РЫБА                                       Б. Гребенщиков

D           Hm#        G            A D

Какая рыба в океане плавает быстрее всех?

D           Hm#        G            A D

Какая рыба в океане плавает быстрее всех?

Hm#          A                  G                        A

Я хочу знать, я хочу знать, я всегда хотел знать.

D           Hm#        G            A D

Какая рыба в океане плавает быстрее всех?

 

Я долго был занят чужими делами,

Я ел за не накрытым столом.

Кто сказал вам, что я пел с вами,

Что мы пели одно об одном?

Вы видели шаги по ступеням, но

Кто сказал вам, что я шел наверх?

Я просто ставил опыты о том,

Какая рыба быстрее всех.

 

Я не хочу говорить вам «нет,

Но поймете ли вы мое «да»?

Двери открыты, ограда – тю-тю,

Но войдете ли вы сюда?

Я спроси у соседа – почему ты так глуп? –

Он принял мои слезы за смех.

Он ни разу не раздумывал о том,

Какая рыба быстрее всех.

 

Вавилон. Город, как город,

Печалиться об этом не след.

Если ты идешь, то мы идем в одну сторону,

Другой стороны просто нет.

Ты выбежал из дома купить вина,

Ты вернулся, но вместо дома – стена.

Зайди ко мне, и мы подумаем вместе

О рыбе, что быстрее всех!

 

* * *

А. Захарова

Трудновато быть с тобою,               Em         A6

Есть холодные останки.

Я, наверно, брошусь в море,

Или просто стану танком.

 

Трудновато жить в квартире,

Где из мебели – лишь полка.

Я наверно стану волком,

Буду есть сырое мясо,

Но совсем не в этом мире.

 

       Em         A6       C         D

Ты отстукиваешь ритм, я играю на гитаре,

Ты отстукиваешь ритм, я играю на гитаре,

Ты отстукиваешь ритм, я играю на гитаре,

Продолжай...

 

Ты приносишь каждый вечер

Дым и похоть пыльных улиц.

Мы с тобой их долго варим

В скороварке самодельной,

И выпариваем вечность.

 

Я согласна быть счастливой.

Ты согласен быть со мною.

Мы, наверно, переедем в джунгли,

Будем жить у водопоя.

 

Ты отстукиваешь ритм, я играю на гитаре,

Ты отстукиваешь ритм, я играю на гитаре,

Ты отстукиваешь ритм, я играю на гитаре,

Продолжай...

 

 

* * *

       Am#

Стены давят, крик в ушах.

Проблемы? Ты опечален.                                  

C#          C       Em#

А она пьет резиновую воду

F# C#                          C

И видит сквозь бетонные очки.

 

Ты опоздал, ты не смог,

У тебя не получилось, ты смущен.

А она продала свои часы и купила

Ярко-желтый карандаш.

     G#              A#  

И когда наступила ночь,

      C

На твоем потолке было желтое солнце,

      F#

На твоем потолке было желтое солнце,

      C

На твоем потолке было желтое солнце...

  C#      C                Em#

А она так смеялась, что тебе показалось, 

F#  C                Em

Будто ты сошел с ума.

 

* * *

C                Am

Я сегодня сама своя,

Em           F    G

Мне хватает того, что есть.

C                Am

Мы с тобой вместе пьем, и я

Em                   F  G

Постараюсь поближе сесть,

  F G

И это все –

 

А я бы за тобой – на край света,

И на сам свет, как мотылек.

А я бы на том свете, и на этом

Была с тобой, но ты так далек.

А я уже давно не жду ответа,

Я точно знаю, каков ответ,

И даже угостить тебя сигаретой –

Большое счастье – другого нет.

 

Кольца дыма венчали нас.

Не поверишь, чудо мое,

Я даже знаю, где ты сейчас,

Но только это ничего не дает,

А очень жаль...

 

А мне так просто жить,

Тень надежды – уже житье.

А если на себя руки наложить

Кого же полюбит чудо мое?

А если полюбит...

 

 

МОЙ ДОМ /Захарова

 

Твой бог позавидует падшему ангелу,

Который не смог наделить меня злом.

На развилке дорог я хотела направо,

Но кто-то спросил – где твой дом?

 

Мой дом.

Черное окно.

Видно, суждено.

Ночи отдано.

Моя тень

Сразу, за стеклом,

От нового месяца-аа...

И все, и мелкая дрожь,

На кого ты похож, когда не поешь!

 

Постой. Постелю тебе

Красную оттепель на холодной судьбе.

И все, оставим это навсегда,

Я хочу, чтоб не рождался новый месяц никогда.

Я могу захотеть, но не могу предвидеть –

Вот и вся беда.

Твое зло удивится моему беспределу,

Мою совесть не разбудят ни ливни, ни гром.

На развилке дорог мне хотелось налево,

Но кто-то спросил – где твой дом?

 

Мой дом.

Черное окно.

Видно, суждено.

Ночи отдано.

Моя тень

Сразу, за стеклом,

От нового месяца-аа...

 

ЗА ЧЕРТУ ОГНЯ

С. Путилов

 

Верни мое семя бесплодному полю.

Не вынесут крылья вне срока на волю.

Разорвано небо, разломаны копья.

Повысохли реки там, где взошел я.

 

Напои меня ржавой кровью,

Причасти меня кровавой слезою,

Отпусти меня, и на волю

Отлюбив меня, отпусти меня...

 

Верни мое имя забытой тревогой,

Заблеванной верой, знакомой дорогой.

Безмерна кручина по синему небу.

Верни меня, ветер, туда, где я не был.

 

Обними меня черной вьюгой,

Расцелуй меня злой судьбою,

Отлюби меня, и на волю

Отпусти меня – отпусти меня.

 

Верни мою душу единому свету,

Неся через стужу, сквозь шар огня – к лету.

Истерзанным плачем, пепельным, новым,

Обратно к истокам, к ручьям родниковым.

 

Заверни меня жарким пледом,

Исцели меня опавшей звездою,

Отлюби меня, и на волю

Отпусти меня, отлюбив меня,

Отпусти меня

За черту огня.

 

 

КОНИ / Дик – Д. Адеянов

 

Вброд рванув по океану, по зеленому

Вскачь галопом по некошеной траве.

Наши кони полетят, звеня подковами,

И в небесной растворятся синеве.

Пусть уходим мы, забросив седла за спины,

И не в силах оглянуться, пряча взгляд –

Наши кони с грузом тягостной напраслины

По лучу закатному, как бусины, скользят.

 

Пусть найдут они покой в крраю неведомом,

Разнотравье на некошеных лугах.

К нам во сне вернутся все, кто нами преданы –

Кони, женщины, погибшие друзья.

Нам недолго видеть сны в осадном пламени,

Кровь и копоть – на войне, как на войне!

Дым пожаров. Стоны, грязь... Под крики раненых,

Слез не пряча, режут всадники коней.

 

Вброд рванув по океану, по зеленому

Вскачь галопом по некошеной траве.

Наши кони полетят, звеня подковами,

И в небесной растворятся синеве.

Что ж стоишь, солдатик, снегом припорошенный?

Игры кончились, не кончилась война.

Ну и что, что наши лошади прикончены.

Мы и пешими опасны для врага.

 

 

КОРОЛЕВСКАЯ КРОВЬ

 

Я письмо получила, и читала, смеясь,

И смеялся со мной гонец.

Созывает на битву богоизбранный князь –

Возвращать себе свой венец.

Стало небо бездонным, изумрудной – трава,

Опьянил аромат лесной.

И в ушах зазвенели золотые слова:

– Все, кто любит меня, за мной!

 

Если честь прорастает сквозь ночные века,

Значит, стоит на свете жить.

Я скрою орифламу, раздобуду шелка

И усядусь прилежно шить.

Мы бойцы, мы бастарды, мы услышали весть,

Мы примчимся издалека.

Нам досталась от бабок потаенная честь

Королевского перстенька.

Мы бойцы, мы бастарды, нет победы без нас,

Мы за брата встаем стеной.

И единственный водит нас в атаку приказ:

– Все, кто любит меня, за мной!

 

Это властное тело и надменная бровь,

И повадка – господен дар.

Собирается вместе королевская кровь,

Как заметила Жанна Д’Арк.

Собирается вместе, и течет напрямик

И с утесов, и с кораблей,

И возводит на троны их законных владык,

Наших братьев и королей.

Недосуг заводить мне разговоры, дружок!

Кони бесятся за стеной.

Орифлама дошита, вот последний стежок:

– Все, кто любит меня, за мной!

 

 

 

 

СИМУРАН

М. Семенова

Что в когтях несешь ты, друг Симуран?

Что за чудо из неведомых стран,

На забаву любопытным щенкам?

Ты скажи мне, коли ведаешь сам.

 

Я в неведомую даль не летал,

У порога твоего подобрал.

Даже здесь, в краю метелей и вьюг,

Не большая это редкость, мой друг!

 

– Что же это – удивительный зверь?

– Нет, мой друг, не угадал и теперь!

– Может, птица с бирюзовым пером?

– Ошибаешься – невольник простой.

 

Он бежал, да не удался побег.

Одеялом стал нетронутый снег.

Горный ветер колыбельную спел –

Этот парень был отчаянно смел.

 

Так лети скорее, друг Симуран!

Мы согреем, мы излечим от ран.

Не для смертных в поднебесье полет,

Пусть еще среди людей поживет.

 

Нет, мой друг, тому уже не бывать!

Вы отца его сгубили и мать;

Самого не выпускали из тьмы...

Хватит маяться ему меж людьми!

 

 

 

* * *

Известен всем мой господин, и смело я пою

 О том, что он непобедим в застолье и в бою!

Никто не скажет – ей-же-ей! – все знают, он таков –

Равно число его друзей числу его врагов.

.....

– Не место стынуть у огня, а смелым – под подолом.

Когда на битву он идет, то часто говорит:

– Кто ищет смерти, тот умрет, кто смел, тот победит!

Пусть смерть мою не воспоют в балладах менестрели,

Я побеждать хочу в бою, а умереть – в постели.

 

Когда, совсем уж старый дед, меч не смогу поднять,

Домой, где не был столько лет, пусть отвезут меня.

И будет радостно душе следить за малышом,

Который тянется уже за дедовским мечом.

Пусть смерть мою не воспоют в балладах менестрели,

Я побеждать хочу в бою, а умереть – в постели.

 

 

«Зимовье Зверей»

 

ЛЕТАЙТЕ САМОЛЕТАМИ

                                                

Летайте самолетами, и сами по себе.

Из дома – на работу, а потом – по магазинам.

Расправьте ваши крылья, пусть другие рты разинут,

И с высоты авоськами подайте знак толпе.

 

Пусть летит за вами, кто может,

Коли тяжесть в душе не мешает,

Коли боль и сомненья не гложут,

И домашние не возражают.

 

Летайте самолетами, и сами по себе.

Но помните, что снайперы на небесах засели,

И греют пальцами курки, и держат на прицеле

Всех, кто летает по небу в противовес толпе.

Летите вверх, а главное – не бойтесь вниз упасть.

Уж лучше падать штопором, чем штопором крутиться!

Забудьте измышления, что человек – не птица,

Летите прямо в пропасть неба, ветру прямо в пасть.

 

Летите прямо к Северной Медведице-звезде.

Тревоги и сомнения балластом сбросьте за борт.

Отныне вам открыты Север, Юг, восторг и запах –

Привет лихим стервятникам, засевшим на хвосте!

Попробуйте парение от первого лица.

Дыхание свободнее, отчетливей движенья.

Всего-то дел – превысить миг земного притяженья,

И наплевать на пущенный вдогонку дюйм свинца!

 

РОМАНС

 

Вы голодны, мадам? Кусайте локти,

Сматрите стрекозой на муравья.

Не надо драм – довольно капли дегтя,

Забудьте все, вы больше не моя.

 

Вам холодно, мадам? Сжигайте письма,

Пусть чувство в них сгорит, как кошкин дом.

Все письма – вздор, на что они сдались вам?

Одни слова, с ошибками, притом.

 

Вам жаль, мадам? Так опустите руки,

Не дергайте меня за рукава!

Я знаю сам все каверзные трюки,

Гражданский брак – гражданские права.

 

Вы на мели, мадам? Сушите весла!

В гербарий поцелуи и цветы!

Пусть в сердце тлеет негашеная известка,

Но все к чертям, вы больше мне не «ты».

 

Вы каетесь, мадам? Ой, не наадо басен,

Не надо писем, песен и статей.

Мой быт без вас так сказочно прекрасен,

Что выше всех возвышенных идей.

 

Вам нездоровится, мадам? Попейте ж яду!

Вы все уже испили, что смогли.

Я знаю сам – Отелло лучше Яго,

Но оба – звенья суть одной петли.

 

Вы в положении, мадам? Найдите выход,

Какой-нибудь надежный и простой,

И разойдемся без взаимных выгод

Вы – как вдова, а я – как холостой.

 

Идите с богом, и живите долго, долго, долго...

Так долго, чтоб я там не встретил вас.

Коль смерти нет – в забвеньи мало толка,

Забудешь профиль – вспомнится анфас.

 

Но все, что я оставлю вам в наследство,

Не стоит двух изломанных грошей.

Я – ваша цель, вы для меня – лишь средство

Для достижения изящных миражей.

 

 

ДЖИН И ТОНИК

 

Он ревновал ее к дождю,

И укрывал джинсовой курткой

Ее июневые кудри,

А зонтик прижимал к локтю.

День дожидался темноты,

Жизнь продолжалась с середины,

И закрывали магазины

Свои разнузданные рты.

Ветра стояли на своем,

Шатая цепь священнодейства,

И пошлое Адмиралтейство

Сдавало ангелов внаем.

А вместо звезд их берегли

Два добрых духа – Джин и Тоник –

И мир, казалось, в них утонет,

Едва дотронувшись земли...

 

А мне казалось, а мне все казалось,

Что белая зависть – не грех,

Что черная зависть – не дым.

И мне не писалось, мне не писалось.

Мне в эту ночь не писалось,

Я привыкал быть Великим Немым.

 

Он ревновал ее к богам,

И прятал под мостом от Неба,

И голуби просили хлеба

И расшибались за стакан.

И плоть несло, и дух опять

Штормил в девятибалльном танце

От невозможности остаться

До невозможности унять.

И вечер длинных папирос

Линял муниципальным цветом,

И сфинксов он пугал ответом

На каждый каверзный вопрос.

И, видно, не забавы для

По венам кровь против теченья,

Миг тормозов развал-схожденье,

И снова – твердая земля...

 

И отступил Девятый Вал,

И растворил свой сахар в дымке,

К стихам, к Довлатову, к Ордынке

Он вдохновенно ревновал.

Но вместо рифм бежали вслед

Два юных сфинкса – Джин и Тоник,

И воздух был упрям и тонок,

Впитав рассеянный рассвет...

 

 

МОНОАТЕИЗМ

 

Запутавшись в речах богини Кали,

Я пробовал дышать сквозь жабры рабьи,

Пока ее уста мне предрекали

Безденежье, безделье и безбабье.

Но я доволен был любым уделом,

Вычерпывал и тратил, сколько было.

И даже если смерть меня хотела –

Моя любовь всегда меня хранила

От черных дел и неразумных трат,

От адских петель в скрипе райских врат.

 

Те петли смазав маслом, но не мылом,

Я пробовал уйти и отвертеться.

Но оказалось, что – не тут-то было –

Какая цель, такие к ней и средства.

Все, что я делал, становилось словом,

Танцующим в присядку под ногами,

И некая священная корова

Преподнесла мне рог с тремя бобами.

И я бежал стеблями тех бобов

Долой от антиподовых богов.

 

Искать вину в других – не лучший способ –

Скорбь получаешь к истине в довесок.

И тот, кто мне вручал дорожный посох,

Остерегал клевать на мелких бесов.

Он говорил – колени не подмога!

Любви достоин тот, кто гибнет стоя.

Он повторял – когда мы смотрим в оба,

То видим только зеркало кривое.

И в тех местах, где оптика лгала,

Я выпрямлял собою зеркала.

 

Сквозь кегельбан разбросанных кумиров

Все виделось в какой-то мутнойц тризне.

И брошенный наверх шипами мира,

Я расписался в моноатеизме.

Делил свой ужин с сытыми врагами,

Которые и с Ним запанибрата.

Но неужто в этом скорбном балагане

Еще никто не умирал от мата?

Я буду первым, если захочу

Поставить не на свет, а на свечу.

 

Бобы истлели, затекли колени,

И легкость на подъем разъела жабры.

Враги досрочно полегли от лени,

Задушенные собственною жабой.

Шипы завяли, муки претерпелись,

Дела свелись не только к песнопенью.

Все средства сочтены, и даже ересь

Является отныне лишь ступенью.

Теперь я ближе, нежели тогда –

Сомненья укрепляют города...

 

 

УХОДЯ – ВОЗВРАЩАЙСЯ

 

Уходя – возвращайся всегда и везде,

По студеной воде, по горячим ветрам.

Город будет скучать по твоей доброте,

По твоей красоте и красивым делам.

 

Город будет всех сравнивать только с тобой,

Город будет всех мерять по меркам твоим.

Уходя, возвращайся по льду, и рекой,

Допоем, доиграем и договорим.

 

Уходя, возвращайся везде и всегда,

Прожигая года, поджигая мосты.

Город будет скучать и встречать поезда,

И ловить в каждой встречной родные черты.

 

Уходя, возвращайся созвездьям назло.

Все дороги – узлом, но выводят к тебе.

Город будет все стрелы проверять на излом

И искать твою звонкость в любой тетиве.

 

Уходя, возвращайся везде и всегда,

Если будет беда, если будет успех.

Пусть открыты тебе всей земли города,

Но мой маленький город уютнее всех.

 

Уходя – возвращайся всегда и везде,

По студеной воде, по горячим ветрам.

Город будет скучать по твоей доброте,

По твоей красоте и красивым делам.

 

НИКТО, КРОМЕ НИЦШЕ

 

Я напеваю на диктофоны

Своим друзьям старые песни.

Запоминаю их телефоны,

Чтобы допеть эти песни вместе.

Я размножаю странные сказки

На неисправной печатной машинке,

И путешествую вдоль до развязки,

Не замечая даже ошибки.

 

Моя работа проста – я пыль сдуваю с листа

И ухожу в те места, где вместо снов – пустота.

Мои маршруты просты – я обрубаю мосты,

Моя работа пуста, как мир, в котором нет смысла...

 

Я наблюдаю драматургию

В своей не очень-то логической нише.

Я точно знаю, что значит «другие»,

И никого не люблю, кроме Ницше.

Не обхожусь во снах без пророчеств,

А явь – что хочешь, то и найдешь в ней.

Из всех знакомых мне одиночеств

Я выбираю, где понадежней.

 

Моя работа проста – я пыль сдуваю с листа

И ухожу в те места, где вместо снов – пустота.

Мои маршруты просты – я поджигаю хвосты,

Моя работа пуста, как жизнь, в которой нет смысла,

До боли нет смысла – есть только воля,

                                                               воля и боль.

 

Я напеваю на диктофоны

Своим друзьям новые песни,

Я забываю их телефоны,

Чтобы забыть эти песни вместе.

Из всех знакомых мне одиночеств

Я выбираю ту, что мне ближе,

И снова вру ей, так, между прочим,

Что никого не люблю, даже Ницше.

 

Моя работа проста – я пыль сдуваю с листа

И ухожу в те места, где нет ни шанса из ста.

Мои маршруты просты – я обрубаю мосты,

Моя работа пуста, как ты, в которой нет смысла...

 

НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ

 

Еще одним блюзом больше,

Еще одной ночью меньше.

Еще одним облаком глубже,

Еще одним шагом вперед.

Мы представим, что мы не дети,

Мы поиграем в мужчин и женщин,

Мы наделаем немного шума,

И поверим, что время не врет

 

Будь просто легче, будь просто выше,

Будь просто воздушней, будь просто лучше.

Будь просто чаще, будь просто ближе,

Будь просто рядом – так, на всякий случай.

 

Превращаются ли блюзы в гимны,

Или блюзы суть только письма?

Превращаются ли блюзы в слезы,

Или блюзы суть только глаза?

Мы не будем прощаться надолго,

Мы представим, что все очень близко,

И без всякого ложного риска

Опрокинемся в нон-тормоза.

И мы поедем, и мы помчимся,

Мы домчимся, а может, отстанем.

Мы достанем всех недостающих,

Посвятим, и оставим светить.

Мы смешаем лучшее с худшим,

Мы помирим Изольду с Тристаном,

И докажем даже самым бездарным,

Что пришло уже время дарить.

 

Даже если вовсе нет бога,

Даже если нет ни блюза, ни джаза,

Нам сыграет пару нот на гитаре

То ли ветер, то ли сам Робинзон.

И мы поверим, что мы не дети,

И откроем в самом взрослом угаре

Этим джазовым нестандартом

Легендарный кайфовый сезон.

 

СВИДЕТЕЛИ

«Зимовье Зверей»

 

Завтра этот вечер станет нашей новой песней.

Завтра этот вечер станет нашим первым утром.

А пока мы делим время, умножаем ночь на двести,

И изгибов добавляя с каждой новой камасутрой.

Если даже рук двух пар нам не хватает для объятий –

Значит, «чет» благоприятен, «нечет» лишний в нашем деле.

Мы на всем двуспальном теле не оставим белых пятен,

Поцелуев не оставим, все свое возьмем в постели.

 

Завтра этот вечер станет нашей новой тайной.

Завтра место встречи мы сменить сочтем возможным.

Мы сочтем, но не изменим. Все изменится фатально.

Ты не будешь осторожной, я не буду осторожным.

Там, на том конце вселенной, напрягают слух соседи,

И смешная добродетель заставляет быть на взводе.

Но на нашем минном поле даже бог нам не свидетель –

Только «Флойды» на кассете, только рыбки на комоде.

 

Завтра этот вечер станет поводом не трусить,

Завтра этот вечер станет поводом остаться.

Мы все мании излечим, мы все тросы перекусим,

И вдвоем на все четыре вдоль семи ветров скитаться

По запретным коридорам. Маленьким клещом на теле

Я вползу в твою аптечку и найду к тебе отмычку.

И назло всем командорам, и шагам их запредельным

Я зажгу в своей ладони сердца крошечную спичку.

 

Бейся,

      воробей, о свой застенок.

Лейся,

       Сладкий мед, на горький улей.

Смейся,

         Тот, кто счастье зримым сделал.

Между даром и уделом, между порохом и бурей – мы.

 

 

 

Выпадая из окна

 

      D  Em  A7  Bm7  G

1-E------5--------7----------10----------7------------3----

2-B------7--------8----------12----------8------------0----

3-G------7--------9----------10----------7------------0----

4-D------7--------9----------12----------9------------0----

5-A------5--------7----------х-----------10------------2----

6-E------5--------7----------х------------7------------3----

 

| D | Em | A7 | D | Bm7 | Em | A7 | D |

 

     D      Em        A7             D

Выпадая из окна, оглядись по сторонам.

      D             Em           A7                  D

Если кто-нибудь внизу, есть опасность, что спасут.

Коль душа и тело врозь, оторви одно, да брось.

На дорожку посиди - и лети, лети, лети

 

              D

До первого солнца, до первой крови,

                                                    Em

До первого снега последней любви,

              G                Em

Лети, напевай мелодию боли,

              A7                  D

За пазуху неба лети - и живи,

Глотками, слогами, раскатами грома,

Раскрыв парашютом шальную мечту,

Лети, улетай к последнему дому,

Придумывай песни и пой на лету.

 

Выпадая из окна, погляди: кругом весна!

Лёд растаял и в лесу по берёзам льет слезу.

Улетая в эту даль, забери с собой февраль,

А кровинки на ветру я в картинки соберу.

 

По первому следу, по первым лужам,

По первому зову озябшей души -

Лети, согревай постылую стужу

И белые рифмы на землю кроши,

Лазоревой стружкой, изящной пеной,

А там облаками - на перекладных,

Лети, распрямляясь басовою веной,

Минорным аккордом - и прямо поддых.

 

Выпадая из окна, вспомни дом, где спит она,

Спит и видит в полусне тень полёта на стене.

 

Зацепившись за балкон, опровергни этот сон,

Напоследок пошути - и лети, лети, лети

 

По серому дыму, по кухонным сотам,

По сладкому поту румяных ветрил,

За черные трубы, за трос горизонта,

По меди, по стати, по ртути витрин,

По гладкому нёбу глубокого неба,

По тучам, по птицам - быстрее, чем звук,

Лети-улетай, протаранивай небыль

Осиновым клином раскинутых рук.

 

Выпадая из окна, не забудь, что ты - струна,

Заверши собой аккорд, и лети по курсу «норд».

Не оглядывайся зря - за спиной одна заря.

Улыбнись на посошок и - руби под корешок!

 

По стройным верхам, по слоёному низу,

Кривыми шипами по розе ветров,

Лети, получай поднебесную визу -

Сквозь белые стены и стёкла домов,

Над муторным лесом, над городом брани,

То кролем, то брассом, то вольной стрелой,

В какие-то близи, в какие-то дали,

По вечной спирали - смертельной петлёй...

 

Приоткрытое окно, снег и красное вино.

В терпком небе - горький след и обертки от конфет.

По прибытию души всё подробно отпиши.

Буду нужен - позови, и живи. Живи. Живи.

 

От первого солнца - до первой крови.

От первого снега - и навсегда.

Живи, изучай географию боли:

Бессонницы-реки и сны-города.

Глотками, веками, раскатами грома,

Как крылья расправив шальную мечту, -

Лети-улетай к последнему дому,

Придумывай песни и пой на лету.

 

 

БЛЕДНЫЙ БАРМЕН

А. Иванов

Бледный бармен с дрожащей рукой,               Hm     

Дыма табачного пленный,                                 D

И та, что идти согласна с тобой –                    G

Тоже являются частью Вселенной.                   D         A

 

D  A /   D A / D D / D C A Hm  

 

Счетчик такси, похожий напульс.

Прямо во двор, и налево.

Звезды. Следы трассирующих пуль –

Тоже являются частью Вселенной.

 

D A / D A / D A / A G E Fm#

 

Черствый коньяк, разбавленный хлеб.          

Сжатые нервно колени.

Губы твои. Словно карточный блеф –

Тоже являются частью Вселенной.

 

Тусклый рассвет в холодном окне.

 Время – конвейерной лентой.

И все, что сейчас происходит во мне,

Тоже является частью Вселенной.

 

ДЕНЬ ИЗ ВАШЕГО ОКНА

«Ка Па Дзонг»

Я видел ночь, и падающих птиц.        G  D    Am  Em

Я видел, как всплакнула тишина,       G  D    Am  C

Когда была объявлена война               G  D    Am  Em

По поводу отсутствия границ.             C  D    Em   

По поводу отсутствия границ.             C  D    G

 

Я видел кровь с исписанных страниц,

И слышал грай разбитого стекла,

Когда парализованных влекла

Свобода бронированных бойниц.

 

Я слышал треск разглаженных морщин,

И пощекам – ресничные поля,

Когда была ослаблена петля

Ввиду неустановленных причин.

 

Я видел все, и все в себя вобрал.

Я видел все на целый взлет вперед.

Но я плевал на палевый полет,

Мне нужен день из вашего окна.

Всего лишь день из вашего окна.

 

ХЛОПНИ В ЛАДОШИ

«Ка Па Дзонг»

Хлопни в ладоши, маленький Будда,

Ютятся птицы в твоих одеждах.

Ты, как и я, из ниоткуда.

Я, как и ты, полон надежды.

 

Хлопни в ладоши

Хлопни в ладоши.

 

Сплетутся сами цветы в гирлянды.

Что станет с нами, не в этом дело –

Оранжевый день зовет в обряды,

Там, где сердца чисты для дела.

 

Хлопни в ладоши, маленький Будда,

Смейся – так ветер любит твой голос.

Нет легче ноши, и так он труден,

Долгий наш путь, тонкий, как волос.

 

ЧЕСТНОЕ СЛОВО

Д. Ревякин

В городе Париже в начале июля                            Dm7

Я столкнулся с ним, когда играл в прятки.           G7

Он рвал свои стихи, пил дешевый виски и плакал. B7     Dm7 

Его поджидала смерть, и он знал об этом.             B      G

 

Его лицо, изрытое траншеями сомнений

Успокоилось, покрылось слоем мела.

Я спросил в упор: «Куда ты собрался?»

Он шепнул: «На небо», и улыбнулся.

 

Честное слово!                                                          G

Честное слово!                                                           Dm

В душном июле я запомнил, как он умирал.          B       G    Dm

 

От снов до вдохновения – целая вечность,

Я трижды мог пропасть, пока ее мерял,

Звериное чутье помогало в слепой дороге.

 

Я встретил могикан, для которых честь – табу,

И холеных фаворитов, что бесятся с жиру.

У первых был внимательным учеником,

Вторым вгрызался в глотку дикой собакой.

 

Издерганный молвой о расптой любви,

Израненный баграми языкастых пророков,

Я медленно ступал по дымящей земле

И мучился жаждой.

 

Может быть, мне просто повезло

Воронью всему назло.

Мне не дали сгинуть в прорве дней,

Помогли залечить раны.

По тропинкам узким и шальным,

По обрывам ледяным

К родникам живым провели меня

Мимо зоркой охраны.

 

Я припал к воде запекшимся ртом

И жадно пил, глотая свое отраженье,

Да видно, перебрал живительной влаги,

Меня начал бить озноб.

 

В памяти кипел раскаленный июль.

Париж не поперхнулся своею жертвой.

Я решил двигаться, чтобы согреться,

Я начал двигаться, чтобы согреться.

 

Честное слово!

Честное слово!

Я не хочу умереть в ожидании Солнца!

 

ПОЛОНЯНЕ

Дм. Ревякин

Эх, блядь, занесли кони вороные,

А когда запрягал, крупы спели яблоком.

Ох, вшей не простят головы шальные,

А когда завлекал, обещал дом облаком.

 

Эй, полоняне – кончено, свободны,

Возвращайтесь к очагам прежним.

Эй, полоняне – день заснул холодным,

Только слезы по щекам лежнем бегут,

И желтеют травы.

Пекут душу угли славы.

Ночь.

 

Ох, блядь, замутил воду в чистой речке,

А когда брал весло, струи были светлыми.

Ох, жизнь просидел соколом на печке,

А когда херил зло, думал – в паре с ветрами.

 

Эй, полоняне – с дурня спрос короткий.

Засыпайте боевые рвы.

Эй, полоняне – берегите глотки,

Облизнулись золотые львы –

Стоят, чтоб им пусто было.

 Стоят. Душу зазнобило.

Ночь.

 

Ох, не верьте мне. Ох, не верьте мне.

Я не чище ворона, я не чище ворона.

Ох, не верьте мне. Ох, не верьте мне.

Я не чище ворона, не светлее Воланда.

 

Смотри – трупы на щитах красных.

Смотри – весело в лаптях грязных.

Смотри – трупы на щитах грязных.

Смотри – весело в лаптях красных,

Ох, не верьте мне!

 

 

НАЗАД В ПОДВАЛЫ

«Калинов Мост»

Я тебя оставил в зной на берегу

Верить в свой разлив бессонно.

Сам прощальным криком слезы сберегу,

Спрятался опальной зоной.

Сумеркам углями раскален,

Выжат в темноту дурным изгоем.

Когда неслась моя телега под уклон,

Я был спокоен.

 

Жди, когда весною выпадут дожди,

Кинуться волною мутной.

Бряцая ключами, день не пощадил,

Кто побег готовил утром.

Стоит заплатить большую дань,

Тихо завернулся ржавой кровлей.

Молю, лечить меня скорее прилетай,

Я обескровлен.

Треснуло стекло, лужей натекло,

Пал лесной растоптан сапогами.

Осталось когти обрубить и лечь на дно,

Виском о камень.

 

Прахом попуститься звоны не дают.

К радости мой сон тревожен.

Пеплом поминаю брошенный уют,

Загодя готовлю вожжи.

Снова я загадочный пострел,

Ветер-весельчак меня не свалит.

Я возвращаюсь налегке с запасом стрел

Назад, в подвалы.

Назад в подвалы.

 

СИБИРСКИЙ МАРШ

«Калинов Мост»

 

Шпоры впились в бока, слышны крики: «В галоп!»

Закусив удила, под бичи ставим лоб.

Горб растет с каждым днем, на лице – след ярма.

Разглядел ли надежду в глазах легендарный Ермак?

 

За стеною – стена, за бедою – беда.

А сдыхать не дают – вот твоя лебеда!

Роль довеска калечит хуже всяких цепей.

Ересь треплет мозги от Оби до Аргунских цепей.

 

Говорят, когда плачешь, то легче терпеть.

Ну, а коли нет слез, путь один – надо петь.

Связки стянуты в узел, от бессилия пьем,

Но сомнения, стоит ли жить, не колеблясь, убъем.

 

Наша матерь – Сибирь, а Урал нам – отец.

Здесь зубами скрипят, когда медом льет бздец.

Десны кровоточат, в пыль истерлись клыки.

Гнев лишает нас затхлых берлог, мы точим штыки.

 

Нам пресытило тлеть, затрещали горбы.

Мы отовы гореть, скулы сводит в дыбы.

В ваших силах умелой рукой пламя сбить,

Но когда умрут наши костры, вас станет знобить.

 

Породнил нас январь, ритуал был не нов.

Слышишь, брат – мы простились, чтоб свидеться вновь.

Мы пытаемся встать, не мешайте нам встать.

Вы сосали из нас столько лет – пришло время отдать!

 

 

Я НЕ ХОЧУ ДОМОЙ

«Сплин»

Мы смотрим фильмы, или снимся нам самим,

А если снимся, это сон с тяжелого похмелья.

Я знаю – я останусь цел и невредим,

Когда взорву все города и выкурю все зелье.

Стук в дверь. Удар в лицо. Молчит городовой.

Возможно от того, что он с пробитой головой.

 

Я не хочу, я не хочу, я не хочу домой...

 

Все буквы съедены мышами в букварях,

Все восклицательные знаки превратились в знак вопроса.

Я думал то, что мы висим на фонарях,

А мне сказали то, что мы забиты в папиросы.

И кто-то курит, кто-то курит, запах мне знаком.

И кто-то смотрит мне в глаза

И ловит голос мой.

 

Я не хочу, я не хочу, я не хочу домой...

 

Мой друг смотрел на свет сквозь темные очки,

Он расплескал святую воду из граненого стакана.

А ты не видел эту книгу – на, прочти,

Она полна нездешних грез и едкого тумана.

Теперь, когда года твои, как крылья за спиной,

Готов ли ты убить того,

Кто вспомнит адрес мой?

 

Я не хочу, я не хочу, я не хочу домой...

 

 

МОЛИТВА

А. Васильев

Помилуй, господи, того,

Кто не пропел тебе хвалу.

Помилуй, господи, того,

Кто выпил чай и съел халву.

Помилуй, господи, того,

Кто изменил своей жене.

Помилуй, господи, того,

Кто пишет слово на стене.

Помилуй, господи, того,

Кто дремлет на своем посту.

Помилуй, господи, того,

Кто расплескал здесь кислоту.

Помилуй, господи, того,

Кто дал моей траве огня.

Помилуй, господи, меня.

Помилуй, господи, меня...

 

 

ЖЕРТВА ТАЛОГО ЛЬДА

«Сплин»

Он пел, и строка его текла                      Dm

Печально, как черная река,                         

Звеня, рассыпались зеркала                    G

На лица и блики.                                      Dm

И время качало головой,

Летая задумчивой совой

Над тем, кто нашел какой-то свой

Путь в мудрые книги.

Огонь обжигал его уста,                          G

Гитары сухая береста                                   

Пылала, и в запахе костра                        B

Мне слышались крики.                             C

 

А ночь плавно уходила в степь,

С ней месте уходила его тень.

Он сам отпустил ее затем,

Чтоб рук не вязала.

Слеза ожерелья янтаря

Сверкала пир свете фонаря,

Как будто заря всходила для

Притихшего зала.

 

Он пел – словно падала звезда,

Он пел – словно шаг, и нет следа,

Он пел, что никого и никогда

Река не держала.

 

Жертва талого льда, жертва талого льда,         Dm

Жертва талого льда...                                          G          Dm

 

Движенье от братства до родства

В преддверье святого рождества.

Цветы и руины торжества

В декабрьской стуже.

И ноты сплелись в один узор,

И в полночь явился дирижер,

И все мы обратили ему взоры

И стали послушны.

 

Он пел – мы молились на него,

Он пел – мы плевали на него,

Он пел, и мы не знали никого,

Кто был его лучше.

 

Жертва талого льда, жертва талого льда,

Жертва талого льда...

 

Сними пальцы с проводов и струн,

Все песни расходятся к утру,

Строка отлетает на ветру

И меркнет в рассвете.

Тела, заплетенные в любви,

Сорта драгоценнейших из вин

Крестил сероглазый херувим

Ударами плети.

 

Эй, вы! Задержите Новый год,

Часам указав обратный ход.

Он спел, спрыгнул с берега на лед

И стал незаметен...

 

Жертва талого льда, жертва талого льда,

Жертва талого льда...

 

Он пел, и строка его текла

Печально, как черная река,

Звеня, рассыпались зеркала

На лица и блики.

Огонь обжигал его уста,

Гитары сухая береста

Пылала, и в запахе костра

Мне слышались крики...

 

 

ПРИРОЖДЕННЫЙ УБИЙЦА

«Сплин»

Эти рельсы никуда не приведут.          Cm7

Этот поезд не остановить.

Эти руки не согреют, не спасут.           A    Cm

Я люблю тебя, и я хочу, я хочу,            Ab   F       Cm

Я хочу... тебя убить.                               F     Ab      Cm     

 

У меня есть выстрел для двоих друзей,

Как лекарство ото всех обид.

У меня есть то, что мимо всех дверей

Я люблю тебя, и я хочу, я хочу,

Я хочу... тебя убить.

 

Можешь выпить то, чтоплещется на дне,

Сигарету можешь докурить.

Я хотел забыть, но это не ко мне.

Я люблю тебя, и я хочу, я хочу,

Я хочу пойти к врачу,

Я хочу, я хочу...

 

 

ТЫ МОЯ ЛЮБОВЬ

«Сплин»

Скоро, скоро наши зерна упадут                  Dm C     Dm             

В неведомую землю, в остывшие ладони.   C     Dm C   Dm

Скоро, скоро скорый поезд увезет                    

Того, кто вечно ищет,

Да кто ничто и не ждет уже.

Скоро, скоро он узнает, где чужие, где свои.                   G     Dm

Он не отбрасывает тени, он идет, как лед через ручьи.   G     Dm

Он не нашел себе другую,                                                   G

Он влюбился в ведьму и ушел на дно,                               Dm C 

Камнем на дно.                                                                     G

О, он вылетел за ней в трубу.                                              B    Dm

О, он вылетел за ней в трубу,                                              B    Dm

И крикнул ей: «Моя любовь!                       C     Dm

Ты моя любовь!»                                           C     Dm

 

Знают только сосны и янтарная смола,       G    F   C    

Как в высоких травах заплетаются тела,     G    F   C

Моя любовь.                                                   C     Dm

Ты моя любовь.                                              C     Dm

Ты спроси у флейты из сухого тростника,

Что на дне своем скрывает мутная река,

Моя любовь.

Ты моя любовь.

 

Теперь ты знаешь, почему огонь похож

На рыжую лису.

Но если ты хотела спрятать это дерево,

То спрячь его в лесу,

И никому не доверяй ключи от дома,

Не клянись на молоке ни сердцем, ни рукой!

И я хочу надеяться на то,

Что ты останешься со мной.

 

 

ЗА ЧЕРТУ ОГНЯ

С. Путилов

Верни мое семя бесплодному полю.

Не вынесут крылья вне срока на волю.

Разорвано небо. Разломаны копья.

Повысохли реки там, где взошел я.

 

Напои меня ржавой кровью,

Причасти меня кровавой слезою,

Отпусти меня, и на волю

Отлюбив меня, отпусти меня...

Отлюбив меня...

 

Верни мое имя забытой тревогой,

Заблеванной верой, знакомой дорогой.

Безмерна кручина по синему небу.

Неси меня, ветер, туда, где я не был.

 

Обними меня черной вьюгой,

Расцелуй меня злой судьбою,

Отлюби меня, и на волю

Отпусти меня – отпусти меня...

Отлюбив меня...

 

Верни мою душу великому свету,

Неся через стужу, сквозь шар огня к лету.

Истерзанным плачем, пепельным, новым,

Обратно к истокам, к ручьям родниковым.

 

Заверни меня жарким пледом,

Исцели меня опавшей звездою,

Отлюби меня, и на волю

Отпусти меня,

Отлюбив меня,

Отпусти меня

За черту огня.

 

 

ПОЕЗД

С. Путилов

Бесконечная лента железных дорог

Обвивает по кругу поля и мосты.

И всякий желает приехать туда,

Куда увезет его поезд мечты.