Алексей Черкасов, Полина Москвитина

— Так ты и уехал из Курагиной? — продолжал я рас­
спрашивать Павлушу.

— Так и уехал. Отец мой — самый что ни на есть ко­
ренной приискатель. Исходил Саяны вдоль и поперек. На
Нижнем Кизыре открыл прииск, его все знали на Саян­
ских приисках. — Говоря это, Павлуша глубоко вздохнул^

— Ну а все-таки, почему же ты уехал из Курагиной?
поинтересовался я. — Ведь ты же колхозник?

— Да почему? Я же вот и говорю. Мать у нас в колхоз
«Коминтерн». Это главный курагинский колхоз. Одно!
пашни в «Коминтерне» тысяч восемь га, дойных коро*
тысяча штук, лошадей более тысячи... всего хватает! М^
да еще три меньших брата — Васька, Пронька, Лукьяш^
ка — работают по хозяйству. Ну а мы с тятей робили на
Саянском прииске. Ноне весной, во время обвала ледник
ков, батю пришибло. Похворал он недели две и умер. А:
день до смерти он меня позвал к себе в больницу да
сказал вот што: «Я, говорит, видать, не оправлюсь. Худ|
мне, Павел. Грудь расшибло. Ну а ты не плачь. И духон
говорит, не падай! Ежели на этом прииске после мс ^s
смерти робить не будешь, то поезжай на Ольховку
Это — Артемовский. В народе его Ольховкой прозвал!
«Там, говорит, работай и живи. Да приискателем будь пс
четным. Таким, чтобы на тебя пьяные пальцем не по*
зывали». — Павлуша помолчал, осмотрелся кругом и 3ij
кончил свою речь так: — А тятя-то мой был знатный! Ег
артель Красное знамя имела. Сам директор прииска
держал, когда его хоронили. Вот ведь как случается... Пс
наведался я после похорон домой, в Курагину, пособи^
деньги тоись, матери отвез, да и подался на свою линию!
тайгу. А что же мне делать в деревне, ежели у меня
нутро лежит к тайге, к золоту! Ведь вам этого не понять
Вы люди приезжие в тайгу. А я, может, и родился
тайге! — Павлуша взглянул на меня исподлобья, точн<
проверяя: не смеюсь ли я над ним?

 

— А разве ты не в тайге родился, Павлуша?

— Это почему же не в тайге? В тайге и есть. Отец тогда
робил на Балахчинском прииске, в старательской артели!
Им в то лето не везло в золоте. Ну вот он и взял мать
собою и говорит ей: «Поедем со мною, может быть,

не на твою руку, то на того, кто в тебе, нам выпадет счас

560

РАССКАЗЫ

тье». Это так верят приискатели. И счастье пошло. Стара­тельская артель в то лето намыла более девяти фунтов чистого, а робили на старых разработках. Там я и родил­ся, где-то в таежном месте, за Балахчином. А теперь по­ехал сам в тайгу на тятином пеганке. Так и есть: мне сразу повезло!

— Где же это тебе повезло? — невольно удивился я. —
Ведь ты еще на руднике и не работал.

— Ну, дак ведь я же в этот день подрядился к вам!

— Так разве тут тебе повезло? На горе мы чуть не по­
гибли, в Жебеке могли утонуть. Да и чуть не утонули.
А впереди еще более семидесяти верст!.,

— Ну и што жа? Это все дело привычное, дело таеж­
ное. А ежели не смерть, — никогда не умрешь. Чуть не
утонули, да чуть не упали! Так до самой смерти не даст
умереть это самое «чуть»...

Говоря это, Павлуша спокойно помешивал деревян­ной ложкой варево в черном закоптелом котелке. А между тем легла ночь. Парная, мягкая, благоухающая ароматами хвойного леса. Меня удивляла такая резкая перемена в погоде: прошлую ночь мы провели на склоне горы по ту сторону Жебека в двух верстах от этого нового места. Там было сыро, холодно, а здесь тепло и по-летнему дремотно.

На шестые сутки нашего путешествия от Артемовска мы вышли на какую-то зеленую лужайку, где стоял стог прошлогоднего сена. Время было под вечер, и мы решили устроить наше ночевье близ стога. К тому же отощавший пеганок так напал на сочный подножный корм, что его немыслимо было и тронуть дальше. Ведь за все шесть суток он питался только овсом да сухими прошлогодними травами, что росли на горах.

Павлуша уверял меня, что где-то недалеко от этого места должно быть человеческое жилье, либо охотничье становье, либо пасека, либо лесной кордон. Иначе кому бы это понадобилось скосить траву и застоговать ее?

— Вероятно, где-то здесь люди, — согласился я.

— А как жа? Оно самое: люди и есть. Видите, и стог

561

Алексей Черкасов, Полина Москвитина

огорожен, и таган, — здесь бывал костер. Да и на поляне этой траву косили кажный год, потому она и растет ровная.

— Ты прав, Павлуша. Я думаю так: ты побудь здесь у
стога, разведи дгонь, отвари рыбы, потом свари кашу. А я
пока осмотрю местность.

— Да нет уж, не будем осматривать, — возразил Пав­
луша, снимая седло с пеганка.

— Это почему же не будем осматривать? — удивился я.

— Да завтра вместе осмотрим. А то что же, — вы уйдете,
а мне сидеть здесь у стога одному? Нет уж, лучше завтра.

— Да ты что — боишься?

— Я-то? Оно смотря где. Ежели в тайге — не боюсь.
А тут, похоже, жилое место. А у жилого, знаете, всякое
мерещится... Нет уж, здесь я один не останусь. Очень мне
это место не приглянулось.

Я в то время мало знал тайгу, и меня несколько уди­вили страхи маленького проводника. Но от осмотра мест­ности я отказаться не мог. Ведь как-никак мы находились в пути шестые сутки, причем последние дни шли таким кружным нелепым направлением, что, чего доброго, вместо Верхнего Сесима мы могли оказаться где-нибудь на Нижней Дербине.

— Тогда вот что, — заявил я Павлуше, — все наши
вещи запрячем в стог, пеганка спутаем подальше от этого
места и вместе пойдем осмотрим местность.

— Вот оно как приспичило! — проворчал в ответ Пав­
луша, но все же согласился с моим предложением.

Седло, переметные сумы и все остальные вещи, даже уздечку с пеганка мы зарыли в сено у основания стога и с ружьями (у Павлуши была отцовская побитая берданка) двинулись берегом маленькой речушки. Шли мы долго, с трудом пробираясь в зарослях кустарника, потом вдруг наткнулись на нисходившую к речушке горную тропу. Этой тропой поднялись к какому-то сонному таежному поселку.

— Что же это такое? — спросил Павлуша. — Домов
много, а огней не видно. Неужто все спят в такую-то рань?

— Да не очень и рано, — заметил я, взглянув на ци­
ферблат часов при свете спички, — уже первый час ночи.

— Так много?.. Э, куда же мы это зашли?

— А вот сейчас узнаем.

562

РАССКАЗЫ

Мы вошли в поселок и не успели миновать первые три избы, как нас окружила свора здоровых и злющих собак. Они с таким остервенением кидались на нас, что мы, орудуя нашими ружьями, как палками, еле отбива­лись от них.

— Цыц вы, проклятые!.. Цыц!.. Цыц!.. Да што это они,
очумели? — удивлялся Павлуша.

И было чему: меня одна из наседавших собак сцапала за ногу и прокусила голенище сапога. Такое нападение заставило меня перевернуть ружье и выстрелить. Пора­ненный кобель пронзительно взвыл, а свирепая, рычащая и беснующаяся свора, к которой, очевидно, присоедини­лись все собаки деревни, готова была разорвать нас. Плохо бы нам пришлось... Но вдруг собаки несколько притихли, и до нас из темноты долетел голос:

— Эй, хто тут стреляет?
-Я.

— А хто ты?

 

— А што это за собачий поселок? — вместо ответа
спросил Павлуша.

— Не собачий, — сердито возразила Павлуше темная
фигура, — а Верхний Сесим.

— Верхний Сесим! — Я даже не поверил своим
ушам. — Да неужели Верхний Сесим? Так мы же приеха­
ли, Павлуша!

— Приехали? Ну, значит, я свое отработал. Уж коли
повезет, так повезет до конца, — спокойно отозвался
Павлуша, довольный, однако, не меньше моего.

Собаки на нас больше не наседали, а лишь басовито лаяли с почтительной дистанции. Это всегда так: если на них не обращаешь внимания, они теряют свой воин­ственный пыл.

Вот так совершенно неожиданно завершился мой трудный переезд из Артемовска на Верхний Сесим.

Давно это было. Затушевались в памяти и опасные спуски — перевалы, и бурный Жебек, и даже тот момент, когда я тонул, а вот проводника Павлушу я помню и по сей день. Где и кто он теперь? Удачливый, славный паре­нек! Такие в жизни не пропадают.

1941

563

РАССКАЗЫ

МЕДВЕЖАТНИКИ

В самом начале зимы, еще до снегу, по Дербине про­шел слух, что охотники-медвежатники артели «Красный зверолов», братья Черновы, Митюха и младший — Антон, приволокли из тайги живого черного медведя. А, как из­вестно, черный медведь-муравьятник, с белой шерсткой-ленточкой вокруг шеи, самый свирепый и самый страш­ный для охотников. Случается, он бродит всю зиму по тайге и не ложится в спячку. В такое время не попадайся ему в лапы — обдерет, не успеешь и глазом моргнуть.

Как-то раз вечером в ограду Антона Чернова зашел рослый, плечистый парень в короткой брезентовой ту­журке. За плечами у него было одноствольное много­зарядное ружье, «винчестер». Из кожаной охотничьей сумки виднелся черно-серебристый хвост лисицы. Антон Чернов, чернобровый косматый мужик в ситцевой рубахе и в добротных яловых бахилах^встретил парня недруже­любно.

— Ну, што надо? — спросил он грубоватым хриплым
голосом.

— Да вот... — парень неловко замялся, — говорят, вы
из тайги привели живого муравьятника? Зашел посмот­
реть. Тятя мой до войны, случалось, охотился с вами. Бы­
вало, и он один на один на медведя хаживал. Я Прутова,
Петра Александровича, сын. Михаилом звать. Из Посе­
ленческого Огура.

— А-а, ну-ну,' — буркнул младший Чернов, все так же
угрюмо из-под бровей взглядывая на парня. — Петюху
Прутова знавывал. А ты, знать, лисицу добыл? — спросил
Чернов, косясь на торчавший из сумки пушистый хвост
лисицы.

564

— Добыл, — ответил с достоинством молодой охот­
ник. — Девять дней она меня манежила. Измотался, по­
куда накрыл. На Сомском перегоне, за Волчьими овраж­
ками у меня капканы стоят. Да охота-то неподходящая.
Ваши дербинцы балуются. Три капкана изуродовали, а из
двух добычу вытащили. В одном вроде колонок побывал.
В другом — заяц. Ну, ежели кого накрою, — худо будет.
А лиса добрая. Черно-серебристая, по хребту седина. Впе­
рвые удалось такую добыть.

Антон промычал что-то невнятное себе под нос и, тя­жело переваливаясь с ноги на ногу, молча провел Мишу Прутова к бревенчатой амбарушке, в которой сидел на цепи черный медведь.

— Ты близко-то не подходи, Михайло, — посоветовал
Антон. — Видишь, как у него глазищи горят! Злющий за
десятерых. Измучились мы с ним — еле совладали, а все-
таки приволокли. Таперича у нас с братухой фронтовой
обычай: ежели глаз увидит — то и зуб возьмет. Это будет
мой последний, сороковой. До войны я добыл тридцать
три да вот этот седьмой, послевоенный. Таперича моя
охотничья статья по медвежьей линии закрыта. Буду охо­
титься за горностями, зайцами, лисами, а в тайгу, к бер­
логам, дорога мне заказана. Вот оно што, паря.

— Это почему же заказана? — удивился Миша.

— Как так — почему же?

— Да ведь вы же охотники-медвежатники? В районе
других таких нет, как вы...

 

— Ну и што? Знамо дело, охотники. А ты знаешь охот­
ничью примету, сорок убил — сорок первого бойся. Не­
пременно задавит.

— Про это знаю. Да ведь это старинка, побасенки. Не
верю я в эти приметы, — возразил Миша, поглядывая в
приоткрытую дверь амбарушки на муравьятника. — А я
вот нарочно завернул к вам. Хотел было попроситься в
напарники на медвежью охоту.

— Эко! Ишь ты, — удивился Антон. — А духу хватит?
Медвежья охота, паря, тяжела, и ох какой твердый харак­
тер требуется. Ежели малость усомнился в своей силе, —
тут тебе и конец. Да и других подведешь... Говори с Ми-
тюхой. Он себе напарника ищет. Да ты-то какой напар-

565