Расшифровка телефонного разговора адвоката со следователем 1

М1 – адвокат, М2 - следователь

 

	Дословное содержание
М3:	Аллё.
М1:	Алло, Александр.   Это Дутчак беспокоит.
М3:	А, здрасьте, Анатолий Анатольевич.
М1:	Здрасьте. Ты у меня, во-первых, не определился на телефоне. Во-вторых, я как бы не мог от... разговаривать. Я тут в кафе сидел.
М3:	А, я понял. Это, Анатолий Анатольевич, я спросить хотел: а Вы с этим-то встречались?
М1:	Встречался.
М3:	А.
М1:	До <10-ого> он сказал, что вот типа: «Ждите, ждите, машина выехала вот вот на днях».
М3:	А, он просто это... как его? Звонил мне где-то полчаса назад: «Я, - говорит, - с адвокатом встречался, - говорит, - в пятницу там, поговорили. А можно мне еще с Вами переговорить?» Ну вот он...
М1:	Он какой-то... он какой-то мутный. Он, блин, ходит, всё выпытывает, выпытывает. Гарантии какие-то. А как бы чего не вышло.
М3:	А.
М1:	А вот а как бы а это, а то... а вот он ходит и какие-то консилиумы устраивает, блядь.
М3:	Понятно. Вот он...
М1:	Короче, Миш... Александр, эт самое ты с ним это поаккуратней там на всякий случай.
М3:	Угу.
М1:	Просто скажи, что «все вопросы обсуждаются, знаешь с кем».
М3:	Всё, я понял. Угу.
М1:	И пусть не телится, пусть не боится собственной тени, а то перемудрит сам себя – вот так примерно можно сказать ему.
М3:	Угу. Ладно, Анатолий Анатольевич, я понял. Хорошо.
М1:	Так что я пока тебе не звоню, потому что кроме предварительных разговоров таких занудных, ничего не произошло. Пока... но если что вдруг, я тебе наберу.
М3:	У, хорошо, Анатолий Анатольевич. Всё, я понял.
М1:	Всё.
Конец аудиозаписи.

 

Расшифровка телефонного разговора 2

 

	Дословное содержание
М1:	Аллё.
М3:	Аллё.
М1:	Александр, да. Приветствую.
М3:	Да. здрасьте, Анатолий Анатольевич. Да я Вам это звонил: сегодня ко мне этот <олень> приходил.
М1:	Приходил? И чего?
М3:	Да. Да он там это перепуганный весь. Говорит, папа у него та, блин, у него со здоровьем плохо, он боится там, если там чё-то. Я говорю, ну какие проблемы, я говорю. Если уж так боится, говорю, пускай... сведи их, говорю, с адвокатом. Анатолий Анатольевич, вопросы какие-нибудь будут, объяснит всё. Чё такого-то?
М1:	А я же ему и сказал, что если нужно с папой встретиться, давай договоримся.
М3:	Ну он мне говорит: «Ну да, я вот это разговаривал с адвокатом. Всё как бы он мне тоже так сказал». Я говорю: ну и всё, какие проблемы? Он говорит, щас <неразборчиво> какие-то начал <неразборчиво>. Ну если есть какие-то вопросы, говорю, пускай, с Анатолий Анатольевичем обсудят. Всё?
М1:	Ну понятно.
М3:	«Ну да, ладно, ладно. Хорошо».
М1:	Ну пока он мне не звонил. Я пока тоже ему сам звонить пока не буду.
М3:	Угу.
М1:	Я так паузу выдержу там. Если он не отзвонится, я ему в пятницу тогда наберу.
М3:	Хорошо, Анатолий Анатольевич.
М1:	А оно там по-любому... Ну ладно. Саш, раньше времени не будем.
М3:	Угу.
М1:	Щас... ну надо будет, я подъеду.
М1 и М3 прощаются.
Конец аудиозаписи.

 

 

 

Разбор заключений судебно-психологической экспертизы (по аффекту)

Задание:

1. Оценить подбор психологических методов и методик, указать, для каких целей они применялись.

2. Выписать основные и дополнительные признаки аффекта (отсутствия аффекта).

3. Составить план исследования

 

Материалы заключения судебно-психологической экспертизы

Обстоятельства дела

Из постановления о назначении экспертизы и материалов дела известно, что Л. обвиняется в совершении умышленного убийства гражданки К-вой, которое произошло … 2014 года по адресу:... Свою вину в содеянном Л. признал частично, пояснив, что причинил смерть К-вой, защищаясь от нее.

Проведенной стационарной комплексной психолого-психиатрической экспертизой в ФГБУ «ГНЦССП им. В.П. Сербского» Минздрава России установлено, что Л. хроническим психическим расстройством, слабоумием или иным болезненным состоянием психики, которые лишали бы его в период, относящийся к инкриминируемому ему деянию, способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или руководить ими, ранее не страдал и не страдает таковыми в настоящее время. Из выводов эксперта-психолога следует, что Л. в момент совершения инкриминируемого ему деяния находился в состоянии физиологического аффекта.

Основанием для назначения повторной комиссионной судебной психологической экспертизы явились сомнения следователя в обоснованности выводов эксперта-психолога в заключении стационарной комплексной психолого-психиатрической экспертизы, а в частности в выводе о том, что Л. в момент совершения преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, находился в состоянии физиологического аффекта.

Беседа с подэкспертным.

При беседе о криминальном событии поначалу молчит, вздыхает, вместе с тем, появляется легкая улыбка; рассказывая, смотрит преимущественно вперед, перед собой, или вверх, контакта глаз избегает. По существу исследуемых событий сообщил следующее. В конце ноября 2013 года случайно встретил на улице бывшую учительницу К-ву, помог донести тяжелый пакет, и она предложила зайти к ней вечером. Когда пришел, увидел у нее дома гитару, попросил поучить его игре на гитаре (давно искал репетитора), она согласилась, но сказала, что часто заниматься с ним не сможет, так как в январе загружена. В ту встречу К-ва жаловалась ему на одиночество, усталость на работе, «из нее лился негатив». В декабре 2013 года приходил на первое занятие, не очень понравилось, т.к. К-ва вела себя «как мышь серая», «была пустая», эмоциональной окраски у общения никакой не было. 31 января 2014 года (в пятницу) случайно встретился с нею утром, когда она прогревала машину; предложила к ней прийти поиграть в 21 час в субботу 01 февраля 2014 года (т.е. на следующий день). Пояснил, что с К-вой во время учебы отношения у него были «исключительно профессиональные, служебные» – можно было у нее получить консультацию по предмету. Со слов, личность в ней не видел, а «видел только педагога». Со многими учителями спорил по многим вопросам, а их человеческими качествами не интересовался.

На следующий день, 01 февраля 2014 года, отработав, пришел домой, пообедал, выпил пива, до 23 часов играл в компьютерную игру, потом вспомнил про занятие у К-вой, проверил, горит ли свет в ее окне. Убедившись, что она дома, решил пойти к ней, взял гитару, усилитель и провода. Пояснил, что пошел в гости так поздно, опасаясь обиды со стороны К-вой («обязательно обиделась бы, она же женщина»). К-ва встретила его улыбкой «как всегда», сказала, что заждалась. Стал разминать пальцы, К-ва в это время что-то делала на кухне. Занимался примерно до часа ночи. Со слов, поведение К-вой его «насторожило», т.к. она халатно относилась к занятию («на отвали»), нервничала, много курила, дергала его руку, единственное – заинтересовалась его особенной дорогой гитарой. Хотел курить, но она не разрешала выходить на балкон и открывать форточку. Предложила стряхивать пепел от сигарет в цветочные горшки («это насторожило, так как цветов у нее было много, вроде заботится и тут же губит»). Такое поведение подэкспертному не нравилось, в связи с чем хотел уйти. Однако К-ва остановила его, сказав, что ему нужно еще позаниматься («пальцы еще горячие, на улице мороз»). Произошел «микроконфликт» из-за игры: не получалось баррэ, и К-ва начала обзывать его «криворуким», «рукожопым». Пропускал это мимо ушей, засобирался домой. Однако К-ва подвела его к окну и указала на пьяную компанию у подъезда (около 10 человек), предложила остаться и переждать. Решил не рисковать, знал, что в поселке появилась какая-то компания. Продолжил заниматься игрой на гитаре. Отметил в поведении и внешнем виде К-вой «был элемент кокетства»: дома она всегда была одета в «треники» и майку, которые при определенных позах натягивались и становились полупрозрачными. Это смущало подэкспертного, ее поведение производило «впечатление безалаберности» («ее не волновало, в комнате я или нет»). Какие-либо сексуальные притязания с ее или его стороны категорически отрицает («я же не некрофил», «фу», «Я и не хотел», «она – бабушка, не в моем вкусе», «никакого желания заниматься с ней плотской близостью не было»). Сидели до 3х часов утра. Компания не разошлась, и К-ва расстелила ему постель в большой комнате, сказав, что утром накормит завтраком. Лег спать, потушил свет. К-ва пошла на кухню, по пути уронила горшок, пошла за веником, стала собирать, потом бросила, взяла книгу возле дивана и ушла. В 6 часов утра у него зазвонил будильник, перевел его на 7 часов утра, чтобы успеть на службу. Почувствовал запах гари, стал искать источник, вышел из комнаты. Не найдя, решил разбудить хозяйку, постучал к ней, она ответила матом («блядь, ну что там»). Сказал, что что-то горит, она пошла на кухню, а он в комнату, увидел горшок, внутри которого тлел торф. К-ва стала ругаться: «Какого хрена ты не затушил бычок?» Ответил, что это она тушила сигареты в этот горшок, а он тушил в тот, где была земля, и что он вообще просил принести пепельницу. К-ва сказала, что он «долбоеб» и что она не намерена выслушивать его нравоучения («Ты, долбоеб, какого лешего ты будешь меня жизни учить, сопляк малолетний»). Решил уйти, но К-ва продолжала ругаться, сказала, что его мать «шлюха», «какая она, такой и ты», «она овца тупая»; отца назвала кретином, козлом, пердуном. Разозлился, хотел ударить ее кулаком, но дал пощечину. К-ва заявила, что сообщит об этом его начальству и продолжила оскорблять его («кривожопый», «криворукий», «дебил», «тварь»), пошла в комнату из кухни, хлопнув по выключателю. Стал собираться домой, «был накален до предела». Одевшись, вспомнил, что его вещи остались в гостиной. Решил, что «плевать хотел на ее слова», разулся, снял куртку, чтобы пройти в комнату. Дверь комнаты К-вой была открыта, «она притихла». Решил извиниться за пощечину, «набрался слов красивых». Войдя, увидел, что она сидит на дальнем конце кровати. Тут же она вскочила, стала размахивать перед ним каким-то предметом, чем-то типа ножа: «было темно, луч света в комнате пробивался сквозь шторы, поэтому не сразу понял, что это за предмет, с третьей попытки понял, что это нож, увидел силуэт». Описывает нож так: «обычный кухонный нож, тесак, разделочный, широкое лезвие, шире, чем рука, видел этот нож у нее на кухне». Размахивая ножом, К-ва стала еще агрессивней, очень громко говорила – повторила все свои предыдущие ругательства и оскорбления (о нем, его матери, отце). Задела ножом ему по руке, кричала, что он «не офицер, а говно», что у него «не будет счастья в жизни», «не будет детей», шла на него. Он пытался поймать нож. Продолжалось все «может минуту, может несколько». Выхватил нож со второго раза, схватив за лезвие левой рукой. Хотел убежать, но боялся повернуться к ней спиной, так как у нее был в руке нож, боялся получить удар в спину. В этот момент, со слов, сильно испугался, так как К-ва вела себя все агрессивнее и агрессивнее, ударила его ногой в пах, он упал в дверном проеме. Она «напирала», не прекращала нападки, не понимал, что с нею случилось – «то ли белка, то ли истерика». Его «разрывали тридцать три беса», когда забрал нож, «страх отпустил». Вставая (после удара в пах), увидел, что К-ва схватила утюг, сказала, что убьет его. Утверждает, что очень испугался («испытал страх смерти»), потемнело в глазах (перестал видеть полоску света из окна), ноги подкосились, стали ватными; «потом то ли зацепился за что-то, будто что-то тянуло вниз», предполагает, что его тянула К-ва. После этого, со слов, ничего не помнит. Пришел в себя с ощущением пустоты. Не понимал, «кто я и где», «что я здесь делаю». Далее сообщил: «Сидел на полу на коленях, опершись о кровать (не в том месте, где падал), ног не ощущал, было вялое состояние. Глаза опустил, увидел лежащего человека. Руки были в крови. Сначала ничего понять не мог, затем увидел в руке нож: нож лежал в левой руке на ноге, правая рука опиралась на кровать. Пытался встать, но сразу не получилось – тело не слушалось (ощущение будто отлежал, когда спал). Увидел тело К-вой, прислонился к ней – дыхания и пульса не было. Вслух сказал: «Ни хера себе, приплыли, дожились, доигрались, пиздец». Хотелось дойти до ванной быстрее, смыть с себя все. Шаткой походкой направился к ванной. Было чувство будто три гири на ногах, было тяжело идти. Отмыл руки, замотал их полотенцем. Потом пошел в спальню, включил свет, увидел все. Болела голова, будто ударили о стену затылком, это она била меня. Шел быстрым шагом из комнаты. Выключил свет, сложил все в пакет, ушел». Взял свои вещи, собрал все окурки, сложил в пачку из-под сигарет, которую также положил в пакет и взял с собой. Шел домой, спотыкаясь, в руках – пакет. Дома сразу решил выпить молока, выпил 1,5 литра. Полчаса принимал душ, вещи «закинул стираться» в машину. Припоминает, что поставил режим на 1 час и с нетерпением ждал, когда закончится стирка, т.к. спешил на службу. Руки заклеил пластырем. Взял с собой пакет с вещами из квартиры, выбросил его. На службе был как во сне, «то-то что-то говорит – я все мимо ушей пропускаю», «провел весь день, глядя в одну точку». Когда мать мазала руки йодом, то понял, что это не сон. Утверждает, что через два дня решил идти в полицию, но за ним пришли раньше. В камере первое время ни с кем не разговаривал, не ел, пока сокамерник не поднял «за грудки». Считает, что началась вторая черная полоса («я, офицер, попал в такую ситуацию»). Сначала говорит, что первые показания давал так, как давал, как было. Потом на вопрос о противоречиях, поясняет, что первые показания и показания на месте давал «в шоковом состоянии», ничего не понимал (месяц ничего не понимал), соглашался с тем, что говорил следователь («он навязывал свою точку зрения, а я как дурачок соглашался со всем»), с результатами экспертизы. Утверждает, что эти показания частично не соответствуют действительности, было так, как рассказывает сейчас. На вопрос об отношении к содеянному отвечает не сразу, затем говорит, что относится «плохо». Выражает формальное сожаление о случившемся («грызет совесть»).