Что такое кризис политического режима?

Исходя из этого, предлагаю следующее прагматическое определение понятия. Кризис политического режима (любого и всякого) – это исчерпание жизнеспособности легитимирующей формулы, определяющей его место в мире и внутренней политике, – непреодолимый разрыв между декларируемыми целями и средствами их достижения, проявлениями которого становятся отказ общества от лояльности к власти и утрата элитой контроля над властными (прежде всего силовыми) ресурсами. Разрешение кризиса, исходя из этого, состоит в принятии режимом новой (или радикально реформированной) легитимирующей формулы, способной восстановить лояльность общества и контроль элит.

В данном определении сознательно элиминируются качества самого политического режима, который может быть демократическим, но находиться в кризисе, либо вполне антидемократическим, но при этом чрезвычайно стабильным и гарантированным от кризиса на длительный период времени. Диктаторский режим, теоретически, может быть более устойчив к кризису, чем демократический. Например, длительное существование Советского однопартийного режима (несмотря, а возможно, благодаря сталинскому террору) было возможно путем последовательного воспроизведения ядра его легитимирующей формулы (и ее корректировки в советских конституциях и параллельных репрессивных кампаниях), а его кризис стал реальностью лишь с отказом от нее только в период Перестройки. Вся история политических режимов – это смена одних легитимирующих формул другими – с помощью революций или реформ (что определяет смену или сохранение прежней элиты у власти). Следуя этой логике, рассмотрим, как менялся объем этого понятия – кризиса политического режима, соотношение критериев стабильности и дестабилизации – и насколько оно отражает современную российскую реальность.

Действительно, мировая политическая наука, начиная с классических античных авторов, мыслителей эпохи Возрождения и Нового времени, обсуждала тему кризисов и упадка великих империй – Римской, Византийской, Османской, Британской, европейских империй начала ХХ в. Эти причины усматривались, как правило, в утрате культурного стержня – «потере доблести» в результате изнеженности и падения нравов, используя термин Монтескьеⁱ. Гиббон, поставивший этот вопрос в отношении Римской империи, видел причину ее упадка в эрозии духовных основ и распространении новой религии -христианстваⁱⁱ. Сходный подход возможен в отношении идеологически детерминированных государств ХХ в., крушение которых сопровождалось разочарованием в соответствующем системообразующем «мифе» или «символе веры». Эти темы получили развитие в контексте Холодной войны ХХ в. в виде определения устойчивости двух сверхдержав и достигли наивысшего развития в интернациональной дискуссии о причинах крушения СССР, которое стало столь же эпохальным, сколь и неожиданным событием для ведущих аналитиков своего времени. Последующий период демократической трансформации постсоветских государств заставил задуматься об общих причинах устойчивости (и неустойчивости) режимов, причем как авторитарных, так и демократическихⁱⁱⁱ. Сегодня к этим дебатам подключился ряд новых тем – о гипотетическом крушении ЕС, США, Китая, России и вообще глобального мирового правового устройства в том виде, в каком оно является привычным и узнаваемым^iv.

В случае распада СССР тема кризиса политической системы представлена особенно полно, поскольку стала предметом многочисленных ретроспективных оценок. Это своего рода модель таких процессов. Возникло даже специальное направление в обсуждении этой темы – дискуссия о том, почему мировые аналитики не смогли прогнозировать это событие, не говоря уже об определении его точной даты, за исключением ряда оценок, сделанных непрофессиональными учеными (напр., А. Амальриком), но имеющих, скорее, характер визионерства и пророчества, чем аналитического прогноза. Специальное изучение этой темы, в контексте всех имеющихся оценок, позволило нам уверенно констатировать – ни один из многих факторов, представленных в литературе, не мог дать эффекта распада Союза. Решающим обстоятельством стало их соединение воедино, причем в специфических условиях глобализации. Основным драйвером стало крушение идеологии коммунизма, поменявшее систему ожиданий общества – отказ от легитимирующей формулы режима, вызвавший коллапс номинального конституционализма и распад Союза^v. Но и в этом случае, до самого конца, сохранялась определенная альтернативность выбора элиты.

Такая альтернативность должна присутствовать в обсуждении траектории современного российского политического режима. Его судьба, поэтому, не предопределена нынешним status quo, но включает вариативность ряда переменных- внешних и внутренних.