутить себя женщиной, а не сабой. Получить удовольствие в подобном состоянии. Расслабить и убедить в безопасности. Чтобы потом это было больнее... и наверняка.

Странно устроена психика. Я понимала и знала, что это петля на мою шею, которую он затянет уже вскоре с безжалостным спокойствием. Что даже легкого сжатия хватит, чтобы свергнуть меня в пропасть. И ничего не изменить. Я могла сопротивляться, колоть его острыми шпильками невероятных обещаний или же признаваться, что люблю - и ничего из этого не повлияло б на его решение, которое, я чувствовала, было принято задолго до этой ночи, призванной дать мне хоть каплю ощущения счастья перед кошмаром моего падения. Но вместе с осознанием этого мне так легко хотелось поверить его словам и успокаивающим объятиям, что я в итоге и сделала. И тогда страсть черно-алого оттенка вновь поглотила сознание, не позволяя ему выскользнуть из цепких лап иллюзорности...

После очередного раунда изматывающих ласк тяжело было добраться до душа. Сознание плясало джигу, а тело хотело еще и побольше. Может, не оформившаяся надежда на то, что, покажи я ему идеальную любовницу, вся эта хрень с наручниками и стоянием на коленях потеряет свое значение? Но я больше не могла заниматься никаким психоанализом на тот момент. Он реально, в прямом смысле этого слова, вытрахал из меня все гены Зигмунда Фрейда, а ночь еще даже не закончилась!

Будь на то моя воля - я бы отменила перерыв на перекусить совсем. Но моя воля тут никогда не имела ровным счетом никакого значения. Хозяин истратил все свои силы, ему нужно их восполнить. А то дрогнет рука, наматывая волосы понравившейся самки на кулак, подкосятся ноги в попытке дотащить ее до пещеры, а на поднять хлыст сил вообще не останется. Наверное, мне оставалось только обрадоваться тому, что никогда мой мучитель не требовал моих выкрутасов у кухонной плиты. Даже сейчас.

На жестком полу было очень неудобно. Я смирилась с этой участью. Не слишком большая цена за ошеломительное, такое желанное и оберегающее, придающее уверенность, прикосновение... Шелковой ткани его рубашки к коже. Сегодня девочка была великолепна. Заслужила почти платьице.

Эту комнату я раньше не видела, мне так и не провели обещанной экскурсии по загородной вилле, ставшей тюрьмой. Типично мужской рабочий кабинет, темные панели дерева, дорогой минимализм, выдающий изысканный вкус его хозяина. Меня стало дергать на этом слове. Мировоззрение пошатнулось давно и неотвратимо.

Пока я приходила в себя в душе, Дима успел сервировать подобие столика, просто хаотично сгрузив документы на кожаный диван. Сама я еле передвигалась, ему пришлось придерживать меня за плечи, чтобы не упала. Мне не позволили даже закрутить на груди полотенце. Ломка уязвимостью не прекращалась ни на секунду. Еще четверть часа назад нас уравнивали в правах отсутствие одежды и пожар бесконтрольного вожделения. Теперь все снова изменилось, напоминая о моей роли. Всего лишь наличие джинсов на нем. Даже с расстегнутой пуговицей. Тогда первые звоночки тревоги прозвенели с такой оглушающей четкостью, что остановили поток беспричинных слез. Я ощутила себя проигравшей и надломленной, как никогда прежде. На контрасте с тем, что произошло недавно, меня могло согнуть в рыданиях от одного грубого слова. Понимал ли он, что со мной творилось в этот момент? Однозначно. Щадил своими дальнейшими поступками, или же плел жемчужную паутину мнимой безопасности, чтобы уже завтра нанести удар, который мне не удержать?

- Заведи руки назад, - это было похоже на просьбу, но я уже знала, что лучше на все его слова реагировать, как на приказы. Я могла сопротивляться, отрицать его власть, отстаивать свою независимость сколько угодно, но почему-то в последнее время только беспрекословно подчинялась. Этот раз не стал исключением. Я покорно свела запястья вместе за спиной, сглотнув, чтобы прогнать непрошенные слезы. Вот и все. Помни свое место, саба, и ни на миг не забывай, кто ты здесь. И попробуй полюбить свои оковы, чтобы не плакать каждый раз, когда он будет это делать. Потому что это совсем не больно и не страшно в отличие от того, что тебе наверняка приготовили в будущем.

Холодная сталь не спешила сжимать мои запястья. Вместо этого я ощутила прикосновение чего-то, похожего на шелк или атлас. Ленты? Какая к черту разница, чем именно хотят ограничить мою свободу. Его раздраженно-покровительственный вздох едва не заставил меня подпрыгнуть на месте. Я недоуменно обернулась. Черная рубашка. Мне всего лишь предлагалось продеть руки в рукава. А совсем не то, что я успела себе надумать. Проигнорировав чье-то остроумное высказывание "мужская рубашка на девушке - как флаг на завоеванной крепости", я поспешно нырнула в защиту черного шелка, словно опасаясь, что ее тут же отнимут. Пальцы не сразу справились с мелкими пуговицами... Я разучилась делать даже это. Зато когда ласковая ткань прикрыла всю мою уязвимость до середины бедра, я испытала восторг и ощущение неудобства одновременно. Восторг - от того, что при покорении последней пуговки у меня непроизвольно выровнялась осанка и распрямились плечи. Неудобство - я катастрофически отвыкла от одежды за столь короткое время, наполненное шокирующими событиями, что потеряла счет дням. Сознание спешило сыграть согласно установленным правилам. "Поблагодари его! Скажи ему спасибо!" Иногда оно подсказывает дельные вещи. Обернулась, готовая произнести эти слова, и тут мой взгляд упал на кресло за его спиной.

Когда?! Вашу мать, когда я перестану верить в сказку про охренительно доброго принца?! Учел свои ошибки, значит. Металл бьет больно. Вон, красноречивые свидетельства на виске и ключице. Да и руки секс-рабыни растирает в кровь, нам этого не надо. Должна всегда выглядеть так, что хоть вечером на подиум. Кожаные браслеты вам в помощь. В тот момент меня вдруг резко разозлила собственная слезливость. И я почти с вызовом посмотрела ему в глаза, протягивая руки. Никакой благодарности не будет. Моя благодарность - то, что я не смогла тебя грохнуть. Точка. Аттракцион щедрости на сегодня не закончился. Его брови поползли вверх, но тут мое меткое попадание дало о себе знать. Я испытала острое удовлетворение, увидев, как в его глазах быстрой вспышкой полыхнула боль. ЕС сегодня решил прикинуться добрым и хорошим до конца. Для меня осталось загадкой, собирался ли он использовать новые наручники, или же просто оставил их лежать в кресле негласным напоминанием.

Осторожно сдвинув документы в сторону, я присела на диван, вздрогнув от прикосновения прохладной кожи к моей гладковыбритой киске. Длины рубашки явно не хватало, чтобы пресечь волнующий контакт. Твою ж мать. Еще слови оргазм от ерзания на диване. Чтобы отвлечься, я пристально наблюдала, как штопор с глухим хлопком откупоривает бутылку с вином. Как льется по стенкам бокалов жидкость цвета темной крови. Есть мне не хотелось вообще, но от алкоголя, пожалуй, я бы не отказалась.

- Ты слишком далеко, - не поднимая глаз, хмуро бросил Дима. Я истолковала это по-своему.

- Я думала о своей семье... Понимаешь, я никогда не исчезала так надолго... Они уже забили тревогу... Ты воюешь со мной. Мать и отчим не причем...

- Вообще-то, мне не нравится, что ты так далеко села, - проигнорировав все намеки, пояснил Дима. - И как ты это сделала. Подойди.

У меня не было другого выбора. Сопротивляться в подобных мелочах - глупо и недальновидно. Замерла у столика, ожидая дальнейших распоряжений. Он отставил бутылку, и, все так же, не поднимая глаз, указал на пол.

- На пол у моих ног.

- Там холодно!

- Я дал тебе, чем согреться. Предпочитаешь ее лишиться?

Да, погорячилась я с диагнозом внезапной человечности. Сглотнула мерзкий ком в горле, перекрывший кислород. Кнут и пряник. В подобной интерпретации - кнут в зубы, и пряником. Вопрос "почему" замер на моих губах. Я уже понимала, что услышу в ответ то, что пробьет мою и без того шаткую оборону. Гребаная уязвимость... Впрочем, именно так согласно его плану, я и должна была себя чувствовать. Стиснув зубы, я осторожно, чтобы не вызвать резкую боль в коленях, сползла по спинке офисного стула на паркет.

- Не нужно, - немного обеспокоенно поспешил сказать Дима, когда я неловко попыталась встать в гребаную позу покорности. Подавись своей милостью. Я вытянула ноги, ощутив немного вспухшими от изматывающего секс-марафона нижними губками лакированную поверхность паркета. Когда тут мыли пол, вашу мать? Попытка натянуть подол рубашки, в конце концов, увенчалась успехом. Вот она, мечта всех ему подобных неадекватов со времен трухлявой древности. Правитель на троне, женщина у его ног. Только заплакать сейчас от подобной несправедливости мне для полного счастья не хватало...