Международное вооруженное вмешательство

Сегодня феномен международного вооруженного вмешательства становится одной из центральных проблем, определяющих противоре­чивость и сложность формирования новой системымеждународной бе­зопасности. Речь идет об угрозе применения или о применении воору­женной силы одним государством или коалицией государств против других государств илинегосударственных действующих лиц на их территории для достижения определенных военных и политических целей.

Такое вмешательство может осуществляться с санкции Совета Безопасности ООН или в обход этого органа. Международное вооружен­ное вмешательство имеет две стороны — оно может быть средством про­тиводействия угрозам международной безопасности и одной из таких угроз. За последние полтора десятилетия международное вооруженное вмешательство превратилось в самый оперативный способ применения вооруженного насилия в международных отношениях. Диапазон его очень широк — от весьма ограниченного применения элементов воору­женного принуждения международными миротворческими силами до крупномасштабных военных операций, почти не отличающихся от клас­сических войн прошлого.

После десятилетий холодной войны, когда решение о вооруженном вмешательстве принималось отдельно каждым из противостоящих блоков, с ее окончанием появилась возможность коллективного и согласован­ного всеми основными государствами использования предусмотренно­го Уставом ООН права на международное вооруженное вмешательство против угроз международной безопасности. И, действительно, в первой половине 1990-х годов такой механизм принятия решений и осущест­вления международных вооруженных вмешательств работал довольно успешно. Начало этому положило решение Совета Безопасности ООН о международном вооруженном вмешательстве в Ираке для отражения агрессии Багдада против Кувейта в 1991 г. За этим последовал ряд ре­шений этого органа о желательности и даже необходимости примене­ния такого вмешательства с целью противодействия ряду иных угроз международной безопасности. В отдельных случаях (например, в связи с событиями в Сомали и Руанде) речь шла о стремлении противодей­ствовать внутреннему хаосу и межплеменному геноциду. В других си­туациях (например, в связи с переворотом на Гаити) Совет Безопаснос­ти ООН принимал решение о международном вооруженном вторжении как средстве давления на хунту для возвращения власти свергнутому законному президенту страны. Наметилось существенное расширение тех причин, по которым мировое сообщество демонстрировало готов­ность дать санкцию на международное вооруженное вторжение.

Единогласие постоянных членов Совета Безопасности ООН отно­сительно целесообразности международного вооруженного вмешатель­ства стало распадаться уже во второй половине 1990-х годов. Китай и до этого довольно настороженно относился к этой идее, как правило, воздерживаясь при голосованиях по санкционированию конкретных операций по вмешательству. Постепенно и РФ, до той поры поддержи­вавшая такие решения, начала проявлять озабоченности в этой связи. Признаки таких изменений проявились уже при обсуждении вопроса о целесообразности применения внешней вооруженной силы для того, чтобы положить конец внутреннему конфликту в Боснии и Герцегови­не. Открытый разрыв между постоянными членами Совета Безопасно­сти ООН (России и Китая, с одной стороны, и США, Великобритании, Франции — с другой) возник в период конфликта вокруг Косово в 1998— 1999 гг. Это объясняется попыткой западных стран узаконить исполь­зование международного вооруженного вмешательства для разрешения внутренней гуманитарной проблемы, а также уже очевидными к тому времени противоречиями между РФ и НАТО, в частности по вопросам расширения этого блока.

Единодушие постоянных членов Совета Безопасности ООН отно­сительно вмешательства временно восстановилось в связи с террорис­тическими актами в США и решением американцев нанести удар по базам «Аль-Каиды» и режиму «талибов» в Афганистане. Но достигну­тый консенсус снова распался в связи с решением Вашингтона и Лон­дона о смене политического режима в Ираке. На этот раз лагерь оппо­нентов проведению такой операции существенно расширился за счет присоединения к Москве и Пекину Парижа, Берлина и ряда прави­тельств других европейских и арабских государств.

Следует заметить, что в узко военном плане все крупные операции по международному вооруженному вмешательству оказались весьма эффективными. Однако последовавшие за военными победами перио­ды политической консолидации таких завоеваний, к примеру в Ираке, да и в Афганистане, принесли во многом противоречивые результаты. Кроме того, такие решения локальных проблем, когда они осуществля­лись в обход Совета Безопасности ООН, привели к усилению противо­речий между ведущими державами мира и серьезному подрыву автори­тета и эффективности ООН. Вооруженное вмешательство и в обозримом будущем останется одной из самых противоречивых проблем междуна­родной безопасности.

Глобальная безопасность

Глобальная безопасность — вид безопасности для всего человечества, т.е. защита от опасностей всемирного масштаба, угрожающих существованию людского рода или способных привести к резкому ухудшению условий жизнедеятельности на планете. К таким угрозам прежде всего относят глобальные проблемы современности.

Важными направлениями укрепления глобальной безопасности являются:

 разоружение и контроль над вооружениями;

 защита окружающей среды, содействие экономическому и социальному прогрессу развивающихся стран;

 эффективная демографическая политика, борьба с международным терроризмом и незаконным оборотом наркотиков;

 предотвращение и урегулирование этнополитических конфликтов;

 сохранение культурного многообразия в современном мире;

 обеспечение соблюдения прав человека;

 освоение космоса и рациональное использование богатств Мирового океана.

Обеспечение глобальной безопасности неразрывно связано с ослаблением давления глобальных проблем на мировое сообщество. Глобальные проблемы современности — это такие проблемы планетарного масштаба, которые затрагивают в той или иной мере жизненно важные интересы всего человечества, всех государств и народов, каждого жителя планеты; они выступают в качестве объективного фактора развития современной цивилизации, приобретают чрезвычайно острый характер и угрожают не только позитивному развитию человечества, но и гибелью цивилизации, если не будут найдены конструктивные пути их решения, и требуют для своего решения усилий всех государств и народов, всего мирового сообщества.

Понятие «глобальные проблемы» в современном его значении вошло в широкое употребление в конце 1960-х годов, когда ученые многих стран, обеспокоенные остротой накопившихся и продолжающих усугубляться противоречий и проблем, делающих вполне реальной угрозу гибели человечества или, по меньшей мере, серьезных потрясений, деградации важнейших аспектов его существования, приступили к исследованиям происходящих в глобальной системе изменений и их возможных последствий. В короткий срок сформировалось новое научное направление — глобалистика. Многие глобалисты в разных странах пытаются составить списки, перечни, реестры общечеловеческих проблем. К примеру, авторы «Энциклопедии мировых проблем и человеческого потенциала» (Мюнхен, 1991) причислили к глобальным более 12 тысяч проблем. У многих ученых такое расширительное толкование общечеловеческой проблематики вызывает серьезные возражения.

Глобальные проблемы характеризуются планетарными масштабами проявления, большой остротой, комплексностью и взаимозависимостью, динамизмом.

Глобальная безопасность имеет всеобщий и всеобъемлющий характер. Всеобщность означает, что глобальная безопасность обеспечивается согласованными усилиями всех членов мирового сообщества. Всеобъемлющий характер безопасности связан с тем, что ее достижение возможно лишь при учете всех кризогенных факторов мирового развития и принятии мер, способствующих поддержанию состояния устойчивости и стабильности всех жизнеобеспечивающих систем современной цивилизации.

Формирование политики глобальной безопасности, возможностей и средств политического регулирова­ния глобальной сферы исследует политическая глобалистика.

Глобализация политики отражает потребность ут­верждения приоритета общечеловеческих ценностей. Политическая глобалистика — своеобразная полито­логия планетарной безопасности, формирующееся комплексное направление политической науки. В свя­зи с нарастанием глобальных опасностей возникают различные подходы к обеспечению безопасности ци­вилизации. Длительное время обращалось внимание на возможности экономической сферы (создание сис­темы экономической безопасности), социокультурной сферы (возможности использования моральной моти­вации индивидов и больших групп людей для того, что­бы объединить усилия людей для снижения растущей опасности для цивилизации). Однако десятилетия, прошедшие со времени появления первых глобальных прогнозов, показали, что стихийные экономические механизмы неспособны снизить глобальную опас­ность для цивилизации. Все большее внимание обра­щалось на сферу политики, на институты, которыми располагает политическая сфера и политическая жизнь. Происходило формирование понятия политики глобальной безопасности.

Политика глобальной безопасности носит слож­ный и комплексный характер; она неразрывно связана с различными сторонами и элементами политического процесса, общественной жизни. Глобализация поли­тики означает в конечном итоге утверждение приори­тета общечеловеческих ценностей, в результате кото­рого происходит расширение ее сектора, связанного с формирующимися общечеловеческими интересами. Объективная потребность решать общепланетарные проблемы неминуемо будет расширять ту сферу поли­тики, которая ориентируется на общечеловеческий интерес. Вместе с тем расширение этой сферы идет крайне сложно и противоречиво, тем более что нередко многие актеры политической сцены пытаются выдать свои эгоистические интересы за общечеловечес­кие, общепланетарные.

Политика глобальной безопасности структуриру­ется в зависимости от уровня и сферы деятельности:

 она может быть направлена на различные сферы — экономическую, экологическую, военную, информа­ционную, социокультурную;

 она может проявляться на разных пространственных уровнях - глобальном, региональном, общенациональном и локальном.

В широком смысле политика безопасности — это поли­тика уменьшения глобального риска. В гносеологиче­ском плане — политическая глобалистика, формирую­щаяся в комплексное направление политической на­уки; призванная раскрыть особенности политического процесса в условиях нарастающих глобальных опас­ностей; исследующая политические формы и средства адаптации отдельных обществ и цивилизации в целом к императивам выживания; осуществляющая поиск механизмов, методов и направлений регулирования взаимозависимости; определяющая безопасность гло­бальной системы и ее различных структур.

Для политики глобальной безопасности весьма важным является выяснение истоков тех проблем и противоречий, которые ставят под угрозу существова­ние цивилизации. Весьма перспективным является уяснение основных подходов, которые обеспечивают безопасность глобальной системы.

Рисковый характер эволюции человечества фик­сируется в общественном сознании в понятии «кризис цивилизации». Главный критерий социального прогресса ныне не может быть ограничен лишь экономи­ческой эффективностью системы хозяйства. Неотъ­емлемым компонентом критерия становится то, на­сколько тот или иной путь способен расширить гори­зонты будущего, снять и смягчить остроту глобальных проблем.

Очевидно, что без политического регулирования, без адаптации политического процесса к новым ре­альностям трагический исход становится все более и более вероятным. Одной из центральных проблем политической глобалистики является обеспечение безопасности циви­лизации.

Региональная безопасность

Глобаль­ные проблемы международной безопасности все больше находят свое отражение в комплексах региональной безопасности. Но их проявление в различных регионах не одинаково. На региональные процессы оказы­вает влияние проецируемая извне политика ведущих держав. Но в том или ином регионе особое значение имеют локальные проблемы, прису­щие главным образом или исключительно конкретному региону.

Региональная безопасность — составная часть международной безопасности, характеризующая состояние международных отношений в конкретном регионе мирового сообщества как свободное от военных угроз, экономических опасностей и т.п., а также от вторжений и вмешательств извне, связанных с нанесением ущерба, посягательств на суверенитет и независимость государств региона.

Региональная безопасность имеет общие черты с безопасностью международной, в то же время отличается множественностью форм проявления, учитывающих особенности конкретных регионов современного мира, конфигурации баланса сил в них, их исторические, культурные, религиозные традиции и т.п. Отличается она,

во-первых, тем, что процесс поддержания региональной безопасности могут обеспечивать как специально созданные для этого организации (в частности, в Европе Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе — ОБСЕ), так и объединения государств более универсального характера (Организация американских государств — ОАГ, Организация африканского единства — ОАЕ, и др.). Например, ОБСЕ провозгласила в качестве своих основных целей следующие: «Содействие улучшению взаимных отношений, а также создание условий по обеспечению длительного мира; поддержка разрядки международной напряженности, признание неделимости европейской безопасности, а также взаимной заинтересованности в развитии сотрудничества между государствами-членами; признание тесной взаимосвязанности мира и безопасности в Европе и во всем мире».

В деятельности неспециализированных, а имеющих более универсальный характер организаций проблемы региональной безопасности также занимают одно из центральных мест, тесно взаимосвязаны с другими первостепенными целями регионального развития. В частности, ОАГ считает своей задачей «укрепление мира и безопасности на американском континенте», а ОАЕ — «уважение суверенитета, территориальной целостности и неотъемлемого права на независимость».

Во-вторых, отличием в обеспечении безопасности в различных регионах мира является неодинаковая степень вовлеченности великих держав в обеспечение региональной безопасности.

История показывает, что вероятность вооруженных конфликтов между государствами обратно пропорциональна расстоянию между ними, что нашло отражение в формуле «угрозы легче всего преодолева­ют короткие расстояния». Глобализация и научно-техническая револю­ция существенно снизили значимость этого положения, но не отменили его полностью. Вооруженные конфликты или их угрозы в сопредель­ных районах воспринимаются государствами с большей долей озабочен­ности и требуют более активной реакции. Во время холодной войны вмешательство или присутствие двух супердержав во всех регионах мира ограничивали самостоятельность региональных действующих лиц. Се­годняшняя система вмешательства ведущих держав в дела региона или участия в них, в основном для противодействия «новым» угрозам, еще не достигла прежней интенсивности. Поэтому многие действующие лица мировой политики в регионах ведут себя более автономно, что придает процессам в разных регионах менее унифицированный характер. Сле­довательно, наряду с анализом «вертикального» измерения проблем меж­дународной безопасности в глобальном масштабе (основных угроз, спо­собов противодействия им, места и роли обычных вооружений, ОМУ и т.д.) нельзя упускать из вида и ее «горизонтальное» измерение (своеобразие процессов, происходящих в конкретных регионах). Изучение «карт ма­лого масштаба» следует дополнять работой с более подробными «круп­номасштабными картами». При комплексном глобально-региональном подходе к проблемам современной международной безопасности важ­но не противопоставлять эти составляющие, а стремиться находить ди­алектическую взаимосвязь общего и частного.

С точки зрения военно-политической безопасности под регионом подразумевается группа государств, озабоченности в сфере безопасности которых переплетены так плотно, что их национальные безопасности нельзя продуктивно рассматривать в отрыве друг от друга. В последнее время к действующим лицам помимо государств добавляются негосу­дарственные акторы на территории группы соседних государств, пове­дение которых существенно влияет на безопасность этой группы. Обыч­но география регионов с точки зрения безопасности совпадает с географией устоявшихся международно-политических регионов, кото­рые составляют совокупности политического и экономического взаимодействия, объединенные общей структурой и логикой поведения вхо­дящих в них государств и негосударственных действующих лиц.

В то же время после окончания холодной войны традиционная конфигурация регионов несколько изменилась. Например, рассматривав­шиеся раньше отдельно регионы Ближнего Востока и Среднего Восто­ка сегодня объединяются общностью процессов в сфере безопасности в единый регион Большого Ближнего Востока или Ближнего и Среднего Востока. Аналогичные процессы наблюдаются и в Азиатско-Тихооке­анском регионе. Некоторые страны трудно отнести к какому-то конк­ретному региону. К примеру, Турция в большей или меньшей степени испытывает на себе влияние специфических процессов безопасности, происходящих в европейском, «большом ближневосточном» и на севе­ре — со стороны евразийского «постсоветского» региона. В аналогич­ной ситуации находятся Афганистан, Бирма. Индивидуальная значи­мость таких стран в процессах региональной и глобальной безопасности возрастает.

Одновременно происходит перераспределение значимости регионов в глобальном комплексе международной безопасности с точки зрения их «угрозоемкости». Европа, на протяжении веков являвшаяся главным источником и театром мировой конфликтности, превращается в один из самых стабильных регионов мира. Сегодня эпицентр конфликтности смещается в регион Ближнего и Среднего Востока, где наиболее энер­гично и в концентрированном виде материализуются наиболее актуаль­ные на настоящий момент «новые» угрозы международной безопаснос­ти — терроризм, распространение ОМУ, внутренние вооруженные конфликты. Здесь же проводятся самые масштабные операции между­народного вмешательства.

Новые характеристики приобретают процессы в сфере безопаснос­ти в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В Южной Азии ситуация изме­няется в результате обретения Индией и Пакистаном ядерного оружия, подвижки Соединенных Штатов к налаживанию более тесных отноше­ний с Индией. В Северо-Восточной Азии новую значимость приобретают традиционные болевые точки — Северная Корея и Тайвань. В Юго-Восточной Азии, как и в других субрегионах АТР, возрастает неопреде­ленность в связи с ростом потенциального могущества Китая, неясность относительно будущего военно-политического курса Японии, той роли, которую смогут и захотят играть США в изменяющейся стратегичес­кой ситуации. Потенциальная «угрозоемкость» АТР в более длитель­ной перспективе, особенно в условиях отсутствия там инфраструктуры коллективного поддержания безопасности, остается значительной.

Высокой динамикой и незавершенностью отличается процесс фор­мирования нового качества региональной безопасности в регионе, ко­торый принято обозначать как «постсоветское пространство». Термин «постсоветское пространство» сравнительно адекватно (с учетом, прав­да, выпадения из него трех стран Балтии) отражает лишь общее насле­дие. Другое его обобщающее определение как «страны СНГ» в после­дние годы все меньше отражает происходящие здесь процессы. Попытки рассматривать этот регион в ракурсе анализа политики Российской Федерации и ее «ближнего зарубежья» в большой степени оправданы, поскольку политика России по вопросам военно-политической безопас­ности в глобальном масштабе и по отношению к этому «ближнему зару­бежью» по-прежнему является ведущим системообразующим фактором для региона. Вместе с тем нельзя не замечать того, что в военно-полити­ческой области в этом регионе зарождаются новые, нередко разновекторные тенденции, идут процессы новой самоидентификации военно-политических интересов ряда новых независимых государств и их субрегиональных групп, возрастает влияние внерегиональных держав. По разным причинам все менее приемлемым политическистановится и сам термин «ближнее зарубежье».

Более адекватным содержательно становится обозначение региона как «евразийского». Но при этом также возникают проблемы. Одна из них касается определения линий его разграничения и взаимодействия с Европейским и Азиатско-Тихоокеанским регионами. Не исключено, что некоторые страны этого региона могут влиться в системы безопасности соседних регионов. Еще одна проблема связана с тем, что «евразийскость» нередко ассоциируется с идеологией одной из школ геополити­ки, проповедующей исключительность этого пространства в мировых делах. Тем не менее, представляется оправданным дальнейшее рассмотрение проблем безопасности в этом регионе под рубрикой «Формиро­вание региональной безопасности на евразийском постсоветском про­странстве».

Центральными проблемами безопасности в африканском регионе остаются внутренние вооруженные конфликты и усилия по их урегу­лированию. Однако происходящие в этом регионе процессы в основном имеют локальный характер и в меньшей степени, чем процессы в дру­гих регионах, оказывают влияние на международную безопасность гло­бального масштаба.

Военно-политическая ситуация в регионе Латинской Америки ос­тается в основном стабильной и традиционно в большой степени авто­номной от процессов, происходящих в мире и в других регионах.

Отличаются регионы и по степени формализации и институционализации систем региональной безопасности, включающих региональ­ные организации, договоры, соглашения, режимы в области контроля над вооружениями, меры доверия, взаимной помощи и т.п. Самая высокая степень такой институционализации присуща системам евро­пейской безопасности, безопасности в Латинской Америке, аналогич­ная система постепенно формируется на евразийском постсоветском пространстве, предпосылки ее формирования наблюдаются в усилиях Африканского Союза. Наименьшая степень институционализации ха­рактерна для процессов безопасности в регионе Ближнего и Среднего Востока и в АТР.

Очевидно, что все вышеуказанные процессы и факторы, определя­ющие новые параметры международной безопасности, находятся в ста­дии изменений. Их удельный вес в глобальной международной безо­пасности неодинаков и также изменяется. Одновременно «работают» тенденции сотрудничества и конфликтности. Но для понимания фор­мирующегося нового качества международной безопасности в глобаль­ном масштабе и выявления определяющего вектора ее долгосрочного развития необходимо, насколько возможно, объективное и комплекс­ное рассмотрение этих параметров. Выводы могут отличаться друг от друга. Но, по крайней мере, дискуссия будет вестись по более или менее единой повестке дня.

В последнее десятилетие все большее значение в обеспечении региональной безопасности придается ее субрегиональному подуровню. Прекращение «холодной войны», переход от конфронтационных к кооперативным формам поддержания стабильности в различных регионах мира способствуют углублению этого процесса, его переходу в более компактные и ограничено взаимосвязанные субрегионы. В Европе такой процесс особенно активизировался в субрегионах Балтийского и Черного морей.

В субрегионе Балтийского моря за последнее десятилетие произошла серьезная разрядка международной напряженности, значительно возросла политическая однородность входящих в субрегион государств. Существенно увеличилась роль децентрализованного субрегионального сотрудничества. Это создает благоприятные условия для решения на субрегиональном уровне не только традиционных фундаментальных вопросов международной политики (сохранение мира, предотвращение экологической катастрофы и т.п.), но и более тонких, требующих нетрадиционных подходов проблем. К данным проблемам, как правило, относят борьбу с организованной преступностью, нелегальной миграцией, незаконным оборотом наркотиков, оружия и радиоактивных материалов и некоторые другие. Однако обеспечение безопасности на субрегиональном уровне является составной частью процесса реализации региональной безопасности и осуществляется в его рамках. «Региональное сотрудничество в области безопасности начинается с осознания перспективы, что европейская безопасность является неделимой, т.е. безопасность в пространстве Балтийского моря может быть достигнута только в рамках общеевропейского процесса».

Сходные процессы протекают и в субрегионе Черного моря, где основанная в 1993 г. Парламентская ассамблея Черноморского экономического сотрудничества (ПАЧЕС), в состав которой входят 11 государств (Членами ПАЧЕС являются: Албания, Армения, Азербайджан, Болгария, Грузия, Греция, Молдова, Румыния, Россия, Турция и Украина), ставит одной из своих целей развитие «более тесных контактов между народами региона, способствуя преобразованию Черноморского региона — как части новой европейской архитектуры — в зону стабильности, процветания и мира».

[1] К «старым» угрозам, прежде всего, относятся те, которые могли привести к меж­государственному ядерному столкновению и широкомасштабной войне с применением обычных вооружений между ведущими странами мира.