Влияние невербальной коммуникации

Переключение внутренних состояний и использование пространственных якорей для изменения убеждений позволяет также вспомнить о значимости невербальной коммуникации.

Вербальные сообщения, или слова, являются лишь одной из модальностей, с помощью которых люди общаются и оказывают влияние друг на друга. Существует немало способов невербального взаимодействия, в том числе установление визуального контакта, покачивание головой, слезы, голосовое ударение. Невербальная коммуникация имеет такое же, если не большее, значение, как и вербальная.

По мнению Грегори Бейтсона, лишь около 8 % информации в ходе общения передается словами, или «цифровой» частью взаимодействия. Остальные 92 % сообщаются невербально, с помощью «аналоговой» системы. «Аналоговый» аспект коммуникации включает в себя язык тела, а также информацию, передаваемую тональной слуховой частью взаимодействия, то есть интонацией, темпом и громкостью речи. Например, в том, что рассказанная шутка кажется смешной, большую роль часто играют не только слова, но и сопровождающие их интонация, выражение лица, паузы и т. д.

Невербальная коммуникация включает в себя такие знаки и сигналы, как выражение лица, жесты, поза тела, тон голоса и изменения темпа речи, движения глаз. Невербальные ключи нередко представляют собой «метапослания», рассказывающие о вербальном содержании. Часто они определяют то, как будет воспринято и истолковано вербальное сообщение. Если человек говорит «Обрати внимание» и показывает на свои глаза, смысл сообщения будет совершенно иным, чем если бы те же слова сопровождались указанием на уши. Если человек говорит «Просто прекрасно» саркастическим тоном, то фактически он передает невербальное сообщение, прямо противоположное по смыслу вербальной части.

Невербальные сигналы, например выражение лица и тон голоса, оказывают на нас эмоциональное воздействие, определяя наши чувства по отношению к чьим-либо словам. Фактически невербальные сообщения склонны отражать наше внутреннее состояние и воздействовать на него, тогда как вербальные послания в большей степени ассоциируются с когнитивными процессами (рис. 33). Невербальная коммуникация более «примитивна» и представляет собой первичную модальность, которой пользуются при общении животные (и с помощью которой мы общаемся с ними). Если сердитым и угрожающим тоном сказать «Хорошая собачка», нет сомнений, что пес отреагирует на тон, а не на слова.

Рис. 33. Невербальная коммуникация в большей степени, чем вербальная, отражает наши внутренние состояния и воздействует на них

Таким образом, тон, которым человек разговаривает с окружающими, может оказать огромное влияние на то, как будет «услышано» и «воспринято» его вербальное сообщение. Фраза «Ты способен на это», сказанная сердитым или разочарованным голосом, скорее вызовет сомнения, чем вселит в собеседника уверенность или убежденность (рис. 34).

Как правило, люди сосредоточивают внимание на вербальных аспектах коммуникации и часто не осознают невербальную ее часть. Работая с паттернами «Фокусов языка», необходимо уделять внимание невербальным метапосланиям, сопровождающим наши слова. Правильные слова, сказанные «неправильным» тоном или с «неправильным» выражением лица, способны произвести эффект, прямо противоположный задуманному.

Степень конгруэнтности между нашими словами и невербальными посланиями прежде всего зависит от нашей конгруэнтности тому, что мы говорим, — т. е. конгруэнтности между «посланием» и «отправителем». Таким образом, внутреннее состояние, в котором мы находимся, когда говорим, не менее важно, чем внутреннее состояние слушателя. Научившись следить за невербальными ключами и уделять больше внимания внутреннему состоянию, вы сможете намного эффективнее использовать паттерны «Фокусов языка» и с их помощью оказывать позитивное влияние на убеждения окружающих.

Рис. 34. Невербальные метапослания оказывают существенное влияние на наши внутренние состояния и интерпретацию вербальных сообщений

МЫСЛИ-ВИРУСЫ И МЕТАСТРУКТУРА УБЕЖДЕНИЙ

Метаструктура убеждений

В этой книге мы исследовали целый ряд измерений нашего опыта, которые находятся под воздействием убеждений и включены в процесс формирования и поддержания этих убеждений.

Сенсорный опыт поставляет нам сырье, из которого мы строим свои «карты мира». Убеждения представляют собой обобщения, сделанные нами на основе опыта, и, как правило, обновляются и корректируются по мере приобретения нового опыта. Являясь моделью этого опыта, убеждения неизбежно опускают и искажают определенные аспекты переживаний, на основе которых они сформированы. За счет этого убеждения с одинаковой легкостью ограничивают и расширяют наши возможности.

Ценности наделяют значением наши убеждения и переживания и представляют собой те «позитивные намерения» высшего уровня, для поддержки или отображения которых эти убеждения создаются. Убеждения связывают ценности с нашими переживаниями через «причинно-следственные связи» и «комплексные эквиваленты».

Ожидания создают мотивацию для поддержки определенного обобщения или убеждения. Ожидания связаны с последствиями, к которым, по нашим прогнозам, приведет то или иное убеждение. Эти последствия определяют полезность убеждения.

Внутренние состояния служат одновременно фильтром для восприятия и стимулом для действий. Они нередко представляют собой вместилище или основание для того или иного убеждения или обобщения и определяют эмоциональную энергию, затрачиваемую на поддержание этого убеждения.

Взаимосвязи между различными компонентами жизненного опыта образуют то, что Ричард Бэндлер называет «тканью реальности». Функция наших убеждений заключается в том, чтобы создавать ключевые связи между базовыми элементами, входящими в нашу «карту мира» (рис. 35).

Представьте, к примеру, ребенка, который учится кататься на велосипеде. Позитивное убеждение «я могу научиться» может связать базовые ценности, лежащие в основе обучения, например «развлечение» и «самосовершенствование», с внутренним состоянием «уверенности в себе» и ожиданием, что «у меня будет получаться все лучше и лучше». В результате этого появятся мотивация и стимул для новых попыток, даже если ребенок будет регулярно падать с велосипеда. Как только он научится удерживать равновесие достаточно долго, это укрепит обобщение «Я могу научиться», а также состояние уверенности в себе, ожидание новых успехов и ценности развлечения и самосовершенствования.

Рис. 35. Наши убеждения представляют собой обобщения, связывающие переживания, ценности, внутренние состояния и ожидания, а также образующие ткань нашей реальности

Здоровые убеждения сохраняют свои связи со всеми этими измерениями. Наши убеждения естественным образом изменяются и обновляются по мере того, как меняются наши ценности, ожидания, внутренние состояния, а также по мере приобретения нами нового опыта.

Рис. 36. Ограничивающие убеждения создают фрейм проблемы

Ограничивающие убеждения могут появиться в результате изменения в любом из этих компонентов, приводящего к появлению негативной формулировки или фрейма проблемы. Возникшие ограничивающие убеждения способны оказывать влияние на любой или сразу все элементы системы (рис. 36). Допустим, у ребенка в нашем примере есть старший брат или сестра, давно освоившие езду на велосипеде. Этот факт может как усилить мотивацию к обучению, так и стать основой для неподходящих ожиданий, из-за которых младший ребенок будет негативно оценивать свои успехи в сравнении с достижениями старшего. Поскольку эти успехи не будут соответствовать ожиданиям ребенка, он может начать воспринимать ситуацию во фрейме проблемы или ошибки, что приведет к внутреннему состоянию разочарования. Негативное внутреннее состояние может не только создать неприятные ощущения, но и повлиять на успехи ребенка, заставляя его падать чаще. Так может сформироваться ожидание «я снова упаду», являющееся основой «самоисполняющегося пророчества». В конце концов, стремясь избежать постоянного дискомфорта и разочарования, ребенок может принять убеждение «я никогда не научусь кататься на велосипеде» и перестать даже пробовать.

Когда ограничивающие убеждения и обобщения сохраняют связь с намерениями и переживаниями, на основе которых они созданы, искажения и опущения информации постепенно обновляются или корректируются в результате приобретения нового опыта, изменений внутреннего состояния и ожиданий. Новые данные или противоположные примеры, которые не вписываются в то или иное обобщение, заставляют нас пересмотреть обоснованность соответствующего ограничивающего убеждения.

Если ребенок, создавший обобщение «Я не могу кататься на велосипеде», получает поддержку и поощрение относительно дальнейших попыток научиться (и способен воспринимать свои «поражения» как «обратную связь»), то со временем он научится сохранять равновесие на велосипеде и достигнет определенных успехов. Как правило, это наводит детей на следующую мысль: «Может быть, я все-таки на что-то способен». По мере закрепления успеха ребенок естественным образом проводит рефрейминг своих прежних убеждений, в результате чего оказывается «готов поверить» в свои способности и усомниться в кажущихся ограничениях.

Мысли-вирусы

Ограничивающие убеждения возникают на основе обобщений, опущений и искажений информации, помещенной во фреймы проблемы, ошибки или невозможности. Такие убеждения ограничивают нас еще больше и еще труднее поддаются изменению, если существуют независимо от переживаний, ценностей, внутренних состояний и ожиданий, производными которых являются. В подобных случаях убеждение может восприниматься как некая отвлеченная «истина» о реальности. Вследствие этого люди начинают рассматривать убеждение уже не как «карту», служащую нам ориентиром на каком-то участке территории нашего опыта, а как саму «территорию». Ситуация может еще больше усугубиться, если ограничивающее убеждение не сформировано на основе нашего опыта, а навязано нам окружающими.

Базовое предположение НЛП гласит: каждый человек обладает собственной «картой мира». Карты разных людей могут существенно различаться в зависимости от происхождения, общественного слоя, культурного развития, профессиональных навыков и личной истории их владельцев. В НЛП большое внимание уделяется изучению того, как людям следует вести себя с учетом разницы между их картами. Основная задача, которую мы решаем на протяжении всей жизни, — координация нашей «карты мира» с картами окружающих.

Например, люди обладают различными убеждениями относительно способностей человеческого тела к исцелению, а также относительно того, что нужно и можно сделать для лечения себя и других. Соответственно, существуют карты, рассказывающие о том, что возможно сделать в этой области и что такое лечение вообще. Иногда подобные карты способны существенно ограничить наши возможности и приводят к конфронтации и конфликтам убеждений.

Когда одной женщине поставили диагноз «рак груди с метастазами», она стала выяснять, что можно сделать, чтобы вылечиться, воздействуя на тело через психику. Наблюдавший женщину хирург сказал ей, что «вся эта дребедень про исцеление через психику — полная чушь, от которой можно только свихнуться». Собственный опыт позволил женщине сформировать совсем другое убеждение. Однако, поскольку этот хирург был ее лечащим врачом, его убеждения оказали серьезное влияние на принятое решение. Волей-неволей женщине пришлось принять убеждение доктора как фактор, влияющий на ее собственную систему убеждений (точно так же человек оказывается под угрозой заражения, если рядом с ним находится больной — носитель инфекции).

Заметьте, что убеждение врача, сформулированное во фрейме проблемы, не было связано ни с одним позитивным намерением, внутренним состоянием или какими-либо сенсорными данными. С ним не было связано ни одного ожидаемого или желаемого последствия, Убеждение было представлено как «факт». Следовательно, непросто было оценить его справедливость или полезность. Женщина оказалась перед необходимостью либо согласиться с врачом (и следовательно, принять ограничивающее убеждение), либо спорить с ним, что могло привести к нежелательным последствиям для ее лечения.

Убеждение подобного типа, особенно если оно преподносится как «правильная карта мира», способно превратиться в так называемую «мысль-вирус». Мысль-вирус представляет собой отдельную категорию ограничивающих убеждений, которые могут послужить серьезными препятствиями на пути к исцелению или самосовершенствованию.

По сути, мысль-вирус существует в отрыве от окружающей метаструктуры, которая создает для убеждения контекст и задачу, а также определяет его «экологичность» (рис. 37). В отличие от обычного ограничивающего убеждения, которое может подвергаться обновлению или корректировке по мере накопления нового опыта, мысли-вирусы основаны на невысказанных допущениях (как правило, их роль играют другие ограничивающие убеждения). В таких случаях мысль-вирус становится «реальностью», подтверждающей саму себя, вместо того чтобы служить более широкой реальности.

Таким образом, мысли-вирусы плохо поддаются исправлению или обновлению за счет поступающей информации или противоположных примеров, которые дает новый опыт.

Рис. 37. Мысль-вирус является убеждением, которое существует в отрыве от других когнитивных процессов и опыта, на которых оно основано

Для борьбы с ними следует скорее идентифицировать и преобразовывать другие убеждения и допущения, на которых они основаны (и которые обеспечивают их сохранность). Однако эти другие, более мощные допущения и убеждения далеко не всегда просматриваются в поверхностной структуре убеждения.

Вышеупомянутая женщина работала медсестрой у врача общей практики. Вместо того чтобы упрекнуть ее в глупости, как это сделал хирург, врач, у которого работала женщина, подозвал ее к себе и сказал: «Знаете, если вы по-настоящему заботитесь о своей семье, вам придется подготовить их ко всему». Несмотря на то, что эта фраза была менее агрессивной, чем слова хирурга, потенциально она могла превратиться в гораздо более опасную мысль-вирус. Большая часть значения этой фразы осталась невысказанной, подразумеваемой, поэтому стало труднее осознать, что «это всего лишь частное мнение». Волей-неволей начинаешь думать: «Да, я забочусь о своей семье. Нет, я не хочу уйти, не подготовив семью ко всему». Однако невысказанным, не видным с поверхности осталось то, что «подготовить ко всему» означает «умереть». Исходная посылка этого высказывания заключается в том, что «вам предстоит умереть». И смысл его — «перестаньте заниматься ерундой и начинайте готовиться к смерти», иначе это еще тяжелее отразится на вашей семье. Если вы действительно заботитесь о своей семье, вы оставите попытки выздороветь, иначе не сможете подготовить домочадцев «ко всему».

Особую опасность этому высказыванию придает то допущение, что единственный «правильный» способ вести себя как положено хорошей, любящей матери — смириться с тем, что вам предстоит умереть, и подготовить себя и семью к неизбежному. Предполагается, что попытки вернуть утраченное здоровье, когда приближение смерти столь очевидно, свидетельствуют об эгоизме и безответственности по отношению к своей семье, порождают ложную надежду, потенциально требуют финансовых затрат и приведут лишь к горю и разочарованию.

Подобные мысли-вирусы способны инфицировать мышление и нервную систему точно так же, как физические вирусы поражают организм или компьютерный вирус — компьютерную систему, приводя к замешательству и нарушению функций. Как программная база одного компьютера или целой сети может быть разрушена одним вирусом, так и нервная система человека может быть «инфицирована» и разрушена мыслями-вирусами.

С биологической точки зрения, вирус представляет собой крохотный кусочек генетического материала. Генетический код является физической «программой» нашего организма. Вирус — несовершенный обрывок программы. В действительности он не является живым существом, поэтому вирус невозможно убить или отравить. Вирус проникает в клетки своего «хозяина», который, не имея соответствующего иммунитета, невольно становится для него «домом» и даже помогает вирусу развиваться и давать потомство.

(Бактерии, в отличие от вирусов, являются живыми клетками. Бактерию можно убить, например, антибиотиками. Однако против вирусов антибиотики бессильны. Поскольку бактерии сами являются клетками, они не способны подавлять клетки нашего организма или «внедряться» в них. Некоторые из них являются паразитами и наносят вред, чрезмерно расплодившись, однако многие бактерии полезны и необходимы организму — в частности, для пищеварения.)

Компьютерный вирус подобен биологическому в том, что не является целой и законченной программой. Он не имеет «представления» о том, к какой части компьютера относится, какие разделы памяти для него открыты или безопасны, не имеет представления о компьютерной «экологии». Вирус не воспринимает собственную идентичность по отношению к остальному программному обеспечению. Его основная цель — размножаться, плодить себе подобных. Поскольку вирус не признает границ других программ и данных, он записывается поверх всего, стирая информацию и заменяя ее собой. Это нарушает работу компьютера и приводит к серьезным ошибкам. Мысль-вирус похожа на оба эти вида вирусов. В отличие от совершенных, полноценных идей, самым естественным образом вписывающихся в обширную систему наших идей и убеждений и органично поддерживающих ее, мысль-вирус вызывает замешательство или конфликт. Сами по себе мысли и убеждения не обладают какой-либо силой. Они «оживают», лишь если на них основано какое-то действие. Решив реализовать то или иное убеждение или согласовать свои поступки с той или иной мыслью, человек «оживляет» это убеждение, которое может стать «самоисполняющимся».

Например, женщина, о которой мы упоминали ранее, прожила около двенадцати лет сверх предсказанного срока — в основном потому, что не разделила ограничивающие убеждения своих врачей. Врач, у которого она работала, сказал, что в лучшем случае она проживет два года, но реально можно говорить лишь о месяцах и даже неделях. Женщина оставила эту работу и прожила еще двенадцать лет безо всяких признаков рака. Спустя несколько лет после того, как она ушла с работы, ее бывший начальник-врач серьезно заболел (впрочем, в гораздо более легкой форме, чем она сама) и покончил жизнь самоубийством. Более того, либо ему удалось уговорить свою жену сделать то же самое, либо он просто убил ее (истину установить так и не удалось). Почему? Вероятно, врач верил, что его смерть была неизбежной, и не захотел «оставить жену неподготовленной».

Вывод, который можно сделать из этой истории, — мысль-вирус может привести к смерти так же легко, как и вирус СПИДа. Она может убить своего хозяина и причинить вред «заразившимся» окружающим. Вспомните, сколько людей погибло в результате «этнических чисток» и «священных войн». Не исключено, что немалую часть вредоносности вируса СПИДа составляют сопровождающие его мысли-вирусы.

Это ни в коей мере не означает, что врач нашей героини был плохим человеком. С точки зрения НЛП, проблема заключалась не в нем, а в самом убеждении, в «вирусе». На самом деле, самоубийство врача можно рассматривать как акт абсолютной цельности натуры — с точки зрения этого убеждения. В критике нуждаются только убеждения, а не люди, разделяющие их.

Мысль-вирус невозможно убить, ее можно лишь распознать и нейтрализовать или отделить от остальной системы. Невозможно убить идею или убеждение, поскольку они не являются живыми организмами. Даже убийство человека, который действовал на основе той или иной идеи или убеждения, не убивает идею или убеждение. Столетия войн и религиозного преследования подтвердили это. (Химиотерапия по принципу действия подобна войне: она убивает зараженные клетки, но не излечивает тело и не защищает его от вируса — и, к сожалению, приводит к относительно большому количеству «потерь среди мирного населения», т. е. здоровых клеток организма.) С ограничивающими убеждениями и мыслями-вирусами следует бороться точно так же, как организм борется с физическим вирусом или компьютер — с программным вирусом: через опознание вируса, создание «иммунитета» к нему и вытеснение его из системы.

Вирусы поражают не только тех людей или те компьютеры, которые являются «слабыми», «глупыми» или «плохими». Вирусы обманывают своих электронных или биологических «хозяев», поначалу притворяясь, что вписываются в существующую систему или безвредны для нее. К примеру, генетический код

человека также является разновидностью программы. Он работает по принципу «При наличии А и Б следует делать В» или «Если нечто обладает структурой АААБАВАГАДАЕ, оно расположено там-то и там-то». Одна из функций иммунной системы — проверять коды различных частей нашего организма и попадающих в него веществ на предмет здоровья и «органичности». Если присутствие тех или иных субстанций неоправданно, иммунная система «изгоняет» их или отправляет на переработку. Вирусу (например, вирусу СПИДа) удается обмануть организм и иммунную систему потому, что его структура во многом схожа с кодом наших клеток (разновидность «подстройки и ведения» на клеточном уровне). Фактически люди и шимпанзе являются единственными созданиями природы, страдающими от СПИДа, потому что только их генетическая структура обладает таким строением (близким к строению вируса), что вирус может «подстроиться» и инфицировать организм.

В качестве иллюстрации представим себе, что индивидуальный генетический код человека имеет структуру «АААБАВАГАДАЕ». Вирус может обладать структурой «АААБАОАРГАЕ», которая в чем-то напоминает структуру индивидуального кода. Если сверять только первые пять букв, иммунная система сочтет коды идентичными и допустит вирус в организм. Еще один способ, с помощью которого вирус обманывает организм и иммунную систему, — проникнуть в организм под прикрытием безвредной белковой оболочки (принцип «троянского коня»), В таком случае иммунная система не заподозрит подвоха.

Похожими свойствами обладает и упомянутое выше замечание врача: «Если вы по-настоящему заботитесь о своей семье, вам придется подготовить их ко всему». На первый взгляд, в нем нет ничего вредоносного. Более того, оно как будто соответствует позитивным ценностям — «заботе о семье» и «состоянию готовности». Смертоносным это убеждение делает контекст, в котором произнесено соответствующее замечание, и тот подтекст, который остался невысказанным, но подразумеваемым.

Важно помнить, что вирус — биологический, компьютерный или психический — не обладает собственным интеллектом или намерением по отношению к системе, в которую он внедряется. Выражение убеждения, в частности, является всего лишь набором слов — до тех пор, пока не обретает жизнь через ценности, внутренние состояния, ожидания и переживания, которые мы связываем с этими словами. Подобным образом биологический вирус становится вредоносным только тогда, когда организм впускает его и принимает за «своего». Вероятно, каждому из нас доводилось оказываться под воздействием вирусов гриппа или простуды и не заболеть, потому что защитные силы организма были начеку. Прививки, по сути, обучают иммунную систему человека тому, как распознавать тот или иной биологический вирус и перерабатывать его или изгонять из организма. Иммунная система не знает, как убить вирус (поскольку вирус убить невозможно). (Известно, что так называемые «Т-клетки-киллеры», входящие в нашу иммунную систему, способны разрушать пораженные вирусом клетки и ткани. Однако, подобно химиотерапии, это скорее борьба с симптомами, чем с причиной. Хороший иммунитет прежде всего не позволит клеткам заразиться.) В частности, антивирусная компьютерная программа не разрушает части компьютера. Напротив, она распознает программу-вирус и стирает ее из памяти или с диска. Часто, чтобы полностью обезопасить компьютер, программы защиты от вирусов просто отключают «зараженный» диск.

Подобно ребенку, который, обучаясь читать, постепенно развивает навыки распознавания сочетаний букв, иммунная система постепенно совершенствует способность к распознаванию и «выбраковке» различных структур генетических кодов вирусов. Она подвергает вирусные программы все более тщательной и глубокой проверке. Наглядный пример: мы практически стерли оспу с лица земли, не убивая при этом вызывающих оспу вирусов, — они и сейчас окружают нас. Мы всего лишь создали способ, с помощью которого иммунная система человеческого организма научилась распознавать эти вирусы. Прививка дает организму возможность осознать: «Ага, этот вирус чужероден» — не более того. Прививка не убивает вирус, но помогает иммунной системе яснее представлять себе, что является частью нашего организма, а что — нет, чему в нем место, а от чего следует избавиться.

Точно так же выбор файла на компьютерном диске и препровождение его в «корзину» — действия достаточно решительные, но гораздо менее жестокие, чем можно предположить, исходя из терминов «борьба с вирусом» и «уничтожение вируса». Этот процесс используется не только для защиты компьютера, но и при удалении устаревших данных, а также для замены старых программ новыми версиями.

Очевидно, что не стоит пытаться «стереть» каждую ограничивающую мысль. На самом деле, для начала следует установить позитивное намерение или смысл того или иного проявления. Многие пытаются просто избавиться от болезненных симптомов и сталкиваются при этом с огромными трудностями, потому что не дают себе труда прислушаться к своей ситуации, разобраться в ней. Нередко для того, чтобы распознать и выделить «вирус», требуется определенная мудрость.

Для исцеления от «мысли-вируса» необходимо углублять и обогащать ментальные карты в поисках новых точек зрения и альтернативных вариантов. Мудрость, этика и «экологичность» не являются следствием наличия «правильных» или «точных» карт, потому что люди не способны создавать подобные карты. Скорее, наша задача заключается в том, чтобы создать максимально подробную карту, отражающую системный характер и экологию нас самих и мира, в котором мы живем. Вместе с расширением и обогащением модели мира расширяется также восприятие человеком собственной идентификации и миссии. Иммунная система организма — инструмент, позволяющий прояснять для себя и сохранять целостность его физической идентификации. Процесс иммунизации подразумевает» что иммунная система приобретает новые знания о том, что является частью физического тела, а что нет. Подобным образом, иммунизация против мысли-вируса включает в себя прояснение, конгруэнтность и цельность системы убеждений человека по отношению к его психологической и «духовной» идентификации и миссии.

В конечном итоге, такие техники, как «Фокусы языка», позволяют нам работать с ограничивающими убеждениями и мыслями-вирусами по принципу скорее прививки, чем химиотерапии. Многие идеи и приемы НЛП — подобно тем, которые воплощаются в паттернах «Фокусов языка», — можно рассматривать как разновидность «прививки», которая помогает нашим системам убеждений вырабатывать иммунитет против определенных «мыслей-вирусов». Эти приемы обезоруживают ограничивающие убеждения и мысли-вирусы тем, что заново соединяют их с ценностями, ожиданиями, внутренними состояниями и переживаниями и возвращают в контекст, позволяющий произвести естественное обновление.

Предположения

Одним из основных факторов, которые препятствуют естественному обновлению или коррекции мысли-вируса за счет новых данных или противоположных примеров, является то, что достаточно большая часть убеждения обычно проходит подтекстом, предполагается. Для того чтобы изменить убеждение, необходимо установить, поднять на поверхность и исследовать другие убеждения и предположения, на котором оно основано.

Предположения относятся к неосознанным убеждениям или допущениям, вплетенным в структуру высказывания, действия или другого убеждения, и необходимым для понимания смысла этого высказывания, действия или убеждения. Согласно словарю Мерриэма—Уэбстера, «предполагать» (presuppose) означает «полагать заранее» или «предшествовать в логическом рассуждении или последовательности фактов». Термин suppose заимствован из латинского языка и буквально обозначает «класть под» — от sub («под») + ponere(«класть»).

Лингвистические предположения имеют место в тех случаях, когда для понимания того или иного утверждения необходимо принять за истину ту или иную информацию или взаимосвязь. К примеру, для того чтобы понять высказывание: «Если ты перестанешь саботировать усилия терапевта, мы сможем достичь еще большего успеха», необходимо предположить, что человек, которому оно адресовано, уже пытался саботировать усилия терапевта. Это утверждение предполагает также, что терапевтом были предприняты некие усилия и что они увенчались, по крайней мере, частичным успехом. Точно так же утверждение «Они не оставляют нам другого выбора, кроме как прибегнуть к насилию» предполагает, что другой альтернативы действительно не существует и что наличие или отсутствие этих альтернатив определяют упомянутые «они».

Настоящие лингвистические предположения следует отличать от допущений и предположений. Лингвистическое предположение представляет собой некий явно выраженный в теле сообщения фактор, без «предположения» или учета которого предложение или высказывание лишено смысла. Например, в вопросе: «Вы прекратили заниматься спортом?» использование слова «прекратить» подразумевает, что собеседник уже занимался спортом. В вопросе: «Бы занимаетесь спортом?» такого предположения нет.

Эти вопросы не предполагают таких выводов, как: «Говорящий считает, что спортом заниматься необходимо» или «Говорящий не имеет представления об отношении собеседника к спорту». Это допущения, которые можно сделать на основании вопроса, но они не включены в него как предположения.

Посмотрим на следующие утверждения:

• Власти разогнали демонстрантов, потому что они опасались насильственных действий.

• Власти разогнали демонстрантов, потому что они выступали в защиту насильственных действий.

Эти два предложения обладают абсолютно идентичной структурой, за исключением слов «опасались» и «выступали в защиту». В зависимости от того, какое слово использовано, мы допускаем, что «они» относится либо к «властям», либо к «демонстрантам». Более правдоподобным кажется, что власти опасались насильственных действий, а демонстранты выступали в защиту этих действий. Однако сами по себе утверждения этих выводов не предполагают; выводы делаем мы. Оба предложения предполагают наличие демонстрантов, которые собирались провести акцию, — и не более того.

На основе этих высказываний можно сделать следующее предположение: «Демонстранты и власти — не одна и та же группа людей». Предположения относятся к логическим выводам, основанным на имеющейся в утверждении информации.

Поскольку предположения и допущения не очевидны в поверхностной структуре того или иного убеждения или высказывания, гораздо труднее обнаружить их и работать с ними напрямую. Вспомните убеждения, которые высказывали два врача из приведенного выше примера с женщиной, у которой был рак.

«Вся эта ерунда про исцеление через психику — полная чушь, от которой можно только свихнуться».

«Если вы по-настоящему заботитесь о своей семье, вам придется подготовить их ко всему».

В первом утверждении все значимые суждения и обобщения заложены в поверхностную структуру предложения (даже если намерения, переживания, ожидания и внутреннее состояние, породившие эти обобщения и суждения, опущены). Комплексные эквиваленты и утверждения о причинно-следственной связи можно напрямую отвергать или отрицать. Так, собеседник может ответить: «Это вовсе не чушь, и я от нее не свихнусь».

Во втором утверждении базовое обобщение и суждение не проявляются в поверхностной структуре предложения, и их нельзя напрямую отвергнуть. Прямое отрицание этого утверждения заставит вас сказать что-нибудь вроде: «Я не забочусь о своей семье и не буду готовить их ко всему». Фраза не только прозвучит странно, но и не ответит на те невысказанные Допущения и предположения, из-за которых, собственно, слова врача становятся ограничивающим убеждением (то есть что вам непременно предстоит умереть, поэтому разумнее всего подготовиться к смерти и не причинять беспокойства окружающим).

Для того чтобы эффективно ответить на второе высказывание, необходимо вывести на поверхность все предположения, допущения и предположения. Только тогда можно будет подвергнуть их сомнению, а также исследовать, оценить и провести рефрейминг позитивного намерения, ожидания, внутреннего состояния и переживаний, на которых основано исходное убеждение.

В случае с двумя врачами женщина, которая была их пациентом, обратилась за советом к практику НЛП, который подсказал ей найти позитивное намерение, скрытое за высказываниями врачей, и отреагировать на него, а не на сами слова. Женщина решила, что позитивное намерение первого высказывания — «не делать глупостей». В позитивной формулировке намерение звучало как «действовать осторожно, разумно и мудро». Женщина сочла, что было бы разумно попробовать все доступные способы лечения, в особенности, если они не противоречат один другому. Кроме того, она осознала, что хирург, скорее всего, сказал так не потому, что на собственном опыте проверил все психосоматические методы и разочаровался в них; он руководствовался лишь профессиональными фильтрами восприятия. На самом деле, он почти наверняка не имел ни малейшего представления о том, о чем говорил. Таким образом, женщина пришла к выводу, что толковое и мудрое исследование методов психосоматического лечения вполне соответствует невысказанному позитивному намерению, казалось бы, негативного убеждения ее лечащего врача.

Подобным же образом она отреагировала на высказывание второго врача, решив, что его позитивное намерение заключается в том, чтобы «смириться с судьбой и "экологично" поступить по отношению к семье». Женщина осознала, что ее «судьбой» распоряжаются лишь она сама и Бог, а поскольку ее врач (что бы он при этом ни думал) не является Богом, то судьбы ее знать не может. Она решила, что одним из лучших способов «подготовить» детей к столкновению с серьезной болезнью будет показать им пример конгруэнтного и оптимистичного отношения к здоровью, не впадая ни в отчаяние, ни в апатию. Как уже упоминалось ранее, этой женщине удалось выздороветь и намного превзойти в этом чьи бы то ни было ожидания.

Интересно отметить (с учетом наших комментариев относительно вирусов и предположений, что врач, сделавший первое замечание, снова встретился с этой женщиной спустя несколько месяцев. Удивляясь ее цветущему виду, он воскликнул: «Господи, да вы выглядите здоровее меня! Что вам помогло?» Он знал, что в медицинском плане не было сделано ничего, поскольку случай признали слишком запущенным. Женщина ответила: «Я знаю, что вы не верите в психотерапию, но я решила все-таки попробовать этот метод и поэтому много занималась самоанализом и представляла себе, как я выздоравливаю». Реакция врача была следующей: «Что ж, придется вам поверить, потому что я точно знаю, что мы не делали ничего». Спустя де