а тебя нет. Я отбуксирую твой грузовик и уничтожу.

Глава 11.

Пятница, двадцать седьмое августа, полдень.

Сегодня был мой последний рабочий день в «Затмении». Моя «настоящая» работа начнется со следующей неделе, пока просто с ознакомительных встреч. Мне было немного грустно. Должна признаться, я буду скучать по Эммету и его веселому настроению. Я буду скучать по Анжеле и нашим разговорам о том, что она должна, наконец, пригласить Эрика на свидание потому, что этот парень хорошо разбирается в вине и он, определенно, попытается напоить ее хорошим вином прежде, чем начнет приставать к ней. Так же, еще была Розали. Я , действительно, буду скучать по… ладно, нет ничего, связанного с Розали, почему бы я скучала. Я была рада, что снова стану просто лучшей подругой и соседкой ее брата. Не считая Розали, я буду скучать по «Затмению».

Но, в то же время, мне уже не терпелось приступить к обязанностям учителя английского языка, хоть и на полставки в Подготовительном колледже. Моя мама думала, что это звучит фантастически, будто я была профессором в колледже, а не скучным учителем в старшей школе. Я была взволнована тем, что начну что-то новое, но, в тоже время, знакомое. Вернуться в классную комнату это было то, что мне нужно. Я отчаянно нуждалась в этой части моей жизни, которая существовала еще до того, как я узнала, кто такой Эдвард Мейсен.

Я, действительно, знала, кто такой Эдвард Мейсен, хотя он перевернул мой мир с ног на голову. Прошедшая неделя, по меньшей мере, была интересной. Неделю назад я думала, что уйти из его жизни к лучшему, но, сейчас, я снова была втянута в его безумный мир. В мир полный корпоративного шпионажа, нарушения системы безопасности, поджога, покушения на убийство, и кто знает, чего еще.

Мне пришлось ждать вечера субботы, чтобы задать Эдварду свои пять тысяч вопросов. Его выписали из больницы в пятницу, поздно ночью. Как только мы зашли в дом, я пожалела о том, что вернулась с ним в поместье потому, что он закрылся в своем кабинете с Тайлером и остальной охраной. Вечерние события так вымотали меня, что я заснула на диване в гостиной, пока ждала его. Когда я проснулась в субботу утром, то была в постели Эдварда. Его перебинтованная рука обнимала меня, а теплое дыхание ощущалось на моей шее.

Эдвард все утро разговаривал со следователем по делу о поджоге. Я наблюдала с крыши патио, как они ходят кругами по руинам, оставшимся от конюшни. Эдвард перевез трех выживших лошадей на местное ранчо до тех пор, пока не восстановят конюшню. Мое сердце болело из-за смерти Сумерки, моего темного принца. Я никогда особо не увлекалась лошадьми, даже, несмотря на то, что росла на Юго-западе. Но было что-то в этом коне. Я чувствовала связь с ним, особенно, после того, как он успокаивал меня из-за ссоры с Эдвардом. Теперь его нет, и я знала, что не единственная, кто расстроен из-за этого, даже, если эмоционально-ограниченный мистер Мейсен в этом не признается.

Мне нужна была какая-то дружеская компания, так как я все утро провела на третьем этаже, пытаясь как-то отвлечься чтением. После того, как мы с Эдвардом быстро пообедали, он вернулся в свой кабинет с Тайлером, а я отнесла посуду назад на кухню. Шарлотта была невероятно удивлена. Можно было подумать, будто эта женщина никогда прежде не видела, как убирают за собой. Она смотрела на меня широко открытыми глазами, пока я заполняла раковину водой и искала в шкафчике средство для мытья посуды. Мы около минуты спорили, пока она не согласилась позволить мне помыть тарелки, а сама стала их вытирать. Она заставила меня пообещать, что я не расскажу Эдварду об этом.

Обычно, именно во время мытья посуды, происходят самые интересные разговоры. Разговор «Я надеюсь, ты будешь осторожна» с моим отцом на День благодарения, когда я привела Майка домой, был самым запоминающимся. Майк смотрел футбол с Билли, Джейком, Леей и Сетом в другой комнате. Когда я была младше, мы с мамой любили поговорить о жизни во время уборки после ужина. Она мыла, а я вытирала посуду, пока мы разговаривали о том, что я узнала в школе или, что случилось со мной и моими друзьями. И, стоя вот так с Шарлоттой, это мне очень напоминало то время.

Шарлотта была очень доброй и заботливой, по-матерински. Она рассказала мне, что вдова и у нее двое взрослых сыновей. Один - только что окончил Калифорнийский Университет, благодаря Эдварду, который оплатил все обучение. Другой ее сын – пилот. Пилот Эдварда, на самом деле. Шарлотта работает на Эдварда шесть лет, ее сын - четыре. Она открыла свою клиринговую фирму, но сложно работать, когда ты являешься и начальником, и работником. Каллены пользовались ее услугами целый год и, однажды, они позвонили ей, и предложили работу «Управляющей домом» у знаменитого мистера Мейсена. Это были такие большие деньги, что она не смогла отказаться даже, не смотря на то, что ей пришлось бросить собственный бизнес и дом. Она переехала в поместье с младшим сыном, который тогда еще учился в школе.

Шарлотта все не переставала нахваливать Эдварда. Она признала, что он, иногда, может быть вспыльчивым, но она искренне верила, что ему просто нужно добавить в жизнь немного любви. «Любовь исцеляет», − сказала она, когда мы болтали на кухне после того, как вымыли посуду. Я улыбнулась потому, что это было именно то, что я сказала ему, когда мы ходили в поход. Я любила его, но хватит ли этого, чтобы исцелить его, я не была уверена.

Шарлотта развлекала меня весь день. Мы с ней решили, что нам с Эдвардом лучше поужинать в солярии. Она даже разрешила помочь ей немного с готовкой, отчего я почувствовала себя почти нормальной, хотя, это чувство мне пришлось побороть позже. У Эдварда была замечательная кухня. Я пыталась представить себе жизнь здесь с ним: как я буду обсуждать список покупок на неделю с Шарлоттой, как буду отпускать ее иногда по вечерам, чтобы приготовить ужин самой. Это все еще было очень странно.

Я выбрала солярий для обеда потому, что так мы будем в нашем любимом месте, когда я начну задавать все накопившиеся у меня вопросы. Я уверена, он даже не догадывался, как их много. И прежде, чем я начала, я предупредила его, что он не сможет отделаться просто словом «мина», чтобы избежать ответа. Неохотно, но он согласился. Я была глупа, думая, что это будет так просто. Если наш разговор читать, как копию судебного протокола, то это будет что-то вроде этого:

Я: Ты знаешь, кто взорвал фейерверки?

Эдвард: Думаю, да.

Я (ожидая целую минуту, что он продолжит): Кто?

Эдвард: Полиция с этим разбирается.

Я (закатывая глаза): Я не об этом спрашивала. Кто, по-твоему, это сделал?

Эдвард (пожимает плечами): Кто-то, кому я очень сильно не нравлюсь.

Я: Это тоже не ответ на мой вопрос. Ты можешь говорить немного конкретней?

Заноза в моей заднице: Могу.

Я (ожидая еще одну раздражающую минуту, пока он продолжит): Ты хочешь, чтобы я ушла?

Эдвард (выглядящий озадаченным таким вопросом): Нет

Я: Кто настолько не любит тебя, что поджигает твою конюшню?

Эдвард (отчаянно смотрящий на меня, как будто хочет сказать «мина»): Не угрожай мне своим уходом, Изабелла.

Я: Прекрати избегать моего вопроса.

Огромная заноза в моей заднице: У тебя нет машины. Ты не сможешь уехать, даже, если захочешь.

Я: Я пойду пешком.

Эдвард: Нет, ты не пойдешь, это слишком далеко.

Я: Доберусь на попутках.

Эдвард (глаза горят): Я прикую тебя к кровати прежде, чем позволю добираться до дома на попутках, Изабелла.

Я (лицо пылает и нуждается в веере): Скажи мне, кто сжег конюшню, или иди за своими чертовыми цепями.

Эдвард (обдумывая варианты, но принимая мудрое решение): Джеймс Хантер или кто-то работающий на него.

Джеймс Хантер. Этот ответ вызвал еще тысячу вопросов, которые были встречены с таким же сопротивлением. После того, как я еще пару раз пригрозила ему, а затем встала и пошла в сторону библиотеки, чтобы уйти, Эдвард сел со мной в шезлонг в солярии и ответил на все мои вопросы. Он крепко держал меня в объятиях так, чтобы я не смогла уйти, не то, чтобы я этого действительно хотела. Я была уверена, что он пытался отвлечь меня, проводя носом по изгибу моей шеи вверх к моему уху, пока я продолжала его допрашивать.

Но, даже не смотря на все его попытки сбить меня с толку, я многое узнала. Эдвард был удивлен, что я никогда не гуглила его. Он много рассказал о том, что по его словам, в некоторой степени, известно общественности, ну или, по крайней мере, было написано в его биографии, которая была опубликована в прошлом году. Абсурд, да? У кого есть парень, про которого написана биография? Я была рада услышать правильную версию от него самого.

Джеймс и Эдвард были знакомы с детства. Они оба выросли в Чикаго. Когда погибли родители Эдварда (его мама умерла при пожаре, а смерть отца все еще была загадкой), он с Элис переехал в Сиэтл, к Карлайлу и Эсме. Джеймс и Эдвард утратили связь, но потом оба оказались в Массачусетском технологическом институте. Еще в школе, Эдвард начал разрабатывать программу, которая, в конечном итоге, вылилась в Masen Security. Эдвард был безумным гением или что-то вроде этого. У него была фотографическая память, и он отлично разбирался в компьютерах. Он взламывал школьные компьютеры в десять лет. Эдвард бросил институт в двадцать один год, поняв, что он знает больше, чем профессоры, которые должны были ему преподавать. В это же время, он получил доступ к своему трастовому фонду, поэтому проблем не возникло. Он основал «Masen Corporation» и выпустил программу Masen Security, в том же году, как бросил институт.

Джеймс работал с ним первые пару лет. Когда программа Masen Security приобрела мировую известность, он был не доволен. По словам Эдварда, Джеймсу честно выплачивалась зарплата в соответствии с тем объемом работы, которую он выполнял, но это были не миллионы и со временем не миллиарды долларов, которые получал Эдвард, как исполнительный директор. Слухи, где Джеймс утверждал всем, что помогал с разработкой программы Masen Security, были обманом, но помогли ему подняться вверх по лестнице.

Эдвард сказал, что Джеймс был полон всего этого. Джеймс знал, что Эдвард работал над чем-то, пока учился еще в школе, но он никогда не принимал участия в разработке программы. Masen Security полностью принадлежала Эдварду. Он потратил много лет, чтобы узнать, как обойти систему сетевой защиты, и украсть зашифрованную информацию, разрабатывая программу по обеспечению безопасности.

Прошло совсем немного времени, как поползли слухи о том, что Джеймс был пойман в хищении денег из компании. Эдвард не стал выдвигать обвинений, а лично встретился со своим бывшим другом. Джеймс обвинял его в том, что он должен ему денег за работу, которую он делал, которую Эдвард не хочет признавать. Джеймс ушел из компании, обещая, что отомстит ему. Эдвард сказал Джеймсу, что он умер для него. Это было пять лет назад.

Джеймс с помощью некоторых партнеров и видимо денег, которые он украл у Эдварда, основал компанию под названием Nomad Industries. Сначала она была расположена в Чикаго, но потом они переехали в Сиэтл. Ну, хоть в этом, Джеймс был честен. За последнюю пару лет он стал еще больше одержим целью, уничтожить Masen Corporation. Впервые Эдвард узнал об этом, когда охрана поймала сотрудницу, которая попыталась получить доступ к документам, на которые у нее не было разрешения. После расследования Эдвард обнаружил, что эта женщина отсылала информацию Nomad Industries так, чтобы они смогли разработать такой же продукт и выпустить его раньше Мейсена. Планы были разрушены, и Джеймс с Эдвардом затеяли публичную ссору где-то на вечеринке в Нью-Йорке. Казалось, там была еще какая-то история, но, главное было это - давняя вражда между двумя мужчинами. И появление Джеймса в «Затмении», и везде, где я была, было не случайным.

Но шпионаж не прекратился. Он узнал о другом корпоративном мошеннике, работающим над проектом Денали. Женщина, Ирина Катакова, была поймана, но серьезно подвергла риску проект. Программа должна была выйти в середине августа, но сейчас это откладывается на пару недель. Это стоило компании Masen Corporation больших денег, но не так много, как, если бы предательство Ирины не раскрылось.

Кроме проблем, которые Джеймс создает Эдварду на работе, он так же создает их и в личной жизни. В дом Эдварда в Аспене вломились после их большой ссоры в Нью-Йорке. Ничего не украли, но в доме все было перевернуто. Нападали на несколько его машин, несколько деталей его самолета мистическим образом оказались неисправными, что было обнаружено его опытным и предусмотрительным пилотом перед взлетом. Эта информация заставила меня испытать уважение к сыну Шарлотты такое же, как я испытывала к его матери. Пару лет назад его машина съехала с дороги, и ему повезло, что он не пострадал. Поэтому, Бреди почти всегда возит его и Тайлера вместе. Никто не подбирался к нему так близко снова, но, были моменты, когда охрана замечала слежку.

Эдвард думал, что пожар, это способ Джеймса показать, что он везде и всегда. Джеймс наверняка был все еще сердит, что у него не получилось воспользоваться мной. Эдвард сказал, что Джеймс мстит лично, когда терпит неудачу в бизнесе.

 

Эдвард не думал, что я могу пострадать. Наши отношения специально скрывались от общественности. Не желая рисковать, когда он был в отъезде, он подумал, что это хорошая идея, оставить кого-нибудь присматривать за мной на расстоянии. Охрана, которую он приставил ко мне, узнала Джеймса и собиралась доложить об этом, но решили, что пока не стоит. Последние события с Ириной поставили всех под сомнение, присматривались к другим людям, которые могли быть замешаны. И охранник, подумав, что, возможно, я как-то связана с Джеймсом, перешел от защиты к наблюдению. Его последний доклад Эдварду привел к ужасной ссоре пару недель назад.

Все, что мне рассказал Эдвард, напугало меня до чертиков. Я никогда не думала, что буду в опасности из-за человека, с которым встречаюсь, и мне, определенно, не нравилась мысль о том, что кто-то хочет убить моего любимого человека. И я не могла отрицать, что мне еще немного неприятно от того, что Эдвард считал, что я в сговоре с человеком, который желал ему смерти. Я понимала, что у него были причины быть подозрительным, но мне казалось, что он должен доверять мне, особенно, после того, насколько я была открытой с ним, и он с легкостью мог проверить мою историю. Доверие – это большой вопрос. Мне это просто необходимо и он должен постараться, чтобы дать мне это.

Я попросила, чтобы Бреди отвез меня вечером домой. Мне необходимо было подумать обо всем, что я узнала, не считая того, что мне нужно принять душ и переодеться. Эдвард поехал со мной и проводил до квартиры. Он поцеловал меня на прощание так, как будто я уходила навсегда. Уверена, он хотел возразить о том, что не хочет проводить ночь без меня, но он хорошо знал, лучше не давить, особенно, после всего произошедшего.

Он пообещал дать мне время, но спустя двенадцать часов появился у моей двери, со своими щенячьими глазками и упрашивал меня сходить с ним на обед. Я согласилась, но перед тем, как мы ушли, я высказала свои вопросы, которые все еще остались после ночи. Если я хотела, чтобы он рассказал мне что-то, то и я должна была ответить ему тем же. Я понимала, что все мои переживания стали и его, но я старалась убедить себя, что это только к лучшему.

Во-первых, меня волновал вопрос доверия. Я бы не выдержала еще одну ссору, на подобии той, что была пару недель назад. Или он доверяет мне, или нет. Если нет, то я уйду. Во-вторых, мне не нравилась идея, что кто-то преследует меня. Я не была уверена, нужна ли мне защита, но сама мысль о том, что кто-то наблюдает за мной, сбивала с толку. Это приводило к проблеме номер три. Была ли я в опасности? Джеймс никогда не пытался что-нибудь со мной сделать, но прошлую неделю, он был повсюду, где и я. Я не видела его с тех пор, как Тайлер сказал ему не приближаться ко мне, и я не была уверена, что мне делать, если он опять «случайно» столкнется со мной. Это было выше моего понимания, отчего мне хотелось убежать. Единственное, что удерживало меня, это то, что я была связана с Эдвардом способом, который я не могу объяснить даже самой себе.

Эдвард понял меня, когда я подняла вопрос доверия, и пообещал сильнее пытаться. Он так же пообещал, что никто не будет следовать за мной, но не исключил того, что мне понадобится что-то вроде телохранителя, который исключает вопрос номер три. Если у меня будет охранник, то Джеймс ко мне не подойдет. Я боролась с мыслью, что кто-то, вроде Тайлера, будет сопровождать меня везде. Это было нелепо и неосуществимо, когда я буду на работе. К тому же, Эдвард был уверен, что склонит на свою сторону моих родителей, когда придется объяснить, что телохранитель мне нужен потому, что я встречаюсь с Эдвардом. Моему папе это понравится.

Весь день мы провели вместе, гуляли по набережной и заскочили в «Аквариум» на пару часиков. На фоне того, что случилось – это было просто чудесно, мы были двумя людьми на свидании, рассматривающие морских животных. Я попросила его отвезти меня домой после свидания. Прощальный поцелуй все еще был немного отчаянным. Казалось, он все еще боится, что я сбегу, как только он уйдет.

Было очень непросто переубедить его. Каждый вечер на этой недели мы вместе ужинали, но я не оставалась на ночь, отчего он еще больше был взволнован. Мы целовались и обнимались на диване, но мне нужно было держать себя в руках и придерживаться двенадцати шагового плана, пока не буду уверена, что хочу дойти до конца. Мысль о побеге, пока еще искушала меня.

Розали, как и все в Сиэтле, знала о том, что произошло с Эдвардом на той неделе. Она не удивилась, когда я изъявила желание работать в частном зале в свой последний день. Я была сенсацией. Репортеры, со своими большими камерами, ждали снаружи, когда Эдварда выписывали из больницы. Они ослепили меня своими вспышками и светом от видеокамер, которые, казалось, могут осветить футбольное поле. Они писали: «Мистер Мейсен покинул госпиталь со своей «спутницей женского пола»». Вот какой у меня теперь статус - его спутница с определенным родом. Что, черт возьми, это значит? Еще одна вещь, которую можно добавить в список нелепостей?

Я дожидалась вместе с Анжелой Эдварда на ресепшене, на этот раз, специально. Тайлер открыл дверь для Эдварда и Алека, когда они приехали. Сегодня они были только вдвоем, прямо, как в первый раз.

 

- Изабелла, - сказал Эдвард с улыбкой. На этой неделе у меня сердце замирало, когда он произносил мое имя. Он поцеловал меня в щеку, но задержался чуть дольше, чем это принято в обществе.

 

− Проголодались? – спросила я, ведя его в комнату.

 

Алек похлопал Эдварда по плечу.

 

– Он либо очень голоден, либо безумно хотел увидеть тебя, Изабелла. Этот мужчина расхаживал около моего стола добрых полчаса, вплоть до того времени, пока нам не нужно было выезжать, постоянно спрашивая меня, не пора ли идти.

 

− Молодец, Алек. Я вспомню это, когда буду выписывать премию, - ответил Эдвард.

 

Когда я повернула голову, то увидела, что он улыбается.

 

Он скучал по мне.

 

− Не могу представить себе, что мы будем делать без тебя по пятницам, - сказал Алек, когда мы зашли в частный зал.

 

И прежде, чем я успела что-либо сказать, Эдвард взял меня за руку и ответил за меня.

 

– Она будет с нами, но только, как посетитель. Она будет работать неполный рабочий день. У нее будет время ходить со мной на обед каждый день.

 

Я выдернула руку и передала ему меню. Он будет моей смертью.

 

− Я хочу показать себя на работе с лучшей стороны, чтобы они дали мне полный рабочий день. И я не буду сбегать с уроков, чтобы сходить на обед, − ответила я. – У студентов есть три большие перемены в течение учебного дня, и я собираюсь помогать им после уроков.

 

− О, Господи, трудоголик! Прямо, как еще один мой знакомый, - усмехнулся Алек, присаживаясь за стол.

 

Эдвард бросил на него сердитый взгляд и тоже присел.

 

– Тогда будешь ходить с нами на обед по пятницам. Один день в неделю они могут сами о себе позаботиться. Никто не захочет встречаться с учителем по пятницам.

 

− У тебя когда-нибудь была учительница в школе, которая выглядела бы, как Изабелла? – рассмеялся опять Алек.

 

Эдвард не смеялся, что заставило рассмеяться меня. Я подошла к нему сзади и положила руку на плечо.

 

− Я с удовольствием буду приходить с вами сюда на обед по пятницам, джентльмены. – Я слегка сжала его плечо. – Прекрати хмуриться. Это напоминает мне наш первый обед вместе.

 

− Я никогда не забуду выражение его лица в тот день, когда ты вышла из его офиса, − Алек покачивал головой и тихо посмеивался.

 

Эдвард посмотрел на него.

 

– Ты же не хочешь, чтобы я тебя уволил?

 

Алек поднял руки, сдаваясь.

 

– Я молчу. Мои извинения. – Он обратил свое внимание на меня. – Эдвард не сказал, в какой школе ты будешь работать, Изабелла.

 

− В Подготовительном колледже, здесь в городе. Это частная школа.

 

Он посмотрел на Эдварда, сидящего передо мной.

 

– Подготовительный колледж? Твой… − Он остановился, и выражение его оживленного лица сменилось на испуганное.

 

Я обошла стол, чтобы посмотреть на выражение лица Эдварда.

 

− Твой что? – смотрела я, то на одного, то на другого мужчину.

 

− Тебе там понравиться, я обещаю, − сказал Алек нервно. – Я слышал хорошие отзывы. –

Неожиданно, он очень заинтересованно начал раскладывать салфетку на своих коленях.
Я уставилась на Эдварда, который начал делать вид, что вообще не принимал участия в этом разговоре.

 

− Что? – потребовала я.

 

Эдвард посмотрел на меня невинными глазами.

 

– Что? Я ничего не сказал. Я очень тобой горжусь. У тебя все будет там хорошо. Это отличная школа и ты отличный учитель, я уверен.

 

Я продолжала смотреть на Эдварда, но у него был иммунитет, к моему не существующему контролю над разумом. Я бросила об этом думать и приняла у них заказ. У меня был один столик в главном зале, я пошла проверить его, когда вернулась в частный зал, все, что я услышала, как Эдвард ударяет кулаком по столу и говорит.

 

− Довольно!

 

− Все хорошо? – Я расставила их напитки.

 

− Отлично. – Улыбнулся мне Эдвард. – Особенно теперь, когда ты вернулась.

 

Что-то было с ним не так. Алек улыбнулся, но как-то натянуто. Может, Алек слегка переборщил сегодня? Я видела, как Алек шутил с Эдвардом и раньше, но мистер Мейсен, должно быть, не вытерпел столько насмешек.

 

Я встретила Алека, когда он спускался вниз, а я несла их еду.

 

− Я надеюсь, у вас не будет больших проблем, − сказала я, останавливая его на лестнице.
Алек искренне улыбнулся и покачал головой.

 

– Я должен помнить, с кем я разговариваю. Я считаю Эдварда одним из моих дорогих друзей, но, в первую и главную очередь, он мой босс.

 

Я кивнула.

 

− Как его друг, я скажу вам, Изабелла, что вы ему очень сильно нравитесь. Все, что он делает, он делает потому, что заботится о вас.

 

Я снова кивнула, не уверенная, почему он мне это говорит. Он продолжил спускаться по ступенькам, а я пошла наверх, чтобы увидеть мужчину, которому я сильно нравлюсь.
Я поставила еду на стол, и Эдвард взял меня за руку. Он отодвинул стул и посадил меня на свои колени.

 

– Я рад, что ты получила работу, какую хотела, но я буду скучать без тебя на обеде раз в неделю.

 

Я переплела свои пальцы с его.

 

– Я же сказала, что буду приходить по пятницам на обед с тобой, если это сделает тебя счастливым.

 

− Я буду счастлив, если ты будешь со мной все время. – Он поцеловал меня в щеку, а потом в губы. Его поцелуй начинался нежно, но потом он подключил свой язык. Мое тело тут же начало реагировать. Я почувствовала теплоту и сильное желание оседлать его тут же. Я должна помнить, что Алек не будет отсутствовать вечно.

 

− Эдвард, − простонала я ему в рот, когда он продолжил свой штурм.

 

Он прикусил мою нижнюю губу зубами и поцеловал меня еще раз.

 

– Останься со мной сегодня. Мне нужно, чтобы ты осталась со мной сегодня. Мне нужно знать сейчас, что ты останешься со мной сегодня ночью.

 

Я закрыла глаза, зная, что не смогу смотреть в его глаза, и ответить разумно.

 

− Я был таким хорошим на этой неделе. Ты должна признать, что я был очень хорошим. – Он зарылся головой в мою грудь и звучал, как маленький мальчик, пытающийся убедить своих родителей отпустить его на вечеринку с ночевкой.

 

Я запустила пальцы в его волосы. Он так сильно обрезал их, когда подстригся на прошлой неделе. Мне нравилось, когда я могла схватить его за волосы. Я обняла его голову.

 

− Ты был очень хорошим всю неделю. Ты можешь быть очень терпеливым, если постараешься.

 

− Я не могу терпеть слишком долго, − пробормотал он, наклоняя голову и прижимаясь своими губами к моей шее.

 

− Ты, иногда, такой ребенок.

 

Он опустил свою голову.

 

– Моя рука уже устала быть лучшим другом моего члена, Изабелла. У меня скоро будут мозоли. У какого уважающего себя исполнительного директора есть мозоли? Люди могут подумать, что я занимаюсь ручным трудом, − пробормотал он мне в грудь.

 

Я захихикала.

 

– Мы не хотим, чтобы люди, так подумали, – сказала я с сарказмом. – Мягкие руки - это первое требование для твоего рода занятий, я уверена. Я не знаю, какую смазку ты используешь, но хороший лосьон должен исправить твои проблемы.

 

Он поднял голову и посмотрел убийственным взглядом.

 

– Перестань дразнить меня. Я возьму тебя прямо здесь и заставлю кричать так громко, что Алек даже не посмеет зайти сюда.

 

У меня сбилось дыхание. Он схватил меня за лицо и поцеловал сильно, требовательно. Его язык проник в мой рот снова и начал кружить вокруг моего. Я отодвинулась, нужно было остановиться, пока Алек не зашел и не застал нас.

 

Я игриво ущипнула его за щеку.

 

– Вот плохой мальчик, которого я знаю и люблю.

 

− Любишь плохого мальчика? – криво улыбнулся он. – Я пытался быть хорошим и спал один, а тебе в постели нужен был плохой мальчик?

 

Я рассмеялась и попыталась встать с его колен, но он крепко держал меня. Выражение его лица было серьезным.

 

− Проведи ночь со мной. Не заставляй меня везти тебя домой. – Его глаза гипнотизировали своей потребностью во мне.

 

− Хорошо, − смягчилась я, целуя его, перед тем, как вскочить с его коленей. – Так, для сведения, хороший мальчик мне тоже нравиться.

Эдвард улыбнулся и пододвинул стул к столу. Это была не полная демонстрация моих чувств. Я знала, не стоит говорить этого, пока я не буду уверена, хочу ли остаться в этих отношениях. От мысли о том, что мне нужно будет уйти, после случившегося на прошлой неделе, мне было плохо, но я боялась, боялась его, его секретов, людей, которые хотят навредить ему. В нем был хороший человек. Хороший человек, который хочет, чтобы я любила его. Но, так же, был и часто промахивающийся придурок. Была какая-то часть, которая может все испортить.

Джаспер провел всю прошлую неделю с Элис, которая не очень хорошо справлялась с этой трагедией. Он сказал, что она практически не спит. А когда засыпает, то просыпается с криками от кошмаров. Он не знал, что делать и позвонил Карлайлу, который выписал ей снотворное на ночь. Джаспер написал мне утром, что она проспала шесть часов ночью.
Я удивилась, когда обнаружила их сидящими на диване, когда пришла домой после работы. Эдвард попытался, с моей подсказки, позвонить ей, но она отказалась говорить с ним. Я надеюсь, что она не будет злиться на него вечно, но я не так хорошо ее знала, чтобы догадаться, как она поступит.

 

− Привет, ребята, − сказала я робко, когда закрыла за собой дверь. Я не знаю, почему чувствовала себя виноватой, но зная, как тяжело сейчас Элис, было невозможно не почувствовать этого.

 

− Хей, Белз, − подпрыгнул Джаспер, чтобы поприветствовать меня объятием. Он выглядел уставшим и сам нуждался в поддержке. Я сжала его в ответ так сильно, как могла. Мы обменялись взглядами, когда я отстранились. Я поняла, что они не просто так сегодня пришли сюда.

 

− Так, что вы здесь делаете?

 

Джаспер сел рядом с Элис и нежно обнял ее за спину.

 

− Ты сказала ему позвонить мне или он сделал это сам? – спросила она, избегая смотреть мне в глаза, пока не закончила вопрос.

 

Я была такой плохой лгуньей, что решила даже не пытаться.

 

– Я сказала ему, что следует это сделать, но, ты знаешь Эдварда, он не делает того, что ему говорят, если он этого не хочет.
Элис фыркнула и закатила глаза. Я надеялась, что она согласилась с этим и подумала, что было мило с его стороны позвонить.

 

Я попробовала узнать, простила ли она его?

 

– Ты должна перезвонить ему. Ему понравится это.

 

− Моему брату ничего не нравится, Белла. Он никого и ничего не любит. Чем быстрее ты узнаешь это, тем лучше, − крикнула она, сильно меня удивив. Была ли это та же женщина, которая изо всех сил старалась убедиться, что я не проводила время с Райли потому, что Эдвард будет против этого?

 

Я распустила волосы и потрясла ими. Я плюхнулась в большое кресло рядом с ними. От его возможной неспособности любить стало тяжело на сердце. Я не хотела в это верить. Он любил. Просто, это было что-то, что он не мог контролировать. И это до смерти его пугало, и он все это отрицал, но я верила, он любил. Я провела пальцами по волосам.

 

− Я понимаю, почему ты разозлилась на него.

 

− Неужели?

 

− Да, − пояснила я. – Он пытался спасти лошадей. Начальник пожарной охраны был на другом конце поместья. Все лошади могли погибнуть.

 

Элис с ужасом на меня посмотрела.

 

– Он мог умереть. Ты знаешь, как ему повезло, что мы не стоим сейчас около его могилы? Знаешь? Я похоронила двух любимых людей, Белла. И у меня нет желания, хоронить еще одного, в ближайшее время.

 

− Я знаю – это глупо. Я не защищаю его. Я просто пытаюсь объяснить. Он бы не вынес, если бы они погибли таким путем. Его убивает, что он потерял одного.

 

Элис покачала головой и закрыла глаза. Она была все еще очень злой.

 

– Его ничего не волнует.

 

− Элис, это не правда.

 

− Это так! – Она распахнула глаза. – Если бы он волновался обо мне или Эсме, или Карлайле, или даже о тебе, он бы не забежал туда. Я уверена, он ничего тебе о ней не говорил, но наша мать погибла в огне, где я получила ожоги. Она забежала обратно и больше оттуда не вышла. Этот момент изменил всю мою жизнь. Он изменил Эдварда тоже, и не так, как я бы пожелала. Ее решение разрушило нашу семью. Потом, когда мой отец… − Она остановилась и уронила голову на руки. Ее пауза заставила меня захотеть закричать. Было столько чертовых секретов в этой семье.

 

− Эдвард никогда не будет нормальным. Он всегда будет сломленным. Он заморозил свое сердце и убил его, и мы ничего не сможем сделать, чтобы изменить это. Я, думала…. Я думала, ты изменила это, но для него забежать в огонь, зная, что я стою там, он знал, что я там, но он все равно побежал, - сказала она, сглатывая слезы.

Мое сердце просто разрывалось. Джаспер смотрел на меня, пока пытался успокоить Элис. Я пододвинулась вперед и положила подбородок на колени. У Эдварда вокруг сердца была десятифунтовая стена, сделанная из титана. Я не была идиоткой. У него было сердце. И он пытался пробить эту стену хоть немного. Но я, определенно, не смогу сделать это одна. Мне необходима была Элис и другие люди, которые любят его, и не позволят ему сдаться.

 

− Он пытается. Он пытается впустить меня.

 

Ее голова поднялась.

 

– Действительно? Как? Что он, вообще тебе рассказывал? – резко спросила она.

 

− Хорошо, я выяснила, что случилось с твоей мамой, и он рассказал мне, как вы переехали сюда после смерти отца.

 

− Он сказал тебе, как умер наш отец?

 

Я откинулась назад в кресло, внезапно почувствовав себя в оборонительной позиции.

 

– Нет, но мы, на самом деле, об этом и не разговаривали.

 

- Нет, конечно, нет. Он рассказывал тебе, что наш отец с ним сделал?

 

Я почувствовала, как напряглось мое тело. Какого черта его отец с ним сделал? И я не была уверена, что хочу знать это, основываясь на выражении лица Элис.

 

− Он ничего тебе не рассказал, так?

 

− Мы разговаривали о Джеймсе Хантере и…

 

− Джеймс? Ох, Белла, Джеймс Хантер лишь гребанная вершина айсберга Эдварда. – Она вытерла свои слезы и встала. – Ты можешь перестать докучать ему просьбой, позвонить мне. Со временем я поговорю с ним, и он скажет мне свои причины. Он не будет извиняться потому, что мой брат никогда не извиняется. Я найду способ спать по ночам снова, не видя, как он сгорает в огне, и все вернется на свои привычные места. Он будет давать мне деньги, когда я его попрошу потому, что, именно это, он и делает. Он дает мне свои деньги и надеется, что это компенсирует то, что он не может просто стоять рядом и смотреть на меня или то, что никогда не сможет сказать, что любит меня.

 

Она пошла к двери, отчего Джаспер вскочил с дивана.

 

− Куда ты идешь? – Последовал он за ней.

Какого черта происходит? Как возможно такое, что ситуация ухудшилась настолько?

Джаспер вернулся в квартиру, чтобы взять ключи и попрощаться. Они ушли к Карлайлу и Эсме на ужин, Элис хотела им помочь. Я решила принять душ и немного забыть обо всем этом. Но это не сработало. В моей голове вертелись различные догадки о том, что отец Эдварда мог с ним делать или, как он мог погибнуть. Я не могла решить, спрашивать его об этом или нет. Это изменит весь вечер, в этом я была уверена.

Эдвард постучал в мою дверь в шесть. Я все еще одевалась и попросила его зайти и подождать. Я решила не поднимать разговор об его отце, но с Элис была другая история.

 

− Твоя сестра была здесь, когда я вернулась домой, − сказала я из своей спальни.

 

− Это должно меня беспокоить? − спросил он, идя по коридору и прислоняясь к косяку двери моей спальни.

 

Я вдела в уши сережки, которые он дал мне, и повернулась к нему лицом.

 

– Она очень зла на тебя.

 

Он глубоко вздохнул и посмотрел вниз на пол.

 

− Она переживет это. Элис привыкла, что я ее разочаровываю.

 

− Твоя сестра думает, что ты о ней не заботишься. Я знаю, это не правда, но она думает, что ты побежал в конюшню потому, что тебе все равно, − объясняла я, подходя к нему.
Он еще раз глубоко вздохнул и прижал меня к себе.

 

− Я не хочу разговаривать о моей сестре, Изабелла.

 

Его прикосновения делали сложным спорить с ним о том, что нужно об этом поговорить. Его прикосновения заставляли меня забыть об ужине, об Элис, о Джеймсе, забыть обо всем. Эдвард понял мои потребности и его губы нашли мои. Он толкнул меня обратно в комнату, сжимая сильнее. Мои руки скользнули по его пиджаку к шее. Я запустила свои руки в волосы на задней части его головы. Забыть было проще всего, что мы могли сделать сегодня вечером.

Я выпустила руки из его волос и скользнула под его пиджак, снимая его с плеч. Он перестал целовать и посмотрел на меня, чтобы проверить, собираюсь ли я делать то, о чем он подумал. Я перестала раздевать его и стянула собственную рубашку с себя. Эдвард тихо простонал и скинул свой пиджак на пол. Его руки гладили мою шею, грудь и мои обнаженные плечи. Он поцеловал мое плечо, потом изгиб шеи.

Я начала ослаблять его галстук. Он взял все в свои руки и начал раздеваться, пока я делала то же самое. Я выскользнула из своей юбки, показывая пояс и чулки, которые он мне купил. Эдвард простонал в предвкушении.

 

− Ты такая красивая. Я так по тебе скучал. Идеальная. Невероятная.

 

Он начал снова целовать меня, когда я расстегнула бюстгальтер и бросила его на пол к остальной одежде. Он опустил меня на кровать и взобрался сверху на меня. Не было ничего, кроме меня и него, его рук на моем теле и его языка в моем рту. Это было так давно. Мы нашли наш ритм тут же. Мы точно знали, что делать, где прикасаться и как двигаться. Как только он надел презерватив, то снял мои трусики и вошел в меня одним сильным толчком своих бедер. Ничто, никогда не сравнится с этим, чувствовать Эдварда внутри себя.

Мы занимались любовью медленно и терпеливо, нам обоим нужно было чувствовать себя хорошо, так долго, как только это возможно, прежде, чем реальность снова обрушится на нас. Вместо того, чтобы закрыть глаза, я оставила их широко раскрытыми. Я хотела увидеть, как он наслаждается мной, любит меня способом, который знает только он. Казалось, он делает то же самое – смотрит, наблюдает за каждой деталью. Когда я кончала, мы смотрели друг другу в глаза. Через несколько минут, когда я двигалась на нем, он подошел к разрядке. Он был очень красивым, когда отпускал себя. Все его стены пали на несколько минут. Ничто не могло ранить нас.

Мы лежали на кровати, наши тела были сплетены. Пальцы Эдварда двигались вверх и вниз по моей спине. Моя голова лежала на его груди, и я слушала, как бьется его сердце, думая, что это доказательство того, что оно было.

 

− Бреди и Тайлер, наверно, удивляются, о чем мы так долго разговариваем, − сказал Эдвард, не делая никаких движений, чтобы одеться.

 

− Отлично. Я уверена, когда они нас увидят, то точно поймут, что нас задержало. – Телохранители и водители не давали чувствовать уединенность.

 

Эдвард усмехнулся и поцеловал меня в лоб, поглаживая и сильнее прижимая к себе. Я не хотела выбираться из этой кровати. Здесь мы могли быть просто Эдвардом и Беллой. В ту секунду, когда он наденет свой дизайнерский костюм, он станет Эдвардом Мейсеном, миллиардером и исполнительным директором с огромным количеством ценных бумаг и недоброжелателей.

 

− Я забочусь о своей сестре, − тихо сказал он.

 

Я пододвинулась так, чтобы видеть его лицо.

 

– Я знаю.

 

− Я не думал, что все загорится так быстро.

 

− Я знаю, что ты не думал.

 

Он сжал челюсть.

 

– Она расстроена потому, что наша мама также вбежала в огонь.

 

− Я знаю, − прошептала я, зная, что это причинит ему боль, но я была рада, что он впустил меня.

 

Он удивленно на меня посмотрел.

 

– Как ты об этом узнала?

 

− Элис сказала.

 

− Что еще моя сестра тебе рассказала?

Мина! Мина! Мина! Я могла точно сказать, что если расскажу ту незначительную информация, которую Элис дала мне об отце, то у нас будет неприятный вечер.

 

− Она хочет услышать от тебя, что ты ее любишь, − сказала я, подумав, что это самая безопасная тема.
Эдвард закрыл глаза и потер лоб. Он выскользнул из-под меня.

 

− Эдвард, − я хотела затащить его обратно в кровать и забыть, о чем мы только что разговаривали.

 

Он не смотрел на меня, когда начал одеваться, становясь Эдвардом « Я ничего не люблю» Мейсеном снова.

 

− Пойдем, поужинаем.

 

Никакого взрыва, но и разговора тоже не получилось. Если он не может сказать этого своей сестре, сможет ли он когда-нибудь сказать это мне? Только время покажет.

 

Глава 12.

Пятница, третье сентября, полдень.

Солнце палило во всю, отчего все мое тело покрывалось маленькими капельками пота. На дворе стоял полдень – самое жаркое время дня. Конечно, только не для Сиэтла, но я и не была в Сиэтле. Меня похитили. В среду, утром меня наглым образом схватили и увезли, даже не позволив мне самой упаковать вещи.

Я вытерла пот со лба тыльной стороной руки. Все, что угодно за легкий ветерок. Наверное, градусов тридцать – очень жарко. Похоже, он хочет, чтобы я умерла от этой жары. А если вспомнить все то, что он делал со мной всю ночь и все утро, то я была абсолютно уверена, что он пытается меня убить. Мое тело ныло и болело в тех местах, где я даже и не подозревала, что оно может болеть. Я закрыла глаза и прикрыла их руками, пытаясь спрятаться от яркого солнечного света.

Не может быть, чтобы это была моя жизнь. Я обычная девушка, из обычной семьи. Все это просто не могло случиться в моем мире.

Я временно потерялась в своих мыслях, но меня быстро вернули к реальности холодные брызги. От неожиданности я закричала, а в ответ меня поприветствовал лишь его дьявольский смех. Я открыла глаза и увидела, что Эдвард стоит около меня с хитрой улыбочкой на лице.

 

- Ты такое ничтожество! - Я села и начала вытирать воду со своего разгоряченного тела. На самом деле, после того, как прошел первый шок, это было даже приятно.

 

- Будь аккуратнее в выражениях, Изабелла. Я ведь могу и в воду тебя кинуть за такие слова.

 

- Тебе меня не запугать, - дерзко ответила я.

Кого я обманываю? Я ведь была совершенно беззащитна перед ним. Я была полностью в его власти, и он знал это.

- Правда? Что ж, посмотрим, что мы можем сделать для этого. - Он принял вызов, который я даже не намеревалась ему кидать и, подняв меня на руки, понес к воде.

 

Я извивалась у него в руках.

 

- Нет! Поставь меня! Пожалуйста! Не кидай меня туда! Прости! Мне не следовало это говорить. Пожал… - и не успела я закончить свои мольбы, как была выброшена в соленую воду. Я поставила ноги на песчаное дно и встала, вытирая глаза от воды.

Он истерически смеялся. Я, наверно, выгляжу, как ободранная крыса.

 

- Я ненавижу тебя, - разгневанно сказала я.

Он рассмеялся еще сильнее и сделал пару шагов ко мне. Я выставила руки, предупреждая, чтобы он держался от меня подальше, но он продолжал подходить, а затем обнял меня за талию и обвил моими руками свою.

 

- Ты меня не ненавидишь. Ты никогда не сможешь возненавидеть меня, - заявил он без сомнения.

Он потер своим мокрым носом о мой мокрый нос, а потом нежно коснулся губами моей щеки. Немного отклонившись, он посмотрел на меня своими божественными, зелеными глазами. Эдвард был похож на одного из Богов воды, одетый лишь в красные шорты для купания, его тело было покрыто маленькими каплями, которые сверкали на солнце. Он, будто светился. От воды его волосы казались темнее и забавно торчали в разные стороны от того, что он тряс ими надо мной несколько минут назад.

 

- Ладно, я не ненавижу тебя, но ты мне очень сильно не нравишься сейчас, - возмущенно ответила я.

 

- Ты любишь меня. Ты сказала это во сне сегодня утром, - он сильно, даже больно, сжал мою попу своими руками.

Черт бы его побрал!

Я оттолкнула его и попыталась выйти на берег, но он схватил меня за талию прежде, чем я смогла далеко уйти. Мне хотелось убить свое подсознание и дурацкий язык за то, что они выдают меня, когда я сплю. Эдвард поцеловал меня в шею, и прижал меня спиной к своей груди.

 

- Я шучу. Ты не говорила этого во сне. Клянусь, - он поцеловал меня в плечо, и я почувствовала его возбуждение. Его твердая плоть прижималась к моей пояснице. – Прошлой ночью ты была озабоченна несколько другими мыслями. Такими как: «Вот так! Да! Да! Сильнее, сильнее!»

Я ему покажу «сильнее»! Я ударила его локтем в живот, и он отпустил меня, разразившись очередным приступом смеха. Я вышла на берег, схватила одно из громадных пляжных полотенец и начала вытирать свое тело. Он точно пытается меня убить.

Я поправила крошечные кусочки ткани, которые, по мнению Эдварда, должны служить купальником и села в шезлонг. С таким же успехом я могла бы просто купаться голышом – толку было бы столько же. Что-то подсказывало мне, что именно по этой причине, он и купил мне его.

В среду, утром, я проснулась от того, что губы Эдварда творили самые приятные вещи с моим телом. Я осознала, что проснулась, когда запустила пальчики к нему в волосы, а он уже скользнул своей облаченной в латекс эрекцией в меня, и занялся со мной любовью. Я, конечно, еще не достаточно проснулась для того, чтобы в полной мере насладиться нашим неожиданным слиянием, но он выглядел довольно удовлетворенным. Когда он кончил, то прошептал мне что-то о том, как я говорила ему не бояться меня будить. Я не помнила этого, но быстро осознала, что его замечательная память может принести мне проблемы, если я в следующий раз не буду аккуратнее.

Вместо того, чтобы позволить мне опять провалиться в сон, он настоял на том, чтобы я встала и приняла душ. Так как он был настойчивой задницей, я сделала, как он и сказал, и уже к восьми утра была готова. Тем не менее, мне некуда было идти, и нечем было заняться. Впереди у меня еще шесть дней выходных. Я должна была выйти на работу в Подготовительный колледж в понедельник, но из-за праздников в честь Дня труда, рабочая неделя начиналась со вторника. Единственным моим занятием на этой неделе было составление плана уроков и приведение в порядок классной комнаты. Мне стало любопытно, почему Эдвард, которому, определенно, нужно было идти на работу, так просто удовлетворял свои потребности ранее утром и даже не торопился собираться. Не буду лгать, я была счастлива от того, что побыть со мной для него важнее, чем пойти на работу.

Я села за стойку на кухне и стала пить кофе, которое приготовила Шарлотта для нас. Она все время улыбалось мне радостной улыбкой, пока кружила по кухне, готовя завтрак для Эдварда. Так, что-то намечается. На самом деле, я стала подозревать, что что-то происходит еще пару дней назад, когда он спросил, есть ли у меня паспорт. Да, что-то точно происходит – Эдвард зашел на кухню одетый в обычные джинсы, белую футболку, поверх которой была не застегнутая светло-голубая рубашка.

 

- Так, что происходит? – спросила я его, когда он сел за стол и поблагодарил Шарлотту за кофе и французские тосты, что она поставила перед ним.

 

Он с любопытством посмотрел на меня, при этом слегка закатывая рукава.

 

- Тебе Шарлотта не предложила тосты?

 

Я слезла с барного стула, подошла к столу, где сидел Эдвард и села напротив него.

 

- Предложила, но я не об этом. Почему ты так одет? Тебе не нужно идти на работу?

 

- У меня впереди долгий перелет, поэтому я решил надеть более удобную одежду, - беспечно ответил он и переключил все внимание на завтрак и газету.

 

Я изо всех сил пыталась скрыть разочарование, но не смогла. Еще одна поездка. Еще одна разлука.

 

- И надолго?

 

Он отпил кофе.

 

- До вечера понедельника.

Чувство разочарования молниеносно накрыло меня с головой. Если бы я знала, что наше утреннее занятие любовью это все, что я получу почти на всю ближайшую неделю, я бы больше постаралась. Я немного разозлилась, ведь он знал об этом раньше и подумал о том, как удовлетворить только свои потребности перед отъездом. Во-вторых, нас же пригласили в гости Эсми и Карлайл на День Труда. Там должна была состояться первая встреча Элис и Эдварда после пожара. Часть меня задумалась, неужели он решил отправиться в неожиданную поездку, чтобы избежать встречи с семьей?

- Почему ты мне только сейчас об этом говоришь? Ты специально ждал и не говорил мне о том, что уезжаешь по делам почти на неделю? – пожаловалась я. Если бы я заявила о своих дерьмовых подозрениях сейчас, он бы закричал «мина», а из ушей у него повалил бы дым.

 

- Я не по делам еду, – сказал он, качая головой. Я наблюдала, как он покрутил вилкой, прежде чем наколоть очередной кусочек французского тоста. – Это каникулы. Ну, почти каникулы. Один друг подумывает над тем, чтобы продать свой остров на Фиджи. Я решил поехать и посмотреть на него, чтобы знать, стоит ли вкладывать в него деньги.

Он едет на каникулы на частный остров на Фиджи?

 

- Это замечательно. Просто замечательно. Супер! - Я встала и резко задвинула стул.

Моментально разочарование переросло в гнев. Мало того, что он ничего не сказал мне, так он еще и вел себя так, будто это пустяки какие-то. Я направилась на выход из кухни, выкрикнув через плечо свое последнее слово.

 

– Надеюсь, твой самолет рухнет по дороге!

Эдвард ухватил меня прежде, чем я успела добраться до двери. Он смеялся и пах, как свежая клубника, что Шарлотта сорвала и положила на верхушку его французского тоста.

 

- И почему ты хочешь, чтобы так закончились наши каникулы?

 

- Наши каникулы?

 

Он усмехнулся и отпустил меня.

 

- Я, определенно, не собирался покупать остров, не посоветовавшись с тобой.

Черт бы его побрал!

- Мы уезжаем в аэропорт через 15 минут, - проинформировал он меня, посмотрев на часы.

 

- Но я же ничего не упаковала из вещей, - возразила я, прибывая в замешательстве.

 

- Обо всем уже позаботились.

 

- Но, мне нужно написать планы уроков.

 

- Нам предстоит долгий перелет. У тебя будет много времени на то, чтобы делать все, что тебе захочется.

 

- Но, твои родственники ждут нас к себе на ужин в понедельник.

 

- Я сказал им, что мы не придем.

 

- Но Элис…

 

Он прикоснулся указательным пальцем к моим губам, заставляя меня замолчать.

 

- Никаких но. Я купил тебе все, что нужно, моя семья как-нибудь переживет, и я больше не хочу слушать никаких возражений. Я похищаю тебя на все выходные, и это не обсуждается.

Когда Эдвард говорил «и это не обсуждается» - обычно это он и имел в виду.

Мы летели почти двенадцать часов и из-за разницы во времени потеряли целый день. Прямо сейчас, в Сиэтле был четверг. А мы были на Фиджи, в одном из невероятно дорогих двуспальных коттеджей, который, в полдень пятницы, напоминал изумрудную лагуну на плаву. Дом был многоуровневый с потрясающим видом на Тихий океан. У нас был свой собственный пляж и полное уединение. На острове, конечно, были люди, которые заботились о наличии у нас еды и воды, но я ни разу их не видела. Мы, будто были на самом роскошном необитаемом острове в мире.

Эдвард опустился в шезлонг рядом со мной и взял солнечные очки, которые лежали на столике между нами. Он провел руками по своим мокрым волосам, пытаясь пригладить их, но у него это не получалось.

 

- Ты нереально сексуальна, когда мокрая и злишься, - сказал он, надевая очки.

 

Я сморщила нос.

 

- Вот беда, я больше никогда не намерена заниматься с тобой сексом.

 

Оказывается, когда я в гневе, мне легче удается лгать.

 

- Да ладно. Ты пылала во всех смыслах этого слова. Я сделал тебе одолжение. Хорошо же было, не так ли? – он наклонился и провел тыльной стороной ладони по моему бедру, отчего все мое тело покрылось мурашками.

Ненавижу, когда он прав. Я чувствовала себя гораздо посвежевшей, чем несколько минут назад. Я оттолкнула его руку, отказываясь смотреть ему в глаза.

 

- И разговаривать с тобой я тоже больше не буду.

Я взяла книгу, что он купил мне в дорогу, и открыла на той странице, где остановилась в прошлый раз. Эдвард усмехнулся, удивленный моим поведением. Я притворилась, что читаю, когда, как на самом деле, я дулась на него. Он выхватил книгу у меня из рук и откинул теперь уже на пустой лежак. Он поднял меня и перекинул через свое плечо.

 

- Остановись. Поставь меня на землю! - я ударила его по заднице, так как висела вниз головой, лицом к его спине.

 

Он направлялся в дом.

 

- Никаких драк на каникулах. Тебе придется мириться со мной, нравится тебе это или нет.

Он принес меня на одну из трех веранд. Там были два плюшевых дивана цвета слоновой кости, и Эдвард кинул меня на один из них. Опустившись сверху, он прикоснулся рукой к моей щеке и припал своими губами к моим. От его поцелуя, я совсем забыла о том, что злилась на него.

 

- Разговаривать и заниматься сексом с тобой – два моих самых любимых занятия в жизни. Исключить оба эти пункта из расписания просто невозможно, - сказал он и откинулся на спину.

 

- Разговаривать и заниматься сексом два твоих любимых занятия, да? – я приподнялась, опираясь на локти. Забавно. Секс да, был невероятный. Разговоры же были под вопросом.
Он снова поцеловал меня.

 

- С тобой, да.

 

Я выскользнула из-под него и встала.

 

- Хорошо, я буду разговаривать с тобой, но тогда ты не будешь использовать свои грязные манеры, когда тебе только захочется.

 

Эдвард сел и улыбнулся.

 

- Воздержание от секса - это такая типичная уловка, Изабелла. Обычно, ты не такая предсказуемая. Кстати, у тебя выглядывает сосок, - он указал на мою грудь.

Черт бы его побрал!

Я быстро прикрылась.

 

- Если бы мне позволили упаковать мою одежду в поездку, я бы не расхаживала перед тобой в непристойном виде.

 

- Именно, - ответил он и подмигнул. Он неисправим. Эдвард поднялся с шезлонга и, подойдя ко мне, положил руки на мою талию.

 

- Хоть мне и доставляет наслаждение смотреть на тебя без одежды, я действительно хочу, чтобы ты знала, главное для меня - это быть с тобой. И, неважно, что именно мы делаем. Даже ругаться с тобой весело… иногда.

И снова я была обезоружена. И чувствовала себя точно также, хотя, в отличие от него, мне совсем не нравилось ругаться с ним. Остальное было правдой. Быть с Эдвардом просто невероятно. Он был умен и у него хорошее чувство юмора. Он почти так же, как и я, любил читать, но, в отличие от меня, у него был большой жизненный опыт. Он мог рассказывать о различных вещах, которые лично видел, и местах, где сам побывал, а я всего лишь читала о них или видела в своих мечтах.

Я прикоснулась лбом к его груди и обвила его талию руками.

 

- Мне тоже нравиться быть с тобой, – призналась я, уткнувшись носом в его загорелую кожу.

 

- Это значит, что я могу блеснуть своими грязными манерами прямо сейчас? - Он снова вогнал меня в краску. Я подняла голову и вскинула бровь в удивленном жесте. Он поцеловал меня в щеку и рассмеялся.

 

- Хорошо. Чем бы вы хотели заняться, мисс Свон? Кажется, тебе не очень нравится нежиться на солнышке, и купание тоже, очевидно, не для тебя. Мы будем делать то, что хочешь ты. Можем взять лодку. Ты можешь поучить меня рыбной ловле.

На самом деле, я могла выбрать сексуальные развлечения, но, еще с самого первого дня пребывания на острове, я изо всех сил пыталась подобрать подходящий момент, чтобы начать серьезный разговор с ним. Это не та тема, которую можно обсудить после секса, а все это время мы только и занимались невероятным, лучшим в моей жизни сексом. Мне нужно было сказать Эдварду, что я люблю его, но, в то же время, дать понять, что он не обязан отвечать мне тем же. Я заведомо знала, что наступлю на мину. Именно по этому, я, до сих пор, не призналась ему в своих чувствах, кроме как, возможно, во сне.

 

Я знала, что он был еще не готов к определению любви, как чувству, которое он может испытывать, не важно, насколько часто его слова и действия кричали об этом, словно яркие светящиеся указатели.

Мне потребовалась целая неделя, чтобы принять решение сделать первый шаг. После его реакции, или лучше сказать, после отсутствия реакции на мои слова о том, что его сестра хочет знать, что он любит ее, я всерьез задумалась над тем, к каким последствиям в наших отношениях может привести мой следующий шаг. Часть меня говорила, что я должна воздержаться и ждать, когда он первый созреет и признается мне в чувствах прежде, чем я ступлю на эту мину. Я уверена, что это самый безопасный путь. Но, с другой стороны, я надеялась, если буду откровенна в проявлении своих чувств, то это может помочь и ему осознать свои. Рискованно. Ведь он может взорваться и выйти из себя. Мы могли оказаться в самолете до Сиэтла прежде, чем сгустятся сумерки. Или он сможет понять, что это хорошо – любить кого-то. Любовь не обязательно должна быть чем-то плохим. Она может помочь ему преодолеть другие действительно плохие испытания.

 

- Давай поиграем в шахматы, - предложила я.

 

Ему не очень удалось скрыть свое разочарование.

 

- Серьезно?

 

Я закатила глаза и оттолкнула его. В углу стоял маленький столик, на котором и лежала шахматная доска с расставленными фигурами и двумя удобными стульями по бокам.

 

- Давай. Думаю, что на этот раз, у меня получится лучше, чем в прошлый раз, когда мы играли. Уверяю, что смогу продержаться дольше, чем 5 ходов.

Эдвард «Гений» Мейсен постоянно обыгрывал меня, когда мы играли с ним дома. В последний раз, когда я попросила его поддаться мне, он бросил играть через пять минут потому, что, как он тогда выразился, он изо всех сил пытался не выигрывать, но я настолько была в этом плоха, что все равно проиграла.

Мы сели по местам и он еще раз глубоко вздохнул прежде, чем сделать первый ход. Он пытался научить меня нескольким трюкам, но я так и не запомнила всей стратегии игры. Я могла думать только над одним очередным ходом. Мы продолжали передвигать наши фигуры. Когда я взяла свою ладью и начала двигать ее на пять клеток вперед, Эдвард покачал головой, давая мне понять, что я совершаю плохой ход. Я вернула фигуру обратно и дотронулась до коня. Он снова покачал головой. Я дотронулась до королевы и шагнула ей вперед. Он не подал никаких знаков, поэтому я восприняла это, как одобрение.

 

- Знаешь, что я люблю в этой игре? – спросила я, пока он делал свой ход, убивая одну из моих пешек.

 

- На самом деле, не могу даже представить, - его тон был таким раздраженным. Он положил локоть на стол и подпер ладонью голову.

Я очень сильно пыталась не улыбнуться. Как быстро мы поменялись ролями. То я, несколько минут назад, была само раздражение, а теперь он, пытаясь меня развлечь, выходит из себя. Это было так мило. Именно, вот такие моменты, давали мне понять истину моих чувств к нему. Я любила его, даже если он вел себя, как маленький придира.

 

- Мне нравиться, что королева на этой доске самая могущественная фигура. Мне нравиться, что она все время защищает короля. А казалось, должно быть наоборот, поскольку ведь эта игра была создана мужчинами миллионы лет назад.

 

Эдвард выпрямился и скрестил руки на груди.

 

- Ну, на самом деле, принято считать, что игра появилась в Индии в 6 веке, а не миллионы лет назад. В этой версии связь идет с военным временем. Тогда не было королев, пока европейцы не приложили к этому свою руку. Вместо королевы был визирь, который, обычно, являлся высокопоставленным правительственным чиновником.

Он испортил всю мою метафору своими всесторонними знаниями о вещах, которые классифицируются, как «Это дерьмо никто не знает».

 

- Не важно, - сказала я. – Королева, до сих пор, является самой могущественной фигурой в современной версии игры.

 

- На самом деле, у короля вся власть. Именно король, самая важная фигура на доске. Каждый готов пожертвовать собой ради его жизни. Когда захватывают короля, игре конец. Поверь мне, здесь правит патриархат.

Серьезно, он рушит мое важное откровение.

 

- Что ж, полагаю, что это, правда, но, мне кажется, королева классная потому, что причины, по которым она защищает его, отличаются от мотивов других ребят.

 

Эдвард прищурил глаза и посмотрел на меня.

 

- Как это?

 

- Она защищает его потому, что любит. Она его королева. Она сделает для него все потому, что ей движет любовь, а не преданность, как остальными. Вот, что делает ее не похожей на других, особенной. Любовь всемогуща. – Я осторожно посмотрела на него, чтобы узнать реакцию на мои слова. Надеюсь, он понял, к чему я веду.

 

Он нахмурил брови.

 

- Все понятно, больше никакого солнца.

 

- Что? Почему?

 

- Ты слишком много навыдумывала из всего этого, ты так не считаешь?

Сейчас или никогда! Для этого никогда не наступит идеального момента. Я должна набраться смелости и сделать это. Я сползла со стула и встала перед ним на колени. Его глаза расширились, и он с удивлением посмотрел на меня.

 

- Мне нужно тебе кое-что сказать, но я не хочу, чтобы ты выходил из себя из-за этого.

 

- Слишком поздно, Изабелла. - Он подвинулся на своем стуле, и казалось, ему было очень неудобно.

 

- Ну, постарайся хотя бы. Я знаю, что возможно наступлю на мину сейчас, но мне нужно тебе кое-что сказать. Мне нужно, чтобы ты меня выслушал и понял, что я ни о чем тебя не прошу. Ты можешь это сделать для меня?

 

Он сглотнул и кивнул.

 

- Я люблю тебя. – Я остановилась, чтобы дать ему возможность осознать эти три слова. Его глаза немного потемнели, и я увидела, как напряглась линия его челюсти. – Пожалуйста, выслушай, я знаю, твое особое отношение к этому чувству и я не прошу у тебя что-то взамен. Я говорю это тебе не из-за того, что хочу услышать то же самое в ответ, или потому, что хочу что-то изменить в наших отношениях. Я говорю это потому, что это именно то, что я чувствую к тебе.

Эдвард смотрел на меня тем самым взглядом «Мина. Большая разрывающая-нас-обоих-на-куски мина»! Он стал дышать еще тяжелее, чем несколько секунд назад.

 

- Эдвард, пожалуйста, расслабься.

 

Он вытащил свою руку из моей руки и встал. Отойдя от меня на несколько шагов, он создал между нами расстояние, которое причиняло мне боль. Он развернулся и покачал головой.

 

- Как ты можешь говорить это и не желать ничего взамен?

 

- Потому, что мне это не нужно, - я встала и сократила расстояние между нами. – Я не буду притворяться, что это не правда, только из-за того, что ты так чувствуешь. Я люблю тебя. Я знаю, что люблю.

 

- Я не могу… - сказал он, качая головой, и отошел на шаг назад.

 

Я знала, что он скажет это. Я прикоснулась рукой к его груди. Сердце его билось очень сильно и неистово.

 

- Все в порядке. Ты не должен. Ты еще не готов к этому и это нормально.

 

- Что, если я никогда не буду к этому готов? – он провел рукой по волосам. Его взгляд метался по комнате, будто он хотел сбежать. Я схватила его за руку, пытаясь найти хоть какую-то связь с ним.

 

- Никогда не говори никогда, - защищалась я, прижимая его руку к своей груди в районе сердца. Он всегда был таким категоричным. Он никогда не извинялся, он никогда никого и ничего не любил, любовь все разрушает. Я все еще пыталась связать это со смертью его матери или загадочными событиями, которые случились с его отцом. Возможно, дело и в том, и в другом, но я, до сих пор, не могла выяснить это.

 

- Это подарок, Эдвард. Моя любовь – это дар, и я не позволю тебе отказываться от него. Ты возражал, когда я не хотела принимать подарки от тебя. Это единственная ценная вещь, которую такая, как я, может подарить такому, как ты. Ты должен принять его.

Он убрал руку и потер лицо. Закрыв глаза, он, тем самым, буквально, укрылся от меня, и я не могла понять, что он чувствует.

 

Я продолжила.

 

- Я хотела показать тебе, что это не обязательно должно причинять боль. Это не обязательно должно все разрушить. Мне нужно показать тебе, что я смогу защитить тебя от всего, что тебя пугает, от того, что ранее причиняло тебе боль.

 

- Не пытайся меня защищать, Изабелла. Ты слышишь меня?! - он пригрозил мне пальцем, а лицо его пылало от гнева. – Ты не моя королева! Незачем ради меня идти на такие жертвы. Ты поняла меня?!

Его слова причинили мне боль. Я не его королева. Я попыталась не очень зацикливаться на этих словах, и сразу поняла, что он боится за меня, а не просто пытается меня напугать. Но, к сожалению, я жутко испугалась его. Он снова запустил в волосы обе руки.

 

- Зачем ты это делаешь со мной? – простонал он так, будто ему физически больно, а затем ушел, оставив меня на веранде одну в ошеломленном состоянии.

Все пошло совсем не так, как я надеялась. Я знала, он скажет, что не может ответить мне тем же. Я знала, что ему будет неудобно от всего этого. Но я никогда не думала, что он сбежит.

Я посмотрела в сторону пляжа и увидела, как Эдвард идет вдоль линии прибоя в сторону от дома. Я наблюдала за ним, пока он не скрылся за небольшой горой. Я еще пол часа стояла на веранде, глядя в никуда, и ждала, когда же он снова появится. Я решила, что, как долго на чайник не смотри, раньше времени он не закипит, поэтому ушла в дом.

Ничего из того, что я пыталась делать, чтобы отвлечься от его отсутствия, не возымело эффекта.

Я приняла душ и переоделась. Эдвард купил и упаковал для меня красивые саронги, для каждого из пяти моих крошечных бикини. ( п.п.: саро́нг - традиционная мужская и женская одежда ряда народов Юго-Восточной Азии и Океании. Представляет собой полосу цветной хлопчатобумажной ткани, которая обёртывается вокруг пояса (или середины груди — у женщин) и прикрывает нижнюю часть тела до щиколоток, наподобие длинной юбки.) Он также упаковал для меня два сарафана и пару юбок, и маек. Вчера, когда я увидела, что он упаковывает мне только трое трусиков, я рассмеялась. У меня был единственный лиф, который был надет на мне в четверг. Его намеренья на все выходные были ясны. Теперь же меня интересовало, что нас ждет в оставшиеся дни?

Я скрестила концы саронга и обернула их вокруг своей шеи. Стоя напротив трюмо, я расчесывала свои мокрые волосы. Интересно, не пошел ли Эдвард на аэродром, чтобы организовать наш немедленный отъезд. Я и не думала, что признание в своих чувствах, так сведет его с ума. Я знала, что он будет немного напряжен, переживая, что я захочу услышать от него ответные слова, но я думала, если он поймет, что я не из-за этого призналась ему во всем, с ним все будет в порядке.

Ты не моя королева. Эти его слова все еще причиняли острую боль. Он разозлился за это мое сравнение. Неужели он рассердился, потому что подумал, что я хочу быть ей? Я собрала волосы в пучок и закрепила его шпильками.

Босиком я направилась на кухню, взяла со стойки банан и стала чистить его, пока шла на веранду, чтобы проверить, не пришел ли Эдвард. Я уже хотела откусить кусочек, когда заметила, что он сидит на одном из диванов.

 

Я облегченно вздохнула, опуская банан.

 

- Ты вернулся.

 

Я стояла и не двигалась, хотя, больше всего на свете, мне сейчас хотелось подойти и прикоснуться к нему.

Эдвард сидел, ссутулившись, опираясь локтями на колени. Он поднял глаза и посмотрел на меня с грустью, а затем выпрямился и похлопал рядом с собой по дивану. Я положила банан на кофейный столик и села рядом с ним.

 

- Мне нужно тебе кое-что сказать, - начал он. Я пыталась держать себя в руках, в ожидании его слов, но чувствовала, как слезы собираются в уголках моих глаз. – Моя мать была одной из тех женщин, которые рождены именно для того, чтобы быть мамами. – От его слов мои нелепые слезы остановились. Он здесь не для того, чтобы сказать мне, что мы уезжаем. Он здесь для того, чтобы рассказать мне о том, что я надеялась, было ответом на последний из секретов.

 

- Я уверен, что она мечтала об этом, еще, будучи ребенком, - продолжил он. - Эсме рассказывала мне, что когда они были маленькие, моя мама всегда хотела играть только в дочки-матери и заставляла Эсми быть ее ребенком, что, думаю, иногда раздражало ее.
Он слегка засмеялся, но, через мгновение, его лицо снова потемнело. - Мой отец был полностью очарован ей. Сэр Эдвард Мейсен был довольно тщеславен и ни о ком особо не заботился, кроме самого себя. Тем не менее, что-то мою маму в нем привлекло и, по каким-то причинам, она решила провести с ним всю жизнь. Мой отец был просто счастлив провести остаток жизни с ней и только с ней, но, как я и сказал, моя мама, в первую очередь, хотела стать матерью. Она хотела семью. Она бы хотела иметь столько детей, сколько вообще возможно женщине. Но, она быстро поняла, что мой отец не намерен делить ее с кем-либо.

Казалось, он специально не прикасался ко мне, поэтому я уважительно отнеслась к его личному пространству, несмотря на то, что часть меня, отчаянно хотела обнять его.

 

- Он никогда не мог ей ни в чем отказать, поэтому он подарил ей детей, но считал нас обузой. От нас было много шума и беспорядка, и что еще хуже всего, мы завладели всем вниманием матери. – Он положил свою руку к себе на бедро, и я увидела, что косточки на его правой руке были порезаны и кровоточили.

 

Я совсем не хотела его перебивать, но не смогла сдержаться.

 

- Что ты сделал? – я потянулась и взяла его за руку. – Нам нужно промыть порезы.

 

- Ничего страшного. Все в порядке, - он потянул свою руку от меня.

 

Я была непреклонна.

 

– Это ненормально. Пойдем. Ты можешь продолжить свой рассказ, пока я буду промывать твою руку. - Я поднялась, потянув его с кушетки, и мы пошли в дом. Придя в ванную комнату, я намочила одну из белых губок, пока он вымывал руки с мылом.

 

- Не нужно так заботиться обо мне.

 

- Я хочу заботиться о тебе, - декларировала я, одаривая его «и не спорь со мной» взглядом. Я аккуратно промокнула его раны влажной тканью.

Эдвард выдохнул, избегая зрительного контакта. Я не могла сказать, о чем он думает. Мне хотелось узнать, почему он решил мне все рассказать о своей матери и отце? Мне было просто необходимо, чтобы он объяснил мне, какая связь между ними и тем, что он не мог позволить мне любить его или принять тот факт, что, возможно, и он любит меня.
Я прислонилась к большому умывальнику.

 

- Так твой отец не особо любил детей? Он стал к вам лучше относиться, когда вы немного повзрослели?

 

Его лицо изменилось, но я не смогла определить, что за эмоции он испытывал.

 

- Не совсем. Полагаю, он стал относиться к нам немного терпимее. Как только мы достаточно подросли, он хотел отправить нас учиться за границу, но мама не хотела даже слышать об этом. Он много работал и, на самом деле, не принимал участия в нашей жизни. Она пыталась найти баланс, как сделать счастливым и его, и себя, но это задача оказалась очень сложна, ее желания были полностью противоположны его, и наоборот.

 

- Должно быть, это было действительно трудно для нее, постоянно испытывать чувство, будто она должна выбирать между своим мужем и детьми, - я начала оборачивать вокруг его руки сухое, чистое полотенце. – Нам нужно приложить лед к твоей руке.

 

- Это последний раз, когда я дерусь с каменной стеной, - сказал он с полуулыбкой на лице.

 

Я прикоснулась рукой к его щеке, и он прильнул к моей ладони.

 

- Что происходит, Эдвард? Почему ты убежал? Почему подрался со стеной? Почему решил мне рассказать о своих родителях? Я пытаюсь понять, как все это связанно, но у меня не получается.

Эдвард опустил голову, словно провинившийся ребенок. Я вовсе не хотела ругаться с ним. Было намного важнее вытащить из него это раз и навсегда.

 

- В тот день, когда случился пожар, - начал он, отходя от меня на шаг, разрывая наши прикосновения. – Меня должны были наказать потому, что моей маме пришлось отменить ужин с отцом, чтобы придти в школу и разобраться с проблемой - я взломал компьютерную систему и поменял в базе все домашние телефоны учеников. У них не было шансов доказать, что это сделал именно я, но, из-за моего таланта, они все равно обвинили меня. Это было так дерьмово, что они наказали меня, даже без веских оснований.

Он посмотрел мне в глаза, и я слегка улыбнулась ему, подбадривая продолжать. Только Эдвард мог считать не справедливым то, что его наказали за то, что он сделал, но, при этом, не поймали за руку.

 

- Конечно, мой отец больше всего разозлился из-за того, что по моей вине мама пропустила ужин с ним, а не из-за того, что я взломал всю школьную компьютерную систему. Да мне было все равно, из-за чего разозлился мой отец. Он всегда злился, и его наказание ничего для меня не значили. Я решил уйти, хотел он этого или нет. Было действительно не трудно сбежать. Моя мама всегда позволяла мне уединяться, поэтому, как только я был вне поля зрения, я ушел, чем вывел из себя дорогого Папочку.

 

Я начинала понимать, откуда все это началось.

 

– Так ты не был дома, когда начался пожар?

 

Он кивнул.

 

- Когда я пришел домой, огонь уже потушили, а Элис увезли в больницу.

 

- Слава богу, ты не был там, - я испытала чувство облегчения, от того, что он не видел всего этого.

 

От моих слов все тело Эдварда напряглось, и он выкинул полотенце на пол.

 

- Как ты можешь такое говорить?! – закричал он. – Ты хоть понимаешь? Я убил ее, Изабелла! Из-за меня умерла моя мама!

 

- Но тебя ведь там не было!

 

Он руками провел по волосам и стал шагать передо мной.

 

– Нет, но она думала, что я там. Она побежала назад. Она вернулась назад за мной. Мой отец пытался остановить ее, но она не послушала его. Моя мама любила своих детей больше, чем что-либо на свете. Элис очень сильно пострадала, и она думала, что я все еще был внутри. Она побежала в дом охваченный огнем, чтобы спасти того, кого там вообще не было. Она погибла, и это полностью моя вина.

 

- Ох, Эдвард, - грустно вздохнула я. Определенно, все говорили ему, что это не его вина, но он, все еще, во всем винит только себя. Я попыталась остановить его безумные шаги, став у него на пути и положив руку ему на грудь. – Это не твоя вина. Никто не может винить тебя.

 

Его глаза горели от переполняемых эмоций.

 

– Поверь мне, меня обвинили. Мой отец обвинил меня в этом. Он не поехал в больницу вместе с Элис. Ему вообще было все равно, что с ней, - выплюнул он. - Он стоял около дома и ждал, когда вынесут тело моей матери. Ты даже представить себе не можешь, как он удивился, когда я подошел к нему и спросил, что, черт возьми, тут случилось?

Я не думала, что возможно еще больше не любить отца Эдварда и Элис, но его поведение только усиливало мою неприязнь к нему.

- Он попытался избить меня, пока пожарные не оттянули его. Он не разговаривал со мной, и его даже не интересовала моя жизнь, вплоть до того самого дня, когда он… - Эдвард остановился и зажмурил газа. Он попятился назад от меня, пока не коснулся спиной стены. Он прижал запястья ко лбу.

Я официально ненавижу Эдварда Мейсена старшего! Я подошла к моему Эдварду, мне просто было необходимо обнять его.

 

- Пока он, что?

 

Он обвил меня руками и покачал головой.

 

– Не важно. Я рассказал тебе все это для того, чтобы ты поняла, меня не стоит защищать, Изабелла. Я убил свою мать. – Он взял мое лицо в свои ладони, и посмотрел мне в глаза. - Моя мама была такая же, как ты – милая, любящая, сострадательная. Она должна была жить, делая этот мир лучше. И все это из-за того, что она поставила меня и мое благополучие превыше своего. Я не позволю, чтобы это случилось и с тобой. Ты это понимаешь? Никто не может спасти меня. Тебе даже пытаться не стоит.

Любовь разрушает все. Эдвард думал, что его мать умерла из-за того, что любила его. Все встало на свои места. Причина, по которой он так противился эмоциональным привязанностям, была ясна. Он не хотел ни о ком заботиться, чтобы потом не испытывать боли из-за этого, но он так же не хотел, чтобы кто-либо заботился о нем и пострадал из-за него.

Я положила свои руки поверх его рук.

 

– Милый, твоя мама умерла не из-за тебя. Она погибла потому, что не дождалась пожарных. Да, она любила тебя, но она, должно быть, думала, что неуязвима, раз поверила в то, что может зайти в горящее здание и выйти оттуда живой. - Это был лучший аргумент, который я смогла придумать.

Мне хотелось вернуться в то время и встряхнуть Элизабет Мейсен. Я была рада, что она хотела спасти его. Я бы тоже хотела спасти его, но она была безрассудна и эта безрассудность стоила ему всего. Эдвард взял на себя вину, которую ни один ребенок не смог бы вынести.

 

- Если бы я остался дома, она была бы еще жива.

 

- Если бы ты остался дома, ты бы погиб. Ты мог сгореть. Она могла все равно умереть. Кто знает, как бы все случилось.

 

Он покачал головой, отпустив мое лицо.

 

– Я бы выбежал на улицу. Со мной было бы все в порядке.

 

- Ты не можешь знать наверняка, - строго сказала я. – Хотя, это не имеет значение потому, что миллион различных обстоятельств могли повлиять на окончательный исход. Ты был одним из составной части цепочки событий, которые привели к тому, что случилось той ночью. Это была не твоя вина.

 

Он снова запустил обе руки в волосы.

 

- Я не собираюсь делать никаких глупостей из-за любви к тебе, - сказала я, отказываясь сдаваться. - И снова мы возвращаемся к вопросу доверия. Ты должен доверять мне. У меня нет желания умирать, но я буду бороться за тебя. Ты стоишь того, чтобы за тебя боролись. Ты стоишь любви!

Эдвард пристально посмотрел мне в глаза, пытаясь найти в них хоть какую-нибудь искорку сомнения, хоть каплю неискренности. Но этого там не было. Он снова обнял ладонями мое лицо и крепко поцеловал. Я удивилась и чуть не потеряла равновесие, схватив его за плечи и полностью прижимаясь к нему. Он поднял меня и вынес из ванной комнаты. Нам не пришлось далеко идти. Он принес меня в спальню и усадил на невероятно громадную, королевских размеров кровать, которая была наша на все выходные.

Он буквально всем своим естеством излучал, насколько я нужна ему, насколько ему нужно быть со мной. Руки Эдварда задрали мой саронг и прежде, чем я приподнялась, чтобы он смог стянуть с меня трусики, он просто разорвал их. В одно мгновение, сняв с себя шорты, он навис надо мной. Его губы атаковали мои. Его руки ласкали меня во всевозможных местах, куда он только мог дотянуться.

Эдвард задрал выше мой саронг и вошел в меня. Без презерватива, без какой-либо защиты. Мысль, что нас ничего не разделяет, делала секс еще более волнующим, но мне нужно было показать ему, что я не безрассудна. Я надавила ему на плечо, пытаясь привлечь его внимание. Но толчки были настолько решительные, что я была не уверена, смогу ли остановить его до того, как он кончит во мне.

 

Я приподняла голову.

 

– Эдвард, - удалось мне вымолвить, пока я перехватывала дыхание. – Остановись. Нам нужен презерватив.

Боже, как же хорошо было его чувствовать внутри себя. Я просила его остановиться, но мои ноги все еще были обернуты вокруг его талии, удерживая его во мне. Его движения замедлились и он остановился.

 

- Тебе нужно отпустить меня, - прошептал он. Он потянул одну мою ногу, и я отпустила его. Он вышел из меня и перевернулся на спину, прикрывая ладонями лицо. Он не спешил к ночному столику, где хранился наш бесчисленный запас презервативов.

Я села и вытащила шпильки из волос, и они рассыпались по моим плечам. Эдвард не шевелился, поэтому я встала и взяла презерватив. Я сняла саронг, позволив ему упасть на пол, и разорвала упаковку.

 

- Не надо, Изабелла, - сказал Эдвард, не убирая рук с лица. Он злился на себя, что позволил дойти до этого – заняться со мной сексом без защиты. Он потерял контроль, и я знала, что это убивает его.

Ему нужно отпустить это. Ему нужно перестать, так чертовски бояться! Ему надо прекратить изо всех сил пытаться быть сверхчеловеком, который никогда не ошибается. Ведь он просто мужчина. Мужчина, который совершает ошибки, но пытается исправить их. Мужчина, который учится извиняться. Мужчина, который пытается впервые в жизни довериться кому-то. Идеальный неидеальный мужчина. Мужчина, которого я люблю.

 

- Я люблю тебя, Эдвард, - сказала я с уверенностью, обхватывая его член и раскатывая презерватив на нем. Он простонал так, будто это причиняло ему боль. - Я люблю тебя, - повторила я. Я подползла к нему и попыталась убрать его руки от лица. – Я люблю тебя.

 

Он опустил руки, но глаза все еще были закрыты. Я покрыла его лицо легкими поцелуями.

 

- Я люблю тебя, - прошептала я ему на ухо. Мои губы захватили мочку его уха, и я слегка потянула ее зубками. Я прокладывала дорожку из поцелуев вниз по его наряженной линии челюсти и прежде, чем сесть, поцеловала еще раз в губы.

 

Спустившись немного ниже, я направила его в себя.

 

– Я люблю тебя, и все будет хорошо.

 

От этих слов Эдвард открыл глаза. Он всегда был таким уверенным в себе, слишком самоуверенным, на самом деле. Он знал, чего хотел и брал это, когда представлялась возможность. Черт, иногда он брал даже, если ему это и не нужно было. Сейчас, я видела лишь тревогу. Он так боялся, что все могло разрушиться, он никогда не задумывался, какие прекрасные вещи могут придти вместе с нашей любовью друг к другу.

 

- Мы не твои родители. Мы другие. Я другая и ты другой. Я люблю тебя. – Я двигалась вверх и вниз на нем. Он пытался сосредоточиться на моих словах, и на том, что я делала с ним.

Эдвард сел и обвил руки вокруг меня, прижимая меня к своему телу. Прислонившись щекой к моей груди, он стал умолять меня.

 

– Обещай мне. Обещай мне, что все будет хорошо.

 

Я схватила его бронзовые волосы обеими руками и немного потянув, заставила его поднять голову и посмотреть на меня.

 

– Я обещаю - сказала я, будто давая клятву.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы подумать над моими словами. Наконец, один уголок его рта изогнулся, отчего появилась та самая кривоватая улыбка, которую я так обожала.

 

– Ты знаешь, если бы я получал по никелю, каждый раз, когда кто-нибудь давал мне обещания, а потом не выполнял их…

 

Я расхохоталась

 

– Ну, у вас все мои никели, мистер Мейсен. Полагаю, этого достаточно, чтобы заверить вас, что я сдержу обещание.

Он хотел верить мне. Я видела это в его глазах. Без предупреждения, он перевернул нас и оказался сверху. Он поднял мои руки над моей головой, удерживая их одной своей рукой, и поцеловал мою шею, легкими поцелуями перемещаясь вниз на мое плечо. Другой своей рукой он закинул мою ногу к себе на бедро, открывая, тем самым, лучший доступ для себя. Я подумала, что он возобновит свои быстрые и безумные движения, но, вместо этого, он начал двигаться во мне медленными, контролируемыми толчками. Он занимался со мной любовью, даже, не смотря на то, что не мог произнести этого слова.

Мы лежали, слепленные в объятиях друг друга и уставшие от эмоционального, и физического освобождения. Пальцы Эдварда танцевали на моей коже, и я уже начала проваливаться в сон. Перед тем, как я заснула, я услышала, как он прошептал два слова, от которых мое сердце воспарило к небесам: «Моя королева».

 

Ауттейк к 12 главе.

POV Эдвард

Красоту можно определить по-разному. Для некоторых, истиной красотой являются изысканные лепестки какого-нибудь цветка. Для других, красота проявляется в том, как солнце целует горизонт, прячась за кромкой моря. Для меня, олицетворением красоты была женщина, что лежала сейчас рядом со мной. Ее каштаново-коричневые волосы беспорядочно раскинуты по подушке, ее слегка приоткрытые губки, ее фарфоровая кожа, похожая на персик. Она была самым красивым созданием, которое я когда-либо видел. И дело совсем не в изгибах ее тела или чертах лица. Все дело в ее сердце, ее душе, ее вере и силе.

После всего, что случилось за прошедшие две недели, она все еще была рядом. Она поехала со мной в эту поездку, и даже разозлилась, подумав, что я собираюсь уехать без нее. Я никогда и никуда не захотел бы ехать без нее. Я хотел, чтобы она была всегда рядом со мной. И это становилось проблемой. Я хотел, чтобы она осталась со мной навсегда, но я не достаточно хорош для нее. Когда-нибудь она очень сильно пожалеет об этом.

Но, прямо сейчас, я не собираюсь об этом переживать. Она пробудет здесь со мной еще три дня. Мы были в нашем собственном раю. И я собирался воспользоваться всеми преимуществами. Я уже объяснил ей все правила. Мы приехали сюда развлечься, и мы будем развлекаться. Одежда была допустима, но, по мне, так в ней вообще не было необходимости. Я упаковал ей мало вещей, здесь не много мест, куда бы она могла их надеть. К тому же, я положил ей немного нижнего белья, ведь оно ей не особо понадобится в этой поездке. Ей потребуется привыкнуть к наготе. Это будут выходные удовольствия. Мы будем постоянно доставлять удовольствие друг другу разными способами. Я подумал, что это будет забавно и волнующе, проверить ее сексуальный предел.

Я заметил, что она была взволнована всем этим и немного обеспокоена. Она была немного неопытна в таких вещах, более старомодна, чем я, но я планировал показать ей, что здесь нечего бояться. До сих пор, Изабелла справлялась хорошо. Она отлично справилась с позой наездницы, сидя спиной ко мне, хотя ее ноги дрожали от напряжения, пока я не перевернул нас и не положил ее на живот, раздвигая ее бедра и резко входя в нее своим членом сзади. Она приняла всего меня, взвизгнув лишь тогда, когда я шлепнул ее рукой по попе. Я не мог удержаться. Я нежно потер покрасневшее место, которое осталось от удара на ее бледной коже, но она все еще пыталась уползти от меня. Она дразнила меня, я был уверен, но это вылилось для нее в доставляющее удовольствие наказание. Я схватил ее за ноги, перевернул, и тем временем, когда она хваталась за мои плечи, атаковал ее, пока она не закричала от чертовски интенсивного оргазма.

Я улыбнулся от этих воспоминаний, пока наблюдал, как она спит. Я аккуратно убрал прядь волос с ее лба.

 

- Эдвард, - простонала она сонным голосом.

 

- Прости, я не хотел тебя будить, - прошептал я и приподнялся, упираясь на руку, чтобы посмотреть на нее. Она не открыла глаза и не ответила. – Изабелла?

Тишина. Похоже, я вовсе и не разбудил ее. Она вскинула руку и положила ее у себя над головой. От этого движения, простыня, что прикрывала ее тело, сползла и частично открыла мне обзор на мягкую округлость ее груди и розовый сосок. Я решил скинуть с нее простынь. В комнате было тепло, она не должна замерзнуть.

 

- О! Эдвард, - проворковала она. Очевидно, ее сон синхронизировал все мои реальные фантазии.

 

Очень, очень нежно я пробежался кончиками пальцев по ее груди, лизнул ее, потерся об ее уже затвердевший сосок. По крайней мере, во сне, я имею над ней контроль. Я томно провел пальцами вниз по ее животику, останавливаясь на пупке.

 

- Я люблю тебя, – прошептала она, тем самым заставив меня замереть.

Только не это. Все, что угодно, только не это.

- Не бойся, - сказала она. – Я спасу тебя.

Я откинулся на спину, убирая руки от ее тела, и зарываясь ими в свои волосы. Почему она говорит это во сне? Никто не должен любить меня. Никто не может спасти меня. Ее глупые чувства могут разрушить все. Я уставился на потолочный вентилятор, медленно вращающийся над нами.

- Положи крокодила на место и сними эту шляпу.

Я нахмурил брови и повернул голову к ней.

Бессмыслица.

С этой ерундой я могу справиться. Возможно, это и все. Она даже понятия не имеет, что сказала.

 

- Прикоснись ко мне, пожалуйста, - мягко простонала она.

 

А вот это уже имело смысл. Я снова перевернулся на бок и провел рукой по ее бедру. Почти рефлексивно она открылась для меня, расставляя шире ноги. Я посмотрел внимательно на ее лицо, чтобы убедиться, что она еще спит, и лишь безмятежность окрасило ее лицо. Она спала.

Я положил ладонь на ее киску и провел пальцем вдоль складочек. Ей, определенно, снилось что-то хорошее. От этой мысли мой член затвердел еще сильнее. Ей нужно проснуться, чтобы мы смогли воплотить ее сны в реальность.

Я сильнее прижал палец к ее дырочке, что было просто невозможно проигнорировать. Я поцеловал ее грудь и обвел языком ее напрягшуюся плоть.

 

- Изабелла,- сказал я, целуя верх ее груди. – Изабелла, проснись, - я провел пальцами между ее ног, покрывая их, ее же желанием. – Проснись, милая.

Она подняла руку и зарылась в моих волосах. В этот же момент ее бедра слегка приподнялись. Я не смог удержаться и засунул в нее один палец. Она открыла рот и издала еле слышный стон.

 

- Проснись и займись со мной любовью, - прошептал я ей на ушко. Я пососал мочку ее ушка и слегка оттянул ее зубами.

 

Когда я высунул из нее палец, ее глаза стали слегка моргать, открываясь.

 

- Что ты делаешь? – спросила она.

 

Я снова ввел в нее два пальца, заставляя все ее тело трепетать.

 

- Я хочу трахнуть тебя посреди ночи. Что ты думаешь по этому поводу?

 

Я вытащил из нее пальцы, и она хихикнула, и потерла кулачками глаза, словно маленький ребенок.

 

- Сколько время?

 

- Какая разница? – я поцеловал ее в кончик носа. – Возможно, у нас дома середина дня. Ты не ответила на мой вопрос.

 

- Звучит, как время траха для меня, - ее губы изогнулись в сексуальной улыбке. Должен признаться, я любил, когда она выражалась.

Я наклонился через нее и схватил с тумбочки презерватив. Одно мгновение и я надел его, и вошел в Изабеллу. Неописуемо! Она такая мягкая, влажная, словно рай и ад в одном. Она была самым сладким мучением, и божественным грехом. Я хотел владеть ей, но должен признаться, что она владела мной.

Ноготками она провела по моей спине в то время, как я был уже готов излиться в нее, ощущая каждый дюйм моего члена в ее теле. Она блаженно бормотала. Ее глаза снова были прикрыты, но она не спала. Я чувствовал, как она пыталась двигаться навстречу мне.

 

- Пожалуйста. Пожалуйста, Эдвард.

 

- Скажи мне, что ты хочешь, - я задыхался, удерживая себя от того, чтобы не двигаться в ней.

 

- Пожалуйста, - умоляла она.

 

Я поцеловал ее у основания шеи и почувствовал, как она сглотнула.

 

– Пожалуйста, что?

 

- Трахни меня, - прошептала она.

 

Я не смог сдержать улыбку. Порочная, и в тоже время, застенчивая.

 

– Трахнуть тебя? Ты это сказала? – поддразнил я ее, все еще оставаясь в ней и не двигаясь.

 

- Боже, да! - она пыталась прижаться ко мне, отрываясь от кровати. - Пожалуйста, трахни меня. Пожалуйста!

Я не мог игнорировать ее долго. Я снова стал двигаться в ней. Все сильнее и сильнее. Я не смог удержать свой собственный оргазм. Я остановился, чувствуя, как наслаждение затопило все мое тело. Секс с Изабеллой, несравним ни с чем, что я испытывал в своей жизни. Секс с Изабеллой, изменил мою жизнь, и для меня это было совершенно неожиданно.

Она все еще извивалась подо мной; я уже кончил, но она еще не достигла пика наслаждения. Я снова придвинулся к ней и стал покрывать все ее тело поцелуями, спускаясь вниз.

 

- Ты мне доверяешь? – спросил я, когда коснулся мягких волос между ее ног.

 

Она снова рассмеялась, заставив меня тем самым удивиться, что же она нашла в этом такого забавного.

 

– Ты же знаешь, что да.

Я широко улыбнулся и слез с кровати. Я избавился от использованного презерватива и достал свою сумку с игрушками. Да, я прихватил с собой в путешествие несколько игрушек. Я вытащил самую дорогую из них. Это был платиновый, инкрустированный бриллиантами вибратор, который стоил дороже, чем она могла позволить мне потратить на нее.

 

- А сейчас я хочу, чтобы ты лежала очень тихо и не двигалась, – я снова примостился на огромной кровати.
- Это то, что я думаю?

 

Я включил вибратор и коснулся им ее ноги. Она изогнулась и рассмеялась, прикрыв рот рукой.

 

- Я сказал, не двигайся.

 

Она убрала руку и улыбнулась мне. Она была такая красивая.

 

- Прости, щекотно.

 

- Тебе нужно расслабиться и не двигаться, - я снова прикоснулся им к нежной коже на внутренней стороне ее бедра.

 

- Ты и эта штука заставляете меня немного нервничать.

 

- Я не причиню тебе боль. Я хочу доставить тебе удовольствие, - сказал я, проводя им вдоль лини бикини.

 

- Это меня и волнует. – В темноте я не мог ясно рассмотреть выражение ее лица, но я представил, как ее щеки покрылись самым очаровательным оттенком розового цвета.

Я подполз ближе к ней, прижимая холодную платиновую игрушку между нами. Я поцеловал ее губы, пока она не начала стонать и сосать мой язык. Я снова вернул вибратор к промежности между ее ног. Она откинула голову назад.

 

- Видишь, хорошо ведь?

 

- Ммммм.

 

Я переместился так, чтобы видеть то, что я делал. Я дразнил ее самые чувствительные части. Я ввел игрушку в нее, прижимая ее к точке G, от чего она изогнулась и завизжала. Она попыталась оттолкнуть мою руку, и сомкнуть ноги, когда стимуляция стала невыносимо томительной.

 

- Не заставляй меня привязывать тебя к кровати, - предупредил ее я и обеими руками развел ее бедра.

 

- Ты этого не сделаешь – от неуверенности в ее голосе я усмехнулся.

 

- Чего ты так боишься? Тебе должно понравиться, Изабелла, – я провел вибратором по ее клитору, она дернула вверх бедрами. – Ты, может, даже полюбишь это, – я убрал его до того, как она испытала оргазм.

 

- Опасно отдавать всю себя под твой полный контроль. Будто ты бросаешь мне вызов, – она схватила меня за волосы и потянула их, заставляя кожу моей головы пылать.

 

- Я не сомневаюсь, что полный контроль просто не возможен, когда дело касается тебя. Я могу контролировать только твое тело, я могу закрыть твой рот и контролировать твои вскрики, но, все остальное, под твоим контролем. Я никогда не доберусь до твоего разума. Разве не так?

Она кивнула, закусив губу. Никто не бросал мне вызов так, как она. Я любил это и в то же время ненавидел.

 

- Не останавливайся,- взмолилась она, тяжело дыша при этом.

 

Я был хорош в контроле над ее удовольствием.

Я использовал игрушку и свои пальцы, чтобы свести ее с ума. К счастью, она отпустила мои волосы, и вместо них схватилась за подушку над ее головой. Она кричала и пыталась свести ноги. Это был невероятный оргазм, я даже смог почувствовать, как ее мышцы сжимаются с невероятной силой. Я сделал это! Я это контролировал! Я заставил ее почувствовать это, заставил изогнуться дугой ее спину. Заставил ее умолять меня остановиться. Я был опьянен этой властью над ней. Это удовлетворяло больше, чем управление миллиардной компанией или привлечение внимания огромной толпы людей. Доставлять удовольствие Изабелле, заставляло почувствовать себя живым в том смысле, в котором никому и никогда не удавалось.

Я выключил вибратор и положил его на ночной столик. Я прилег рядом с ней, и прижал ее к своей груди. Отодвинув ее волосы, я поцеловал ее лоб.

 

- А теперь ты можешь поспать, - прошептал я.

Она ни слова не сказала, но закинула на меня ногу и прижалась ближе. Она идеально подходила для меня. Наши тела, словно были созданы друг для друга. Я слушал, как замедляется ее дыхание и чувствовал, как расслабляется ее тело. Только убедившись, что она уснула, я позволил себе закрыть глаза.

Я выпил апельсиновый фреш и поставил пустой стакан на стойку. Я принял душ и побрился, проверил сообщения и почту, а затем переоделся для того, чтобы провести весь день на пляже, но, сначала, мне нужно дождаться Изабеллу. Я заказал массажистку для нее и сейчас чувствовал себя ужасно неспокойно, пока она была на веранде, а кто-то прикасался к ней своими руками.

Кто-то прикасался руками к ее обнаженному телу.

Она была обнажена, а я не мог ее коснуться.

Я провел пальцами по волосам. Я должен дотронуться до нее.

Черт, я что, даже десяти минут не могу побыть без нее? Ответ был очевиден – нет.

Я потер затылок, размышляя над тем, пойти ли мне туда или нет. Я использовал ее тело для своего удовольствия с того самого момента, как мы сели в самолет. Благодаря мне, она присоединилась к клубу любителей секса на высоте. Мы занимались любовью, смотря на океан. Я атаковал ее прямо во сне, и этим утром склонил ее к сексу на кухонной стойке, прямо перед массажем. Я был ненасытен. Изабелла, словно наркотик для меня. То, как она выглядела, как говорила, черт, да даже ее запах, сводили меня с ума.

Я тихо вышел на веранду, туда, где был установлен массажный стол. Местная жительница работала над Изабеллой, включив какую-то полинезийскую музыку, но она играла совсем не громко, даже не заглушая шум океана. Я увидел, как масло блестит на коже Изабеллы, и женщина обеими руками массировала крошечное тело моей девушки.

Даже в моих мыслях слово «девушка» звучит как-то странно. У Эдварда Мейсена не бывает девушек. Я никогда ни с кем не встречался достаточно долго, чтобы даже немного узнать о них. Изабелла рушила все мои правила.

Она тихонько простонала, когда полинезийка стала массировать ее ноющие мышцы. Черт бы меня побрал, если этот звук не ударил прямо в мой член. Я прошел вглубь так, чтобы женщина смогла меня увидеть, и прикоснулся пальцем к губам, давая ей понять, что я не хочу, чтобы она озвучила мое присутствие. Я кивнул в сторону двери, намекая, чтобы она оставила меня наедине с моей … девушкой. Она взяла полотенце и вытерла руки, а затем улыбнулась, слегка кивнула головой и ушла.

Изабелла лежала на животе, обнаженная и лишь белое полотенце прикрывала ее сладкую маленькую задницу. Ее глаза были закрыты, и выглядела она чертовски расслабленной. Расслабленная и такая мягкая. Пришло время снова коснуться ее. Я вылил немного масла себе на руки и растер его между ладонями прежде, чем прикоснуться к ее спине. Сначала я использовал только кончики пальцев, пробегая ими вдоль ее позвоночника. Я начал с основания ее шеи, двигаясь между лопаток, вниз к ее очаровательным ямочкам на пояснице. Ее кожа была такой лоснящейся и гладкой.

Я просунул руки под полотенце и нежно помассировал ее красивую попку. Я почувствовал, как она немного напряглась, но услышал при этом тихий стон. Уверен, она даже не думала, что ей предложат такой массаж. Я отодвинул полотенце в сторону и начал массировать ее ножки. Она была не высокой, но у нее были очень длинные и стройные ноги. Я обхватил обе ее лодыжки и начал очень, очень, медленно подниматься руками вверх по ее ногам. Я сильно сжимал пальцами мышцы, оставляя на ее молочно-белой коже чуть покрасневшие полосы, которые сразу исчезали вслед за моими пальцами. Она была такой хрупкой, я мог так легко причинить ей боль, во всех смыслах, это было правдой, но я, все еще хотел, добиться ее. Я был таким эгоистом.

Мои пальцы скользнули между ее бедер. Так чертовски мягко. Это, должно быть, противозаконно, чтобы кто-то был настолько приятен на ощупь. Она начала слегка изгибаться. Бедная Изабелла, она, должно быть, очень удивлена таким массажем. Я приблизился на опасно чувствительное расстояние между ее ног. Я не мог убрать улыбку со своего лица, представляя, что за мысли, должно быть, сейчас крутятся в ее голове. Наверное, она обдумывает, как вежливо попросить женщину остановиться. Я слегка ласкал ее попу, сжимая обе ягодицы, и провел большим пальцем вдоль расщелины.

Как только я двинулся южнее, к ее сладкому местечку, она заговорила.

 

- Клянусь Богом, Эдвард, если ты не дашь моей вагине отдохнуть, я сбегу от тебя и закроюсь в ванной комнате.

Мои руки замерли, и Изабелла подняла голову, посмотрев на меня через плечо.

 

- Как…

 

- О, умоляю, я всегда узнаю прикосновение твоих рук, – ответила она на мой незаконченный вопрос, улыбнувшись своей фирменной ухмылочкой, и закатив при этом глаза.

 

- Почему ты ничего не сказала?

 

- У тебя отлично получалось, пока ты не начал приставать.

 

Я рассмеялся над ее обвинением.

 

- Тебе же понравилось. Я могу доказать это, - я прикоснулся пальцами между ее ног. Она была такой чертовски влажной. Если хочет, пусть отрицает, доказательством были ее сладкие соки.

 

Она перевернулась, села и скрестила ноги, закрываясь от меня, но открывая лучший вид на ее грудь.

 

– Я серьезно! У нас впереди все выходные. Мы можем сбавить темп?

Разве я контролирую все? Я мог бы даже быть постоянно привязанным к ней, но, к сожалению, этого не было.

 

- Это все только твоя вина, - сказал я, раздвигая ее ноги и становясь между ними. Я поцеловал ее более грубо, чем намеревался, обхватив рукой ее за шею, прижимая к себе. Я уже был до боли тверд и пульсировал.

Сначала Изабелла надавила мне на грудь, отталкивая, но вскоре покорилась мне. Руками она обхватила меня за плечи, и начала тереться своей очевидно уставшей киской о мою жаждущую эрекцию. Я спустил свои шорты вниз, избавляясь от единственной преграды между нашими телами. Она захныкала и застонала. Ее тело желало меня, но это, на самом деле, было уже слишком много для нее, не говоря уже о том, что я не додумался принести с собой презерватив.

Я должен заботиться о предохранении этой женщины.

Я обхватил своей рукой ее и смазал маслом ее ладонь, а затем обхватил ей свой член. Она правильно поняла мой намек, и сразу с легкостью начал двигать рукой вверх-вниз. Не важно, трогал я ее или она меня – я страстно желал любой нашей связи. Я целовал ее в губы, в шею, в ключицу, а руками ласкал ее плечи, грудь, бедра. Никогда еще в своей жизни, я не нуждался в ком-то настолько сильно. Какого черта со мной происходит?
Я интенсивно кончил прямо в ее руку. Она была великолепна во всем: поцелуи, секс, минет, ручные ласки. Эта женщина была невероятно талантлива.

 

- Ты так хороша, малышка.

 

Она поцеловала меня и потерлась своим носиком о мой.

 

– Ты не мог бы мне дать полотенце? Ты мне очень, очень, нравишься, но мне нужно стереть тебя с себя, - захихикала она.

 

- Нам снова нужен душ, - сказал я, поднимая ее с массажного столика и перекидывая через плечо. Я не мог понести ее по-другому, ведь она вся в масле и мы оба были скользкими, а я должен быть аккуратен с ней.

Я принес ее в ванную комнату и поставил на ноги, а затем включил душ. Я посмотрел на нее: обнаженную, блестящую от массажного масла, с отпечатками моих пальцев по всему телу.

 

- Давай вымоем тебя, маленькая грязная девочка.

 

И она позволила мне поухаживать за ней. Я нанес гель для душа на мочалку и начал мыть все ее тело, медленно и нежно. Пар от горячей воды стал заполнять комнату. Изабелла прикоснулась рукой к моей щеке.

 

- Мне нравиться эта твоя сторона. Милая. Нежная. Хорошо, когда ты пытаешься быть самим собой.

 

Я нахмурил брови.

 

– А кем еще я пытаюсь быть?

Ее большой палец коснулся моей нижней губы, тогда, как она сама, прикусила свою губу.

 

– Иногда, ты пытаешься быть парнем, которого никто не заботит, кроме него самого. Иногда, ты так сильно пытаешься спрятать самого хорошего парня, которого я когда-либо встречала.

 

- Я не хороший, Изабелла.
Она рассмеялась и забрала у меня мочалку.
– Можешь им быть, - Она вымыла мои руки. – Ты можешь быть немного погруженным в себя, но, я знаю, что тут золотое сердце, - сказала она, поцеловав меня в грудь. – Я знаю это.

 

- Ты, думаешь, ты уже всего меня знаешь? – спросил я и снова забрал мочалку и развернул ее спиной к себе.

 

- Не все знаю, но я уже близка к этому. Вы очень сложный человек, мистер Мейсен, но я верю, что вы скрываете хорошего человека в себе.

Я ввел ее в заблуждение, но даже не пытался сделать это. Каким-то образом, она думала, что меня можно исправить. У меня не хватало духа сказать ей, что она была не права.
Отбросив мочалку на пол, я поцеловал ее плечо и обхватил руками ее грудь.

 

– Я не знаю, каково это, быть хорошим, но я хорош во многих других вещах. Я хорош в этом, – я покрутил ее соски, заставляя ее простонать.

Я вытащил душевую насадку распылителя из держателя и ополоснул ее, продолжая ласкать руками ее грудь. Я провел распылителем вниз по ее животу к промежности. Просунув колено меж ее ножек, я, тем самым, намекнул, чтобы она расставила их шире.

 

- И в этом, я тоже хорош, - я направил поток воды прямо в самую чувствительную часть.

 

Она прильнула спиной к моей груди, закидывая руки мне за голову.

 

- Так хорошо, - простонала она.

Я поцеловал ее шею и сжал сосок, дразня ее клитор струями воды, пока она не начала извиваться в моих руках. Мое имя слетело с ее губ, пока ее била дрожь от оргазма.

Я не был хорошим человеком, но я был хорошим любовником. Я мог сделать ее счастливой в этом смысле, хоть, и не на долгое время. Надеюсь, что это продлится дольше.

- Знаешь, что я люблю в этой игре? – спросила она, тогда, когда я захватил одну из ее пешек. Она ужасно играла в шахматы. Когда я предложил ей выбрать занятие для нас, я и подумать не мог, что она выберет эту игру.

 

- На самом деле, не могу даже представить.

 

- Мне нравится, что королева на этой доске самая могущественная. Мне нравится, что она все время защищает короля. А казалось, должно быть наоборот, поскольку ведь эта игра была создана мужчинами миллионы лет назад.

Я предполагал, что нет ни единого шанса на то, что она освоила историю возникновения этой игры, тогда, как совсем не понимала ее правил. Я попытался ее немного просветить. Ее это не впечатлило.

 

- Не важно. Королева, до сих пор, является самой могущественной фигурой в современной версии игры.

Глупышка.

- На самом деле, у короля вся власть. Именно король, самая важная фигура на доске. Каждый готов пожертвовать собой, ради его жизни. Когда захватывают короля, игре конец. Поверь мне, здесь правит патриархат.

 

- Что ж, полагаю, это правда. Но, мне кажется, королева классная потому, что причины, по которым она защищает его, отличаются от мотивов других ребят.

Она совершенно сбила меня с толку.

 

- Как это?

 

- Она защищает его потому, что любит. Она его королева. Она сделает для него все потому, что ей движет любовь, а не преданность, как остальными. Вот, что делает ее не похожей на других, особенной. Любовь всемогуща.

Опять это проклятое слово. Она была такой наивной.

 

- Все понятно, больше никакого солнца.

 

- Что? Почему?

 

- Ты слишком много навыдумывала из всего этого, ты так не считаешь?

Прежде, чем я осознал это, она опустилась передо мной на колени. Какого черта она делает?

- Мне нужно тебе кое-что сказать, но я не хочу, чтобы ты выходил из себя из-за этого.

 

- Слишком поздно, Изабелла. – Сказать кому-то не выходить из себя, это лучший способ разозлить человека. Я знал, она сейчас сделает нечто безрассудное.

 

- Ну, постарайся хотя бы. Я знаю, что возможно наступлю на мину сейчас, но мне нужно тебе кое-что сказать. Мне нужно, чтобы ты меня выслушал и понял, что я ни о чем тебя не прошу. Ты можешь это сделать для меня?

Я не мог говорить. Неожиданно я почувствовал, будто у меня в горле застрял шар для боулинга. Она собирается мне сказать что-то, чего я не хочу слышать.

 

- Я люблю тебя.

Блядь.

- Пожалуйста, выслушай, я знаю, твое особое отношение к этому чувству, и я не прошу тебя давать мне что-то взамен. Я говорю это тебе не из-за того, что хочу услышать то же самое в ответ или потому, что хочу что-то изменить в наших отношениях. Я говорю это потому, что это, именно то, что я чувствую к тебе.

Я ощутил, как внутри меня разорвалась огромная мина.

 

- Эдвард, пожалуйста, расслабься.

Я вырвал руку из ее хватки и встал. Она что, обезумела?! Она что, не понимает, что это глупое, идиотское чувство может все разрушить?! Уже, не говоря о том, что никто и никогда не говорит таких слов, не желая услышать их в ответ.

 

- Как ты можешь говорить это и не желать ничего взамен?

 

- Потому, что мне это не нужно, - Она подошла ко мне. Я не хотел, чтобы она меня трогала. Я не мог противостоять ей, когда она прикасалась ко мне. – Я не буду претворяться, что это не правда, только из-за того, что ты так чувствуешь. Я люблю тебя. Я знаю, что люблю.

 

- Я не могу... - я покачал головой. Я не мог любить ее. Любить так, как она заслуживает. Я не мог сказать ей, что не люблю ее потому, что только мысль о любви, чертовски пугала меня.

Я не хотел, чтобы она трогала меня, но это ее не останавливало. Она положила свою ладонь на мою грудь.

 

- Все в порядке. Ты не должен. Ты еще не готов к этому и это нормально.

 

- Что, если я никогда не буду к этому готов? – спросил я, заранее зная ответ. Она уйдет. Зачем ей оставаться с кем-то, кто не может ей ответить взаимностью? Она уйдет, и кто-то другой полюбит ее. От этой мысли мне захотелось повыдергивать себе все волосы.

Она схватила меня за руку и прижала ее к своей груди. Я почувствовал, как сильно и равномерно бьется ее сердце.

 

- Никогда не говори никогда, - Она была сильнее, чем я. - Это подарок, Эдвард. Моя любовь – это дар, и я не позволю тебе отказываться от него. Ты возражал, когда я не хотела принимать подарки от тебя. Это единственная ценная вещь, которую такая, как я, может подарить такому, как ты. Ты должен принять его.

Я не мог прикасаться к ней. Я потер лицо руками. Как же мне объяснить ей, что все это не правильно? Как мне запретить ей любить меня и, в тоже время, не уходить от меня?

 

- Я хотела показать тебе, что это не обязательно должно причинять боль. Это не обязательно должно все разрушить. Мне нужно показать тебе, что я смогу защитить тебя от всего, что тебя пугает, от того, что ранее причиняло тебе боль.

Я распахнул глаза. О чем, черт возьми, она вообще думает?! Спасая меня, она сама может погибнуть. Мне хотелось закричать изо всех сил. Вся мерзость выплеснулась наружу, когда я отошел от нее.

 

- Не пытайся меня защищать, Изабелла. Ты слышишь меня?! - я пригрозил ей пальцем, а мое лицо пылало от гнева. – Ты не моя королева. Не зачем, ради меня, идти на такие жертвы. Ты поняла меня?! – Я схватился за волосы. Она меня просто убивает этим. Она не может защищать меня. Никто не может защитить меня. Люди умирают, когда пытаются защитить меня.

 

- Зачем ты это делаешь со мной?

Я ушел. Мне нужно было уйти от нее, иначе, я бы продолжал вопить и кричать. Я был не в состоянии себя контролировать и последнее, что мне хотелось бы, так это причинять ей боль. Хотя часть меня, желала вытрясти из нее все это дерьмо. Но я никогда не трону ее, в этом смысле.

Никогда.

Не смогу.

Поэтому, я убежал.

Я вышел из дома и направился на пляж. Я шел. Шел и шел, пока не обернулся и не смог разглядеть дом.

Чертова паника одолевала меня. Пот на моем лбу и влажные ладони не имели никакого отношения к жаркой погоде или моей прогулке. Это были признаки паники. Она делала меня слабым. Из-за нее я потерял контроль над собой, а я, с таким чертовым трудом, всегда к этому стремился.

Пляж огибал гору, а за ней находилась отвесная скала вдоль береговой линии. Я прижал руку к грубой поверхности скалы. Она понятия не имеет, что делает. Она, будто овечка, которая напрашивается стать жертвой. И все из-за меня. Я втянул ее во все это, когда должен был оттолкнуть. Я должен был оставить ее, когда она ушла от меня. Но я тосковал без нее. Она нужна мне.

Черт, она имела надо мной власть. Я стану ее смертью, в буквально смысле этого слова.

Я ударил кулаком по скале. Один. Два. Три. Четыре. До тех пор пока костяшки моих пальцев не заболели, и я не увидел свою кровь на камнях.

Они были так похожи – Изабелла и моя мать. Возможно, именно поэтому, я так вовлечен во все это. Изабелла источала добро, словно она была каким-то созданием, распыляющим яд. Она парализовала меня. Она заставляла меня отдавать ей всего себя. Это было похоже на то, что моя мать делала с отцом. Он заботился только о ней. Он не хотел никого, кроме нее. Он ненавидел всех, кроме нее. Я не понимал его или его одержимость, пока не встретил Изабеллу. Теперь, я понимал эту огромную необходимость и причиняющий всем боль эффект.

Тем не менее, Изабелла была более сильная, чем моя мама. Я помнил, что моя мама редко когда восставала против отца. Она всегда сдавалась. Она всегда пыталась успокоить его, чтобы он не выходил из себя. Изабелла же, всегда бросала мне вызов. Она боялась моего нрава, но не боялась меня. Она не всегда давала мне то, что я хотел. Может, именно это различие, привлекало меня.

В любом случае, это не имеет значение. Я не лучше, чем мой отец. Я не заслуживаю любви Изабеллы. Она все усложняет. Все и так уже достаточно сложно.

Интересно, чтобы она сказала, если бы я рассказал ей о своей матери. Может быть, она решит убежать? Мне нужно, чтобы она отпустила все эти глупые чувства. Они не приведут ни к чему хорошему. Я направился обратно, будучи неуверенным, как долго вообще я тут пробыл, рядом с окровавленной стеной скалы. Когда я вошел в дом, я услышал звук душа, и решил пойти на веранду и подождать ее там. Я думал над тем, с чего мне начать, как мне убедить ее заботиться обо мне меньше.

Я услышал ее прежде, чем увидел.

 

– Ты вернулся, - сказала она, облегченно выдохнув.

 

Я посмотрел на нее – в одной руке она держала банан и выглядела, как самое божественное создание на земле. Ее волосы были мокрые, и клянусь, они пахли лучше, чем любой из цветков на этой планете. Я похлопал рядом с собой по дивану, прося ее жестом присесть рядом.

Пока она садилась, я собирался с духом. Мне нужно все ей рассказать. Мне нужно, чтобы она поняла, почему любить меня – было ошибкой. Я не позволю ей постигнуть участи моей матери. Я не позволю это.

 

- Моя мать, была одной из тех женщин, которые рождены, именно для того, чтобы быть мамами. Я уверен, что она мечтала об этом, еще, будучи ребенком, - сказал я. А затем, рассказал ей о своем отце и о том, что я и Элис были всем для нее потому, что мама нас безумно хотела. Я знал, что ей нужно услышать все это.

Прежде, чем я продолжил, она заметила мои руки.

 

- Что ты сделал? – она потянулась и взяла меня за руку. – Нам нужно промыть порезы.

 

- Ничего страшного. Все в порядке, - я вытащил руку из ее хватки, чувствуя неловкость от того, что она увидела это.

 

– Это не нормально. Пойдем. Ты можешь продолжить свой рассказ, пока я буду промывать твою руку.

Она привела меня в ванную комнату и вымыла ранки. Она была слишком хорошая, а я монстр, который станет для нее гибелью.

 

- Не нужно так заботиться обо мне.

 

- Я хочу заботиться о тебе – сказал она, и посмотрела на меня взглядом «тебе лучше заткнуться, если хочешь жить».

 

Ей хотелось узнать больше о моем отце, поэтому, она подтолкнула меня продолжить рассказ.

Я пытался. Я знал, что должен рассказать ей. Как же мне сказать, что я потомок ангела и самого дьявола? Как мне объяснить ангелу напротив меня, что я больше похож, именно на дьявола? Как я мог сказать ей, чтобы она не любила меня и, в тоже время, не оставляла меня?

 

- Что происходит, Эдвард? Почему ты убежал? Почему подрался со стеной? Почему решил мне рассказать о своих родителях? Я пытаюсь понять, как все это связано, но у меня не получается.

Так много вопросов, требующих ответов. Ответов, которые докажут ей, что лучше уйти. Ей нужно держаться подальше от меня. Поэтому, я рассказал ей. Я рассказал ей, что случилось, но это не сработало. Она не восприняла это, как мою вину.

Я зажмурил глаза и попятился назад, пока не наткнулся спиной на стену. Я приложил запястья ко лбу. Она не позволила мне спрятаться от нее, обняв меня. Она умоляла меня поверить, что это не моя вина.

Любовь все разрушает. Я не смог открыть ей глаза. Она бы не поверила мне.

 

- Я не собираюсь делать никаких глупостей из-за любви к тебе, - сказала она, отказываясь сдаваться. И снова мы возвращаемся к вопросу доверия. Ты должен доверять мне. У меня нет желания умирать, но я буду бороться за тебя. Ты стоишь того, чтобы за тебя боролись. Ты стоишь любви.

Я посмотрел ей прямо в глаза, пытаясь найти в них хоть капельку сомнения. Я пытался убедить себя, что она врет.

Но, нет.

Она не лгала.

Я поцеловал ее, поднял на руки и отнес в спальню. Это женщина невероятна. Она все, что черт возьми, нужно мне в этой жизни. Она была такой терпеливой и всепрощающей. Она влюблена. Черт, она действительно, влюблена!

Я накинулся на нее, срывая трусики с ее тела. Мне нужна она. Мне нужно прикоснуться к ней, почувствовать ее, поверить, что она настоящая.

Пожалуйста, пусть она будет настоящей.

Я стянул с себя шорты и затем сразу вошел в нее. Мне нужно было быть в ней. Я целовал ее, трахал. Она нужна мне больше, чем воздух, больше, чем сердце, которое валялось разбитое у меня в груди.

 

- Эдвард, - сказал она, перехватывая дыхание. – Остановись. Нам нужна защита.

Она просит меня остановиться, но ее ноги все еще были обвиты вокруг моей талии, удерживая меня. Она была такой теплой и влажной. Я не хотел останавливаться, но она была права. Я был легкомысленен. Я был глупцом. Дурак! Дурак! Дурак!

 

- Тебе нужно отпустить меня. - Я вышел из нее, когда она, наконец, отпустила меня. Я прикрыл лицо руками. Я был сконфужен из-за того, что потерял контроль. Все из-за нее. Она делала меня чертовски слабым.

Я прислушался к ее движениям, и понял, что она открыла презерватив. Я не мог заниматься с ней сексом. Я запутался.

 

- Не надо, Изабелла.

 

- Я люблю тебя, Эдвард, - ответила она, обхватывая мой член и раскатывая презерватив на нем.

 

Она убивает меня. Я не мог сопротивляться ей, даже если и должен был.

 

- Я люблю тебя, - повторила она. Она села на меня сверху и попыталась убрать руки от моего лица. – Я люблю тебя.

Я опустил руки, но глаза все еще держал закрытыми. Я не мог смотреть на нее. Видеть ее. Она покрывала поцелуями все мое лицо, словно крошечными символами ее любви. Черт, она любит меня!

 

- Я люблю тебя, - прошептала она. Изабелла была непоколебима. Она слегка прикусила мочку моего уха, поцеловала в скулу и, спустившись немного ниже, опустилась на мой член.

 

– Я люблю тебя, и все будет хорошо, – пообещала она.

Нет, мне нужно видеть ее. Мне нужно видеть искренность в ее глазах.

 

- Мы не твои родители. Мы другие. Я другая и ты другой. Я люблю тебя.

 

Я сел и крепко обнял ее, прижимаясь щекой к ее груди.

 

– Обещай мне. Обещай мне, что все будет хорошо.

 

Она зарылась руками в мои волосы и слегка потянув, заставила меня поднять голову так, чтобы я смог смотреть прямо ей в глаза.

 

– Я обещаю, - сказала она прежде, чем поцеловала меня в губы.

Она говорит правду. Она не хотела меня отпускать.

Изабелла заставила меня улыбнуться. Черт возьми, она любит меня!
– Ты знаешь, если бы я получал по никелю, каждый раз, когда кто-нибудь дает мне обещания, а потом не выполняет их...

 

Она засмеялась, отчего мое сердце забилось сильней.

 

– Ну, у вас все мои никели, мистер Мейсен. Полагаю, этого достаточно, чтобы заверить вас, что я сдержу обещание.

И я поцеловал ее. Она любит меня. Мы другие. Она любит меня и все должно быть в порядке. Мне не хотелось больше просто трахать ее. Мне хотелось заняться с ней любовью. Нежно. Медленно. Я верил в нее.

Она лежала в моих объятиях, отдыхая после всего, что мы пережили за этот день. Я чувствовал, как ее дыхание замедляется и успокаивается и пробежался кончиками пальцев вверх-вниз по ее спине. Она моя.

 

Изабелла любит меня и хочет заботиться обо мне. Она моя. «Моя королева» - прошептал я.

Она заснула, а спустя час я выбрался из ее объятий и сел рядом на кровати, наблюдая, как она спит. Она такая красивая. Она, само воплощение красоты. Я взял свой телефон и сделал пару снимков, как она спит с легкой улыбкой на лице.

Она любит меня. А что, если я тоже люблю ее? Об этом я подумаю завтра.

 

Глава 13.

Пятница, десятое сентября, полдень.

Я опаздывала. Я очень сильно опаздывала. Знала ведь, что мне не следует соглашаться идти с ним на обед в эту пятницу. Я была так обеспокоена тем, чтобы произвести хорошее впечатление, и мне не составило труда сделать что-то для других учителей, тогда, как сама должна была уже вести свой грузовик по дороге к «Затмению».

Ведь я пыталась быть милой. Большинство учителей Подготовительного колледжа были очень доброжелательны. Но некоторые, тем не менее, нет. Мне казалось, что несколько человек, не взлюбили меня еще до того, как повстречались со мной. И я не могла никак выяснить почему. Вместо того, чтобы переживать о причинах столь предвзятого отношения ко мне, я решила изменить его. Так как я обучала всего три класса, я вызвалась помогать им, делая копии, обеспечивая необходимыми материалами, которые им были нужны. Джейн Нельсон, которая, по - моему мнению, заслуживала, чтобы ее называли Джейн-Пэин (п.п.:Pain(пэин) - с англиского - боль) , злоупотребляла моей добротой, и даже, несмотря на это, я и не надеялась, что склоню ее на свою сторону, как бы я не старалась.

- Вот, только эта запасная коробка с черными маркерами. Все, что я смогла найти. У них много цветных.

 

- Если бы мне были нужны цветные, я бы не просила черные. Разве я просила?

А я думала, что я никогда не буду скучать по Розали. В сравнении с Джейн, работать на Розали было, словно прогулка в парке. Джейн не была моим боссом, но она возглавляла кафедру английского языка. Я не знала, почему она меня так ненавидит, но, с того момента, как я вошла в здание во вторник, я сразу почувствовала, что она не одобряет то, что меня взяли на работу. Аро был со мной очень дружелюбен, даже слишком. Он мне несколько раз напоминал, что по контракту мне не нужно оставаться на весь день, и давал мне понять, что будет только рад, если я буду уезжать на обед даже, если я позже захочу вернуться, чтобы поработать со студентами.

Конечно же, мне некуда было особо уходить на обед, кроме сегодняшнего дня.

 

- Хороших выходных, Джейн. Увидимся в понедельник, - начала я прощаться, выходя из ее классной комнаты, страстно желая успеть на обед.

 

- Должно быть, здорово заканчивать работу в полдень. Хотелось бы и мне иметь такие связи.

Ее комментарий не имел никакого смысла. Меня же наняли на полставки. Причем здесь какие-то связи? Мне нужны они, чтобы меня взяли на полный рабочий день. Я остановилась и обернулась.

 

- Что?

 

Джейн покачала головой и неискренне улыбнулась.

 

- Ничего. Ерунда. Хороших выходных, Белла. – Мое имя слетело с ее губ, словно нечто отвратительное.

Я проигнорировала это и направилась на выход из здания. По дороге я встретила Бена Чейни, одного из преподавателей математики, который всю неделю был очень мил со мной.

 

Он дружелюбно улыбнулся мне.

 

- Ты уже уходишь?

 

- Да. Хороших выходных, Бен.

 

- И тебе тоже, Белла. Надеюсь, твоя первая неделя прошла хорошо? Нам бы хотелось, чтобы тебе у нас понравилось.

 

Я кивнула.

 

- Все было замечательно. Поверь мне, я очень благодарна за то, что у меня есть эта работа.

И даже не переживайте о том, нравится ли мне тут.

 

- Это хорошо, – он понизил свой голос. – Тебе пришлось работать с Джейн-Пэин, поэтому я хотел убедиться, что она не сильно напугала тебя.

 

- Вы и правда ее так называете? – я не смогла сдержаться и рассмеялась.

 

- Ну, некоторые из нас, называют ее так, но за глаза, конечно. Пожалуйста, только не говори ей, - попросил он.

 

- Твой секрет умрет со мной, - заверила я его. – Увидимся в понедельник, Бен.

Я побежала на парковку и запрыгнула в грузовик. Мой телефон завибрировал, и я прочла смс после того, как завела машину. Сообщение было от моего нетерпеливого парня.

Я закатила глаза и напечатала ответ.