В отношениях между родителями и детьми

а) Замалчивание подлинного происхождения ребенка

Йозеф: Меня интересует, почему родители скрывают, если ребенок рожден вне брака или от другого отца. Я не понимаю причины.

Б. X: В обществе существует тенденция негативного отношения к происшествиям подобного рода, и люди боятся об этом говорить. Если просто посмотреть на такие процессы, как мы поступаем здесь, выяснится, что всех их участников все устраивает так, как есть. Из грехов часто получается что-то хорошее, а это плохо для моралистов. Подобные вещи не выскажешь перед тем, кто критикует и смотрит, а правда ли это. Потому хорошо и уместно иметь немного сочувствия по отношению к таким родителям.

б) Внебрачный ребенок, который не знал своих братьев

Томас: Я — внебрачный ребенок, рос с мамой. Пять лет назад я разыскал своего отца. Эту часть я теперь знаю. Но я не знаком с сыновьями моего отца, а он не решается рассказать им о моем существовании.

Б. X: Месяц назад я проводил курс, на котором присутствовала женщина, находившаяся в точно такой же ситуации. Она тоже родилась вне брака. Ее отец женат, у него есть еще сыновья. Он тоже не решался показать дочь сыновьям. Тогда я сказал, что ей следует разыскать сыновей, представиться им как сестра и все. Потом она позвонила мне и рассказала, что была на каком-то празднике, и там неподалеку от нее оказался ее отец и сводные братья. В конце праздника в какой-то момент там вдруг не осталось никого, кроме нее, отца и братьев, и им сразу удалось поговорить. (Обращаясь к Томасу) Я бы их разыскал. Правда, есть опасность, что тогда ты потеряешь профессию пастыря.

Томас: Почему?

Б. X: Нередко мотивацией для поисков Бога является то, что у человека нет отца, и он его ищет, и когда он его находит, поиски Бога прекращаются. Это ведь началось еще с Иисуса, у которого тоже не было отца, во всяком случае такого, о котором мы что-то знаем.

Путь

Сын старого просил отца: «Прежде чем ты уйдешь, отец,

дай мне благословенье!» Старик промолвил: «Пусть моим благословением будет, что я в начале пути познания провожу тебя немного».

На следующее утро

они отправились в дорогу и,

выйдя из долины узкой, на гору поднялись.

Клонился день к закату, когда достигли

они вершины,

но вся земля теперь лежала, куда ни глянь,

до горизонта,

в лучах света.

Солнце зашло,

и вместе с ним угасло яркое великолепье;

настала ночь.

Но в наступившей темноте

сияли звезды.

Однажды тут был мужчина, который рассказал следующее: «Наш старший сын был зачат до брака, и теперь он начинает вычислять, когда да что». Мужчина хотел знать, что ему ответить, если сын будет его расспрашивать. Я посоветовал ему ответить так: «Дольше мы не выдержали». Мужчина рассмеялся. Да, это честно.

в) С кем остаются дети после развода?

Вопрос, с кем должны остаться дети после развода, решается очень просто: дети должны остаться с тем из родителей, кто больше уважает в них другого родителя. В большинстве случаев отец больше уважает в детях мать, чем жена — мужа. Это опытные данные (Б. X, улыбаясь), но жена может заслужить, чтобы дети остались с ней.

Клаус: По каким признакам можно определить, кто из родителей больше уважает в детях другого?

Б. X.: Это видно сразу, да они и сами это знают. Если ты задашь родителям такой вопрос, тебе нужно просто на них посмотреть, и ты сразу увидишь, кто это.

Клаус: Но ведь может быть и так, что они уважают друг друга в равной степени?

Б. X: Ну и возражение! Если в равной, то никакого развода нет.

Людвиг: Равноценны ли фразы: «Детей получает тот, кто больше уважает в детях партнера» и «Кто покидает партнерство, не должен «вознаграждаться» детьми»?

Б. X: В такой резкой форме я бы под этим не подписался. Но часто бывает просто уже слишком, когда один оставляет другого с носом, в потом еще и забирает у него детей. Обычно это тот, кто не уважает другого. Но это разные точки зрения, тут есть масса исключений. Поэтому важно внимательно смотреть. В двух фразах всего многообразия не передашь.

Итак, родители решают вопрос, с кем остаются дети, а также вступать ли им в новый брак. Если, например, разведенный мужчина, дети которого живут с ним, собирается снова жениться и спрашивает детей, жениться ему или нет, то это плохо. Детей это совершенно не касается. Он поступает так, как считает нужным, а дети должны это принять. В таких случаях детей не спрашивают. Но они не обязаны любить новых партнеров своих родителей.

Петра: Но ведь в суде задают такие вопросы. Б. X.: Знаю, но это не играет никакой роли. Я говорю здесь о психологии. Если родители решат это между собой, это избавит детей от необходимости выбирать между родителями. Потом, у многих существует представление, что, если суд отдает детей кому-то из родителей, то дети принадлежат только ему, что он отбирает их у другого родителя. Он не может этого сделать. Дети просто у него живут. Он не может отобрать детей у другого. Дети всегда принадлежат обоим родителям, и договариваться нужно так, чтобы дети знали, что оба родителя остаются их родителями, даже если они больше не пара.

г) Почетное или опасное усыновление (удочерение)

Если ребенка по каким-либо причинам не могут растить его родные родители и ему нужны другие родители, то приемных родителей следует в первую очередь искать среди бабушек и дедушек. Это самый первый круг поиска. Если они возьмут ребенка, с ними ему будет хорошо. И вернуться к родителям будет проще, если ситуация вдруг изменится. Если же родители

эодителей не могут взять ребенка или их уже нет в живых, то дальше поиск ведется среди дядей и тетей. Они идут следующими. И только, если не находится никого из членов семьи, можно начать поиск приемных родителей или опекунов. Это тоже задача, над которой стоит потрудиться. Тогда опекуны смогут быть уверены, что они на правильном месте, что они замещают для ребенка родителей. Они выполняют важную задачу, но как заместители занимают второе место. Сначала идут настоящие юдители, какими бы они ни были. Если этот порядок соблюдается, то приемный ребенок может уважать приемных родителей и принимать то, что он от них получает.

Если же приемные родители занимают место настоящих и выступают в качестве «лучших» родителей, то ребенок часто демонстрирует солидарность с обесцененными родными родителями и сердится на приемных. Если родители отдают ребенка на усыновление без необходимости, ребенок сердится на них, и по праву. И если приемные родители становятся на место настоящих родителей, то вся эта злость достается им. Если же они всего лишь заместители, то эти чувства будут направлены на родных родителей, а добрые — на приемных. Так что приемным родителям так тоже гораздо легче.

Но если пара усыновляет ребенка ради самих себя, а не ради ребенка, то есть, если они, так сказать, отбирают ребенка у эодителей, потому что хотят, чтобы он у них был, то в качестве искупления будет принесено в жертву что-то равноценное: или собственный ребенок, или отношения с партнером. Это своего юда компенсация за похищение ребенка. Все это имеет самые плохие последствия. Иногда, в случаях незаконного усыновления другого ребенка, совершает самоубийство собственный эебенок, а иногда дело парадоксальным образом доходит и до абортов.

Пример:

Одного из членов группы, который разошелся с женой и жил отдельно, волновал вопрос о месте приемного ребенка. В расстановке ребенок стоял между приемными родителями. Тогда я спросил: «Кто был инициатором усыновления?» Он ответил: «На самом деле моя жена». На что я заметил: «Да, и ради этого она пожертвовала мужем». У мальчика, который стоял между ними, подкосились ноги. Он сказал, что хочет встать на колени. Я сказал: «Встань». Он встал на колени, а позади него сто-

яла его родная мать. Я сказал: «Теперь повернись к своей маме». Она подошла к нему, и это было решение. Затем я поставил приемных родителей рядом, так, чтобы они сзади смотрели, как сын стоит на коленях перед своей матерью, и они снова были парой.

При усыновлении детей очень важны четкие различия в выборе слов, то есть приемный ребенок должен по-разному называть своих родных и приемных родителей: к примеру, «отец и мать» и «папа и мама». Приемные родители тоже не должны говорить «мой сын» или «моя дочь». Они могут говорить, например, так: «Это ребенок, о котором мы заботимся и для которого замещаем родителей». Это обладает совершенно иным качеством. Но однозначного и общего решения тут нет. Кроме того, лучше, чтобы ребенок сохранял свою изначальную фамилию. Тогда сразу понятно, что он усыновлен.

Биргит: А как быть, если дети хотят носить ту же фамилию, что и приемные родители или отчим?

Б. X: Я бы не стал обманываться насчет таких пожеланий. Дети видят, чего хотят их приемные родители. Приемным родителям нужно выяснить, что хорошо для ребенка, тогда и ребенок этого захочет. А в случае с отчимом дело обстоит следующим образом: если мать уважает своего первого мужа, то такой проблемы вообще не возникает, то же самое относится и к мачехам.

Инге: Если при вступлении в брак у одного из партнеров уже есть ребенок, который живет с ним, то хорошо ли, чтобы новый родитель усыновил этого ребенка?

Б. X: Нет, это плохо, потому что тогда ребенок вынужден отречься от родного отца или матери. Я принципиально не советую этого делать.

Пример:

Некоторое время назад мне позвонила из Базеля одна женщина, которая была в полном отчаянии. Ее приемный отец лежал при смерти, а они были словно в клинче. Она рассказала, что мать развелась с ее отцом и потом снова вышла замуж. Новый муж матери ее удочерил. Я сказал, что она может по собственной инициативе аннулировать удочерение. Она изумилась, поблагодарила и положила трубку. Через какое-то время она перезвонила, и сказала, что так и поступила. Ситуация

моментально изменилась: она смогла поддержать отчима перед смертью. Он умер, и она чувствует себя сейчас хорошо. Было совершенно ясно, что она привела что-то в порядок и теперь снова занимала свое место. Это очень плохо для ребенка, когда ему приходится отрекаться от своих родителей.

Йозеф: В автокатастрофе погибли родители и бабушки и дедушки двух детей, а дяди и тети готовы взять только по одному ребенку. Что здесь важнее: чтобы дети остались в семье, но были разлучены, или чтобы они жили вместе в приемной семье?

Б. X.: Очень трудно сказать. Но если родственники готовы взять только по одному ребенку, то у меня скорее возникает идея, что они не заботятся о ребенке по-настоящему. Иначе они были бы готовы взять их вместе. Мне представляется, что скорее им будет лучше в приемной семье, где они смогут жить вместе.

Я сделал еще одно наблюдение, а именно, что ребенок, который был взят под опеку или усыновлен, сам испытывает потребность брать и опекать других детей. Тогда эти дети попадают в хорошие руки. В качестве компенсации они передают дальше то, что получили, и зачастую у них это очень хорошо получается.

Смотри на детей!

Томас рассказывает случай:

Одна супружеская пара из моих краев не могла иметь детей, и поэтому они неоднократно ездили в Колумбию, чтобы за большие деньги «достать» себе ребенка. Не успел ребенок появиться в их доме, как муж сошел с ума и на три месяца попал в лечебницу. И не успел он выписаться, как они привезли второго ребенка. По мне, то, что там происходит, просто ужасно.

Б. X.: Ах, да кто знает! Посмотри на детей и скажи себе: они обязательно пробьются.

Томас: Но у меня есть еще вопрос, мои друзья...

Б. X. (перебивая): Нет, нет, нет! Что я сказал?

Томас: Дети обязательно пробьются.

Б. X.: До этого я сказал кое-что еще. (Пауза.) Ты должен смотреть на детей. А ты на кого смотришь?

Томас: Да, верно, на родителей.

Б. X.: Они не заслуживают лучшего, они знают, что делают. Поразительно, чего только не бывает.

Однажды много-много лет назад, думаю, лет восемнадцать, я проводил организационный тренинг, так вот на нем присутствовал один человек по имени Петер. Когда ему было два года, у его матери случился приступ шизофрении, и она треснула его о стену. Тут появился отец и сразу же отвез жену и сына к врачу. С ребенком не случилось ничего страшного. Вероятно, кости были еще достаточно мягкими. Потом родители вместе с врачом исчезли в кабинете. Мальчик остался в приемной один. Вдруг дверь открылась, в приемную заглянул врач и посмотрел на него, и этот взгляд запомнился ему навсегда. В нем читалось: «Ты справишься». Это был якорь, за который он держался всю жизнь. Видишь, врач поступил правильно, он посмотрел на ребенка.

Бедный племянник и хорошая возможность

Марта: Моего племянника, сына моего брата, усыновил его отчим. Теперь он носит фамилию отчима, и новая семья полностью прервала все контакты с моим братом и нашей семьей. Меня интересует, могу ли я что-нибудь сделать для мальчика.

Б. X.: Если ты думаешь о том, что ты можешь для него сделать, значит, в твоем сердце живет любовь к нему. Если ты дашь этому чувству подействовать и одновременно воздержишься от каких-либо действий и подождешь, пока представится хороший случай, то уже сейчас это будет действовать на пользу твоему племяннику. Но могут пройти годы, прежде чем появится возможность сделать то, что нужно.

Преимущество детских деревень-SOS

В прошлом году я проводил курс для мам из детских деревень-SOS. Этот курс доставил мне огромное удовольствие. Они были так внимательны! Они считают, что лучшее для ребенка — это его собственная семья, на втором месте идет приемная семья и только как последний вариант замены — детская деревня.

На это я сказал им: «Нет, сначала идет настоящая семья, потом — детская деревня и очень далеко позади — приемная семья». Таких коллизий, таких переплетений, которые мы часто наблюдаем в приемных семьях, в детских деревнях не бывает. Мамы из детских деревень не претендуют на то, чтобы быть настоящими матерями. Каждая из них знает, что она — всегсглишь мама из детской деревни. Эти дети вырастают очень жизнестойкими, но для этого им очень много приходится делать самим.

Карл: На мой взгляд, проблема в том, что в некоторых детских деревнях нельзя говорить о родных семьях детей.

Б. X.: Нет, я как раз считаю, что это хорошо. Иначе они не смогут стать семьей. То есть об этом не надо говорить в семье, но с каждым ребенком по отдельности о его родителях и родной семье говорить можно.

Карл: Я не имел в виду, что это должно обсуждаться в суррогатных семьях, я говорю о том, что ребенок в принципе имеет право знать что-то о своем происхождении, что он должен иметь право и возможность иметь связь с собственными корнями.

Б. X: Да, плохо, если ребенок не имеет на это права, но в той деревне, которую я знаю, было не так. Там у меня был еще один прекрасный опыт: одна из мам рассказала, что одну девочку навестила ее родная мать. Девочке было десять или двенадцать лет, и мать снова захотела общаться со своим ребенком и пригласила ее через выходные приезжать к ней. Мама из детской деревни чувствовала себя отодвинутой на задний план. Тогда мы расставили эту ситуацию: родная мать, мама из детской деревни и ребенок. Сердце разрывалось смотреть, как ребенок метался, пытаясь найти свое место. В конце концов она встала несколько ближе к маме из детской деревни, и это было абсолютно адекватно. А мамы из детской деревни смогли на этом примере по-настоящему ощутить свое значение и достоинство.

...Как разбойник свои талеры!

(Подробное описание случая)

Герхард был участником шестидневного семинара. Он женат, и поскольку они с женой не могут иметь детей, они взяли под опеку десятимесячного малыша, которого собирались затем усыновить.

* Сокращения:

0 — отец М - мать

1 — первый ребенок, сын

2 — второй ребенок, Герхард

ММ — мать матери ОМ — отец матери

ДБО — двоюродная бабушка со стороны отца ЖГ — жена Герхарда ПР — приемный ребенок РМР — родная мать ребенка

POP - родной отец ребенка

Р - ребенок

OOP — отец отца ребенка МОР — мать отца ребенка ОМР — отец матери ребенка

ММР — мать матери ребенка

Мы проведем эту неделю рядом с Герхардом.

На второй день

Герхард: Мои мысли заняты моими родителями. Они приехали с нами, чтобы ухаживать за моим маленьким сыном. С одной стороны, я считаю, что это прекрасно и здорово, и вообще мне кажется, что в общем и целом у нас с родителями нормальные отношения, но в то же время я чувствую, что раздражен. Думаю, это связано с тем, что я хочу, чтобы они признали, что я все делаю правильно.

Б. X: Нет, нет, нет! Как раз наоборот. Это ты отказываешься признать, что они добровольно делают для тебя что-то большое, хотя и не обязаны. Если ты это признаешь, ты успокоишься. Не родителям нужно признавать детей, а как раз наоборот.

На четвертый день утром

Герхард: Я чувствую себя очень странно, мне плохо, грустно, я раздражен. Сегодня с утра я думал: тут есть другой мужчина, который еще важнее, чем ты, я имею в виду своего отца. Ведь мои родители приехали с нами, чтобы ухаживать за ребенком.

Б. X.: Да, я чувствую себя его маленьким заместителем. Так я себя чувствую, так я себя и веду. Согласен, Герхард?

Герхард: Да, и я бы хотел сделать расстановку моей семьи.

Б. X.: Да, сегодня я непременно ее сделаю. Но сначала я хочу продолжить круг, иначе это слишком затянется.

На четвертый день позже

Расстановка нынешней системы Герхарда

Сначала Герхард хочет расставить только самого себя, свою жену и ребенка. Но Хеллингер велит ему выбрать также заместителей для родных родителей мальчика и его четырых бабушек и дедушек.

Мы узнаём, что матерью мальчика является женщина 21 года, что она забеременела в период выпускных экзаменов и держала свою беременность в тайне. Ее родители не знали о рождении ребенка. За четыре недели до родов она обратилась к социальной работнице, которая, в свою очередь, была знакома с Герхардом и его женой. Герхард и его жена знают ребенка с самого рождения, и вскоре после рождения они забрали его к себе. Отец ребенка — итальянец, который в отделе социального обеспечения признал свое отцовство. Его родители живут неподалеку. Герхард часто оправдывается. Например, говорит о том, что его жена знакома с врачом, который принимал роды, и тот сказал, что знает семью матери и очень хорошо себе представляет, почему она ничего не рассказала

родителям.

Получив информацию о родителях родителей, Хеллингер говорит: «Итак, это усыновление обречено на провал».

Б. X. (после того, как система была расставлена, обращаясь к родной матери): Как ты себя чувствуешь?

Родная мать (нерешительно): Не могу понять. Мне совершенно непонятно, почему нет ребенка.

Б. X:. Кто был инициатором того, чтобы отдать ребенка на усыновление?

Расстановка нынешней системы Герхарда:

Герхард: Она сама. Совсем незадолго до родов она пошла к социальной работнице. Мне показалось, что она просто чувствовала себя беспомощной.

Родной отец: Сзади (родители) у меня ощущение очень сильной связи с семьей. В этом направлении (к родной матери) чувств немного, зато много к ребенку.

Дед со стороны отца: У меня есть контакт с женой и сыном, все остальное достаточно незначительно.

Бабушка со стороны отца: У меня тоже есть контакт с мужем и сыном, в остальном почти ничего.

Дед со стороны матери: Я кажусь себе довольно могущественным, в том числе и по отношению к ней (жене). Я чувствую некое притязание тут (показывает на ребенка), не на нее (дочь), а через нее на ребенка.

Бабушка со стороны матери: Тут то же самое (в направлении мужа), я чувствую себя абсолютно подчиненной, но и принадлежность свою я тоже чувствую. Я ясно вижу ребенка, дочь не так важна, ребенок намного важнее.

Родная мать: Это совпадает с моим восприятием: связь идет через меня, прямо к ребенку.

Б. X. (ставит ребенка перед родными родителями, движение 1; обращается к ребенку): А ты как?

Ребенок: Здесь я чувствую себя очень комфортно (перед родителями). Вначале было хуже (перед приемными родителями). Вначале у меня было ощущение, что они смотрят на меня так, будто я что-то натворил.

Приемная мать: Здесь впереди мне горячо, думаю, мне нужно отойти назад. Я вижу других, и для меня это нормально. Тут ничего не происходит (по отношению к мужу).

Заместитель Герхарда: С одной стороны, когда я смотрю на этого ребенка, я чувствую сильную печаль, с другой стороны, у меня такое ощущение, что ребенок не дает мне подойти к жене. Б. X. (Герхарду): Он (мальчик) парентифицирован. У тебя к нему какая-то просьба. На самом деле эта просьба относится к кому-то другому, может быть, к твоим родителям. Ребенок здесь используется, а это невероятно плохо для ребенка и для ваших отношений. Его место здесь (родная мать с облегчением смеется). (Обращаясь к деду по отцовской линии.) Ну, Бенно, ты ведь совершенно растроган.

Дед со стороны отца: Действительно, так и есть. Просто невозможно отобрать ребенка у такого мощного клана.

Бабушка со стороны матери: Меня это теперь тоже успокаивает.

Б. X.: Каждый из них может сделать это лучше, чем вы оба. Так, это мы расставили. Тут есть одна проблема. И теперь от тебя зависит, что ты будешь с этим делать. Позже мы расставим твою родную семью, согласен, Герхард?

(После того, как участники сели на свои места.) Б. X.: Какие-нибудь дополнения по поводу расстановки Герхарда?

Биргит: А в принципе усыновление может быть успешным? Б. X.: Да, конечно, во всех тех случаях, где это действительно необходимо. Если на родителей рассчитывать не приходится, например, они умерли или еще по каким-то причинам. Тогда это очень хорошо, это большая задача и великая честь. Но когда приемные родители, так сказать, «лезут вперед» в качестве лучших родителей, хотя есть и настоящие родители, и целый клан, то ничего не выходит. Ну а если уж усыновление, то, в первую очередь, речь идет все-таки о бабушках и дедушках. Герхард: Но мы этих людей даже никогда не видели. Б. X.: Вот именно, вам нужно как-нибудь показать им ребенка, как-нибудь заехать и показать.

Герхард: Так, но ведь родители ребенка решили о нем молчать?

Б. X: Этого они решить не могут, и по немецкому законодательству в том числе. У ребенка, во-первых, есть право знать, кто его родители и кто его бабушки и дедушки. А, во-вторых, он имеет право с ними познакомиться. Впрочем, это был прекрасный образ священного числа семь: ребенок, двое родителей и четверо бабушек и дедушек, тут всю мощь можно было почувствовать. Семь — число полноты. Герхард, еще вопросы есть?

Герхард: Конечно, я понимаю, что ребенок имеет право знать своих родителей. Я думаю, так и будет, потом ребенок узнает, кто его родители, чтобы он мог, если захочет, установить с ними контакт.

Б. X: Герхард, ты же умный человек и во всех отношениях очень чуткий. Но тут ты переплетен, ты сам этого не замечаешь, а потому здесь ты недееспособен. Одно уже то, что ты говоришь о ребенке «мой сын», показывает, что ты совершенно ушел от реальности. Ты сказал это на полном серьезе. Это переплетение. Ты не отдаешь себе в этом отчета, тут действуют другие силы. Этим я только хочу тебе сказать, что твое знание здесь ничем не поможет. Решение находится на другом уровне. Сара задает вопрос по поводу комментариев после расстановок и спрашивает, могут ли они помешать.

Б. X.: Стоит сделать на шаг больше, чем необходимо, и все, что было достигнуто, оказывается под вопросом. Стоит мне сказать человеку больше, чем для него необходимо, и все, что было достигнуто, оказывается под вопросом. Это очень опасная интервенция. Особенно она опасна тогда, когда я, не подумав, делюсь своими ассоциациями, например: «А еще мне пришло в голову...». Теперь он вынужден заниматься мной, вместо того чтобы оставаться с собой. Я, так сказать, отбираю у него накопленную энергию и перетягиваю ее на себя. Это своего рода эмоциональное воровство. Но бывают и важные сообщения после расстановок, идущие из собственного опыта, вот они помогают. Но тогда в них нет никаких интерпретаций.

Приведу пример:

Ребенок входит в сад. Он удивляется всему, что растет, прислушивается к пению птиц в кустах. Потом приходит мать и говорит: «Это прекрасно». Теперь, вместо того, чтобы удивляться и слушать, ребенку приходится слушать слова, и связь с

тем, что есть, подменяется чьей-то оценкой. Вмешательство нарушает непосредственное восприятие. Это оказывает плохое воздействие.

Правило тут очень простое: когда тебе приходит какая-то мысль, посмотри на человека и проверь: если я ее выскажу, это станет для него подарком? Даст ли силу, укрепит или помешает? Сообразуясь с этим, я могу действовать. Так что здесь нет твердых правил, но каждый должен делать это ответственно и согласно своему восприятию.

Герхард сидел после расстановки несколько озадаченный. Тут нельзя его трогать, иначе ему придется устанавливать контакт с кем-то другим. Другое дело, если ему действительно нужна помощь.