Происхождение и история умного делания.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

СОКРОВИЩЕ УМА И СЕРДЦА.

АСКЕЗА.

Делание.

Задачи аскезы.

Сущность аскезы.

ВНИМАНИЕ.

Психология внимания.

Аскетическое внимание.

Сердечное внимание.

КОНЦЕНТРАЦИЯ.

Внимание и концентрация.

Сознание и внимание.

Отрешение.

Интроверзия.

Религиозная интроверзия.

Экстраверзия.

Аскетическая интроверзия.

Собирание.

Абсолютная концентрация.

Умно-сердечная концентрация.

Ступени концентрации.

Виды концентрации.

МЕДИТАЦИЯ.

Концентрация и медитация.

Абстракция, интуиция и медитация.

Медитация и внимание.

Медитация и созерцание.

Медитация.

Медитативный процесс.

Значение медитации.

Внутренняя сокровищница.

Древнецерковная медитация.

Сущность медитации.

Теория умной медитации.

МОЛИТВА.

Медитация и молитва.

Тайна молитвы.

Душа и молитва.

Ум и молитва.

Дух и молитва.

Тело.

Сердце.

Качества молитвы.

Правила молитвы.

Внешняя и внутренняя молитва.

Упражнение в молитве.

Характеристика молитвы.

Внутренняя молитва.

Непрестанная молитва.

Тайная молитва.

УМНОЕ ДЕЛАНИЕ.

Умная молитва.

Умное делание.

Сердечное делание.

Сердечная молитва.

Сокровенная молитва.

Практика умного делания.

Кому творить умную молитву.

Дыхательный метод.

Ступени умного делания.

О молитве в умном делании.

Умное делание и религиозная жизнь.

Имя Иисуса в умной молитве.

О названиях умного делания.

МИСТИКА.

Сердце и ум.

Мистическое единение.

Экстаз.

Иллюминация.

Гнозис и софия.

Теогнозия.

Тайноведение.

Созерцание.

Любовь (Агапичность).

Софийность.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ИСТОРИЯ УМНОГО ДЕЛАНИЯ.

 

 

П Р Е Д И С Л О В И Е.

Закрылись за человеком райские двери, змей-искуситель вошел в человека и стал господином в нем, «стал душою в душе человека», как говорит Макарий Великий (Египетский). Внезапно погас свет «славы», окутывавший человека, как ризой, и он увидел свой мрак, свою наготу, испытал великий страх. Весь строй Природы, вся Земная иерархия пришли в замешательство по вине человека. Изменилась внешняя среда, изменился и духовно-душевный облик человека. Потеряно бездумие, блаженство и всезнание веры, этой силы Логоса-Христа, которая носила человека на невидимых крыльях не только над Землей, но и в звездных сферах. Исчезли и другие сверхъестественные способности человека: ясновидение и дальновидение духа, созерцание идей и сущностей. Весь внутренний мир человека с его микроскопическим содержанием выпал из сознания и стал подсознанием. Человек потерял сверхчувственное знание, померкли его духовные очи, исчезла связь с духовным миром, потеряно непосредственное общение с Богом. Внутреннее сокровище, Логос-Христос, скрыто в тайниках сердца и дает о себе знать только в редкие минуты просветления. Небесный мир исчез из поля зрения человека и стал для него миром невидимым. Остался только чувственный мир, материальный, видимый, как остров в океане мира невидимого. В душевном плане человек уподобился змею, стал «питаться землею» своих страстей и вожделений. Иссякла духовная пища души: созерцание Божества и Небесной Иерархии. Человек впал в эмпиризм, в чувственное знание, стал субъектом и объектом опыта, познав на своем личном опыте добро и зло. Вместо нуменального, целостного знания идей, существ и сущностей, пришло ограниченное и разнообразное знание явлений, качеств, количеств, меры и веса, отношений. Ум человека, простой и единичный, созерцательный и всепроникающий, стал множественным и бессильным; рассеиваясь по предметам видимого мира, он создал себе ментальный кумир: закон физической, моральной и духовной причинности. Ум впал в дискуре, стал сомневаться не только в бытии мира, но и в своем собственном, стал исследовать, мыслить и блуждать в своих спекуляциях и фантазиях. Больной, отравленный внутренним змеиным ядом, ум человека отвернулся от жизни, в нем появилась странная любовь к Небытию, к безличию и бессознательности. Отравленное ядом греха тело человека стало тяжелым, «дебелым», земной элемент взял в нем верх. Начались в теле процессы разложения, гниения, брожения и тления, появились болезни. Такое тело не могло остаться членом Царствия Божия и стало телом смерти.

Обедневший духовно человек потерял свое царственное положение на Земле, лишился царского стола, стал питаться «полевою травою» (Быт. 3, 18). Проклятая Богом земля начала производить «волчцы и тернии» и человек стал рабом нужды, труда и горя. Природа стала во враждебные отношения к человеку, все три царства природы вышли из повиновения ему и вновь «зашевелился хаос». Новая среда выросла перед глазами человека, пришлось «приспособляться» к природе, ставшей из матери мачехой, в целях индивидуального зоологического «выживания», пришлось выдерживать «борьбу за существование». Человек почти целиком ушел в биологизм.

Беспримерное в истории творения потрясение человеческого духа в теле в момент падения привело к той расшатанности человеческого существа, которое носит в древнецерковной антропологии название диэраза или дезинтеграции. Нарушены внутренняя связь, координо-ция, гармония и иерархия частей человеческой тримерии (духа, души и тела). Ум и дух стали рабами внешней силы, а низшие части восстали против высших, стали самостоятельными и автономными. Инициатор греха, разум, отделился от духа, вытеснил его и стал выступать от его имени. Если в райской жизни человека Бытие отражалось в духе, то теперь оно стало отражаться в разуме. Все, что не находило отражения в помраченном разуме, выпало из него: Бог, свобода, дух, мистерия, таинство. Великий узурпатор, разум, на протяжении тысячелетий пытается создать свою религию, религию разума, и обоготворяет или силы природы, или ангелов и планетых духов, и кончает самообожествлением человека.

Изменился не только внешний, но и внутренний облик человека, он искажен и извращен. Метасхематизм (извращение) коснулся не только человека в целом, но и отдельных частей тримерии, отдельных сил духа, души и тела. Сказалось и действие преждевременного вкушенного плода с Древа Познания. Человек превратился в машину из плоти и крови. Душевная жизнь его наполнена психическими новообразованиями, психическими комплексами в виде страстей, эмоций и аффектов, а основным стержнем комплексов стал метасхематизированный разум, соединенный с фантазией. Образец метасхематизма — судьба человеческого Эроса, превратившегося в эротизм и сексуальность.

Человек выпал из центра Бытия, как птенец выпадает из гнезда, отпал от Бога. Климент Александрийский назвал это состояние экцентризмом. Разум пытается создать новый, искусственный центр, в лице человека.

Гуманистический парацентризм (ложное центрирование) явно не по силам человеку. Гуманист Гете дает человеку жизненного спутника... в лице черта. Правда, черт Гете, спутник Фауста, существо почти безобидное, это почти «Tenfel Gottes», который служит Богу по-своему. Он «хочет зла, но творит добро». Он помогает людям грешить, чтобы дать им возможность спастись. Как спутник и воспитатель человека, он продолжает традицию змея: «Eritis sicut Dens». Он не лишен юмора, но брюзглив и шаловлив, несмотря на свою солидную внешность схоластика и преклонный возраст. Байрон, ученик и поклонник Гете, разоблачил фальш своего учителя. Черт у Байрона без прикрас и маски, такой, как у Мильтона и Клопштока, и не он спутник человека, а человек его спутник, слуга и раб. Гуманист Каин покорно следует за ним, стал неузнаваем, обрел демонские черты и стал родоначальником демонизированной части человечества. Манфред пытается отмеживаться от Люцифера-Эосфора, но этим только обманывает самого себя, он тесно связан с Эосфором, хотя и не сознает этого.

Что не удалось Адаму в райских условиях, то осуществил Новый Адам, Иисус из Назарета, на грешной земле: совершенство, уподобление Богу и преображение. Он был «Светом человека» до Своего воплощения, а теперь Он внес и Свой Огонь, стал Богочеловеком в человеке, Духом в духе, подлинным спутником человека, неизменным и вечным.

Райское состояние напоминало первому человеку о себе в воспоминаниях прошлого, а теперь рай — внутри человека, как его внутреннее сокровище.

Древнецерковная антропология различает три состояния человека: его первозданное состояние до падения — Систасис, состояние после подения — Катастасис и Восстановление — Апокатастасис, осуществленное Богочеловеком Иисусом Христом.

 

 

А С К Е З А.

Д Е Л А Н И Е.

После рождения сына у Сифа «начали люди призывать имя Божие» (Быт. 4, 16). Появилось первое духовное делание: богослужение, иерургия-литургия. В служении, молитве и жертвоприношение человек почувствовал внутренннее горение и внутренний свет, стал слышать голос внутреннего сокровища, сокровенного Логоса-Христа. Это отдаленно напоминало человеку райское состояние. Но враг человеческий засеял «плевелами» ниву человеческого сердца, пажить сердца...

Когда стало исчезать на земле призывание Имени Божия, когда стали исчезать последние следы подлинной религии и рухнул последний рам подлинных служителей вне Палестины, и весь мир потонул в натуралистическом пантеизме, с вырождением иерургии в языческом жречестве, с мифологизмом, фантастикой и магизмом, тогда в кругах духовной элиты народов стали появляться тайные частные духовные организации в виде мистических школ, чтобы найти «Неведомого Бога», потерянного в веках и тысячелетиях, и открыть Его тайны. Тайное обучение, подготовление, аскетическое совершенствование,— такова мистагогия древних школ всех стран, завершавшаяся в мистериях и посвящениях, в устной передаче тайн, Мистагогия выработала свою иерургию-телетур-гию и в этом был великий соблазн. Иерофанты, посвященные, основатели мистогогических школ, шли ощупью, полагаясь на фрагменты (отрывки) своих «внутренних откровений». Некоторые из них стали духовными реформаторами, основателями религий и культов, как Гермес Трисмегист, Орфей, Зороастр, Рама и Кришна, Лао-Тзе, Пифагор, Сократ и другие. Моисей удостоился непосредственного Божественного Откровения и восстановил древнюю религию, завет Бога с человеком. Тем временем в соседних странах и в отдаленной Индии мистерии и посвящения начали постепенно приходить в упадок. Монотеизм их был условный и уживался рядом с натуралистическими культами. В десятках поколений происходило снижение с духовного уровня в магический психизм. Тайны попадали в недостойные руки, некоторые адепты стали жертвами «прельщения». И когда началось победное шествие апостольского Благовествования во всех странах Запада и Востока, то главной помехой стали адепты выродившихся мистерий.

Перед человечеством всегда стоял вопрос: что делать? И какое из деяний лучше? Божественное Откровение пришло на помощь человеку, дав ему нормы делания и различения худых дел. Декалог Моисея — классический образец этих норм, главным образом в их негативном аспекте: «не сотвори кумира, не убий, не укради, не прелюбодействуй, не лжесвидетельствуй». Позитивные нормы пришли в Новом Завете в виде заповеди любви к Богу и к ближнему, со служением Ему в духе и Истине, с идеалом совершенствования и уподобления Ему. Нормы любви к ближнему: голодного накорми, ближнему помоги, будь милостив. И десять заповедей блаженства: будь скорбным (плачущим), алчущим и жаждущим правды, миротворцем, кротким, чистым, милостивым, смиренным. Молитва занимает центральное место в новозаветном делании. «Войди в клеть свою и помолись» (Матв. 6,7).

Ислкючительное место в религии Логоса-Христа занимает особый вид делания, формулированный в виде заповеди:

«Простите и дастся вам, ищите и обрящете, стучите и отверзется вам» (Матв. 7,7).

Что искать, о чем просить и куда стучать? На этот вопрос дается ясный ответ:

«Ищите прежде царства Божия и правды Его» (Матв. 6,33).

Где искать царства? И на этот вопрос дается ясный ответ:

«Царство Божие внутри вас есть» (Лук. 17,21)

Говорится о знании тайн царствия небесного, которое дается одаренным и ищущим (Матв. 13,11). Как обрести царство? Ответ ясен из следующего:

«Царство небесное силой берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Матв. 11,12).

О какой силе и о каком усилии здесь говорится? Это -сила духа, активность духа в молитвенной медитации, это — усилие ума в молитвенной концентрации, это -сила и усилие души, жаждущей покоя и блаженства внутреннего царства, это — усилие и напряжение тела, преодолевающего трудности Христова пути, одним словом это — аскетическое напряжение и усилие всех сил и способностей тримерии во внутренней молитве. Искание царства, как сокровища внутри, в уединенной молитве в запертой клети, стало в древней церкви особым видом делания. Это искание царства силою и усилием в молитвенной интроверзии есть сущность древнецерковной умной Христовой аскезы, есть умное делание, являющееся прообразом всякой длинной религиозной аскезы вообще. Мистико-аскетический характер этого делания подчеркивается еще сильнее словами: «восхищений его» (царство). Здесь говорится о мистико-экстатическом «восхищении», как основном мистическом переживании в умном делании.

Субботнее делание первого человека в его райском состоянии заключалось в созерцании Божества с целью уподобления Ему и перехода от естества к сверхъестеству. Внутренняя аскеза включает в себе четыре элемента: 1) внимание, 2) концентрацию, 3) медитацию и 4)молитву. Аскеза отличаются друг от друга по тому положению, какое занимают в них эти отдельные элементы. В христианской древнецерковной аскезе от собранности и концентрации внимания рождается в сердце молитва, ум начинает молиться (Каллист и Игнатий, До-бротолюбие, том 5, стр. 367).

Из всех форм внутренней аскезы умное делание является наиболее внутренней, так как из всех сущ-ствовавших и существующих форм медитации только она одна достигает внутреннего сокровища, драгоценного Маргарита, скрытого в самом затаенном уголке сердца, ставя ум в связь с Логосом, который есть свет ума, подобно тому, как ум есть свет души, душа — свет тела. И только она открывает полностью законы духа, о которых говорится в этой книге.

Для катастасиса характерны искажения действия и деятельности, как членов тримерии, как и отдельных сил, характерно извращенное, неразумное делание. Аскеза имеет целью перевод всей тримерии из катастати-ческой извращенности (метасхематизма) в первозданное естество,— вызвать деятельность духа вне душевно-телесной сферы, в духовном плане, напомнить человеку о его небесном гражданстве и дать ему возможность реализовать заложенные в нем небесные начала. Исаак Сирин говорит об упражнении в молитве, «чтобы ум умудрился долговременным пребыванием в ней» (Сл. 39,171), говорит об «упражнении ума наслаждаюе-гося тайнами будущего» (Сл. 28, 136), об упражнении в религиозной горячности, в чтении, в добродетелях.

Молитва есть универсальная форма аскезы, так как она соединяет внешние формы аскезы с внутренней аскезой. Она включает в себя необходимые элементы внутренней аскезы: внимание, концентрацию и медитацию. В Мистике Разума Йога (спекулятивная мистика) молитва считается одной из форм внешней аскезы, так как она часто связана с культом, имеет словесную форму (logos proforicos) и обращена от Я к не-Я, в то время как считается, что внутренняя аскеза заключается в концентрации на Я. Но есть ведь и индивидуальная молитва вне культа, есть и внутреннее слово (logos end iatheftosj, и в умной молитве действует именно это внутреннее словов. Это обращение я к не-Я идет на пользу Я, соединяет его с источником жизни, огня и света, с Божественным не-Я. Только в молитве ум выводится за пределы человеческого и переходит в Божественную область, и здесь — великая, освобождающая от безды субъективизма Я, сила молитвы.

По Исааку Сирину сердце есть «духовный Божий жертвенник», на котором ум приносит Богу жертву в виде чистой молитвы (Сл. 16,70). Вместе с умом молится в сердце и душа, и тело внимает молитве. В умно-сердечной Иисусовой молитве (в умной медитации) наиболее полным и совершенным образом происходит объединение всех членов тримерии и их сил в одной общей деятельности.

В этой интегрирующей и синтетической роли молитвы заключается одна из великих ее тайн. Именно в молитве человеческая триада располагается иерархически и гармонически, каждый член триады находит свое место, свой собственный голос в симфонии тримерии, в этом — великое значение молитвенной аскезы, молитвенных упражнений, великая исцеляющая роль подлинной религии Логоса. И нет никакого другого вида делания, где бы силы и функции располагались в таком идеальном порядке, как в молитве. Не симфоническая молитва не будет чистой и Бог, загдядывающий в сердце человека, не примет такую молитву. Временная в начале симфония сердца, по мере молитвенных упражнений делается длительной и прочной, пока не станет в аскетическом совершенстве постоянной, вечной и нерушимой, делая совершенного человека членом царства Логоса еще в этой земной жизни.

Поэтому молитвенная концентрация ума в сердце в умной Ииусовой медитации, «молитва умом в сердце совершаемая», при произнесении имени «Иисуса», считается всеми древнецерковными аскетами наивысшей формой аскезы. Молитва есть деятельность внутреннего человека вместе с внешним человеком, проявление их совместной деятельности и великая объединяющая их сила. Умная молитва еще сильнее соединяет их, в ней осуществляется полное преодоление диады (двойственности) внешнего и внутреннего человека.

Задачи аскезы.

Религиозная концепция аскезы неотделима от концепций спасения и искупления, а эти последние связаны с концепцией падения человека из первоначального естественного состояния (систасиса) в другое, противоестественное (катастасис), из чистого состояния в состояние греха. Аскеза имеет религиозную задачу восстановления первоначального естества (апокатастасис), но средствами и способами иными, чем обычная религиозная жизнь. Аскеза есть высшая точка религиозной жизни, интенсивная, наивысшая религиозность. Другими словами, аскеза есть спасительное делание. Главная задача аскезы есть выход из мира противоестества, из «мира сего» и, через восстановление естества, переход в «мир иной», совершенный и вечный, мир сверхъестества Царства Божия. Аскеза открывает доступ в мир сей для божественных начал и сил, увеличивает в человеке и в природе меру вмещения Божественного сверхъестества, благодати. Калл ист и Игнатий говорят о задачах аскезы:

«Входить в тайны Писания, вкушать сверхъестественные блага и наслаждаться сверхкосмическою красотою, вместить божественную благодать» (Patr. M.t. 117,820).

Дух святой, вошедши в душу, дал бессмертие, воздвиг лежащего и человек принял достоинство пророка, апостола, ангела, Бога, будучи прежде пеплом и землею (Каллист и Игн., Добротолюбие, 5, 451—452).

У Эмнедокла аскетизм и экстатизм ведут к освобождению от ада, от оков плоти. У Пифагора аскетизм является средством к освобождению от тягостных перевоплощений. В Йоге та же задача достигается универсальным знанием своей идентичности с Божеством — Браманом.

Вторая задача, аскезы в дохристианские времена, и в наше время вне христианства,— динамизирование духовных центров для достижения сверхчеловеческих способностей (сиддхи в Йоге, локтра в буддизме). В христианской древнецерковной аскезе (умном делании) все внимание сосредоточено в сердечном центре, обиталище внутреннего Логоса—Христа и Духа Св., на внутреннем сокровище сердца, при пробуждении которого сверхсознание Логоса и Духа переходит в метаморфированное сознание человека-аскета, с метаморфозом (преображением) всей тримерии, с одухотворением души и тела. Аскетическое понятие сублиманции вошло в современную психиатрию и смысл его в том, что жизненная энергия освобождается от низших функций, превращаясь в высшую энергию, например с переходом либидо в Эрос.

Третья заповедь аскезы — пробудить внутреннего человека из состояния полусна, отстоять его интересы и запросы, вытесненные внешним человеком. «Встань, спящий!»— это относится к внутреннему человеку. Внешний человек занял преобладающее положение в жизни, живет широкой жизнью («широкий путь» по Евангелию), в то время как роль его иерархически служебная и подчиненная. В экстраверзии ума и духа внутренний человек как бы свернулся и спрятался, ушел еще глубже внутрь. Он дает о себе знать через свое сознание-подсознание, которое прорывается временами во внешнее физическое сознание. Бывают моменты, когда голос подсознания слышен явственнее, но он подавляется плотскостью и психизмом внешнего человека. Задача аскезы — влить внутреннее подсознание в сознание, соединить ночь с днем и сделать бытие внутреннего человека непрерывным. Аскеза должна освободить внутреннего человека, дать ему выход и тогда внешний неизбежно подчиняется внутреннему, то есть занимает свое место. Аскеза ведет к умаления внешнего человека в трех его главных частях: 1) теле и телесности, 2) душе в той его части, которая обращена к телу, то есть чувственности и страстности, 3) духе в той его части, которая обращена к душе и телу. Аскеза ведет к усилению и обновлению внутреннего человека в его частях: 1) души, обращенной к духу и 2) духа, обращенного к Логосу и Св. Духу. Аскеза ведет к одухотворению внешнего человека и обожествлению обоих, внешнего и внутреннего.

С У Щ Н О С Т Ь   А С К Е З Ы.

Слово аскеза означает делание в виде упражнений. Аскеза означает активное состояние или деятельность не отдельной силы, а всей тримерии, и отличается от биологической, психологической и ментальной деятельности тем, что оно — исключительно духовное. Аскеза есть духовная интенция всех сил тримерии. Если говорится о духовной активности, то это не значит, что аскеза есть деятельность одного лишь духа. Душа и тело так же принимают участие в аскезе, но удивительнее всего то, что они действуют в аскетических упражнениях духовно, и, сами не будучи духами, имееют духовную интенцию. Как дериваты духа, душа и тело духовны в потенции, и их потенциальная духовность пробуждается именно в аскезе.

Душа и тело в христианской аскезе одухотворяются. По ап. Павлу — «Сеется тело душевное, восстает тело духовное» (1 Кор. 15, 44), а одухотворение души, превращение ее в дух, возвращение к первоначальной интеллигибель-ности, есть основной факт христианской аскезы и мистики. Даже ставшие в катастасисе неразумными силы и энергии души и тела напрягают в аскезе всю свою резервную, потенциальную, не утраченную полностью, ин-теллигибельность. И эта разумная интенция катастати-чески измененных сил и частей тримерии ведет к возрождению, обновлению, очищению и уразумению их. В этой духовной интенции души и тела в аскезе — залог их одухотворения. Максим Исп. говорит о разумных движениях души в умном делании приминительно к ее триадическому составу:

«Для желательной части души — воздержание, для раздражительной — любовь, для ума — молитву и созерцание» (Patr. M. т. 90/1,1052). Аскеза есть упражнение всей тримерии в ее разумной деятельности, ведущей к восстановлению интеллигибель-ности всего катастатически извращенного в человеке и во всей твари. В аскезе несомненен примат духа, духовная активность в преодолении пассивности души и тела, и в этом заключается ее значение в духовной культуре человечества.

 

 

 

В Н И М А Н И Е.

К О Н Ц Е Н Т Р А Ц И Я.

Человек есть конгломерат многих сущностей и принципов, которые живут в нем двойной жизнью: 1) общей жизнью организма, представляя в нем отдельные силы, способности и функций, и 2) своей индивидуальной, обособленной жизнью, глубоко интимной, которая остается в подсознании скрытой, как скрыт бывает в земле склад. Немногие люди знают об этом кладе и еще меньше людей, которые старались бы открыть эти внутренние сокровища. У всех народов и в разные времена были люди и их школы, явные и тайные, которые ставили своей жизненной задачей раскрытие своего внутреннего мира и его богатств. Эта скрытая жизнь подает иногда весть о себе в сознании человека, делается ощутимой. В обычной жизненной сутолоке существует много препятствий к слышанию внутреннего голоса, но главных препятствий три: 1) чувство, деятельность внешних органов чувств и связанные с ними ощущения и восприятие, 2) рассудок, логические функции сличения, сравнения, различения, ассоциации, суждения, умозаключения и т. д. и 3) страсти и аффекты. Все эти три рода психических функций составляют внешнюю деятельность души, выражают ее устремленность наружу, к внешнему миру и его объектам, в той или иной мере привлекающих к себе наше внимание, то есть выражают экстраверзию двух человеческих монад: души и духа. Даже временная остановка психических функций чувства, мышления и эффективности как бы открывают вход в эту область затаенных сущностей, существ и принципов. Чем длительнее, совершеннее и полнее эта пауза в обычной духовно-душевной жизни человека, тем больше открывается вход в мистическую область.

Достаточно ли одного подавления основных психосоматических функций для проникновения во внутренний мир? Обычно голоса внутренней жизни так слабы, что часто одного только подавления внешних психических функций недостаточно для их выживания. На помощь приходит сила ума, но не в виде мышления, не в обычной своей логической функции, а в виде усилителя внутренних голосов. Если первая, чисто психическая функция ума в виде мышления хорошо известна, то вторая, поэтическая функция ума мало известна и мало доступна. Эта вторая, духовная, чисто интеллектуальная функция составляет предмет особой науки, не преподаваемой в обычных школах. Подавление чувства и мысли, или, выражаясь физиологически, их торможение, и активация духовного ума, то есть его возбуждение, и составляет сущность концентрации. Активация духовного, или активного, по Аристотелю, ума, есть в то же время как бы собирание ума и его устремление на внутренние объекты и потому носит название концентрации. Ум освобождается от рассеивания по внешним объектам, от падения в фантазию, от дискурса. Это — intuus или intuus mens, внутрь обращенный, интравертированный ум. Отсюда интуиция, как прислушивание ума к внутреннему голосу, черпание из внутреннего источника и если не полное, то хоть частичное раскрытие клада. Отсюда тесная связь интуиция с концентрацией и роль концентрации тем самым оправдана.

Внутреннее откровение тем полнее и совершеннее, чем интенсивнее концентрация. Для успеха концентрации нужен навык, достигаемый в упражнениях. Каждая древняя мистагогическая школа имела и свою систему упражнений и концентраций.

О Т Р Е Ш Е Н И Е.

Концентрация осуществляется при помощи внимания и апперцепции. Это есть отрешение от наличного данного содержания сознания, чтобы дать место другому содержанию в целях медитации и молитвы. Концентрация сводится вначале к борьбе с рассеянием ума и с текучестью сознания. Для успешной борьбы нужна школа концентрации.

Жизнь в городах и в населенных местах не располагает к концентрации. Жизнь в пещере, в пустыне или в монастыре делают концентрацию более полной и эффективной. Кроме того, частичное отрешение от мира или полное отрешение в религиозном подвижничестве есть условие религиозной концентрации. Гимнософисты в Индии, йоги и Тибете, халдейские и персидские маги, египетские жрецы, ученики школы Орфея и Пифагора, друиды в Галлии, буддийские монахи, христианские монахи и отшельники, обрекали себя на полное или частичное отрешение, с полным или частичным уединением. Отрешение было необходимым условием древней мистагогии и всякой религиозной или безрелигиозной интроверзии.

И Н Т Р О В Е Р З И Я.

Обращение ума и чувств вверх, в трансцендентное и транссубъективное, к Небесному Отцу, есть одна сторона религии. Здесь путеводителями являются вера и Откровение. Обращение ума внутрь или «внутрь-пребывание» по Феофану Затворнику, с собиранием всех чувств, воли и силы,— другая сторона религии. Здесь дан и внутренний, религиозно-аскетический опыт. Путь от внешнего человека к внутреннему человеку — такова сущность религиозной интроверзии. «Узкий путь» есть путь ограничения, отрешения и интерверзии и на нем пробуждается внутренний человек. Нельзя ярче и яснее выразить сущность религиозного «обращения внутрь», интроверзии, чем в евангельских словах:

Не ищите в мире и того, что в мире, потому что это есть обман... Ищите Царствия Небесного (Матв. 6, 33)... которое внутри вас» (Лук. 17, 21).

Юнг устанавливает два психологических типа: интро-вертированный или интеллектуальный и экстравертиро-ванный или аффективный. Интровертированный тип будет по возможности отрицать идею от чувственных примесей, чтобы получить идею чисто асбстрактную; наоборот, экстравертированный тип будет очищать физическое отображение от фантастических примесей со стороны идеи. Один тип попадает в мир безжизненный, холодны"-, как лед, мир кристально ясных идей, а другой попадает в беспредельное море чувствований. Первый поэтому чувствует потребность в теплом, живом чувстве, а другой — в определенности мысли.

Здесь дан теософско-иогический аспект интроверзии. Юнг знает только эту форму интроверзии. Характерно тут признание потребности интровертированного ума в чувства.

В религиозной итроверзии умного делания концентрированный ум находит в сердце свое «умное чувство», которое есть аналог божественного Эроса в человеке, человеческая София соединяется с божественной. Любовь только через Любовь восходит к Божественной Силе мудрости.

В интроверзии есть величайший соблазн. В безрелигиозной интроверзии теряется трансцендентное и тран-субъективное и остается только имманентное. Вера и Откровенность теряют всякий смысл. Духовная аберрация иогической адвайты построена на этом соблазне интроверзии, на неумении мирить диаду трансцендентного и имманентного.

Подлинная концентрация заключается в отказе не только от чувственного восприятия, от гедонических ощущений, впечатлений и воспоминаний, но и от воображения и поэзии. Рассеяние интеллектуальной силы и мечтательность может быть даже сильнее, чем.в чувственном рассеянии. Полный отказ от внутренней чувственности мы видим только в умном делании.

Э К С Т Р А В Е Р З И Я.

Экстраверзия человеческого существа есть одно из главных проявлений катастасиса (состояния после падения), а экстраверзия ума есть одно из главных проявлений экстраверзии вообще. Экстраверзия ума есть центробежное направление ума и главный враг всякой медитации, есть глубокое извращение человеческой природы. Никодим Агиорит касается скрытой пружины экстраверзии ума согласно учению древнецерковной аскетики, говоря, что дьявол получил власть непрестанно колебать умственную природу человека, обращая ее на предметы внешнего мира («О хранении пяти чувств, ума, фантазии и сердца», Константинополь, 1927). Йога рассматривает экстраверзию ума, как его естественное состояние, как состояние его неразвитости и недисциплинированности. Йога, борющаяся с экстраверзией ума, есть школа дисциплины ума. Для умной аскезы это — не только естественное, но и противоестественное состояние, болезнь ума. Поэтому перед умным деланием стоит задача не только дисциплины ума, но и задача очищения ума, его катаренса, его обращения и возвращения в первоначальное состояние. Для мистического божественного единения нужен очищенный ум аскета,— для космического мистического единения Йоги нужен дисциплинированный и концентрированный ум.

Древнецерковная аскетика различает несколько видов экстраверзии ума:

1. Ум естественно направлен на внешний мир для ориентирования во внешней среде. Он имеет сигнализаторы и рецепторы в виде внешних чувств, имеет перценции и ассоциации представлении и свою кардинальную логическую функцию в виде образования понятий, суждений и умозаключений. Такова естественная экстраверзия ума, связанного с телом, с мозгом, так сказать, его физиологическая, биологическая экстраверзия. Максим исповедник и другие говорят о естественном применении чувств и естественном состоянии ума, когда он контролирует чувства и управляет ими.

2. Но внешние чувства со своими ощущениями стали служить не только естественным потребностям и нуждам тела и души, а с некоторых пор ощущения стали давать человеку наслаждение, и чувства стали служить наслаждению, т. е. получили гедоническое применение. Внешний мир с его вещами приобрел гедонический аспект. В страстях, помыслах, аффектах и желаниях ум стал наслаждаться вместе с чувствами, он перестал быть господином чувства, потерял над ним власть, стал рабом чувства и своим участием в наслаждении он усилил чувство доведя его до напряжения аффекта. Такова, с точки зрения древнецерковной аскетики, противоестественная деятельность ума, его патологическая экстраверзия, настоящая болезнь ума. Гедонизм является другим главным проявлением катастасиса человека, состоянием извращения Божественного Эроса, когда вместо любви к Богу, или теофилии, появилась любовь к миру, т. е. космофилияи космоориентация человека. Это состояние носит название рассеяния ума.

Если нет внешнего объекта наслаждейия, то ум заменяет его мысленным объектом, образом отсутствующего предмета. Здесь уму на помощь приходит способность воображения, или фантазия. Мечта есть наслаждение умом, посредством ума. Состояние носит в древнецерков-ной антропологии название парения ума. Мечтательность или парительность ума, как и чувственное рассеяние ума, есть форма патологической экстраверзии ума.

3. Ментальная, или гностическая страсть, выражающаяся в стремлении к знанию объектов и феноменов внешнего мира, есть лишь иной, может быть несколько облагороженный аспект космофилии. Жнана Йога, считающаяся вершиной в тантрической Йоге, направленная на объекты невидимомого, тонкого мира, на мир идей, или «вещей в себе», есть в сущности не что иное, как проявление космофилии. Здесь космос является в несколько ином, именно в микроскопическом аспекте, как внутренний мир человека, и потому дает Йогу иллюзию интроверзии.

Спекулятивная мистика одержима той же гностической страстью, нашедшей выход в древней и средневековой магии и алхимии. Доктор Фауст влечется к тайной, скрытой стороне Космоса, с нескрываемой целью овладения этой стороной его. Умная аскеза направлена против всех видов экстраверзии ума, кроме естественной, биологической.

С О Б И Р А Н И Е.

Главной чертой катастасиса является рассеивание и чрезмерное расходование сил человеческой три-мерии (духа, души и тела). Состояние, обратное ка-тастатическому рассеиванию сил, есть собранность, сосредоточенность духа и души, концентрация ума, воли и чувств. Силы, не расходуемые вне, на мир и мирские вещи, остаются внутри и собираются. Собранные силы тримерии имеют энергию и действие более значительные, чем при рассеивании их. Нельзя, конечно, вовсе не тратить силы на текущие жизненные нужды. Жизнь огромного большинства людей полна тяжелого труда. Учение о концентрации имеет в виду неразумное расточение внутренних богатств ума и души. Речь идет также не о подавлении жизненных функций, как утверждает поверхностная критика, а об ограничении их до известного минимума, чтобы дать место более интимным, скрытым духовным функциям и необходимую энергию для их проявления. Речь идет об борьбе с излишествами биологического ума: игрой представлений, потоком ассоциаций, навязчивых мыслей и образов, особенно с эффективной окраской и излишествами страстного ума, фантазии чувствительного сердца. Речь идет об ограничении внешнего человека, чтобы дать место и силы для проявления внутреннего человека.

Концентрация носит в древнецерковной аскетике название «собирания». Это есть выполнение завета Логоса-Христа: