Модели рекрутирования политических элит России

 

Формирование, строение и мобильность элит неразрывно взаимосвязанны в причинно-следственной логике. Не зная источники рекрутирования, социальных характеристик членов элит, мы не поймем существующие структуры элит. Структуры, в свою очередь, объясняют распределение ресурсов влияния элит по территориальному и отраслевому признакам, весомо воздействуют на политические ориентации членов элит.

Формирование элит – непрерывный процесс. Он включает в себя рекрутирование, внутриэлитную консолидацию, институционализацию и легитимацию элит, их мобильность.

Политическое рекрутирование определяется как процесс вовлечения индивидов и групп в управляющую политическую деятельность. В изучении рекрутирования полезно выделить факторы: социальный тип элиты (унитарный или плюралистический, закрытый или открытый); степень потребности элиты в новых членах; интересы и компетентность лиц, проводящих селекцию; механизмы отбора. Элитогенез не является изолированным явлением, он производен от воздействия более масштабных процессов социальной стратификации и мобильности. Трудно представить себе открытую, высокоэрудированную и плюралистическую элиту во главе жестко-авторитарного режима.

Элиты можно разделить на 4 типа по влиянию на рекрутирование – сплоченную мобильную, открытую плюралистическую, унитарную изолированную и ограниченно-мобильную плюралистическую. В постсоветской России преобладает модель перехода от унитарной изолированной к сплоченной мобильной или открытой плюралистической элите.

Важнейшие параметры рекрутирования – его механизмы и каналы. Механизмы понимаются в современной элитологии как принципы выдвижения в состав элиты, зависящие от типа общественной системы и её модели стратификации. Механизмы могут быть традиционалистскими: кровное родство, землячество, религиозная и этническая принадлежность, владение официальным языком, имущественный и сословный ценз, личная преданность группе, протекционизм. Но они могут быть и конкурентными: характер образования, профессия и уровень квалификации, личные качества кандидата с точки зрения соответствия должности.

Каналы рекрутирования – пути продвижения индивидов и групп в высокостатусные страты. Они делятся на официальные (формально-правовые): выборы, назначения, победа в конкурсе на должность, и неофициальные: принадлежность к «команде», личная преданность лидеру и т.д. Каналами рекрутирования выступают социальные и политические институты: органы государственной власти и местного самоуправления, партии, СМИ, профсоюзы, общественные объединения, армия, правоохранительные органы, религиозные и этнические объединения. Распространенность каналов рекрутирования, меру их устойчивости можно установить методами социологического анализа.

Преобладание тех или иных каналов рекрутирования зависит, прежде всего, от социокультурных традиций, складывавшихся исторически (позиционных факторов). Динамический фактор состоит в типе политического режима, балансе власти между институтами и акторами.

В качестве методов анализа применяется экспертный опрос (работы О.В. Гаман-Голутвиной, А.В. Понеделкова, А.М. Старостина), полуструктурированные интервью (Н.Ю. Лапина, А.Е. Чирикова) либо анализ биографий (О.В. Крыштановская).

Существуют два подхода к составлению выборки экспертного опроса, обусловленные финансовыми ограничениями и проблемой сопоставимости данных. Объект анализа – круг лиц с высоким репутационным уровнем влияния, невзирая на формальный статус, либо круг лиц, занимающих формальные позиции: президент и губернаторы, спикеры законодательных органов, мэры крупных городов - региональных центров. Оба подхода полезны, но будут давать различные выводы.

Первый из вариантов осуществлен в экспертном опросе «Самые влиятельные люди России» (2000 и 2003 гг.) под руководством О.В. Гаман-Голутвиной. В качестве влиятельных лиц эксперты упомянули 5589 чел. в 2000 г. и 7706 чел. в 2003 г. Методика опроса учитывала только тех лиц, которые публично участвуют в принятии важнейших управленческих решений. Поэтому табл. 7 отражает легальные каналы рекрутирования и не учитывает влиятельных лиц, имеющих теневое влияние. Сфера проявления влияния значительно изменилась за 2000–2003 гг. Почти втрое вырос удельный вес лиц, получивших влияние и в экономике, и в политике. Причем приток в основном односторонний – из бизнеса в политику, а не наоборот.

Таблица 7

Рекрутация элит первой половины 1990-х гг.

из отраслевых субэлит номенклатуры КПСС, %

Отраслевые субэлиты	Администрация Президента РФ	Правительство РФ	Партийная элита РФ	Бизнес-элита РФ	Региональная элита	Итого
Всего из номенклатуры	75,0	74,3	57,1	61,0	82,3	69,9
В том числе из: партийной	21,2	0	65,0	13,1	17,8	23,4
комсомольской	0	0	5,0	37,7	1,8	8,9
государственной	63,6	26,9	25,0	3,3	78,6	39,5
хозяйственной	9,1	42,3	5,0	37,7	0	18,8
других субэлит	6,1	30,8	10,0	8,2	0	11,0

Источник: Крыштановская О.В. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту // Общественные науки и современность. 1995. № 1. С. 65.

 

Политическую элиту можно разделить по признаку институционализации влияния на административную элиту (должностных лиц органов государственного и муниципального управления) и лидеров общественного мнения (профессиональных политиков, не занимающих должностей в органах власти).

Административная элита господствует численно и по ресурсам влияния, составляя от 70 до 90 % всей политической элиты регионов (расчеты О.В. Гаман-Голутвиной). К ней относятся (судя по экспертным опросам) прежде всего руководители органов исполнительной власти, заместители глав и руководители важнейших подразделений, спикеры законодательных органов, руководители инспекций федеральных округов в регионах и территориальных отделений федеральных органов власти. Слабо представлены депутаты законодательных органов регионов и муниципальных собраний, руководители судебных органов.

 Эти тенденции проявляются в исследовании «Самые влиятельные люди России-2003» следующим образом. Удельный вес выходцев из силовых структур вырос с 11,2 до 25% за 1993–2003 гг. По исследованию А.Ю. Зудина, быстрее всех сегментов расширяли участие в политической элите выходцы из бизнеса: с 1,6 до 11,3% за 1993–2002 гг. Депутаты федерального, региональных и городских собраний увеличили присутствие среди влиятельных политиков с 16,5 до 22,6%. Умеренный рост влияния отмечен среди мэров городов.

Вторая часть репутационной элиты (от 10 до 30% упомянутых в лонгитюдном опросе) – лидеры общественного мнения, т.е. профессиональные политики вне органов власти. Их можно по виду деятельности разделить на представителей партий и движений, бизнес-структур, СМИ и культуры.

В 2000 г. эксперты назвали в числе лиц, влиятельных в политике, 60 партийных деятелей (3,0%). В 2003 г. упомянуто 344 партийных деятеля в числе 2743 влиятельных лиц (12,5%). О.В. Гаман-Голутвина объясняет рост удельного веса партийных лидеров в элитах не усилением института партий на региональном уровне, а организационным укреплением «Единой России» как нового варианта «партии власти», тесно связанной с исполнительной властью.

Очень слабо представлены в репутационной элите деятели культуры, науки, образования и СМИ. Существующее небольшое влияние обеспечивается, прежде всего, за счет ректоров вузов (рост за 2000–2003 гг. с 0,15 до 2,18% элит) и редакторов СМИ (рост с 0,11 до 1,88%).

Причины расширения участия предпринимателей в политической элите таковы. Бизнес-группы, накопив капитал и неформальное влияние на управленческие решения, ощутили потребность политической защиты интересов. Нужно как минимум лоббирование выгодных законов, как максимум – обладание публичной властью. Играет свою роль экспансия общероссийского капитала, ведущая к созданию вертикально интегрированных политико-финансовых структур. В них участвуют политики и бизнесмены и федерального, и регионального уровней. Отчасти предприниматели наращивают политический вес для защиты интересов от конкурентов.

Рекрутирование административной элиты проходит путем назначения на влиятельные должности либо посредством выборов. Но выборы часто закрепляют предварительный пакт элит (закулисный сговор) о кандидате-победителе. Следует проверить данные экспертных опросов с помощью позиционного анализа социальных признаков элиты. Значимыми индикаторами биографических данных являются: возраст, пол, характер образования (в том числе наличие второго образования), предшествующие карьерные должности, длительность участия в элите до получения нынешнего поста, длительность занятия нынешней должности.

Становление элит шло вследствие структурации высокостатусных групп. К середине 1990-х гг. стал очевидным провал кадровой революции периода распада СССР. Даже при жестких ограничениях выборности губернаторов и парламентов региональный уровень элит остался более преемственным с советской номенклатурой, чем федеральный. Исследование состава элиты на основе позиционного метода (анализ биографий), проделанное О.В. Крыштановской в 1994 г., выявило наибольшую номенклатурность региональной элиты. 75,0% высших руководителей администрации Президента РФ входили в номенклатуру КПСС, тогда как в федеральном правительстве – 74,3%, в элите общероссийских партий – 57,1%, в крупном бизнесе – 61,0%, среди руководителей региональных органов власти – 82,3%.

Элита своеобразна по рекрутации. Высший слой руководства страны на 75,8% состоял из номенклатуры, а средний и низший слои – на 82,3%. При среднем возрасте «ельцинской когорты» 48,5 лет элиты имели долю выходцев из сёл 22,8%. Российский набор 1990-1994 гг. имел 24,1% состава с базовым экономическим и юридическим образованием, 16,2 – с учеными степенями.

Констатация преемства между номенклатурой и постсоветскими элитами сама по себе не объясняет смысл изменений элит. Позиционный анализ мало что даёт и для осмысления политических кульбитов элит. Следовательно, нужно учесть внутриэлитные и межэлитные взаимодействия, текущие интересы элитных групп.

Можно применить модель Дж. Хигли, по которой элита меняется от идеологически единой к консенсусно единой через переходную стадию разъединения.

На основе данных ВЦИОМ и Института социологии РАН Н.С. Ершова выявила две модели трансформации номенклатуры в элиту. Первая модель означала «прямое воспроизводство», т.е. сохранение властных позиций старым персональным составом номенклатуры. Вторая модель – воспроизводство элиты через конверсию капиталов старой высокостатусной группы.

Формирование постсоветских элит завершилось в их основных чертах к середине 1990-х гг. Последующее пятилетие характерно консолидацией элит на базе уже определившихся ресурсов и институтов власти. Системно тенденции рекрутирования элит 2000-х гг. истолкованы О.В. Крыштановской. Она подсчитала, что удельный вес военнослужащих и «силовиков» в элите вырос с 17,4 до 24,7% (1999–2004 гг.). Одновременно возросла доля представителей бизнеса – с 1,6 до 11,3% (1993–2002 гг.), земляков главы государства – с 13,2 до 21,3%. Обращает на себя внимание уменьшение доли членов элиты с образованием, полученным в элитных вузах – с 35,4 до 23,4%, имеющих ученую степень – с 52,5 до 20,9%. Можно предполагать альянс силовой и бизнес-корпоративной групп в составе элит. Кроме политического опыта, значительную роль в рекрутировании элит имеет возраст, пол, образование.

В России преобладает номенклатурный принцип элитогенеза. Он означает продвижение в административную элиту и в финансово-промышленные группы на основе отношений неформальных связей, негласных правил поведения. Способы рекрутирования элит почти целиком зависят от личных предпочтений руководителя, т.е. основаны на патрон-клиентарных отношениях. Как считали Д.В. Бадовский и А.Ю. Шутов, причины прочности номенклатурности – не только в миропонимании правящих элит. Слаб «политический рынок» кандидатов в элиту, не развита инфраструктура конкурентной политики (свободные СМИ, Интернет, возможность достичь высокого статуса вне и вопреки государственной бюрократии). Причем номенклатурный принцип может использоваться в противоположных целях: коммунистами и либералами, унитаристами и сепаратистами. Элитные клиентелы – это устойчивые политико-экономические группы. Они объединены общими интересами, консолидированы вокруг руководителей исполнительной власти. В основе их внутриэлитного единства – отношения личной зависимости и преданности патрону. Именно личная преданность лидеру – важнейший неформальный механизм рекрутирования правящих групп. Вместе с тем политическая элита разделена на много соперничающих кланов. Большую роль в формировании состава элит играют внутригрупповые нормы и ценности, неправовые ограничения, введенные клиентелой.

Противовесом номенклатурному принципу является конкурентная и гласная рекрутация элит. Данный вид рекрутации связан с партисипаторным типом политической культуры, влиянием западной деловой культуры.

Идёт, хоть и не повсеместно, профессионализация элит, особенно на уровне неформального окружения руководителей и госслужащих среднего звена. Интервью, проведенные Н.Ю. Лапиной и А.Е.Чириковой в Ростовской и Пермской областях, показали профессионализацию политических и экономических подразделений администраций. Заметна тенденция медленного отказа от принципа личной преданности и перехода к лояльному профессионализму. Лидеры склонны повышать квалификацию лояльных членов команды, но еще остерегаются давать дорогу независимым профессиональным политикам.

Источники качественно новых пополнений элит видятся в независимых от административного патронажа бизнес-слоях, молодых интеллектуалах и менеджерах. Часто включение предпринимателей в политическую элиту поощряет сама официальная власть, тем самым «оплачивая» свои предвыборные обязательства перед крупным бизнесом.

Типология рекрутирования состава политических элит может быть дана по различным признакам. По степени конкурентности выделяются открытая, закрытая и переходная элиты. Открытая элита имеет черты плюрализма группировок, консенсусных методов принятия решений. Закрытая элита имеет жесткую иерархию, единую структуру и соподчинение лидеру; над контрэлитами установлен жёсткий контроль. Переходная элита сочетает черты противоположных типов. Элиты делятся по экономической ресурсной базе. В таком аспекте черты распределения власти – монополизация власти узким кругом лиц (формальным или неформальным). Вокруг центра принятия решений располагаются: околоэлитное окружение с неформальным влиянием (помощники, советники, спичрайтеры, охрана, редакторы лояльных СМИ, родственники лидеров); подразделения органов власти (информационно-аналитические отделы, кадровые службы и т.д.).

По вертикальному строению элиты делятся на: 1) высший слой (реально принимающие стратегические решения) – политическую элиту; 2) средний слой – «бюрократию» (руководителей структурных подразделений); 3) клиентелы (исполнителей со специализированным влиянием). На каждом иерархическом уровне складывается соподчиненная команда со своим лидером и корпоративными интересами.

По композиции акторов политического процесса существует два типа элит: с доминирующим актором, что создает моноцентрический режим, либо без оного (полицентрический режим). Внутри типа элит с доминирующим актором возможны два варианта: «сообщество элит» при компромиссной стратегии борьбы и «победитель получает всё» – при силовой стратегии.

Институционализация элит характеризует меру устойчивости высокостатусных групп, зрелость их самосознания и встроенность в общественную систему. Полезно определение института, данное А.В. Дукой на основании работы Б.Д. Джоунса, Т. Салкина и Х.А. Ларсена. Институт – это совокупность ролей, играемых людьми; это «совокупность индивидов, действующих в соответствии с общими правилами для достижения коллективных целей» [1, С. 126–128]. Главная задача института – интегрировать и стабилизировать групповую деятельность. Поэтому институционализация – процесс закрепления видов деятельности, превращения их в стандартные и привычные на основе взглядов и интересов.

Институционализация элит возможна при взаимодействии трех факторов: культурного, структурного и институционального. Культурный фактор означает легитимацию власти элиты с помощью принятых в обществе норм и ценностей, стереотипов и отношений к политике. Структурный фактор составляет организованную «рамку» элиты. Собственно институциональный фактор связан со способами деятельности и задачами властных органов, с типом формирования формальных структур.

О завершении институционализации элит можно судить по критериям, предложенным А.В. Дукой. Они таковы: устойчивость группировок во власти и возможность эффективно использовать свой статус; воспроизводство себя как правящей страты: наличие собственной социальной базы, сегмента общества для рекрутирования и кадрового резерва в административных органах. В итоге институционализации состав властных групп стабилизируется, как и их клиентел. Практики деятельности становятся рутинными (постоянными). Стабилизация политических властвующих групп совпадает по времени и переплетается организационно с концентрацией собственности. Складываются семейно-родственные и служебные кланы, в деятельности которых невозможно разделить экономические и политические интересы.

Институционализация элит России не завершена. Этот процесс зависит от политических условий трансформаций социальной структуры. Велика доля неопределенности. Для понимания российской модели важно учесть, что процесс разворачивался при ведущей роли исполнительной власти. Уже в 1993-1994 гг. Д.В. Бадовский и А.Ю. Шутов отмечали повсеместную слабость и рыхлость политических движений и партий, «бессубъектность» политических сообществ. Достаточно легкая победа над ростками неноменклатурных элит достигалась за счет: неформальных клиентельных связей, контроля над ключевыми экономическими позициями, управленческого опыта и превосходства в кадровом резерве.

Статус и формы рекрутации элит с начала 2000-х гг. серьёзно изменились. Переход с 2005 г. к косвенным выборам, а де-факто к назначению глав регионов снизил публичность рекрутации элит, усилил её гильдейский тип. Назначения и отставки в элитах всё менее зависят от общественного мнения, а возможность отзыва главы региона с должности в итоге голосования отсутствует. В этой системе координат назначение глав регионов, как и рост иных неконкурентных механизмов рекрутирования, соответствует патерналистским традициям России. Федеральные и региональные правящие элиты стремятся обосновать реформу доводами повышения профессионализма, борьбой с коррупцией, экономией бюджетных средств. Следует признать, что назначение губернаторов не встретило серьёзной оппозиции ни на уровне администраций субъектов федерации, ни в политически активной части общества.

Преобладает гильдейский (номенклатурный) тип рекрутирования элит. Он означает отношения личной зависимости и преданности членов региональной властвующей группы своему лидеру, предполагает иерархическое соподчинение сегментов элиты на основе неформального обмена ресурсами влияния. Постепенно распространяется и противоположный тип рекрутирования элит - конкурентный и гласный, прежде всего в регионах с высоким уровнем урбанизации и партисипаторным типом политической культуры. Он предполагает переход от принципа личной преданности к принципу лояльного профессионализма, рост разнообразия источников рекрутирования элит.

Институциональная модель власти элиты оказывает весомое влияние на тип элитообразования, на каналы рекрутирования и формы политической деятельности элиты. Напротив, зависимость между институциональной моделью и политико-идеологическими ориентациями элит регионов крайне слаба.