Висленский военный округ, сектор «Ченстохов»

Июня 2002 года

 

– Мабуть, к куреню тебя отправить? Очунеешься чуток… [349]

Сотник налил в стакан дурной польской бадяжной водяры. Понюхал. Потом вдруг размахнулся, хорошо размахнулся и выбросил сивуху из модуля вместе со стаканом.

– Пока не разберусь – не уеду.

Подъесаул Чернов шарахнул кулаком по столу.

– Тогда я с тобой по-другому загутарю! Ты что – решил с бутылкой воевать? У тебя тут от сивушной вони мухи дохнут. Мое тебе слово – слезай со стакана! Сегодня тебе остаток дня, чтобы оправиться и себя в порядок привести. Нет – я тебя в распоряжение Круга отправлю, пусть там с тобой разбираются! Мне здесь алкаши не нужны!

Ловко подхватив со стола на треть не допитую бутылку, подъесаул вышел из модуля.

Какое-то время – может, минуту, может, час – сотник тупо сидел, пытаясь понять, куда делась бутылка и что вообще произошло. Потом немного прояснилось в голове, вышел из модуля, осмотрелся по сторонам. Поймал за рукав первого попавшегося казака.

– Попить есть чего?

Казак зачем-то оглянулся.

– Господин сотник, так господин подъесаул запретил…

– Воды мне, дурак, надо! Воды!

Вода нашлась – минеральная, богемская, тут ее было много, и стоила она дешево, не то что «Боржоми». Немного придя в себя, сотник направился к душу, в роли которого в расположении выступал бензобак от «АМО», поднятый на стойках, с прилаженным к нему душем. Вода была теплой, нагретой солнцем, но душ был как нельзя кстати. Под теплыми водяными струями сотник окончательно пришел в себя. Решил посмотреть на часы и выругался последними словами. Часов на руке не было, а он к ним привык. Подарили за беспорочную службу, хорошие часы, пятнадцать лет на руке – сносу нет. Если он часы пробухал…

Какой сегодня день, пришлось узнавать по календарю. Сотник засел у себя в модуле, вспоминая, что происходило, и заодно уплетая, прямо так, безо всего, зачерствевшую краюху хлеба, единственное из съестного, что нашлось в модуле.

– Хорош вираж заложил…

Было не стыдно – было мерзко за себя. Последнее, что он помнил, – это поминки по убитому есаулу, потом – как провал. Похоже, на этих поминках он и забухал, что не случалось с ним довольно давно. Последний раз он забухал так во время пятой командировки. Это была Аравия, граница с Йеменом, горы – и в этих горах всё еще орудовали вольные, никому не подчиняющиеся бандиты. В один день они накрыли такую банду и уничтожили ее, а потом нашли двоих детей русских поселенцев в загоне, подобном свиному. Как он потом узнал, изначально их было пятеро, и эти двое – последние из тех, кто оставался тогда в живых. Тогда-то он забухал, крепко забухал – и тамошний есаул, комендант сектора, в наказание приказал ему сидеть целый день на корточках в палатке, растянутой посреди плаца. Столбик термометра в эти дни зашкаливал за пятьдесят по Цельсию, потому наказание было действенным, ему удалось просидеть семь часов. Больше за ту командировку он себе ничего такого не позволял.

Хватит, навоевался с бутылкой. Пора и честь знать. Всё!

Выйдя из модуля на звук трубы – вечернее построение, – сотник столкнулся с Соболем.

– Ты чего?

– Живой, атаман?

– Живой. Тебя переживу. Остальные где?

– Певец в ночь пошел…

Снайпер замялся.

– А Чебак где? – подозрительно спросил сотник.

– Да беда тут такая…

– Что еще за беда? Докладывай, как положено.

– После построения доложусь. По всей форме.

– Смотри…

– Что – все пропали?

Сотник недоверчиво смотрел на снайпера.

– Зараз все. Человек двадцать, даже больше.

– Радован?

– Тоже?

– А остался кто?

– Божедар вроде остался… Он как раненый, гутарят – из больницы зараз сбежал. Чебак его проведывать поехал, у него тоже горе.

– У него же…

– Так. И она пропала.

– И куда? Может, в лес надолго пошли?

– Забыл, что ли, атаман? Двадцать пятое…

День Святого Витта!

– Они на ту сторону пошли!

– То-то и оно, атаман. И с концами.

 

Чебак вернулся под ночь, ни Соболь, ни Велехов не спали. Отпивались чаем с травами, думу думали. На горящие в ночи окна модуля и свернул Чебак.

– Отпусти, христом богом прошу, атаман… – с порога сказал он.

– Куда собрался?

– Надо мне. Зараз надо.

Чтобы показать, как надо, Чебак провел ладонью по горлу – во!

– Далеко собрался? – спокойно спросил снайпер.

– Далече. Выручать их надо. Загинут без нас.

– Ты кого выручать собрался? Совсем очумел зараз. Мало того, что уже сотворилось, ты еще на ту сторону идти вознамерился.

– Жену я собрался выручать! – огрызнулся Чебак.

– Жену-у-у… Вот я тебя зараз плеткой-то и оженю! А розгами повенчаю!

– Сядь, расскажи, что произошло, – спокойно сказал Велехов.

Чебак с шумом подвинул себе стул.

– На ту сторону они пошли. Двадцать третьего вышли. День Видовдан – святое для них. И Драганка с ними была, а Радован вел. Двадцать два человека их было. На той стороне был бой, окружили их сразу. Кого живым взяли, тех, говорят, в Пожаревац. А остальных, как собак, в поле закопали.

– Кто тебе сказал?

– Контрабандисты гутарили… Божедар людей собирает – кто остался.

– Еще один…

– А… жена твоя – что?

– Не знаю. Но пока не удостоверюсь – жизни мне нет. Отпусти, атаман, не отпустишь – своей волей уйду.

Сотник поднял руку.

– Что делать там будешь? Одних повязали сразу, как «нитку» прошли. С ними в землю лечь хочешь?

– А пусть и так. За правое дело.

– За правое… Оно так – за правое. Только вот в землю лечь за дело, что правое, что левое – не хитро. А вот победить – тоже за правое – похитрее будет…

 

 

25