Традиционная и либеральная мораль

 

В древности в сферу этики входили все сферы общественной и духовной деятельности человека: экономика, политика, искусство и религия. Такой всеохватывающий характер этики объяснялся тем, что в ту эпоху добродетельность считалась необходимым условием успеха в любой области человеческой жизни. Личные качества человека, его добродетельность обеспечивали прочность существующей цивилизации.

Традиционная мораль принципиально отличается от либеральной, поскольку она ориентируется на должное, а не на сферу сущего. В этом смысле она всегда противостоит действительности, нравам, т.е. тому что реально существует. Традиционная мораль настаивает на необходимости преобразование человека и общества. Она содержит представления о совершенном человеке и идеальных взаимоотношениях между людьми, поэтому ей в определенной мере свойственна утопичность. Традиционная мораль опирается на несколько аксиом:

1. Существует онтологическое основание морали, выводящее ее из сферы чисто человеческой субъективности и произвола. В качестве такого объективного основания в религиозной этике выступает Бог (в восточных культурах – Небо, Дао, Брахман), рационалистическая этика опирается на идеальный мир или на трансубъективный характер человеческого разума. Во всех традиционных этических системах постулируется существование некого высшего начала, через которое можно обосновать и оправдать моральные предписания. Таким образом, традиционная мораль неизбежно опирается на религиозную или философскую веру.

2. Человеку изначально присуща свободная воля, способность выбирать между добром и злом.

3. Человек – это существо не столько природное, сколько духовное, поэтому он может контролировать и преобразовывать свои природные влечения.

4. Человек способен на альтруистические, бескорыстные поступки по отношению к другим людям.

Если поставить под сомнение любую предпосылку, то начинает разрушаться все здание традиционной морали. Такой процесс и произошел в 19 веке, когда Фридрих Ницше провозгласил «смерть Бога», Чарльз Дарвин доказал, что человек представляет из себя всего лишь высшее природное существо, а Карл Маркс на место свободы поставил «осознанную необходимость».

В результате такой дискредитации традиционной морали получила преобладание либеральная мораль, отрицающая прежние ценности. Традиционная мораль, тем не менее, не исчезла, но стала очевидна ее уязвимость для научной критики. Ведь ключевые термины этики не являются научными понятиями, они продукт метафизических размышлений.

Почти все традиционные моральные представления вписаны в какой-то определенный религиозно-философский миф. Но именно эта мифологическая наполненность придавала этическим учениям жизненность и необычайную действенность. Традиционная мораль не исключала необходимости обращения к рациональному знанию, но находилась все же в рамках символического мышления. Моральное совершенствование рассматривалось в качестве способа восстановления единства бытия, расколотого на материальную и духовную реальности, макро- и микрокосмос. Поэтому мораль опиралась не столько на знание, сколько на духовный опыт, обретаемый в результате совершения определенного ритуала, обряда или таинства.

В западной этике, тем не менее, неоднократно предпринимались попытки интеллектуализировать нравственность. Греческий философ Сократ был убежден, что все добродетели должны быть основаны на разуме. Человек, обладающий знанием, по его представлению, не мог стать безнравственным. Рационализм, свойственный учению Сократа, слишком обеднил мораль и показал всю глубину непонимания мыслителем истинных механизмов нравственной жизни, что, в конечном итоге, и привело его к гибели. Уже Аристотель, несмотря на весь свой рационализм, вынужден был признать, что познание добра и зла не обязательно сопровождается желанием поступать хорошо. Для обретения добродетели требуется и эмоционально-волевая убежденность. Кроме этого, Аристотель полагал, что далеко не каждый человек стремится к знанию и способен им овладеть, но даже, если оно и усвоено, то чаще всего не способно наставить человека на путь добродетели, поэтому мыслитель больше уповал на регулирующую силу законов: «Ведь кто живет по страсти, пожалуй, и слушать не станет рассуждения, которые отвращают (его от страсти), а если и станет, не сообразит (что к чему)... И вообще, страсть, по видимому, уступает не рассуждениям, а насилию». Таким же бессилием веет от рационалистической этики И. Канта, которая не предложила никаких реальных механизмов, позволяющих следовать моральным предписаниям. Эта чрезмерная рационализация привела, в конечном итоге, к разложению христианского мифа и к упадку традиционной этики на Западе.

На Востоке традиционная этика не подверглась столь серьезным деформациям, поэтому имеет смысл рассмотреть основные принципы моральной регуляции именно на восточном материале. Наверное, самой разработанной является конфуцианская этика, следование которой в течение уже третьего тысячелетия позволяет обеспечивать стабильность китайского общества.

Заслуга Конфуция состоит в том, что он в центр нравственной жизни человека поставил ритуал, благодаря которому и становится возможным усвоить добродетели, которые должны быть присущи благородным людям (человеколюбие, сыновья почтительность, справедливость, верность долгу и пр.). Добродетели проявляются только через ритуал: «Почтительность вне ритуала утомляет, а осторожность вне его ведет к трусости; при смелости вне ритуала поднимают смуту, от прямоты вне ритуала становятся нетерпимы» [38, с. 53]. Вне ритуала даже хорошие качества человека приобретают разрушительный характер, потому что они лишены сакральности, не вписаны в единый ритм единого социально-космического организма. Дело все в том, что этика Конфуция базируется на идее тождественности социальной и космической справедливости. Он выстроил строгую иерархическую систему, пронизывающую космос и социум как единое сакральное целое. Ритуал был призван восстанавливать и поддерживать равновесие и гармонию в обществе и во всей Вселенной.

Ритуал – это также наилучший способ реализовать принцип равенства в отношениях между неравными людьми. По Конфуцию, подавляющее большинство людей не стремятся к знанию, они не в состоянии освоить и придерживаться этического учения. Конфуций считал, что люди не равны по своим способностям, поэтому рациональная часть его этического учения обращена только к благородным мужам: «Учитель сказал: «Кто возвышается над средним человеком, с тем можно говорить о высшем; но с тем, кто его ниже, о высшем говорить нельзя... Народ можно принудить к послушанию, но его нельзя принудить к знанию...Я не встречал еще того, кто любил бы добродетель также сильно, как чувственные наслаждения» [34, с. 44, 60]. Ритуал – это единственное средство морального воспитания простого народа, но он не является он излишним и для благородных мужей. Ритуал обеспечивает согласное существование людей, дает им общие символы. Его нельзя игнорировать, исходя из абстрактных принципов.

Таким образом ритуал выступает у Конфуция и как форма символического мышления, и как принцип иерархического понимания бытия, и как метод структурирования космоса и социума.

Идеи Конфуция, несмотря на присущую им архаичность, и в наше время не утратили своей актуальности. В Китае, Японии, Корее и других странах Тихоазиатского региона конфуцианская этика не только вписалась в реалии рыночной системы, но и, несомненно, способствовала их динамичному социально-экономическому развитию. В этих странах до сих пор живы идеалы трудовой этики, прививающие трудолюбие уже новым поколениям. Этика бизнеса продолжает основываться на традиционных конфуцианских добродетелях.

В России также были удачные попытки согласования новых форм деятельности с традиционной этикой. Например, русское купечество изначально опиралось на православную мораль. Как вспоминал впоследствии известный предприниматель Владимир Павлович Рябушинский: «В этой среде, ориентированной на православную нравственность и вековую народную мудрость, учились мелочам, ритуалу, а через них и духу московской хозяйственной деятельности». Таким образом, мы видим, что ритуальность является важнейшей характеристикой не только конфуцианской нравственности, но органически присуща всем традиционным этическим системам, к которым безусловно относится и православная мораль. Православная нравственность вырастала из понимания сакрального смысла совершаемых христианских обрядов и таинств, которые имели ритуальный характер.

Либеральная мораль, которая с эпохи Нового времени утверждается в западной культуре, опирается на совершенно новые философско-ценностные основания. Центральным положением либеральной этики является идея морального приоритета индивида по отношению к обществу. Мораль не может требовать от человека жертвовать своими интересами во имя общественных нужд. Свобода и самореализация личности становятся главными ценностями в либеральной этике.

Но не эти идеи отличают ее от традиционных этических учений, многие из которых носили индивидуалистический характер (например буддизм и даосизм). Специфика либеральной морали заключается в натуралистическом понимании индивида. Он лишается какой-либо качественной определенности, отличающей его от животных. Человек рассматривается как неискоренимо эгоистическое существо, который в своей деятельности не может не преследовать исключительно своекорыстные интересы, выражающиеся в погоне за удовольствиями и успехом.

Либеральная мораль отказывается от всякого онтологического обоснования, характерного для традиционных этических учений. Мораль должна отражать естественные стремления человека, поэтому неправомерно постулировать существование каких-либо универсальных ценностей, которые могли бы регулировать поведение индивида, вопреки его природным склонностям. Либеральная мораль утверждает, что только сам человек имеет право выносить суждения о добре и зле. Люди могут думать и поступать так, как они хотят.

Подобный этический релятивизм по мнению идеологов либерализма полностью соответствует интересам самого индивида и отражает принципы, на основе которых реально функционирует общество. Традиционные нравственные ценности любви, милосердия, альтруизма противоречат природе человека и препятствуют успешному социально-экономическому развитию.

Таким образом, классический либерализм указывает на нецелесообразность функционирования традиционной морали во всех важнейших сферах общественной жизни. Мораль в прежнем виде может сохраняться только в частной жизни человека. С либеральной точки зрения, мораль – это вообще личное дело индивида, можно сказать, его прихоть, а не необходимая система, призванная регулировать его жизнь.

В либеральной этике, тем не менее, не говорится о том, что общество вообще должно лишиться морального измерения. Просто мораль понимается по-новому, по аналогии с рынком. В теории разумного эгоизма, особенно популярной в эпоху Просвещения, мораль выступает, по существу, как саморегулирующаяся система, в рамках которой стремление к собственному благу способствует благу других людей и обществу в целом. В либеральной этике мораль также сама превращается в товар, в одно из рыночных предложений. Таким образом, мораль вместе с универсальностью потеряла и свою самоценность. Она превратилась лишь в одно из возможных средств, необходимых для достижения успеха. Апелляция к морали происходит только тогда, когда это выгодно и наиболее эффективно.

В рамках этики утилитаризма, отражающей по существу законы функционирования рыночной системы, была сделана попытка выделить в качестве общезначимого критерия моральности принцип полезности. Согласно этому принципу, какое-либо действие становится правомерным с этической точки зрения только в том случае, когда суммарный полезный эффект этого действия превышает суммарный полезный эффект любого другого действия, которое могло бы быть совершено вместо действия первого. Таким образом, теория утилитаризма предполагает наличие возможности количественного измерения благ. Принцип полезности призван стать тем механизмом, с помощью которого становилась бы возможной гармонизация частных интересов и обеспечение общего блага. Реализация этого принципа должна приводить к взаимовыгодному использованию людьми друг друга.

В целом, следует сказать, что положения теории утилитаризма, действительно соответствуют основным механизмам рыночной системы, которая ориентируется на максимальную эффективность, необходимую для получения наибольшей прибыли. Но эта доктрина, тем не менее, имеет существенные изъяны, не позволяющие удовлетворительно ответить на целый ряд вопросов. Например, непонятно, как вообще возможны количественные измерения общественной полезности. Что полезнее для общества обеспечение здоровья людей или получение максимальной экономической прибыли, достигнутой сокращением расходов на здравоохранение и борьбу с загрязнением окружающей среды? В утилитаризме также не раскрывается механизм того, каким образом частная польза содействует общему благу. Вызывает сомнение и само наделение моральным статусом таких утилитарных понятий как польза, эффективность, выгода, успех.

Утилитаризму не удалось удовлетворительно согласовать идеи либеральной морали с ценностями, претендующими на универсальный характер. В конечном итоге, даже одному из основателей утилитаризма Джону Миллю пришлось признать, что «большая часть поступков совершается не из стремления к всеобщей пользе, а просто из стремления к индивидуальным пользам»... В результате вопреки намерению утилитаристов показать мораль как совокупность норм и действий, реально содействующим общему благу, мораль предстала всего лишь как сфера проявления благоразумных частных интересов.

Либеральная мораль в отличие от традиционной не стремится преобразовывать общества и ориентировать человека на самосовершенствование. Эта мораль призвана отражать уже существующие социально-утилитарные отношения, в которые она не привносит ничего существенно нового. Либеральная мораль не признает разделения должного и сущего, поскольку она полностью находится в сфере последнего.

Исходя из этой логики, правомерным будет утверждение, что она не нужна вовсе, потому что нет смысла упорядочивать стихийно-складывающиеся отношения между людьми, а важнейшие сферы общественной жизни и без морали эффективно регулируются механизмом рынка, демократическими институтами и законодательством. Но здесь выявляется внутренняя противоречивость либеральной морали, которая может парализовать институты общества. С одной стороны, она отдает на откуп социальным институтам всю сферу управления людьми, а с другой, – фактически признает, что любые гражданские обязанности (даже в демократическом обществе) представляют опасность для индивидуальных свобод и интересов. Как пишет Е. Л. Дубко: «Либерализм разрушает гражданские ценности, часто поддерживает антиобщественные взгляды и установки. Культура, основанная на «конкурирующих» ценностях и чисто субъективных предпочтениях, недостаточно прочна» [15, с.67].

Таким образом, либеральная мораль не может органично вписать человека, понимаемого как отдельная, замкнутая в себе монада, в какую-либо социальную или духовную целостность.

Преобладание либеральных ценностей неизбежно приводит и к существенным изменениям в профессиональной этике. Отказ от традиционной морали, на универсальных ценностях которых были основаны профессиональные кодексы морали, привел к моральному перерождению и дискредитации в глазах общества целого ряда ранее уважаемых специальностей. Современная профессиональная этика, ориентирующаяся на либеральные ценности, не требует от специалиста личной добродетельности и желания принести благо другим людям. Следование нормам профессиональной этики предполагает лишь принятие определенных правил игры, позволяющих добиться наибольшей эффективности в данной деятельности. Наилучшей иллюстрацией этого тезиса является этика бизнеса, в которой постулирование большинства этических норм обусловлено лишь необходимостью взаимовыгодного сотрудничества в среде предпринимателей. От индивида требуют профессионализма, а не моральности. Формула, что «хороший человек – это не профессия», в обыденном сознании приобрела некую самоочевидность. При этом следует заметить, что, в принципе, личная добродетельность и хорошее владение профессиональными навыками вовсе не исключают друг друга, но в условиях преобладания либеральной модели профессиональной этики специалистам часто приходится жертвовать своими убеждениями, чтобы не потерять профессиональный статус и свое место в системе.

Главная уязвимость либеральной морали состоит в том, что она предельно внутренне противоречива и сама подрывает те ценности, на которых основана. В рамках либеральной этики, на самом деле, невозможно формирование по-настоящему самостоятельной личности, независимой от диктата общества. Если следовать логике прагматического мышления, то получится, что само по себе стремление к независимости и самостоятельности личности не должно являться некой самоценностью, а лишь средством, позволяющим добиться успеха. Успех же человека зависит не только от него самого. Успех возможен только через соотнесение своих достижений с результатами деятельности других людей. Успех, в конечном итоге, зависит от признания общества. Чтобы быть успешным, человек должен соответствовать вкусам и ожиданиям других людей. Поэтому «иногда более выгодно... не перекраивать под себя обстоятельства и людей, но приспосабливать себя под них и решать тем самым свои жизненные проблемы. Так прагматизм оказывается органически сплетенным с конформизмом, то есть с сознательно принимаемой индивидом зависимостью от мнения других людей, группы, с отказом от собственных принципов и суждений в угоду тем, от кого зависит личное благополучие; а в конечном счете – с утратой индивидуального своеобразия» [61, с. 25].

Таким образом, получается, что все провозглашаемые либеральной моралью ценности являются фикциями, которые скрывают стремление по-новому подчинить человека обществу. Только в отличие от авторитарных этических систем, в которых человека заставляли отказываться от личностного развития в угоду общественным интересам, в данном случае, индивид добровольно отрекается от собственной индивидуальности, поскольку это оказывается выгодным и способствующим достижению успеха.

Конформизм – это тот идеал, которому, на самом деле, поклонялись великие либеральные мыслители Джон Локк, Давид Юм, Адам Фергюсон, Адам Смит и др. Конформизация – это единственный реальный моральный механизм, придуманный либералами, позволяющий «гармонизировать» частные и общественные интересы, в результате чего происходит трансформация социально-опасного индивидуального эгоизма в групповой эгоизм, или корпоративизм. С помощью конформизма, действительно, возможно поддерживать определенную стабильность в обществе, но единство такого рода будет чисто механическим, лишенным живых человеческих связей. Конформизм неизбежно уничтожает личный, родственный характер отношений между людьми, углубляет взаимную отчужденность.

Если признать конформистский характер либеральной этики, то ее разрушительный потенциал может и не стоит преувеличивать, поскольку в любом обществе конформистские отношения всегда занимают определенное место. Очевидную опасность представляют всерьез воспринятые либеральные ценности, поскольку попытки их реального воплощения неизбежно приводят к дезорганизации общественных механизмов как это произошло в нашей стране в начале и в конце ХХ века. На самом же Западе, как это ни парадоксально, интересы самостоятельной личности изначально не были приоритетными в ценностном отношении. Ярче всего этот тезис доказывает трагическая судьба Сократа, казненного за свободомыслие в эпоху расцвета афинской демократии. В конформистском западном обществе либеральные идеи и демократические институты служат во многом ширмой для обширной системы манипуляций, с помощью которых и осуществляется реальное управление людьми.

Конформизм существовал во все времена. Он логически вытекает не только из либеральной морали, но и из большинства авторитарных моральных учений, возникших в рамках традиционной этики. Но в культурном отношении конформизм конформизму рознь. Следует отметить, что либеральная этика морально обосновала конформизм совершенно нового типа, т. е. конформизм, основанный на ценностях полезности, эффективности, успеха и выгоды. Но эти ценности противоречат базисным основаниям не западных культур, поэтому их восприятие, вместо желаемого процесса конформизации, может порождать общественные катаклизмы. Признавая неизбежность наличия в любом обществе конформистских настроений, необходимо все же не забывать, что этическую легитимизацию они получают, опираясь на традиционные ценности.

Происхождение морали

 

Мораль существовала не всегда. В животном мире она отсутствует. Даже в первобытном человеческом стаде морали еще не было. Отношения продолжали регулироваться прежним зоологическим способом. Возникновение морали связано с появлением вида Homo sapiens, а также с вычленением рода – отдельно существующего коллектива, который вынужден был строить отношения с другими родами и племенем, куда род входит. Появились понятия “свой”, “чужой”, “мой”, “твой”. В этих условиях начинают складываться новые способы социальной регуляции жизни людей, имеющие нравственное значение. К такой первобытной нравственности следует отнести обычай гостеприимства, уважение к старшим, институт кровной мести, табу. От норм современной морали они отличались тем, что были лишены рационального обоснования и не были отрефлексированы личностным сознанием, отсутствующим у первобытных людей.

Мораль зародилась в первобытную эпоху, но окончательно оформилась только после распада кровнородственных отношений. В новых общественно-экономических условиях произошла всеобщая социальная дифференциация, которая проявилась в выделении семей, профессиональных и сословных групп, религиозных сообществ из единого целого. В это же время происходит интенсивное личностное развитие у многих индивидов, которые перестают отождествлять себя с социумом. Прежние кровные узы, связывающие людей, постепенно разрушались. Возникла опасность тотального взаимоотчуждения людей.

В этих условиях мораль стала новым способом обретения единства между людьми. Мораль – это ностальгия по утраченному единству рода. Но единство, проповедуемое моралью, основано на родстве людей по духу, а не по крови (как это было в эпоху первобытности). Предназначение морали при таком понимании видится уже не столько в социальной регуляции и контроле, сколько в том, чтобы служить идеалом взаимоотношений между людьми.

В этике существует несколько теорий происхождения морали, которые отражают различные мировоззренческие убеждения мыслителей.

Широкое распространение получили концепции, которые подчеркивали социальную природу морали. Социлогический подход к морали был уже известен мыслителям античности (софисты, Аристотель и др.). Особенно активно его отстаивали марксисты. К этому же направлению следует отнести теории Э. Дюркгейма, М. Вебера и их последователей.

Всех этих совершенно разных философов объединяло убеждение, что моральные нормы формируются в обществе и отражают закономерности и потребности социального развития. В этой трактовке мораль выступает прежде всего как определенный способ регуляции общественной жизни. Мораль позволяет упорядочить и поставить под социальный контроль поведение отдельных людей.

Таким образом социологические теории подчеркивали общественное происхождение морали. Но подчеркивая роль общественных отношений в духовной жизни общества, социологи в той или иной мере умаляли опыт нравственных исканий отдельной человеческой личности, ее попытки соотнести себя с обществом, с высшим началом. В этих теориях нравственные ценности на самом деле подменяются интересами общества или интересами отдельных социальных групп. Последняя позиция особенно характерна для марксистов, отвергающих общечеловеческую мораль и настаивающих на классовом характере всех моральных ценностей. Но классовый подход к морали, как писал русский философ С. Н. Трубецкой, равносилен отрицанию всякой морали.

В социологических теориях мораль предстает исторически изменчивым феноменом, она лишается универсального значения. В итоге создается почва для этического релятивизма, для пренебрежительного отношения к нравственным ценностям.

Рассмотрим религиозную трактовку проблемы происхождения морали. Христианские богословы настаивают на ее сверхъестественной природе. Нравственные законы человек получает от Бога. В качестве примера можно вспомнить сюжет из Библии, в котором описывается, как пророк Моисей заключает союз с богом Яхве, который открывает израильскому народу десять заповедей, которых они должны придерживаться, чтобы пользоваться божественной милостью.

В любой религии происхождение морали связывается с сверхъестественным, абсолютным началом. В основе таких представлений лежит, конечно, вера в Бога. Однако религиозные мыслители пытаются использовать и рациональные доводы для подкрепления своей позиции. В своей аргументации богословы используют метод от противного. Они утверждают, что возвышенные нравственные принципы не могли быть созданы грешным по природе человеком. Нравственный закон нельзя считать и следствием опыта, воспитания, ибо он не считается с тем, что происходит в земной жизни, а указывает лишь на то, что должно происходить. Природа человека также не является источником морали, т. к. человеческие естественные влечения часто противоречат велениям нравственности. После грехопадения человеческая природа была искажена, поэтому человек склонен скорее совершать зло, чем добро. Если бы человек был творцом своей морали, то он установил бы такие правила, которые легко было бы выполнять.

Религиозная трактовка происхождения морали обладает целым рядом достоинств. Прежде всего, она подчеркивает универсальный, общечеловеческий характер морали. Божественные предписания распространяются на всех людей без исключения. Но данная концепция является неприемлемой для атеистов. Стоит обратить внимание и на то, что в ней явно занижена роль человека в процессе становления морального сознания.

Натуралистические концепции морали выводят ее из природы человека и из предшествующей эволюции животного мира. В частности, Ч. Дарвин отмечал, что целый ряд чувств и способностей, которыми обладает человек, нетрудно обнаружить у животных. Он считал, что у собаки есть нечто вроде чувства почтения к своему хозяину. Сторонники этого направления приводят многочисленные факты взаимопомощи у животных, говорят о сильно развитом родительском инстинкте, даже о проявлениях самопожертвования ради спасения молодых особей или стада в целом. П. А. Кропоткин – известный русский мыслитель и общественный деятель пришел к выводу, что “нравственное начало в человеке есть не что иное, как развитие инстинкта общительности, свойственного почти всем живым существам” [26, с. 55]. По его мнению, нравственный процесс, начавшийся уже в животном мире, затем перешел к человеку и достиг самых высоких ступеней. Владимир Соловьев, оставаясь религиозным философом, все же признавал наличие в зачаточном виде чувства жалости, сострадания у многих животных.

Подобная точка зрения находит свое развитие в трудах современных биологов. Например, такие выдающиеся ученые, как Ч. Шеррингтон, Д. Мак-Фарленд, П. В. Симонов говорят о том, что в жизни животных в процессе их эволюции все большую роль играет альтруизм, который способствует сохранению и развитию вида в целом. Д. Мак-Фарленд даже пришел к выводу, что по мере того, как увеличиваются наши знания о поведении животных, различия между человеком и животным начинают сокращаться.

Признавая определенную правоту сторонников данного подхода, следует все же отметить неправомерность нивелирования отличий человека от животного, которые проявляются наиболее ярко именно в нравственной области. В настоящее время отсутствуют какие-либо научные доказательства наличия у животных высших чувств, к которым и относятся любовь, сострадание, благоговение, чувство долга, справедливости, совести и т. д. В животном мире мораль отсутствует, хотя совсем отвергать ее биологические предпосылки также неправильно.

Психоаналитическая теория происхождения морали исходит из того, что истоки нравственности следует искать не во внешней реальности (трансцендентной или социальной), не в животном мире, а в глубинах психической жизни самого человека. З. Фрейд связывает возникновение морали с обострением Эдипового комплекса у первобытных мужчин. В первобытной орде правил властный отец, по отношению к которому его сыновья испытывали амбивалентные чувства. С одной стороны, они ненавидели отца, который являлся препятствием на пути удовлетворения их стремлений к власти и сексуальных влечений, но в то же время они любили его и восхищались им. Поэтому когда братья убили и съели своего отца, они не только устранили соперника и утолили ненависть, но одновременно испытали и чувство раскаяния. В результате этого психического невроза и появилась совесть, а вместе с ней и мораль. Осознав свою вину, они попали в психическое состояние “позднего послушания”, “отменили” свой поступок, объявив недопустимым убийство, и отказались от освободившихся женщин. Таким образом из осознания вины они создали два основных табу, имеющих нравственное значение, которые совпадали с обоими вытесненными желаниями Эдипового комплекса (стремления убить отца и овладеть матерью). Эти нравственные запреты стали условием выживания и культурного развития людей в первобытную эпоху. Но новые запреты, по мнению Фрейда, привели не только к подавлению бессознательных импульсов к инцесту, каннибализму и кровожадности, но и к уменьшению человеческого счастья и усилению чувства вины и неудовлетворенности [54].

Российский мыслитель Юрий Бородай попытался по своему развить концепцию З. Фрейда. Пытаясь решить проблему генезиса амбивалентной психики человека, Бородай обращает внимание на то, что в стаде предгоминидов была крайне обострена сексуальная конкуренция среди самцов, которая осложнялась тем, что они являлись хищниками, использующими орудия убийства не только для охоты, но и для междоусобной борьбы. Таким образом половое влечение толкало самцов к неминуемому столкновению и смерти. Половой страх становится буквально смертельным.

Возникает такая ситуация, которая могла разрешиться либо неизбежной гибелью вида в результате взаимного истребления самцов, либо образованием у них способности преодолевать половой инстинкт. Для этого потребовался отказ и от прямой сексуальной символики в языке, тщательное сокрытие всего, что связано с половой сферой, которая стала табу. В мышлении предгоминидов образовалась устойчивая связь: эротика – смерть – табу. Единственной альтернативой самоограничению становится смерть.

Безысходность антропологической ситуации толкает каждого к “отказу от себя” (к отказу от непосредственного осуществления своих эгоцентрических инстинктов). Интуитивное взаимопонимание открывает возможность бегства от себя в форме перевоплощения, идентификации себя с другими, т. е. невротического представления собственных эгоцентрических побуждений в виде “чужих” страстей и желаний, фиксированных в общепринятом слове-мифе и жестко регламентированном ритуале. Но способность к такому перевоплощению, т. е. к восприятию потребности других в качестве собственной потребности – это и есть принцип родовой нравственности. Таким образом Ю. Бородай пришел к выводу, что нравственность лежит в основе человеческой психики и ее первичных собственно социальных продуктов [4].

Представленные теории происхождения морали совсем не обязательно рассматривать как взаимоисключающие. Наоборот, они скорее дополняют друг друга. Это тем более очевидно, если учесть, что мораль в своем становлении прошла, как минимум, три этапа, т. е. образно говоря, она рождалась три раза.

Идейно близкие натуралистические и психоаналитические концепции в большей степени описывают формирование родовой морали, необходимой для становления и даже выживания первобытных людей.

В эпоху первых цивилизаций мораль приобрела классовый характер и стала, в первую очередь, способом обеспечения единства общества на стадии ранней государственности. Эту специфику морали и отражают социологические теории.

Другое понимание морали можно найти в религиозных, идеалистических и гуманистических направлениях в этике. Они пытаются обосновать ту форму морали, которая появилась позже остальных.

В “осевое время” в лице первых философов и религиозных пророков рождается мораль, отражающая потребности личностного развития. Эти мыслители и создают первые авторские этические системы. До “осевого времени” нравственность не отделялась от табу, а личностное моральное сознание отождествляло себя с общественным мнением родового, этнического или религиозного коллектива. Человек ощущал себя неотъемлемой частью социума. Соответственно, самостоятельный нравственный акт, в котором человек выбирал для себя образ жизни и мыслей, был невозможен. Человек мог лишь нарушать общепризнанные нормы, но не создавать новые.

Во вновь возникающих религиях и философских системах акцент делается на отрицание сакральности родовой или этнической системы. Человек объявляется свободным от природных и социальных уз. Личностное развитие требует от человека осознания, что даже семья может стать препятствием для духовного самосовершенствования. Об этом и проповедовал Будда: “Чтобы ни сделали мать, отец или какой-то другой родственник, истинно направленная мысль, может сделать еще лучше”. Несколько столетий спустя Иисус Христос еще в более резкой форме выразил ту же самую мысль: “Враги человеку – домашние его”. Появляется представление о праве каждого человека на выбор собственного духовного пути. Такой выбор часто приводил к расхождению ценностей данной личности с господствующими моральными нормами. Например, Сократ отказался почитать олимпийских богов, а Будда отрицал авторитет Вед и сакральность кастового строя. Создателей новых моральных кодексов при жизни, как правило, не признавали, преследовали и даже казнили (как Сократа и Христа), но позднее их личные моральные убеждения усваивались обществом и приобретали универсальное значение.

 

Таким образом, предметом этики является изучение закономерностей возникновения, функционирования и проявления морали в жизни общества. Мораль – это совокупность норм, ценностей и идеалов, в которых отражаются представления о должном. Специфика моральной регуляции человеческого поведения состоит в том, что она имеет внутреннюю, а не внешнюю принудительную силу.

Моральные понятия претендуют на всеобщность и общезначимость, но не имеют научного обоснования, поэтому все традиционные этические учения опираются на несколько нравственных аксиом. Но если даже допустить, что у морали нет теоретического обоснования, то очевидно, что в ней есть практическая необходимость.

Традиционная и либеральная мораль имеют разное понимание источника морального долженствования и природы человека, поэтому предлагают по существу противоположные идеалы нравственного поведения людей.

Мораль выражает объективные социальные, психологические и духовные потребности человека, что косвенным образом отражается в различных теориях происхождения морали.

 

Контрольн<