Создание и поддержание «мысли-вируса» с помощью паттернов «Фокусов языка».

Диалог между Бэндлером и аудиторией еще некоторое время продолжался в том же духе, так и не дав никакого результата. Было очевидно, что основным намерением Бэндлера в ходе этого выступления было любой ценой сохранить фрейм проблемы. Его реакции практически не имели отношения к содержанию оспариваемого убеждения. Бэндлер мастерски «выводил из фрейма» любое предложенное собеседником решение проблемы.

Возможность управлять собственным фреймом позволяла Бэндлеру определять результат взаимодействия. Ему удалось заключить аудиторию в двойную связь приблизительно следующего содержания: «Если вы не пытаетесь даже помочь мне, вы не правы; если вы пытаетесь помочь мне, вы тоже не правы». Для некоторых это испытание оказалось мучительным, другим оно принесло разочарование. (На неоднократные призывы Бэндлера «Неужели никто не может мне помочь?» одна из женщин наконец ответила: «Может, принести вам куриного бульона?»)

Так или иначе, в какой-то момент взаимодействия я осознал, что в действиях Ричарда есть определенная логика, которую я мог бы воспроизвести. Я понял, что не раз бывал свидетелем подобных диалогов, отличающихся по содержанию, но аналогичных на уровне «глубинных структур». Так создавались и поддерживались «мысли-вирусы» — за счет негативного рефрейминга или выведения из фрейма, которым подвергались любые попытки вернуть ограничивающее убеждение во фрейм результата, обратной связи или «как если бы».

В частности, меня осенило, что Бэндлер систематически меняет фреймы и размер фреймов, чтобы сосредоточить внимание именно на том, что не было учтено в реплике собеседника. Также было очевидно, что если кто-либо пытался «поддержать» фрейм проблемы или негативную формулировку намерения, чтобы добиться «раппорта» с Бэндлером, это только усугубляло ситуацию.

Кроме того, я понял, что Бэндлер систематически (хотя и интуитивно) использовал языковые паттерны, особую чувствительность к которым мне привило исследование важнейших исторических и политических фигур, таких как Сократ, Иисус, Карл Маркс, Авраам Линкольн, Гитлер, Ганди (об этом я расскажу во втором томе данной работы). Мне открылось, что все эти паттерны можно использовать для защиты или критики тех или иных убеждений и обобщений.

Это новое знание привело меня к порогу того, что сегодня известно в НЛП как стадия «неосознанного понимания» моделирования. Следующим шагом стала попытка придать форму обнаруженным мною паттернам. Прежде чем сделать это, мне пришлось самостоятельно проверить эти паттерны, чтобы понять, могу ли я в какой-то мере повторить «номер» Бэндлера. Ключевое условие эффективного моделирования в НЛП: моделируемую способность необходимо сначала пропустить через себя, а потом уже устанавливать ее формальные признаки. В противном случае мы всего лишь опишем эту способность, отразим «поверхностную структуру» процесса, но не создадим модели глубинных интуитивных представлений, необходимых для того, чтобы выработать нужный навык.

Спустя месяц возможность проверить паттерны на практике представилась мне в рамках проводимого в Чикаго продвинутого курса НЛП. На третий день занятий я сообщил группе, что сейчас продемонстрирую им любопытную серию новых паттернов. Ниже приводится стенограмма (с комментариями) импровизированной «издевательской» драмы, смоделированной по образцу Бэндлера:

Роберт (Дилтс): Кто прицепил ко мне этот микрофон? Джим? Где этот Джим? Он что-то замышляет против меня. В туалете? Наверное, он сидит там и строит заговор. Прицепил ко мне эту штуку... Вы же видите, я все время запинаюсь о шнур. Он хочет, чтобы я споткнулся и упал, и потерял ваше доверие как учитель, и чтобы вы посмеялись надо мной. Он явно имеет что-то против меня. Ведь это очевидно. Может мне кто-нибудь помочь? Через несколько минут он вернется. Участник 1: Почему вы позволили ему прицепить к вам эту штуку, если он что-то замышляет? Р.: Он же знает, что вы все сидите вокруг и смотрите. Если бы я попытался остановить его и не позволил прицепить к себе микрофон, вы бы все подумали, что я параноик, и ему удалось бы дискредитировать меня в ваших глазах. У. 1: То есть если бы он не прицепил к вам микрофон, он не выставил бы вас в глупом виде? Р.: Почему вы задаете так много вопросов? (Остальной аудитории) А знаете что? На этом парне голубая рубашка и голубые джинсы, и на Джиме голубая рубашка и голубые джинсы. Так вы с ним заодно?! Он задает столько вопросов, что я начинаю нервничать... Ребята, вы просто обязаны мне помочь — заговор растет. У. 2: Я с вами согласен. Вероятно, он пытается смутить вас на глазах всех этих людей. Р.: Точно! Раз у вас хватило ума осознать опасность ситуации, помогите мне выпутаться из нее. Хорошо? Мне нужна помощь, срочно. Сделайте же что-нибудь! У. 2: А что, по-вашему, пытается сделать Джим? Р.: Я вам уже говорил, что он пытается сделать! Пытается напасть на меня! У. 2: Какую цель он, по-вашему, преследует? Р.: Я же говорю, он хочет причинить мне вред. Хочет выставить меня дураком. У. 2: А какая ему от этого выгода? Р.: Не знаю. Он просто с ума сошел. Может быть, в его «карте мира» считается нормальным причинять вред другим людям, чтобы возвыситься самому. У, 2: Что ж, может быть, стоит позвонить в больницу, Р.: Ну так не сидите спокойно, раздавая советы. Идите и позвоните в больницу, чтобы они забрали его отсюда. У. 2: Давайте вместе позвоним туда. Р.: Ну уж нет. Если я позвоню в больницу, они решат, что я сумасшедший. Вы же понимаете меня, я знаю, что вы не откажетесь помочь мне и позвоните им. У. 2: С чего бы им думать, что вы сошли с ума? Р.: Дайте мне передохнуть. Вы же знаете, почему они так подумают! У. 2: Не думаю, что вы сошли сума. Р.: Речь не об этом. Мне необходима помощь! У. 3: Может, вам просто перестать скакать по комнате с микрофоном? Р.: (С подозрением) Почему вы меня об этом просите? У. 4: (Смеется) У нее бывают всякие странности. Я присмотрю за ней. Р.: Ага... Джим носит очки, и у нее тоже очки. Что же мне делать? Неужели никто не хочет мне помочь?! У. 5: А может ли Джим сделать что-то такое, чтобы вы больше не думали, что он охотится за вами? Р.: Я не хочу менять своего отношения к нему. Я просто хочу от него избавиться. Я уже знаю, что он настроен против меня. Посмотрите! Вот доказательство! (Показывает шнур от микрофона.) Видите? Вы же не будете отрицать, что это — самое настоящее доказательство! Вот оно, здесь. Помогите же мне. У. 6: Что ж, давайте первым делом снимем с вас микрофон, а затем поговорим с Джимом. Ведь вам требуется немедленная помощь? Р.: Но если я сниму микрофон, он придумает что-нибудь еще! Получится, что мы боремся с симптомом. Он каждый день надевал на меня эту штуку. С чего вы взяли, что нам удастся остановить его, если мы снимем микрофон? У. 5: Что нужно, чтобы вы убедились в том, что Джим ничего не замышляет? Р.: Почему вы пытаетесь убедить меня в том, что он ничего не замышляет? Я могу доказать обратное! Я не хочу, чтобы меня в чем-то убеждали. Это не приведет ни к чему хорошему. У. 7: Чего вы хотите от нас? Р.: Мне просто нужна защита... Безопасность от него. А я не могу добиться этого своими силами, Мне нужна помощь. У. 8: (С негодованием) Но вы же сами сказали, что все время таскали на себе этот провод! Сделайте первый шаг к собственной безопасности. Р.: Когда на меня начинают кричать, это здорово действует мне на нервы. У. 7: Как вы определите, что находитесь в безопасности? Р.: Я не могу чувствовать себя в безопасности, когда он находится поблизости. Выставьте его вон, прямо сейчас. У.9: Зачем держать на себе этот провод, если вы уже знаете, что он опасен? Р.; Микрофон становится опасным, только когда я хожу. И этим Джим пытается достать меня. У. 9: То есть вы определяете, что Джим пытается вам навредить, по этому шнуру? Р.; По шнуру ничего не определишь. Я уже знаю, что Джим за мной охотится. Вы пытаетесь меня сбить с толку? (Аудитории) Мне кажется, она сошла с ума. (Участнице 9) Я сбит с толку, а вы не в своем уме... Ну что же вы, будущие практики НЛП? Почему вы не хотите мне помочь? У. 6 (Смеясь) Я тоже начинаю бояться Джима. Р.: И недаром. (Аудитории) Единственная из всех вас, у кого есть хоть какие-то мозги. Она готова избавиться от Джима ради меня. У. 10: Если то, что он подключил ваш микрофон, означает, что он что-то замышляет, то... Р.: Нет. Вы упускаете важную деталь. Дело не в том, что он «подключил микрофон-. Он знает, что в ходе семинара я непременно споткнусь о провод. У. 10: И единственный способ остановить его — это избавиться от него? Р.: Именно так! У, 10: Так, может быть, вам лучше обмотаться этим шнуром со всех сторон, чтобы не сойти с ума и не убить его. Р.: Не хочу я его убивать! Я просто хочу защититься от него. Вы что, пытаетесь сделать из меня убийцу? Все видели?! Джиму все-таки удалось дискредитировать меня! Он заставил вас думать, что я замышляю что-то против НЕГО!

(Устанавливается ограничивающее убеждение: «Джим сделал нечто такое, из-за чего я могу пострадать и даже испытать унижение. Случившись один раз, это может повториться. Он намерен причинить мне вред. Я в опасности»-.) Противоположный пример: логическая непоследовательность высказанного Робертом убеждения и поведения. Метафрейм: «Было бы странно, если бы я попытался остановить его». Последствие: «Вы бы подумали, что я параноик». «Объединяет» и переопределяет «запнуться о провод и потерять доверие» в «быть выставленным в глупом виде». Пытается дать толчок к переоценке убеждения, устанавливая последствия переопределенной формулировки убеждения: «Поскольку вы выглядите нелепо из-за нацепленного провода, то стоит только снять провод, и вы не будете чувствовать себя посмешищем. Метафрейм: «Вы задаете столько вопросов и пытаетесь усомниться в моем убеждении потому, что вы — сообщник Джима». Подстраивается к фрейму проблемы. Последствия: «Так как вы со мной согласились, немедленно сделайте что-нибудь». Попытка найти позитивное намерение. Снова фокусирует внимание на негативном намерении. Продолжает «объединять» в поисках позитивного намерения. «Объединение» негативного намерения до последствия на уровне идентичности: «выставить меня дураком». Поиск позитивного намерения посредством сдвига на другой результат. Использует фрейм другой мо­дели мира, выстраивая цепоч­ку к негативному намерению. Сосредоточивает внимание на последствиях утверждения «с ума сошел» в попытке установить фрейм результата. Ловко «применяет убеждение к самому себе», переадресовывая собеседнику последствие. Таким образом, фрейм результата возвращается к говорящему, а Роберт сохраняет фрейм проблемы. Пытается расширить фрейм, чтобы включить в него Робер­та. Метафрейм: «Я больше дове­ряю третьей стороне. Они по думают, что я не в своем уме, если я расскажу о том, что происходит». Использует «их» модель мира и «разделение», чтобы найти возможные варианты или противоположные примеры. Подтверждает метафрейм в форме предположения: «Вы сами знаете, почему». Пытается использовать актуальный противоположный пример. Сдвиг на другой результат: «Я нуждаюсь в срочной помощи». Использует заключенное в убеждении обобщение о причинно-следственных отношениях, чтобы привлечь внимание к значимости поведения Роберта. Метафрейм: «Подтекст ваших слов — требование изменить поведение — означает, что вы тоже против меня». Расширяет размер фрейма. Ищет основу для противоположного примера к ограничивающему убеждению. Подтверждение предположения о том, что Джим настроен против Роберта, и «разделение» с целью привлечь внимание к доказательству в виде микрофонного шнура. Пытается установить фрейм результата по отношению к микрофонному шнуру и намерениям Джима. Расширяет размер временного фрейма, чтобы сконцентрироваться на фрейме проблемы и последствиях негативного намерения Джима. Пытается «разделить» ситуацию, чтобы определить стратегию реальности для данного убеждения и создать возможные противоположные примеры. Метафрейм: «Попытка изменить мое убеждение приведет к негативным последствиям». Пытается напрямую установить фрейм результата. Формулирует результат с негативным оттенком, чтобы сохранить фрейм проблемы. Использует последствие убеждения в попытке установить фрейм обратной связи (косвенно применяя убеждение к нему самому) и вывести Роберта из позиции «жертвы». Метафрейм, призванный привлечь внимание к тому, как невербальная часть предыдущей реплики отражается на внутреннем состоянии Роберта. Попытка установить фрейм результата и обратной связи с помощью «разделения» и установления критериального соответствия для «безопасности». «Объединение» с целью заново утвердить фрейм проблемы и его последствия. Прибегает к -«разделению», переключает внимание с Джима на «провод», пытается определить намерение Роберта, чтобы установить фрейм результата. «Отсутствие безопасности» переопределяется как «опасность». Метафрейм и изменение размера фрейма с целью переключить внимание с микрофонного шнура на негативные намерения Джима. «Разделение» с целью проверки стратегии реальности, которая относится к взаимосвязи шнура и обобщенных намерений Джима. Полностью возвращает внимание к негативным намерениям Джима, как делал это в случае с «опасностью». Устанавливает комплексный эквивалент между собственным внутренним состоянием «Я сбит с толку» и утверждением относительно другого человека «А вы не в своем уме». Кроме того, перекладывает ответственность за собственное проблемное состояние на аудиторию. Определяет проблемное следствие принятия своего фрейма проблемы. Переопределяет проблему как подключение микрофона. Подвергает сомнению новую формулировку. Проверяет возможность противоположного примера. Переопределяет «избавиться» как «убить» и пытается установить позитивное последствие, связанное с проводом. Метафрейм: «Ваше переопределение "избавиться от него"в "убить его"лишь подкрепляет мое ограничивающее убеждение и фрейм проблемы»-.

Как показывает стенограмма семинара, мне удалось до известной степени повторить то, что делал Бэндлер в Вашингтоне. Вернувшись с этого семинара, я сформулировал четырнадцать паттернов, составляющих систему «Фокусы языка» и основанных на том, что я сумел усвоить из выступления Бэндлера.

«Фокусы языка» и закон необходимого разнообразия

Первый опыт работы с «Фокусами языка» показал со всей очевидностью, что способность сохранять либо изменять фрейм того или иного убеждения, по сути своей, есть не что иное, как проявление закона необходимого разнообразия применительно к системам убеждений. Согласно этому закону, если вы хотите раз за разом добиваться определенной цели, вам следует увеличить количество способов достижения этой цели прямо пропорционально степени потенциальной вариабельности системы (включая возможное сопротивление). То есть необходимо вносить некоторое разнообразие в методы достижения цели (даже если эти методы прежде давали хорошие результаты), поскольку сами системы склонны к изменениям и разнообразию.

Нередко считается, что «если делать всегда то, что всегда делал, то и выйдет всегда то, что всегда выходило». Последнее, однако, совершенно необязательно. Одни и те же действия далеко не всегда приводят к одному и тому же результату, если изменилась система, в которую включены эти действия. Очевидно, что если автомобильная пробка или дорожные работы перекрыли привычный путь на работу, вам не удастся добраться до места вовремя, делая «то, что всегда делали». Вместо этого придется поискать альтернативный маршрут. Таксисты в больших городах всегда знают множество путей, по которым можно добраться до аэропорта или нужной улицы, если на привычной для них трассе возникло неожиданное препятствие.

Вероятно, значимость «необходимого разнообразия» нигде не очевидна так, как в физиологии нашего организма. Опасность современных «биологических убийц» заключается не в силе воздействия, а в присущем им «необходимом разнообразии» и в том, что нашим организмам не достает этого разнообразия в борьбе с болезнями. Рак опасен именно степенью своего разнообразия и адаптивной способностью: раковые клетки быстро изменяются и способны адаптироваться к самому различному окружению. Угроза жизни появляется в тот момент, когда иммунная система оказывается неспособной обеспечить разнообразие регуляторных средств, необходимых для выявления и эффективного поглощения разрастающихся раковых клеток. Врачи-онкологи зашли в тупик в поисках средств от рака, поскольку раковые клетки обладают большим разнообразием, чем мощные химические и радиационные средства, используемые для их разрушения. Сначала этим средствам действительно удается уничтожить множество раковых клеток (а вместе с ними, к сожалению, и массу здоровых клеток). Однако со временем возникают новые варианты раковых клеток, устойчивых к тому или иному виду лечения, и симптомы рака проявляются снова. Тогда в ход идут еще более сильные и смертоносные химические препараты, и так до тех пор, пока терапия уже не начинает угрожать жизни пациента, сигнализируя о бессилии медицины.

Вирус СПИДа порождает сходные проблемы. Как и раковым клеткам, ему свойственны чрезвычайная гибкость и адаптивность, затрудняющие лечение с помощью медикаментозной терапии. Сам вирус снижает гибкость иммунной системы. Следует отметить, что он разрушает не всю иммунную систему человека, а воздействует лишь на ее отдельные участки. Люди, больные СПИДом, ежедневно «парируют» множество инфекций и болезней. Однако вирус оказывает воздействие на адаптивную способность иммунной системы. Последние исследования показали, что в организме здорового человека примерно половина клеток иммунной системы запрограммированы на борьбу с определенной болезнью. Вторая половина не обладает никакой конкретной программой и представляет собой запас на случай новой угрозы. В организме больного СПИДом это соотношение меняется: приблизительно 80 % иммунных клеток запрограммированы. Остается лишь 20 % неспецифичных клеток, готовых «обучаться» и адаптироваться к новым ситуациям. СПИД поражает именно те клетки, которые придают иммунной системе необходимое разнообразие.

Смысл закона необходимого разнообразия в данном случае заключается в том, что наиболее эффективным при лечении этих болезней было бы повысить регуляторное разнообразие иммунной системы. Здоровая иммунная система по сути своей является эффективной обучающейся структурой. Иммунная система людей, наделенных естественным иммунитетом к СПИДу, по всей видимости, уже обладает разнообразием, необходимым для борьбы с вирусом. Таким образом, проблема заключается не столько в «прочности» иммунной системы, сколько в степени гибкости ее реакций.

Если перенести эту аналогию на мысли-вирусы, мы осознаем, что человек, обладающий наибольшей гибкостью, направляет ход взаимодействия. Таким образом, паттерны «Фокусов языка» представляют собой способ увеличения необходимого разнообразия для тех из нас, кто хотел бы изменить или исправить ограничивающие убеждения и мысли-вирусы, а также укрепить и развить позитивные убеждения. Эти паттерны являются средством повышения гибкости нашей психологической иммунной системы. Они помогают нам лучше понимать структуру системы убеждений, которая поддерживает «мысль-вирус», а также быть более изобретательными в своих реакциях и создании новых фреймов, позволяющих «поглотить» и преобразовать негативные убеждения.