Подписание контракта на использование технологии Эмоушен Диджитал

Джон Вайер сидит в кабинете главы компании «Дримс Пикчерз» и после беглого ознакомления подписывает документ.

- Вот и славненько, мистер Вайер. Я был уверен, что Вы примете взвешенное и благоразумное решение. Поверьте, это пойдёт Вам и Вашей карьере актёра только на пользу, - мистер Морган с блестящими от удовольствия глазами берёт в руки контракт, на котором красуется подпись Джона. - Теперь можете пройти в отдел научных разработок. И там Вам будут вживлены наши нанороботы. Я Вас провожу.

- Так быстро? – удивился Джон.

- А чего ждать? Не бойтесь, процедура безболезненная. Всего лишь одна инъекция внутривенно, и всё.

Железная маска

Глава компании «Дримс Пикчерз» и Джон спустились на лифте в отдел. Там Джон улёгся на кушетку, после чего, как и предупреждал мистер Морган, Джону была сделана всего лишь одна инъекция в руку. Никаких изменений состояния Джон не ощутил, как будто ничего и не произошло.

Подошёл врач:

- Хорошо, мистер Вайер. Вы можете пока походить тут, но далеко не убегайте. Через минут сорок все нанороботы достигнут места назначения. Мы проверим их расположение и работоспособность, и Вы можете быть на сегодня свободны.

На сорок минут, как и сказал врач, о Джоне забыли. Затем его усадили в кресло и с помощью специального аппарата стали сканировать голову.

- Так, хорошо, мистер Вайер, мы проверили, все нанороботы установлены. Я Вас поздравляю, инсталляция «Эмоушен Диджитал» прошла успешно. Теперь мы проверим их работоспособность. Расслабьте лицо, пожалуйста. Поначалу будет слегка непривычно.

Перед Джоном появилось зеркало. Он полностью расслабился и застыл в ожидании. И вдруг на лице совершенно без его участия медленно стала растягиваться улыбка.

- Очень хорошо, - пробубнил врач, - сейчас откалибруем, чтобы не было задержки во времени.

Стали появляться другие выражения лица. Они то медленно наплывали, то возникали очень резко и спонтанно. Выглядело это очень неестественно, так как настоящие эмоции так не проявляются на лицах людей.

- Хорошо, закончили. Сейчас, мистер Вайер, мы проверим управление голосовыми связками и речью, если Вы не возражаете.

- Нет, не возражаю, - ответил Джон. Он до сих пор не верил, что всё это по-настоящему.

Через несколько мгновений Джон начал что-то бубнить. Сначала это были несвязные звуки, больше похожие на мычание. Затем говор стал становиться чётче, пока не превратился в нормальную речь, как будто кто-то настроил резкость в фотокамере и картинка стала ясной или кто-то наконец-то поймал нужную частоту на радиоприёмнике.

Джон сразу же узнал этот текст. Он читал самое начало известного произведения А. Дюма «Железная маска»:

 

«…и приписывает ему муки, вытекающие из собственных чувств. Он хотел бы узнать о мыслях узника в уединении, почувствовать биение его сердца, дававшего жизнь этой одушевленной машине, и отыскать следы слез, которые текли под его бесстрастной маской.

 

 

Мучительно даже представить себе его участь: нескончаемые внутренние монологи, не отражающиеся на лице, сорокалетнее заключение за двойным ограждением – каменными стенами и железной маской. Воображение невольно приписывает ему величественное благородство, связывает тайну этого человека с самыми возвышенными интересами и настойчиво видит в нем жертву…»

 

Вдруг речь остановилась. Джону было странно осознавать, что он в этом вообще никак не участвует и что речь может так сильно расходиться с мыслями. По сути, он мог свободно думать совершенно о другом, а в это время нанороботы делали своё дело.

- Хорошо, мистер Вайер. На сегодня пока хватит. Приходите завтра к десяти утра, и мы продолжим работу.

- Разве это не всё? – поинтересовался Джон.

- О нет, что Вы. Это самое начало, - улыбнулся доктор.

Вдруг, откуда ни возьмись, появился мистер Морган:

- И да, мистер Вайер, забыл Вам сказать ещё об одной вещи. Вы подписали соответствующий документ о неразглашении данной информации.

- Да, я помню, мистер Морган, я и не собираюсь никому об этом рассказывать.

- Я понимаю Вас, Джон. Но человеческая натура такая переменчивая: сегодня Вы не собираетесь, а завтра вдруг соберётесь. Сегодня Вы боитесь всех тех последствий и штрафов, которые возникнут в результате огласки, а завтра Вам это вдруг уже станет неважно. Поэтому для защиты информации в технологии «Эмоушен Диджитал» присутствует специальный алгоритм. Если Вы попытаетесь кому-нибудь рассказать, ну, допустим, жене, то данный алгоритм не даст этого сделать. Ведь нанороботы управляют в том числе и Вашими связками, и Вашим ртом, и Вашим языком, поэтому они вполне способны не только воспроизводить Ваши голос и речь, но и блокировать их, если это необходимо. Надеюсь, Вы об этом прочитали в нашем контракте… - сейчас глава компании «Дримс Пикчерз» выглядел, как хитрый кот.

Джону ничего не оставалось, как утвердительно покачать головой в ответ. На самом деле, конечно же, он не был в курсе всех тех тонкостей, что были прописаны в контракте. Чтобы вникнуть во все детали этой кипы бумаг, ему бы потребовалась не одна неделя, а из-за секретности проекта он не мог показать контракт юристам. Приходилось принимать решение самостоятельно, опираясь на внутренние ощущения. Конечно, с его стороны это было халатностью, но что оставалось делать? И сколько таких ситуаций бывает, когда решение принимается спустя рукава, когда человек совершенно не придает значения выбору, который в итоге оказывается определяющим моментом в его жизни?

Как оживить куклу

«Неплохой аванс они платят за подписание контракта. Надо бы это отметить», - подумал Джон. Не хотелось сидеть в дорогих ресторанах и стеснять себя кучей условностей. Не хотелось звать гостей и устраивать вечеринку. Хотелось устроить праздник для себя. Вместе с Джиллиан они любили просто гулять по городу. Джон решил, что хочет провести остаток дня именно так.

- Ты дома, милая? – Джон буквально влетел в прихожую. Его никто не встречал.

- Ну где ты? – спросил он в пустоту, затем энергично скинул пальто и обувь и направился в гостиную.

Джиллиан сидела на диване, уткнувшись в телевизор и полностью игнорируя мужа.

- А, вот ты где. Джилл, ну прости меня, - он загородил телевизор, привлекая к себе внимание. Из-за спины вдруг возник густой букет из васильков. Джиллиан очень любила эти незамысловатые цветочки ярко-синего цвета. Она посмотрела на букет, стараясь не проявлять никаких эмоций.

- Я был идиотом. Наговорил тебе всяких глупостей. Я горжусь тем, что у меня такая жена. И на самом деле ты очень талантливая. И я очень благодарен тебе за всё: за твою помощь и поддержку в трудные минуты, когда эти журналисты насели на меня со всех сторон. Да и вообще за всё. Без тебя у меня ничего бы не получилось. Спасибо!

Джиллиан, конечно же, любила Джона, поэтому не могла не растаять от таких слов. Она взяла цветы и улыбнулась.

- Знаешь, чем подкупить меня, - пошутила она.

- Пойдём гулять, - предложил Джон.

- Пошли. Только, чур, сегодня я сама выбираю, что надеть, - ответила Джилл, хитро прищурив глазки.

Единственная проблема, с которой сталкиваются известные личности при попытках пожить, как простые смертные, - это поклонники, которые могут превратить подобные потуги в настоящий ад, докучая пристальным вниманием. Поэтому в такие походы Джон и Джиллиан предпочитали отправляться загримированными. Это нисколько не мешало им, ведь они - актёры и перевоплощение – неотъемлемая часть их жизни. Иногда они подходили к походному гриму очень скрупулёзно, превращаясь совершенно в иных людей, а иногда просто добавляли какие-то детали, которые делали их едва узнаваемыми.

На этот раз они не особо себя утруждали: всё произошло слишком быстро и спонтанно. И вот они уже готовятся к тому, чтобы раствориться в толпе. Джон приклеил усики и надел очки с обычными стёклами. Вязаный свитер, брюки, какие были модны в пятидесятые, ветровка. Джиллиан сделала яркий и безвкусный макияж. Короткое обтягивающее платье и кожаный пиджак, который еле прикрывал поясницу, туфли на высоком каблуке, колготки в сеточку. Эдакий маменькин сынок под руку с подружкой-проституткой, благодаря которой он узнал, что такое близость с женщиной.

- Уоу, не страшно так идти на улицу? – спросил Джон.

- Я же актриса. Тем более, ты со мной. Главное в Скид Роу[1] не заходить.

- Да, туда, пожалуй, сегодня не стоит.

Они катались на метро, ели в обычных пиццериях, гуляли в городских парках. В каком-то дешёвом магазине пришлось купить Джиллиан удобные кроссовки: её ноги устали от таких высоких каблуков. В сторону дома они пошли, когда уже совсем стемнело. Чуть похолодало, и Джон отдал Джиллиан куртку.

- Пошли сюда, Джонни. Здесь лучше.

- Да, но так нам придётся сделать большой круг. Давай сюда. Срежем немного.

На таких улочках гораздо меньше людей и более скромные магазины – в основном частные лавчонки. Вдоль узкой двухполосной дороги растянулось длинное, многоэтажное и слегка обшарпанное здание. Возле магазина, расположенного в торце этого здания, прямо на улице была организована торговая точка. Мигали разноцветные огоньки, чтобы привлечь покупателей. Джон и Джиллиан, проходя мимо, невольно заглянули, чем там торгуют. Рядом с ними, как это часто бывает, откуда ни возьмись, появился продавец.

- Желаете посмотреть? – спросил он.

Джон и Джиллиан невольно сделали шаг назад.

Вид у продавца был куда более экстравагантный, чем у его товара. Добродушный старик с маленькими, очень глупыми, постоянно бегающими глазками. В них горела какая-то чертовщинка. Этот взгляд сглаживала странная, почти дурацкая улыбка. Седые, практически белые, усы, затёртый грязно-зелёный плащ, коричневая шляпа с кривыми полями, фиолетовый галстук, торчащий из-под тёмно-бордовой вязаной жилетки.

- Ничего, - инстинктивно защищаясь, ответил Джон.

- С нас сегодня уже хватит покупок, - как бы оправдываясь, добавила Джиллиан.

- По-вашему, я похож на продавца? – улыбнулся старик. – Я ведь не предлагал вам что-нибудь купить – предлагал посмотреть.

Джон и Джиллиан переглянулись. Старик, как будто что-то прочитав в их глазах, продолжил:

- Ну же, идёмте. Вижу, вам это будет особенно интересно.

Не дожидаясь их решения, он засуетился возле стенда, который представлял собой обычный стол. Вдруг, как по мановению волшебной палочки, на столе возникла небольшая сцена с занавесом, кулисами и освещением.

- Идите ближе, - позвал старик жестом.

Старику удалось заинтриговать парочку, и они всё-таки сделали несколько шагов вперёд, чтобы рассмотреть, что там происходит.

- Вам ведь это хорошо знакомо, не так ли? – хитро подмигнул старик.

- Тсс, сейчас начнётся, - не дожидаясь ответа, прошептал он. – Смотрите.

Все огоньки вокруг погасли, освещение осталось только на сцене. Старик стал за расположенную рядом трибуну и торжественно начал вступительную речь. Затем его голос стих, заиграла звонкая музыка, и на сцене появились действующие лица. Это были куклы. Их рост составлял примерно десять дюймов. Головы, как это часто случается у кукол, были непропорционально больше туловищ. Куклы по очереди представились. Затем начался сам спектакль.

Фигурки двигались неестественно – слишком механически. Поначалу это очень бросалось в глаза. Но потом, когда Джон и Джиллиан, привыкли к такому своеобразному исполнению, им показалось, что это даже создаёт некий неповторимый стиль: такого им точно не приходилось нигде видеть.

На небольшой сцене, прямо посреди стола развернулась целая история. Там были и любовь, и предательство, и зло, и коварство, спрятавшееся в овечьей шкуре, и трагедия, и торжество справедливости. Всё это время старик не отходил от трибуны. Он то театрально закрывал глаза, откидывая голову назад, то кивал головой, вторя диалогам механических артистов, то улыбался, то прислушивался к чему-то, то читал слова автора.

После очередной победы кукла-главный герой читала проникновенную речь. Здесь Джон и Джиллиан изумились мастерству старика и его театра. Но вдруг что-то заело. Рот главного героя медленно открылся, издавая протяжный звук, как зажёванная кассета. Рука слабо приподнялась и зависла в воздухе. Действие остановилось.

Старик подошёл к сцене и застыл так же, как и главный герой спектакля, внимательно изучая, что происходит.

- Хм, странно. Очень странно, - произнёс он. Он взял неисправную куклу и поднёс к уху, будто пытаясь что-то услышать. Потом вдруг начал её сильно трясти.

- Не хочет. Я ему дам не хочет. Ишь ты…

- Послушайте, я в этом ничего не понимаю, но вряд ли Вам так удастся её подчинить, - вмешался Джон. Старик посмотрел на Джона.

- Да? – спросил он. Джон растерялся: он подумал, что старик сам сделал этот театр и должен знать, как всё устроено. Старик быстро подошёл к Джону и пихнул ему в руки фигурку главного героя:

- На, попробуй. Вдруг у тебя получится.

- Вряд ли, - пожал плечами Джон. - Я ведь даже не знаю, как они двигаются. Как разговаривают. Я не заметил там ни ниток, ни каких-нибудь спиц, ни других механизмов, - он вертел в руках куклу, рассматривая со всех сторон. - Признаюсь, ничего подобного не видел.

- Конечно же, с помощью моих мыслей: я подумал – они сделали, - старик в упор посмотрел на обоих - чертовщинка в его глазах вспыхнула ещё сильнее.

- Разве такое возможно? – спросил осторожно Джон, нарушая возникшую немую сцену.

- Конечно же, нет, - расхохотался старик. – Возможно, а-ха-ха! Это же куклы. Как они могут читать мои мысли? А-ха-ха! – ещё с минуту он продолжал смеяться. Джон стоял вместе с куклой в руках, не зная, что с ней делать. Старик резко остановился.

- Ну что? Не получилось? – спросил он.

- Нет, - ответил Джон.

- Хм, - у старика вдруг от услышанного начался нервный тик. – А как же она победит? Как победит? Кукла должна ожить, - он снова задумался.

- А ну-ка, дай куклу ей, - старик указал на Джиллиан. – Может, она справится?

Не дожидаясь действий Джона, он вырвал куклу из его рук и пихнул Джиллиан. Она внимательно посмотрела на неё.

- Что я должна сделать? – спросила она.

- Оживить, - ответил старик.

- Как? – Джиллиан засмеялась.

- Не знаешь? – спросил он.

- Нет, - ответила Джилл.

- Плохо, плохо. Надо подумать, - старик сделал несколько оборотов вокруг себя. – Нисхожу я путём сокровенным стезёй без возврата в бездны подземные…[2] Мало, мало. Не сработает. Так, возьмите куклу. Все вместе. Вот так.

Джон и Джиллиан не понимали, что происходит. Старик, которого они сначала посчитали вполне вменяемым, теперь казался совершенно сумасшедшим. Но безумный кукольник говорил и действовал настолько завороженно, что им было жутко интересно, что будет дальше. Все трое обхватили куклу.

- Хорошо, держите крепче. Так, теперь надо произнести заклинание. Повторяйте за мной: Чука-рака-тон! Чука-рака-тон-тон!

Джон и Джилл повторили буквенную абракадабру, произнесённую Кукольником.

- Хорошо. Ещё раз. Громче! Громче! – при произнесении магических слов старик начал покачивать куклу вверх-вниз. Джон и Джилл подчинились и тоже начали покачивать её.

- Ещё! Громче! Быстрее! – кричал старик. – Чука-рака-тон! Чука-рака-тон-тон!

Темп ускорялся. Вскоре Джон уже орал во всё горло, а Джилл визжала что было сил. Вдруг в руках что-то зашевелилось. Все трое это почувствовали и остановились. Кукла повернула голову вверх и посмотрела на своих спасителей.

- Ожила, - сказал Джон.

- Да, - шёпотом ответил Кукольник, как будто боясь спугнуть действие магии. Старик взял куклу в свои руки и отнёс обратно на сцену. Он аккуратно поставил её на своё место, словно музейный экспонат, который ни в коем случае нельзя было разбить или повредить. Кукла-главный герой стояла на сцене и смотрела по сторонам, не понимая, что происходит. Так длилось несколько минут.

Джон и Джилл периодически переглядывались, ожидая чего-то.

- Спектакля больше не будет? – спросил Джон.

Вдруг старик набросился на него:

- Что, хочешь представления? Не наигрался ещё? А?

Джон попытался вырваться, но старик крепко уцепился за его свитер.

- Он ожил. Ожил! Понимаешь? Как думаешь, ему надо продолжать играть? Или он должен сделать действительно что-нибудь стоящее?

- Не знаю, - Джон не то чтобы сильно испугался старика. Скорее, это была просто стрессовая ситуация.

- Так определись же уже наконец, ведь кукла уже сломана.

Джону всё-таки удалось вырваться. Он тут же схватил Джилл за руку, и они направились прочь от этого места. Старик продолжал кричать им вслед:

- Что ты сеешь, не оживёт, если не умрёт…[3] Так при воскрешении мертвых… Говорю вам тайну… Умирающий - в хлебном семени, а воскрешающий - в колосе. Услышь же меня, о Думузи, прошу!

Но Джон и Джилл не слушали его. Им просто хотелось побыстрее убраться отсюда.

***

- Да уж, вот это мы вчера срезали путь, - Джиллиан интенсивно вытирала голову после душа.

- Эх, жалко, что так вышло. Сначала он мне показался очень интересным. Я даже хотел ему денег дать.

- Да, куклы у него замечательные. Обидно, что достались такому безумцу. Другой бы, возможно, неплохо заработал бы на них.

- Интересно, что он имел в виду, когда спросил: «Вам ведь это хорошо знакомо?» Он же о сцене говорил? Думаешь, он догадался о чём-то?

- Сомневаюсь. Скорее всего, просто совпадение. Мало ли что может взбрести в голову этому старику? – Джиллиан была полна скепсиса.

- Как считаешь, этот ритуал. Ну… Оживление куклы. Это же… Не по-настоящему?

- Конечно же, нет, - усмехнулась Джилл.

- Просто он… Он с такой верой это делал. Как будто…

- Как будто что? На самом деле оживлял? Я тебя умоляю, Джон. Ты слишком доверчив. Это просто часть представления, а старик совсем выжил из ума.

- Ты слышала, как он кричал в конце? Думузи. Мне почему-то врезалось в память это слово. Интересно, что бы это могло значить?

- Не знаю, если честно, в тот момент хотелось поскорее убраться оттуда.

- Смотри, что я нашёл, - Джон указал на экран ноутбука. - «Думузи» (или Думу-зид-абзу) – это шумерский вариант Таммуза. Это божество олицетворяет земледельческий цикл. Божественный пастух, умирающее и воскресающее божество плодородия. И в древнегреческой мифологии он тождественен Адонису. Странное совпадение, не находишь?

- Да уж, этот Кукольник явно произвёл на тебя впечатление. А тебе не кажется, что у него просто не все дома? Мало ли что может родиться в нездоровой психике? Обрывки фраз, скомканный ворох размышлений, несколько случайных совпадений – и вдруг кажется, что он пытался донести какой-то смысл, - Джилл пожала плечами. – Но, скорее всего, это просто случайность, а твой здоровый ум пытается уложить весь этот бред в стройную логику.

- Просто я до сих пор не понял, как они работают. Каким образом он ими управлял, как думаешь?

- Ну уж точно не силой мысли, - снова рассмеялась Джилл. – Скорее всего, это куклы-роботы, а их игра – результат искусного программирования. На дворе двадцать первый век, Джонни. Новое тысячелетие. С современными технологиями, думаю, и не такое возможно.

Джон ничего не ответил. Он невольно подумал о технологии, о «Дримс Пикчерз». Джиллиан была права: с современными технологиями и не такое возможно.

Эти чудесные технологии

 

Ещё около месяца пришлось Джону Вайеру посещать научный отдел компании «Дримс Прикчерз». Врачи и учёные занимались тем, что подгоняли под особенности его лица различные модели и шаблоны, чтобы эмоции, которые управлялись нанороботами, выглядели естественно. Также работали над интонацией, произношением, тембром и оттенками голоса. В принципе, технология была отработана, поэтому сотрудники научного отдела довольно быстро составили целую библиотеку, с помощью которой можно было с лёгкостью манипулировать лицом и голосовыми связками Джона. Оставалось проверить, как это работает на практике.

Джон за этот месяц успел привыкнуть к тому, что не всегда сам управляет лицом и голосом и что речь может начать самопроизвольно изливаться из его уст. Если он полностью отпускал ситуацию или даже подыгрывал ей, то действие нанороботов совершенно не ощущалось. Он и технология становились одним целым. Манипуляция аккуратно, естественно и почти незаметно вносила штрихи в мимику, тон голоса, но Джону казалось, что ничего не происходит, что это всё делает он сам, так это органично дополняло его.

Единственный случай, когда действие нанороботов ощущалось особенно сильно – это когда Джон сопротивлялся им. Если манипуляция шла вразрез с волей Джона, то в лице и голосе появлялось сначала слабое напряжение, потом оно усиливалось, лицо начинало жечь и покалывать, горло наливалось свинцом. В конце концов боль становилась настолько нестерпимой, что приходилось отпускать ситуацию, предоставляя нанороботам свободу в действиях. Увы, победить в этом соревновании Джон не мог. Да, в общем-то, это и не требовалось, так как технология служила и помогала ему, собственно, для этого он и согласился на её использование.

- Ты уж извини, Джонни, что тебя так долго здесь «мурыжат», - за время, проведённое в научном отделе, Джон так сблизился с мистером Морганом, что они общались почти, как два старых добрых приятеля. И кстати, глава «Дримс Пикчерз» довольно часто посещал Джона во время всех тех опытов, что здесь проводили с ним. Это, безусловно, радовало актёра. Он чувствовал, что наконец-то влился в штат этой огромной и могущественной компании.

- Теперь познакомься вот с этим человеком. Зовут его Марк Питерсон. Он техник, который будет управлять твоими эмоциями, если это будет необходимо, - Рейнольд Морган указал на молодого лохматого человека, который сидел в углу кабинета. Молодой человек явно страдал от нехватки солнечного света, о чём свидетельствовал бледный и нездоровый цвет лица. Скорее всего, он крайне редко бывал на улице, предпочитая проводить время за экраном компьютера. И в данный момент его также больше интересовало то, что происходило в смартфоне, а не в реальности. Идеальный кандидат для такой работы. Когда его представили, он на секунду отвлёкся и, поправив очки, внимательно посмотрел на Джона.

- Приятно познакомиться, - дежурно ответил Джон. Молодой человек слабо кивнул в ответ и снова уткнулся в телефон. На этом знакомство закончилось.

- Питер Уоллберг в курсе всех дел, поэтому работа будет теперь выстроена по следующей схеме: Марк будет присутствовать на съёмочном процессе. Если Уоллберг будет видеть, что ты играешь недостаточно хорошо или делаешь что-то не так, как надо, то он будет просить Марка помочь тебе, и тогда уже к твоей работе будет подключаться наша технология. Как тебе такой план?

- Хорошо, мистер Морган, я готов попробовать, - с явным энтузиазмом ответил Джон.

- Ну вот и отлично, Джонни. Я знал, что мы с тобой сработаемся. Ты мне сразу понравился. Молодой, амбициозный. Ты не будешь прятаться от открывающихся возможностей, а смело пойдёшь вперёд к новым свершениям. Ну, удачи на съемках, а сейчас, извини, - дела, - Рейнольд Морган дружески похлопал Джона по плечу и проводил к выходу.

Удачные съёмки

Питер Уоллберг, несмотря на значительный перерыв в работе, сразу же набросился на Джона, стоило тому появиться в поле зрения. Техника не было: то ли опаздывал, то ли решили поработать пока без него. Начали сразу же с той сцены, которую Джону так и не удалось отыграть как следует.

- Хорошо, ну вот все в сборе. Линда, давай с места, где ты спрашиваешь Микки: ну разве об этом мы мечтали и так далее. Вспомнила, да? Всё, все за работу. Приготовились, - режиссёр интенсивно захлопал в ладоши, приводя всех, кто участвовал в процессе съёмок, в чувство.

И работа закипела. Джон был в хорошей форме и собирался отыграть сегодня на пять с плюсом. Но Уоллбергу опять что-то не понравилось, и он на некоторое время удалился с площадки. Затем вернулся, и пошёл второй дубль. На этот раз Джона никто не стал останавливать, и он спокойно и уверенно отыграл всю сцену до конца. Никаких пауз, никакого раздражения, никаких нотаций со стороны дотошного режиссёра. Все просто сидели и внимательно выполняли свою работу. После отыгранной сцены Уоллберг и его помощник молча уставились в монитор, отсматривая полученный материал. Обычно во время таких просмотров Уоллберг сразу спускал всех собак на Джона, критикуя его игру. И, как правило, в выражениях он не стеснялся. Но в этот раз было непривычно тихо. Признаться, Джона это удивило.- Всё нормально? – спросил он.

- Всё отлично, Джонни. Ты молодец, - ответил Уоллберг и показал Джону рукой знак «ок». Всё, снято! Больше дублей не будет, - заявил режиссёр и уже более тихо добавил помощнику: - Ну наконец-то…

У Джона камень упал с плеч.

«Ну наконец-то вам понравилось», - подумал он.

Далее Джон только и успевал переключаться от сцены к сцене. Он играл всё, что от него требовали, и получалось, видимо, очень неплохо, так как крайне редко приходилось делать больше двух дублей. И это выглядело странно, потому что такого с ним прежде не было. Из-за таких удачных съёмок процесс кинопроизводства превратился в настоящий праздник: никто ни с кем не ругался, никто не выяснял отношений, не посылал друг друга. Наоборот, все вдруг стали дружелюбными и обходительными, приносили друг другу кофе, угощали сладостями. Одним словом, атмосфера стояла очень тёплая и уютная.

Джон и не заметил, как пролетел день. В конце дня Питер Уоллберг поднялся из кресла, собрал всех присутствующих и от лица компании и от себя лично поблагодарил за хорошую и продуктивную работу.

- Если, ребятки, мы будем с вами трудиться в таком режиме, то через три месяца мы уже запустим нашу картину в прокат, - резюмировал он.

Джона и других актёров вполне устроил такой ответ. Единственное, что не давало покоя, – это где находится техник и почему он так сегодня и не появился на площадке.

«Странно, как мне дали понять, технология – довольно дорогостоящая штучка. Неужели они не собираются её использовать? А если я теперь всё буду играть так же хорошо? Тогда их вложения не оправдаются? Да чёрт с ними, это их проблемы, а не мои…»

Это был, конечно же,далеко не полный список вопросов, которые мог бы задать Джон. Ну, например, его бы ещё могло насторожить, что другие актёры тоже уж слишком подозрительно хорошо исполняют роли. Неужели все вдруг в одночасье стали играть так безупречно? Такого не бывает. Всё равно должны быть какие-то накладки, ведь это же живые люди.

Однако Джон не хотел сильно мучить себя подобными рассуждениями. Сейчас он был счастлив: наконец-то всё шло хорошо, всё получалось, и ему не требовалась даже помощь Джилл. Когда она увидит его таким, она всё поймёт и порадуется за него. В этом Джон не сомневался.

Не просто любимое дело

Джиллиан и Джонни в постели полностью голые, накрытые лёгким покрывалом. Джилл лежит у мужа на плече и нежно гладит его по груди. Она тихонько спрашивает:

- Ну как съёмки? Я вижу, всё наладилось?

- Да, всё более чем отлично, - ответил Джон.

- Даже так? Я уже думала, ты с этим Уоллбергом не договоришься. Это из-за него ты был такой злой?

- Вообще не совсем, хотя и это тоже. Всё как-то наложилось, понимаешь? В общем, я рад, что это всё позади. И мы с тобой снова рядом.

- А я рада, что твоя депрессия, наконец-то, закончилась.

- А ты как? Как твои съёмки?

- Пока всё, никаких съёмок. Буду сидеть дома и читать книжки. Видишь, сколько их накопилось? – Джилл легонько засмеялась.

Прямо перед ними на комоде лежало две высокие стопки.

- Так съёмки закончились?

- Нет, я сама ушла.

- Как ушла?

- Вот так, взяла и ушла. Я поняла, что эта роль не подходит мне, она противоестественна моей природе, с режиссёром я не договорюсь и тянуть я её больше не могу.

- Ух ты. Уау, - сказал Джон, - какая ты сильная, Джилл, я бы так не смог. Просто взять и уйти…

- А что в этом такого?

- Просто я так не привык, понимаешь? Для меня профессия актёра – это не просто любимое дело. Для меня это ещё и ремесло, которое кормит. И не только меня. Знаешь, сейчас мои родители уже не в том возрасте, чтобы обеспечивать себя самостоятельно. Ещё и сестрёнка Мэри подкинула им внучку на воспитание, а сама занимается неизвестно чем. Приходится помогать. Я их опора и надежда, и так было всегда, понимаешь? Из всех пятерых только у меня были такие далёкие мечты, и родители поверили в них и поверили в меня, поддерживали во всём. А я продолжал идти и был готов бороться до конца. У них не было возможности дать мне хорошее актёрское образование, у них даже не было денег на то, чтобы отправить меня сюда. Ведь мы всегда жили довольно бедно. Ещё и пятеро детей. Всех надо накормить, одеть, научить чему-нибудь. Как они справлялись? Но я знал, что они делают всё, что в их силах, - Джон тяжело вздохнул. – Понимаешь… Я не могу уйти только потому, что какая-то роль не нравится. Я так не привык. Я должен играть. Должен преодолевать себя, действовать через не могу и через не хочу. Так было всегда. Именно так я добился успеха.

- Никогда не думал о том, что именно это тебя и сдерживает сейчас? Ты не отдаёшься переживанию роли до конца, потому что думаешь не только о ней, но и о многих других вещах: о деньгах, о статусе, о том, что надо помочь родным, о том, что о тебе скажут окружающие, о том, что нельзя ударить в грязь лицом и поэтому нужно постоянно расти. И так далее. Все эти мысли… Ты считаешь, они ничего не значат, но на самом деле они очень влияют на тебя, на твой внутренний мир и, как следствие, на то, что снаружи. Они создают тот фон, ту стену, через которую очень сложно пробраться к самому себе и узнать, какой ты настоящий и на что действительно способен.

- Не знаю, Джилл. Всё это очень сложно. Возможно, так и есть. Но не думать об этом вообще? Я из другого мира, и там, поверь мне, это очень важно. Мне кажется, я никогда не смогу полностью отстраниться от этого и делать вид, что меня совсем не интересуют такие вещи. Это не так. Это будет ложью самому себе. По крайней мере, сейчас я точно не готов к этому.

- Это действительно очень сложно, Джонни, и я тебя очень понимаю. Не думай, что, давая подобные советы, я смотрю на тебя свысока: мне и самой часто приходится сталкиваться с этим,- Джиллиан взяла телефон с тумбочки и посмотрела время. - Ладно, давай спать. Поздно уже. Да и, кстати, по поводу родителей… Думается мне, давненько ты им не звонил. Для них это, наверное, не менее важно, чем оплата счетов.

- Ты права, Джилл. Завтра позвоню обязательно, - Джон вытянул руку и выключил свет. Он ещё долго лежал с открытыми глазами и смотрел в окно на беспорядочные огни города, которые расплывчатыми пятнами отражались в небе. Они будоражили воображение и в то же время гипнотизировали, притягивали к себе.