Наследие домонгольской Руси в ремесле Х1У-ХУ веков

Монгольское нашествие, разорившее Русь и ее горо­да - средоточие древней культуры народа, нанесло ре­меслу невосполнимые потери. Столь же негативно отра­зились на нем громадные людские потери, пленение ос­тавшихся в живых ремесленников - носителей техниче­ских навыков. Больше всего пострадало городское ре­месло, лишившееся налаженной системы торговых свя­зей (Рыбаков Б.А., 1947. С. 525; Археология СССР. Го­род. Замок. Село, 1985. с. 244).

Важнейшей государственной задачей Руси XIV-XV вв. было возрождение традиций древнего ремесла, достигшего к середине XIII в. высочайшего уровня.

Основная тяжесть сохранения ремесленных традиций легла на население городов, не знавших нашествия, -Новгорода, Пскова, Смоленска. Хранили сведения о технических навыках и сами ремесленные изделия. Ра­зоренная экономика восстанавливалась различными темпами в древних городах северо-востока, и таких, как Тверь, подмосковные молодые города и сама Москва. Так, во Владимире, Суздале, Муроме, Ростове слой вто­рой половины XIII - XIV в. почти неуловим, тогда как в городах второй группы он хорошо фиксируется. О мед­ленном, но упорном подъеме экономики свидетельству­ют многие факты: к XIII - началу XIV в. относится рост московских посадов, а к 80-м годам ХШ в. - начало ка­менного строительства в Московском кремле; к концу XIII в. - качественный перелом в гончарном производст­ве (Розенфелъдт РЛ, 1968. С. 9, 11); к середине XIV в. - появление домниц с двумя печами. В то же время такие события, как битвы 60-х годов XIV в., в частности битва 1378 г. на р. Воже, демонстрируют переход от пассивной обороны к наступлению на захватчиков, венцом которо­го была Куликовская битва. Ее успеху способствовало активное развитие экономики, что, в свою очередь, обеспечивало мощь армии. Все это говорит о том, что начало подъема экономики относится к рубежу ХШ-ХГУ вв. - первой половине XIV в. К середине XIV в. судя, в частности по успехам военных действий, эконо­мика была восстановлена. '

Дальнейшее развитие ремесла в Х1У-ХУ вв. характе­ризуется возрождением многих домонгольских тради­ций, своеобразной преемственностью сменивших друг друга эпох. Механизм ее сложен и многообразен. Пре­емственность улавливается в состоянии источников сы­рья, основных технологических традициях, инструмен­тарии, ассортименте изделий. Сырьевая база XIV-XV вв., как правило, наследовалась от домонгольского времени, с постепенным ее расширением. Эпоха XIV-XV вв. восприняла не только основные схемы техноло­гических традиций, но и главную черту ремесла - посто­янный поиск самого рационального пути производства. Что касается ассортимента продукции, то во всех ремес­лах можно найти изделия, которые, достигнув в домонгольское время конструктивного совершенства, в Х1У-ХУ вв. производятся без изменений.

Традиционной материальной базой железообраба-тывающего ремесла на Руси, сохраненной до XIV-XV вв., издавна являлись бурый железняк, болотная, т.е. мутовая, руда и озерная руда, распространенные по всей территории государства. Наиболее изучены такие железообрабатываю-щие области, как Водская пятина, побережье Финско­го залива, Белозерский край, Устюжна Железнополь-ская, округа Тихвина и Олонца. Археологический ма­териал подтверждает дату начала разработок желез­ной руды в некоторых из этих районов - ХП-Х1П вв.

До Х1У-ХУ вв. в железообработке сохранилась свое­образная расстановка производительных сил внутри са­мой отрасли: металлургический процесс, требующий, кроме легко доступных залежей болотных руд, изоби­лия леса, необходимого для пережога на уголь, уже в до-монгольское время был связан с деревней. На долю го­родских мастеров приходилась специальная кузнечная ковка. Объективным показателем успехов древнерус­ских металлургов является чистота шлаковых включе­ний в древнерусский металл, не уступавший сварочному железу XIX в.

Получение железа путем сыродутного процесса со­хранялось русскими ремесленниками с домонгольских времен до XVII в. Древнерусская домница - стационар­ное сооружение - до второй половины XIV в. состояла из одной печи. Во второй половине XIV в. появились домницы с двумя печами. С Х по XVI в. воздуходувное устройство для получения высоких температур в печи оставалось неизменным. Пара огнеупорных домниц -хорошо известная археологическая находка. Конструк­ции их сопел и размеры их каналов (диаметр от 22 до 25 см) с Х по XVI в. не менялись. Вес железной крицы (продукта варки и первичной перековки) в ХГУ-ХУ вв. остался тем же, что и в домонгольское время.

Процесс обработки железа XIV—XV вв. сохранил все разнообразие технологических приемов домонгольско­го времени. Среди них: ковка, штамповка, резание ме­талла, сварка, цементация железа и стали, пайка железа и стали, покрытие и инкрустация изделий цветными и благородными металлами.

Набор инструментов древнерусской кузницы XIV-XV вв. мало чем отличался от такового кузниц до-монголького времени, а кроме того, имел много общего с набором ХУШ-Х1Х вв., что свидетельствует о рациональности и устойчивости тех­нологических решений всех этапов обработки железа. Среди инструментов Х1У-ХУ вв. - наковальня, кузнеч­ные клещи, бородки, гвоздильня, напильники.

По археологическим материалам известны более 150 видов изделий из железа и стали, среди них орудия земледелия, инструмент ремес­ленника и предметы вооружения. Основная масса изде­лий из железа Х1У-ХУ вв. традиционно функциональна, однако ту или иную степень этой традиционности мож­но проследить на трех группах изделий. 1. Изделия, уже в домонгольское время достигшие конструктивного со­вершенства, такие, как гвозди сапожные и подковные, кочедыки, скобели. 2. Изделия, существовавшие в до-монгольское время и усовершенствованные в Х1У-ХУ вв. в связи с растущими требованиями производства на ши­рокий рынок, в частности ножи и замки. Так, в XIV-XV вв. ножи продолжали производить по технологиче­ской схеме домонгольского времени, т.е с торцевой на­варкой на лезвие, но судя по материалам Звенигорода, в этот пери­од преобладала новая технологическая схема изготовле­ния цельностальных ножей, что явно связано с упроще­нием процесса производства.

В Х1У-ХУ вв. развитие традиционной конструкции замка шло, напротив, по линии усложнения запирающего устройства, а значит по линии усложнения формы ключа.

Третья группа изделий из железа и стали - предметы вооружения. Их производство зависело от смены сис­тем ведения боя и обеспечивалось самыми передовыми приемами обработки черного металла. Вместе с тем в русской военной практике, как показал исход Куликовской битвы, стойко держа­лись определенного набора оружия и некоторых прие­мов владения им, унаследованных от домонгольского времени. В изделиях оружейников прослеживается связь с домонгольским ремеслом.

Так, из оружия первого натиска (начиная с XI в. и до 60-х годов XV в.) использовалось копье, имевшее с XIV в. довольно единообразную форму (Там же. С. 19). Лавро-листная форма самого крупного и мощного из древне­русских копий - рогатины - почти не менялась с XII по XVII в. В XVII в. (судя по московской переписи 1638 г.) рогатина была самым распространенным оружием по­садского населения. В XIV—XV вв., как и в XII в, попу­лярно и другое оружие пехотинца - боевой топор, необ­ходимый в связи с усовершенствованием бронированно­го доспеха.

Из клинкового оружия на Руси Х1У-ХУ вв. распро­странены известные с домонгольского времени меч и наследие кочевников - сабля. Сабля, несколько видоиз­мененная, бытовала в основном в южнорусских городах. Постепенно, в результате постоянного военного давле­ния со стороны Золотой Орды, сабля распространилась и в более северные районы. Форма меча во второй поло­вине ХШ-ХУ вв. существенно не менялась, оставаясь традиционной.

Пластинчатые доспехи существовали на Руси с 1Х-Х до конца XV в. С середины ХШ в. преобладали, видимо, известные русским оружейникам уже с XII в. гибкие че­шуйчатые доспехи. В XII в. пластинчатые доспехи по­теснили древнерусскую кольчугу. Однако кольчатые доспехи изготовляли до середины XVII в., и с 70-х годов XV в. источники называют кольчатую рубашку "панцы-рем". В отличие от кольчуги у панцыря плоские кольца, их клепали "на гвоздь". Подобные кольца были извест­ны русским оружейникам уже в начале ХШ в.

Важную функцию в обороне воина Х1У-ХУ вв. вы­полнял щит. Щиты этого периода были круглыми, самые древние типы щита, почти забытые уже в XII в., -миндалевидными, сердцевидными, прямоугольными.

Главным источником сведений о древнерусском юве­лирном ремесле издавна являлись музейные коллекции и многочисленные ювелирные изделия из городских слоев и курганных комплексов. В ХШ-ХУ вв из укра­шений, составлявших металлический убор XII в., про­должали бытовать около четырех десятков типов изде­лий. Обнаруженные в новгородском слое ремесленные комплексы позволили восстановить набор инструмен­тов мастера-ювелира и перечень известных ему техно­логических приемов. Немаловажную роль в изучении древнерусского юве­лирного ремесла играют исследования сплавов, прове­денные пока только на новгородском материале. Судя по результатам анализов, переломным временем в сло­жении новой традиции изготовления сплавов явился ко­нец XII в.

Технология ювелирного дела Х1П-ХУ вв. мало чем отличалась от технологии домонгольского времени. Ос­новные приемы - ковка, литье, чеканка, прокатка, гра­вировка, штамповка, волочение, скань, чернь, редко-эмаль, наведение золотом, инкрустация - те же, равно как и набор инструментов: простые и фигурные нако­вальни, молотки простые и фигурные, костяные клинки для выколоток, чеканы, клещи, кусачки, пинцеты, зуби­ла, сверла, зажимы, бородки, ножницы по металлу, штампы, паяльники, резцы, напильники, волочильные доски.

Ассортимент изделий русских ювелиров ХЗП-ХГУ вв. существенно не изменился: он был связан с традицион­ным металлическим убором, сложившимся под влияни­ем княжеско-боярского костюма XII в. Богатство и раз­нообразие украшений, входивших в этот убор, непосред­ственная связь их с языческими представлениями - все это по-своему способствовало их стабильности. Так, долгое существование некоторых видов украшений, на­пример монетовидных привесок, объясняется живуче­стью языческого мировоззрения народа и в эпоху хри­стианства.

Первые объективные источники сведений о типах ук­рашений, бытовавших к середине ХШ в. и сохранивших преемственность с украшениями прежних веков, - это летописи и новгородские берестяные грамоты. Среди этих украшений - перстень (известен с XI в.), кольцо (с XII в.), гривна (с XII в.), монисто (с XII в.), ожерелье и др.

По археологическим материалам из деталей головно­го убора ХШ-ХУ вв. известны перстневидные височные кольца, характерные в основном для памятников север­ной Руси Х-ХП1 вв., а в Новгороде найденные в слоях Х-ХУ вв.; ромбощитковые височные кольца, бытовав­шие в Новгородской земле с начала XI до XIV в. Самой поздней формой ромбощитковых колец (Х1П-Х1У) является так называемый втульчатый тип. Многобусинные височные кольца, характерные для памятников Х1-Х1У вв. на территории северо-западной ча­сти Новгородской земли. В Новгороде подобные височные кольца встречены в слоях конца ХШ - начала XV в.

До XIV в. в Новгороде существовало производство колтов, форма и изображения на которых повторяли форму и изображения киевских колтов. Один из обнару­женных в новгородском слое начала XIV в. звездчатый колт близок по форме золотому киевскому колту, най­денному в 1876 г. вблизи Десятинной церкви. Три колта округлой формы с зигзагообразной ажурной каймой из слоя Новгорода, датируемого началом 80-х годов XIII в., близки изображению колтов на литейной форме, обнаруженной также у Десятинной церкви.

Самым распространенным украшением женского ко­стюма Х-ХУ вв. являлись разнообразные привески, сре­ди которых особое место занимали круглые привески, служившие не только украшениями, но и амулетами-оберегами, связанными с языческими представлениями о солнце. Наибольшее количество привесок в женском костюме относится к XII в. В ХШ в. и особенно в XIV в. количество подобных украшений в металлическом убо­ре женщин заметно сократилось. Из круглых привесок в ХШ в. бытовали так называемые монетовидные и про­резные. Широко распространенные на памятниках севе­ро-западной и северо-восточной Руси, монетовидные привески двух типов - гладкие и орнаментированные -хорошо известны по курганному инвентарю Х1-ХШ вв. Гладкие монетовидные привески встречаются в преде­лах Московского и восточных районов Смоленской об­ласти. Ареал приве­сок с орнаментом на лицевой стороне включает не толь­ко северо-запад и северо-восток, но и юго-запад и юг Ру­си. Самая поздняя группа подобных привесок относится к ХП-Х1П вв. Постепенно языческие символы вытесни­ли символы христианские. Среди новых изображений на лицевой стороне орнаментированных привесок - про­цветший крест, святые. Привески с подобными изобра­жениями найдены в Новгороде, в слоях ХШ-Х1У вв.

К самому древнему типу круглых привесок - прорез­ным - относится группа косо- и пряморешетчатых при­весок, бытовавших в ХП-Х1П вв. на северо-западе и се­веро-востоке Руси, однако максимальное число находок приходится на северо-запад, на Новгородскую, Ленин­градскую и Псковскую области. Косорешетчатые привески в Новгороде найде­ны в слоях последней четверти ХП - сер. XIV в.

Особую группу привесок, символизирующих степень приверженности язычеству финно-угорских племен, со­ставляют полые шумящие привески - коньки, уточки. Они появились в конце ХП в. и были наиболее распро­странены в ХШ-ХГ/ вв.

В археологических коллекциях ХП-ХУ вв. опреде­ленное место занимают меднолитые кресты-тельники, которые носили на груди под одеждою, и энколпионы; их носили поверх одежды, они служили хранилищами мощей. Из бытовавших в ХП1-ХУ вв. двадцати форм тельников четыре формы унаследованы от домонгольского времени, при этом три из них найдены в слоях Х1У-ХУ вв. лишь в Новгороде. Один из этих крестов, с прямоугольным средокрестием и прямыми концами, ук­рашенный орнаментом из ложной зерни, расположен­ным в виде треугольников на лопастях креста, обнару­жен в новгородском слое 40-60-х годов XIV в. Близкой аналогией нов­городскому кресту являются очертания креста одной из серенских литейных формочек, крест из Старой Рязани и изображение креста на литейной форме из Белоозера. Происхождение формы креста, возможно, связано с каменными крестами - "корсунчиками", имеющими на концах орна­ментированные золотые и серебряные обкладки.

В слоях XIV в. Новгорода и Дмитрова были обнару­жены кресты с острыми углами средокрестий и слегка расширяющимися концами лопастей. Кресты аналогичной формы найдены в подмосковном курганном комплексе второй половины XII в. и в слое ХП-Х1П вв. г. Пере-мышля Московского. Среди русских древностей ХП-ХУ вв. часто встречаются кресты с полуовальным средокрестием, криновидными концами и ромбом в средокрестий. Они известны по ки­евским коллекциям, по материалам владимирских кур­ганов, встречены в слое Серенска, Старой Рязани, в кур­ганах Подмосковья. В слоях XIV—XV вв. подобные кре­сты найдены на территории Суздаля, Новгорода, Моск­вы, Городца на Волге, Торжка, Старицы

Третьей формой крестов, известных с домонгольско-го времени, является крест с ромбом в средокрестий и круглыми утолщениями на концах. В слоях домонголь-ского времени подобные кресты встречены в Серенске и Ярополче Залесском. В Новгороде подобный крест обнаружен в слое рубежа ХШ-Х1У вв. Кроме того, на Кировском раскопе, в слое XIV в., найдена литейная форма для производства аналогичных крестов.

Четвертая форма тельника - это четырехконечный крест с несколько расширяющимися лопастями, на сре­докрестий - квадрат, углы которого украшены шарика­ми зерни. Зернь украшает и концы лопастей. Крест най­ден в Новгороде в слое 60-80-х годов ХШ в. и близок тельнику ХП-Х1П вв., распространенному на террито­рии Древней Руси.

Медные энколпионы ХШ-ХУ вв. - совершенно осо­бая группа мелкого литья, в которой значительно слож­нее и своеобразнее, чем в крестах-тельниках, преломи­лось домонгольское наследие. Мастера, делавшие эти энколпионы, не повторяли домонгольские образцы, а скорее, творчески развивали формы, созданные в более раннее время.

Хронологически обособленную группу (Х1П-Х1У) представляют энколпионы, отлитые в глиняной форме-оттиске с киевского энколпиона начала XIII в. Не под­вергая изменениям рельеф образца, постоянно подправ­ляя надписи, мастера-литейщики изготовляли энкол­пионы, которые с прототипом, известным надписью с шибками, роднила лишь скульптурная часть, посте­пенно утратившая тонкие линии и мелкие детали рельефа.

К способу копирования готовых медных изделий с помощью глиняного оттиска русские литейщики верну­лись в ХУ-ХУ1 вв., дабы удовлетворить растущий спрос на эти изделия. Оригиналами стали служить пять форм вновь созданных энколпионов конца XIV - первой поло­вины XV в. У всех пяти форм были прямые или косвен­ные прототипы в домонгольском ремесле. Так, форма энколпиона первого типа (середина XIV в.) - квадрифо-лий, имеет среди домонгольских изделий немало анало­гий. Форма энкол­пиона второго типа - двенадцатиконечного креста с квад­ратом в средокрестии и вертикальными перекладинами на концах, датируемого последней четвертью XV в., -имеет аналогии среди домонгольских тельников. Энколпион самой по-, пулярной для конца Х1У-ХУ вв. формы - четырехко­нечный с полуовалами средокрестии и медальонами на концах - прямое продолжение распространенной в до-монгольское время формы креста-мощевика с прямыми углами средокрестия и четырьмя клеймами-медальона­ми, который, охотно копировали в ХШ-ХГУ вв.

Тесно связана с домонгольским временем и четвертая форма энколпиона, датируемая серединой или первой половиной XV в., - четырехконечный крест со слегка расширяющимися концами. Кресты-тельники аналогич­ной формы известны по курганным комплексам первой половины XII в.

Есть аналогии в раннем материале и пятой форме эн­колпионов - кресту с прямоугольным средокрестием и прямыми концами лопастей креста.

Несмотря на господство христианства, среди приве­сок металлического убора ХИ1-Х1У вв. подчас находят амулеты-змеевики - свидетельства двоеверия, сосущест­вования христианских и языческих верований. На лице­вой стороне змеевика изображали христианские симво­лы, на оборотной - "змеиное гнездо" и надпись-заклина­ние от болезней и лихорадок. Судя по новгородским на­ходкам змеевики бытовали с XII по XIV в.

В курганных комплексах северо-западных земель Ру­си находят кольцевидные пластинчатые и кольцевидные круглопроволочные фибулы. Пластинчатые бытовали в ХШ-Х1У вв., в Новгороде они обнаружены в слоях се­редины ХП - конца XIV в. Круглопроволочные фибулы в курганном материале встречаются с XI в., они бытовали в ХШ-Х1У вв. В Нов­городе подобные фибулы обнаружены в слоях конца XII -середины XIV в.

До Х1П-Х1У вв. дожили витые петлеконечные трой­ные браслеты, витые с суживающимися концами; плетеные щитковоконечные известны лишь в новгородском слое XIII в.; браслеты в виде стержня с обмот­кой, найдены в новгородском слое конца XI - конца XIII в. Пластинчатые тупоконечные браслеты продолжали бытовать в Х11-Х1У вв., пластинчатые, овальноконечные - в Х11-ХП1 вв., узкопластинчатые гладкие - в ХИ-ХШ вв., створчатые - в ХП-Х1У вв.

По мнению исследователей, уже в XIII в. разнообра­зие набора перстней, входивших в металлический убор, заметно сократилось. До ХШ-Х1У вв. дожили широко­срединные перстни с замкнутыми концами (известны с XI в.), ложновитые, печатные (известны в Новгороде с Х в.) и перстни со щитками и вставками.

В гончарстве XIV—XV вв. тоже отчетливо просмат­риваются технологические традиции домонгольского времени. Во второй половине ХШ-ХГУ в., как и преж­де, эксплуатировались древние залежи глины ("глини­ща"). Развивавшаяся топография древнерусских горо­дов меняла со временем "дислокацию" залежей, что хорошо видно на примере Москвы. Здесь самые ран­ние "глинища" размещались, видимо, на востоке нагорной части Великого посада. Именно отсюда брали гончары красно-жгущуюся глину для посуды ХИ-ХШ вв. Территория "глинища" Великого посада была последним неболь­шим пустующим участком, освоенным под усадьбы лишь в конце XV в. Раскопками на территории Зарядья в его восточной части (усадьба Романовых) обнаружены два, по мнению ис­следователей, гончарных горна из маломерного кир­пича. Таким образом, самые древние в центре города глиняные залежи, видимо, использовали до конца XV в. Более поздние разработки (судя по размещению на территории Москвы топонима "глинище") находились дальше от центра. Так, к югу от ул. Маросейка, в Спа-со-Глинищевском переулке, еще в XVIII в. был карьер. На территории московского Белого города в Козиц­ком переулке в ХУ1-ХУП вв. "брали" глину. Здесь раз­мещалась церковь св. Алексея на Глинище, в Белом городе - церковь Преображения Господня на Глинище.

Отличия и общее в гончарстве двух эпох хорошо вид­ны на примере изменений горнов и самой керамики Х1У-ХУ вв. Гончарные горны этого времени обнаруже­ны в Москве, Рузе, Владимире, Болгарах. Все они, как и горны домонгольского времени, круглые в плане, сложены из кирпича-сырца и глины, двухъярус­ные с опорой под обжигательной камерой. Объем их увеличился, диаметр пода вырос до двух и более метров. В новых горнах можно было не только получать темпе­ратуру не 600°, а 800-900°, но и обжигать одновременно не два десятка, а более сотни горшков.

Эволюция самой керамики отражает существенные перемены, произошедшие уже к концу XIII в. в Москве и некоторых других городах северо-восточной Руси. Именно в это время по­явилась так называемая "красная", "краснолощеная" и поливная керамика, продолжившая домонгольские тра­диции глазурования. Количество плохо обожженной ке­рамики (как правило, поддающейся в слоях второй по­ловины ХП-ХГ/ вв. учету и сравнению) постепенно со­кращалось.

На формах глиняных изделий древние традиции ска­зывались на протяжении нескольких веков. В XIV-XV вв., кроме "красной" и "краснолощеной", появилась белоглиняная, чернолощеная, ангобированная посуда. Среди белоглиняной керамики находят много подсвеч­ников, форма которых - развитие формы домонголь­ского киевского подсвечника. Форма сосудов первой и второй половины XIII в. почти неразличима, в частности в Москве. Последнее убедительнее всего свидетельству­ет о непрерывности развития гончарного производства на протяжении всего XIII в.

На фоне исчезнувшего, свойственного домонгольско-му времени разнобоя в форме венчиков горшков броса­ется в глаза живучесть одной из форм: край венчика имеет мягкие овальные очертания и завернут внутрь. В первой половине XIII в. в московском материале по­добный венчик составляет около 50% от общего числа находок. Под завернутым краем венчика размещается не­большая канавка. Подобные венчики встречаются в Москве в ХП-ХШ вв. и в ХУ-ХУ1 вв. Меняется лишь угол, под которым край вен­чика вылеплен к тулову горшка, сам же принцип завер­шения венчика неизменен. Встречаются подобные венчики в поздних слоях и других городов (Кильдюшев-ский В. И., 1981. С. 115). Долговечность этой формы венчика объясняется, скорее всего, удобством конст­рукции, своего рода конструктивным совершенст­вом.

Гончарное дело послемонгольского периода Руси це­ликом базировалось на ранних традициях. Последнее касается и сырья, и технологии, и форм массовой про­дукции.

Все сказанное позволяет отметить, что степень пре­емственности в разных отраслях различна. Так, гончар­ное ремесло было более консервативным, более тради­ционным по сути, чем обработка черного металла. Но и в последнем ремесле быстрее всего менялась техноло­гия и инструментарий, особенно в производстве оружия.

Характерным для ХГУ-ХУ вв. являлось новое разме­щение основных производственных центров, таких, как Псков, Новгород, Смоленск, Тверь, Москва и молодые подмосковные города. Благодаря именно им производ­ственная база, созданная на Руси к середине XIII в., пере­жила нашествие, сумев сохранить свои главные дости­жения.