Философские основы кекусинкаи каратэ

КОДЕКС ЧЕСТИ — ОСНОВА УЧЕНИЯ ОЯМЫ

Учитывая важность духовно-нравственного компонента в изучении кёкусинкай каратэ, необходимо подробно остано­виться на кодексе чести и традиционной самурайской морали, положенных в основу учения Оямы. Важно также подчеркнуть, что морально-нравственные постулаты этого кодекса близки по сути принципам человеческого общения, изложенным в ми­ровых религиях: христианстве, буддизме, исламе. Они не всту­пают в противоречие и с основными положениями правосла­вия, исповедующего любовь и уважение к ближнему.

Принципы бусидо

1. Прямота. Это дух ни перед чем не склоняющегося разума
и справедливости. Один из самых известных буси определил
этот принцип так: прямота есть способность принимать без ко­
лебаний продиктованное разумом решение. На практике это
означает, что при возникновении соответствующей ситуации
боец должен либо с достоинством умереть, либо нанести реши­
тельный удар. Прямота является весьма ценной составляющей
поведения воина. Однако, не будучи постоянно поддерживае­
мой твердостью и несгибаемым мужеством, она может превра­
титься в противоположное качество.

2. Мужество. Это дух отваги и выдержки. Конфуций опре­
делял мужество следующим образом: «Знающий, что справед­
ливо, но не осуществляющий этого на деле, проявляет отсут­
ствие мужества». То есть мужество есть способность претво­
рять справедливое. Поиски разного рода приключений, дабы
себя показать, не имеют к мужеству никакого отношения (в осо­
бенности если это делается без серьезных оснований). Один из

1/3.

самураев королевской крови прокомментировал этот принцип так: «Жить, когда это необходимо, и умереть, когда это необ­ходимо, — вот суть подлинного мужества».

Мужество, чувство собственного достоинства и присутствие духа — самые характерные признаки благородства души. Под­линно мужественный человек сохраняет также постоянно яс­ность и проницательность ума. Ничто не может нарушить рав­новесия его души. Он сохраняет самообладание в любых ката­строфах, опасностях и страданиях и даже перед лицом смерти. Мужество, проявляемое в состоянии покоя, называют бесстра­стием. Постоянное самообладание и сохранение бесстрастия ис­ключают жестокость и неестественность, сопровождающие проявления гнева. Умение сохранять покой и естественность свидетельствуют об отсутствии страха. Последнее же целиком обусловлено полной самоотдачей более высокой истине, неже­ли свое собственное «Я». Достигаемое при этом состояние внут­реннего покоя порождает легкость и естественность действий в опасной ситуации (даже в том случае, если она угрожает смер­тью).

Именно поэтому не чуждавшиеся элегантной формы прояв­ления своих моральных качеств самураи часто занимались сти­хотворными импровизациями непосредственно на поле боя, со­здавая оды своим противникам, где воспевались их мужество и ловкость. В самом деле, хотя человек достоинства и чести вы­нужден во время войны называть врагом человека, бывшего в период мира его другом, он не может не замечать его сильных сторон. Кроме того, успех достойного уважения врага — это прежде всего успех самурайства! Достижение подобной стадии мужества обусловлено высокой человечностью, порождающей, в свою очередь, доброту.

3. Доброта. «Буси но насаке» (мягкость, нежность или дели­катность воина) — уже одни эти слова пробуждают в нас бла­городные чувства. Это прежде всего «уравновешенное твердым разумом чувство мужественного сострадания». «Лишь наибо­лее мужественные способны проявлять подлинную нежность, любить же может лишь тот, кто способен сострадать».

Жалость чисто рефлекторного порядка на первый взгляд также может казаться признаком человечного отношения. Чаще, однако, она является лишь отражением непроизвольных

14;

импульсов тоски, внутренней слабости, страха или просто на­вязчивого чувства вины. Но чувство, рождающееся в человеке прямоты, мужества, подлинного достоинства и чести, всегда чисто в своей основе. Жалость преобразуется в доброту лишь у того, кто силен, бесстрастен и полностью владеет собой. «Уме­ние прощать — украшение воина». Для человека, чуждого лич­ной заинтересованности, сила имеет смысл лишь как средство защиты более слабого. В самом деле, человек физически или морально слабый всегда имеет право на защиту со стороны сильного (даже если речь идет о побежденном противнике). Та­ков истинный смысл силы, а равно и чести по-настоящему силь­ного. Как говорится в одном из старых изречений бусидо, «охот­нику не подобает убивать птицу, укрывшуюся у него на гру­ди».

Параллельно с культурой боевых искусств и воинских доб­лестей в бусидо широко культивировалось чувство прекрасно­го. Это проявлялось в занятиях музыкой, поэзией, изобрази­тельными искусствами, а также в развитии тонкости и «эстети-зированности» чувств. В самом деле, лишь утонченность чувств и мягкость могут обеспечить умение сочувствовать другим. Уважение к чужой точке зрения, забота о том, чтобы не причи­нить другому ненужных страданий и боли, понуждают воина к развитию в себе вежливости и такого качества, как рыцарство.

4. Вежливость. Если вежливость носит скорее формальный характер, ценность ее весьма ограниченна или просто сомни­тельна. Напротив, для подлинного рыцаря, каковым является самурай, вежливость — признак способности к самоограниче­нию и развитию чувства уважения к другим. Иначе говоря, она отражает человечность самурая, т. е. уважение к силе или сла­бости противника. В своей наиболее возвышенной и сознатель­ной форме вежливость переходит в любовь. Кодификация жес­тов, составляющих церемониал вежливости, и составляет эти­кет, превращая его в красивое обрамление жизни. Обучение эти­кету с детских лет позволяет дисциплинировать страсти и де­лать общественные взаимоотношения не только возможными, но и приятными. Той же самой цели служит этикет и в додзё. Однако помимо этого этикет может способствовать возникно­вению в человеке чувств, соответствующих конкретным цере­мониалам и жестам. Действительно, в той же самой степени, в

какой грубость, бесцеремонность, развязность и лень способ­ствуют развитию вульгарности, корректное и уважительное от­ношение к другим способствует развитию возвышенности и благородства.

Согласно фундаментальному принципу восточных едино­борств, независимо от характера выполняемых действий, каж­дое из них может быть выполнено «наиболее экономным спо­собом». Но выполненное согласно принципу «экономии энер­гии» действие всегда грациозно, а форма, в которой оно было выражено, красива.

В принципе, тактичность и вежливость свидетельствуют о доброте, скромности, доброжелательности и сострадании. По­добные состояния духа могут проявляться практически через любые, даже самые незначительные действия.

Следует отметить, однако, что нередко свойственные нам проявления вежливости и сочувствия могут вступать в проти­воречие со специфическим для каждого из нас пониманием ис­тины и необходимости соблюдения приличий. Традиционная же японская вежливость отдает предпочтение соблюдению при­личий. В большинстве случаев мы делаем то же самое. Что же касается самурая, то основой его жизни служат только верность истине и искренность.

5. Искренность Это верность истине, честность. Как сказал один из древних поэтов: «Будь всегда верен сам себе, и если ты не отойдешь от истины в сердце своем, то тебе не надо будет просить защиты у богов». Конфуций выразился еще сильнее: «Искренность есть начало и конец всех вещей, без нее ничто не могло бы существовать». В бусидо ложь и двуличность отно­сятся к проявлениям трусости. «Буси но исинон» («слово саму­рая») подобно слову рыцаря является вполне достаточной га­рантией. То, что данное самураем обещание будет выполнено, не должно подлежать никакому сомнению.

В принципе, между истинностью и реальностью не существу­ет различия. Однако истинное всегда несколько опережает ре­альное.

С истиной всегда следует обращаться осторожно. Иногда сказать правду — значит совершить ненужную жестокость. На­против, не отвечать резкостью на резкость собеседника или не проявлять возникающей к собеседнику неприязни — это акт

1 0

сострадания повинующегося истине оолее высокого порядка, нежели привычка «резать правду-матку в глаза». Стремление скрыть свои физические и моральные страдания отражает за­боту оградить окружающих от ненужного беспокойства. По­нятно, однако, что отличить подобную заботу по отношению к окружающим от элементарной неискренности не всегда бы­вает легко. Здесь главное — стремление всегда оставаться в согласии с самим собой, употребляя на это всю свою искрен­ность.

Таким образом, порядочность является отражением любви к истине, искренности и уважения к другим людям. Честность же есть отражение прямоты, справедливости и искренности во взаимоотношениях с отдельными людьми и с обществом в це­лом.

Можно сказать, что в основе страстной тяги буси к искрен­ности и порядочности лежит прежде всего мужество, а также потребность в ясности, чистоте, гармонии и цельности. Все, нарушающее это состояние, является, с его точки зрения, бес­честным. Лживость и коварство являются для самурая недо­стойной трусостью, что-то вроде «пробоины в панцире души» или раковины в мече рыцаря. Однако фундаментальнейшим критерием истинности и искренности воина является его лич­ная незаинтересованность.

6. Незаинтересованность (отрешенность). Если какое-либо действие или жизненная позиция в целом основаны на личной выгоде, они несомненно запятнаны эгоизмом и стремлением к обладанию. Но в подобном случае они уже не соответствуют истине, если иметь в виду ту реальность, которая превосходит границы нашего маленького «Я».

Дело в том, что любой личный интерес, а также гипертро­фированная любовь к своему телу или материальным благам искажает наше видение реальности. Избавиться от всего этого можно лишь посредством развития таких качеств, как искрен­ность, верность истине, мужество, прямота, вежливость, доб­рота, дружелюбие, признательность и честность. Отдаваясь це­ликом служению истине, мы не оставляем в своей душе места ни для чего иного. Душа подобного человека уже не подвласт­на чисто личным интересам. Подлинный рыцарь служит преж­де всего делу развития и поддержания гуманности.

Все восточные учителя (независимо от того, чему они обу­чают: воинским искусствам, другим видам традиционных ис­кусств или мудрости как таковой) никогда не требуют с учени­ков денег, более того, некоторые из них дают ученикам кров над головой и кормят их. Настоящий учитель всегда сам выби­рает себе учеников, принимая далеко не всех. Понятно, что при­нятые ученики полностью подчиняются своему учителю. Пе­редаваемое от учителя к ученику знание не имеет цены. «Роди­тели дали мне тело и меня вырастили, но учитель сделал из меня человека». Подобный бесценный дар может быть уравновешен лишь бесконечной благодарностью. Часто, добившись успеха, ученик кладет к ногам учителя все, что он имеет (иногда это целое состояние). Однако настоящий учитель использует это не для себя, а для того, чтобы дать бесплатный кров и пищу новым ученикам. Ученик ни в коем случае не должен думать, что он платит учителю за знание или что он покупает знание. Даже если он и дает учителю какие-то деньги, то последние имеют скорее характер приношения, несравнимого по цене с тем, что он получает взамен. Лишь в подобном случае и уче­ник, и учитель могут сохранить свою свободу и достоинство, будучи связанными друг с другом лишь взаимной щедростью, уважением и признательностью.

Разумеется, обычное знание можно купить и за деньги, тог­да как воспитание и передача мудрости цены не имеют. Для развития мужества, честности и преклонения перед учителем вплоть до самопожертвования от ученика требуются полней­шая незаинтересованность и отречение. Строго говоря, смысл нашей жизни определяется нашей способностью безоговороч­но пожертвовать ею ради того, что выше ее. Поскольку «руко­водящей нитью» к подобному совершенному забвению своего «Яу> является чувство чести, оно рассматривается как один из определяющих принципов бусидо.

7. Честь. Отказавшись с самого начала от своей жизни (в обряде инициации), рыцарь существует исключительно за счет присущих ему ценностей внутреннего порядка: благородства своего духа и достоинства своего состояния. Развитие чувства чести и отражает реальность подобного духовного существо­вания. Эта «высшая жизнь» закладывает основы нашего бес­смертного «Я», ибо все остальное — смертно. Малейшее от-

клонение от подобного состояния вызывает острое чувство сты­да, ибо, нарушая правила рыцарского поведения, воин ставит на карту свою честь и подвергает смертельной опасности свою внутреннюю жизнь. Следовательно, ощущение бесчестности поступка есть мощный стимул исправления ошибок в своем по­ведении. Японским детям с самых малых лет прививают обо­стренное чувство чести, и пример в этом им показывают сами родители, доказывающие, если это нужно, ценой собственной жизни, что честь превыше всего. И они совершенно правы, ибо какой смысл может иметь жизнь человека, не уважающего себя самого? Один из буси, пошедший в молодые годы на компро­мисс со своей совестью, впоследствии сказал об этом так: «По­добно трещине в теле дерева бесчестье с возрастом не зараста­ет, но, напротив, лишь увеличивается, пока не разрывает дере­во пополам».

Согласно учению Мэн Цзы «боязнь позора представляет собой почву, где произрастают все добродетели, высокие нра­вы и хорошие манеры». Однако, будучи неправильно понятым, чувство чести может легко выродиться в болезненное извраще­ние. Отказавшиеся от своего тела, но продолжающие культи­вировать эгоистическую любовь к своему «Я» не идут дальше себялюбивого утверждения о том, что честь может быть вос­становлена лишь кровью того, кто на нее покусился. К счас­тью, самураи считают недостойным для буси откликаться на малейший выпад со стороны противника, рассматривая это как недостаточную степень самоконтроля. Как гласит японская на­родная поговорка, «Вынести кажущееся невыносимым и есть подлинное терпение». Если любимый соловей не желал петь, ве­ликий Ёясу Токугава говорил так: «Ну что же, подожду, пока у него изменится настроение». И всей своей жизнью он доказал, что это не было пустыми словами. Известны следующие слова Кумадзавы: «Когда другие гневаются на тебя или тебя хулят, не торопись отвечать им тем же. Радость может прийти лишь к тому, кого покинули страсть и желание». О том же говорил и Огаэа: «Не отвечай злом на зло, узнав, что о тебе распростра­няют дурные слухи. Вспомни лучше о том, что ты и сам не все­гда был безукоризнен в исполнении собственного долга».

Честь должна составлять глубочайшую внутреннюю осно­ву человека, а не его «парадные украшения». В этом смысле

Г

мирская слава и людское одобрение не имеет к ней никакого отношения. Как говорил о своем герое Чжуан Цзы, «ни одоб­рение всего мира, ни поношение от всего мира не заставило бы его изменить своего поведения».

В практическом плане честь связана прежде всего с вернос­тью друзьям, своему слову, учителю, идеалу или истине. Вот почему верность долгу считается одним из краеугольных кам­ней бусидо.

8. Верность долгу. В Средние века сюзерен и вассал были связаны друг с другом долгом верности и лояльности. Даже в наши дни в некоторых странах приносится клятва верности ко­ролю или императору, воплощающим понятие родины. В дру­гих странах воины приносят присягу верности и преданности своей родине, обязуясь защищать ее до конца и пожертвовать за нее своей жизнью. Подобное же чувство верности и предан­ности развито у религиозных людей, а также у приверженцев различных социальных систем и политических группировок. Нередко долг верности и преданности соблюдается не только по отношению к каким-то идеалам, но и к людям, воплощаю­щим подобные идеалы. Для нас все это имеет интерес лишь с той точки зрения, что чувство верности и преданности не умер­ло, оно продолжает культивироваться и в наши дни.

Независимо от конкретного объекта верности и преданнос­ти всем им присуще нечто общее: готовность пожертвовать сво­ей жизнью за нечто, превосходящее границы отдельного ма­ленького «Я». Живущий исключительно ради себя или ради ка­ких-то материальных благ существует в плоскости более низ­кого порядка, теряя все, что он имеет, с наступлением смерти. Для адепта бусидо конкретной формой идеала, которому он поклоняется, является любовь к истине, питающая и поддер­живающая его жизнь. Она-то и представляет основу чувства долга. В этом смысле путь бусидо подобен острому мечу, ибо его адепту постоянно приходится разрубать с его помощью сложные узлы жизни, выбирая между несколькими видами дол­га наивысший.

Иллюстрацией этого является рассказ о юноше, узнавшем, что отец его восстал против господина, которому оба они дали клятвы верности: «Если я буду предан своему господину, то отец мой погибнет. Если же я сохраню верность отцу, то по-

гублю своего господина». И он от всей души обращается к небу с молитвой, с тем, чтобы оно сжалилось над ним, послав ему смерть. И хотя, пожалуй, нигде в мире сыно#вья любовь не раз­вита сильнее, чем в Японии, закон бусидо заставляет без коле­баний выбирать верность своему господину. Если мы рассмат­риваем государство прежде всего как почву, на которой взра­щиваются индивидуальные личности и которая пребывает и после их смерти, то индивидуум явно представляет меньшую ценность, нежели сохранение и процветание государства. Го­товность пожертвовать своей жизнью ради блага своей роди­ны является одной из важнейших составляющих скромности, без которой невозможны в каратэ и взаимоотношения между учителем и учеником.

9. Скромность. Глубинные корни скромности таятся в ис­кренности и отсутствии гордости. Истинный смысл этих свойств прекрасно передан словами великого индийского муд­реца Рамакришны: «Гордость, способствующая славе души, не есть заносчивость; скромность, не способствующая славе души, есть раболепство». Подлинно скромный человек стремится не к самоуничижению, но к предельно искренней и честной само­оценке, основанной на истине и справедливости. Каким бы ни было понятным желание людей быть любимыми и уважаемы­ми, оно имеет право на существование лишь у тех, кто его дос­тоин. Подобное желание нормально лишь для тех, кто облада­ет реальным внутренним достоинством. Таким образом, вос­питание скромности начинается прежде всего с осознания не­скромности желания убеждать и себя, и других в наличии у себя достоинств, которых на самом деле не существует.

Далее следует сосредоточить свое внимание на присущих недостатках, не впадая в болезненное самоуничижение, но на­прягая всю свою волю для решительного преобразования сво­его «Я». Кроме того, важно оценить достоинства других лю­дей, независимо от того, являются ли они твоими друзьями или врагами, ибо учиться хорошему никогда не зазорно. Особое внимание следует проявлять к личности учителя, чему бы он тебя ни обучал, ибо восхищение, благодарность и доверие по­рождают подлинное смирение и уважение. Это еще один крае­угольный камень бусидо, без которого невозможны человечес­кие взаимоотношения.

10. Уважение. Отсутствие скромности исключает уважение, без уважения не может быть доверия, но без доверия невозмож­но ни учить, ни учиться чему-либо. «Вода польется из кувшина в чашку лишь в том случае, если последняя расположена ниже его». В противном случае чашка останется пустой. Современ­ным учителем может быть назван тот, кто умеет обращаться посредством словесных элементов к уму и памяти слушателя. Слушающий учителя ради обучения определенной науке мо­жет быть назван учеником. Ясно, что любая наука может быть со временем забыта, ибо отношения учитель — ученик носят поверхностный характер. Совсем иначе обстоит дело с обуче­нием, требующим полного физического, психического, мораль­ного и духовного перерождения слушателя. Подобное обуче­ние уже имеет характер познания, и тот, кто осуществляет и направляет подобное преобразование, достоин звания учите­ля, а тот, кто соглашается на подобное обучение, смиряясь с наложенной на него дисциплиной ради желаемого преобразо­вания, может называться учеником. В общечеловеческом мас­штабе взаимоотношения учитель — ученик являются наивыс­шими. Как говорят в Индии, «мать стоит десятерых отцов, но учитель стоит десятерых матерей».

Характерные для нашей жизни «молодежные бунты» объяс­няются тем, что молодежь ищет учителей жизни, находя вмес­то них фальшивых кумиров. В этом смысле все пришедшие к нам с Востока виды боевого искусства являются прежде всего школами жизни. Целью их является формирование мужчин, и средством подобного формирования является бусидо. Но, что­бы достичь желаемой цели, пройдя через все испытания жиз­ненных и духовных дисциплин, необходим прежде всего насто­ящий учитель, перед которым можно сделать свободный вы­бор, заняв положение ученика. Именно добровольность выбо­ра позволяет преодолеть суровость дисциплины, иначе говоря, «величайшая свобода расцветает на вершине пирамиды жест­кой иерархии».

Не следует забывать и о том, что учитель любого боевого искусства есть прежде всего ученик своего учителя. Он претер­пел соответствующее физическое, психическое и духовное пе­рерождение и лишь потому способен передать свой опыт дру­гим. Именно это позволяет ему без всякой ложной скромности

взять на себя ответственность за преобразование своего учени­ка. Учитель должен служить ученику примером не только в тех­нических, но и в этических и духовных аспектах бусидо. Все это требует не только мужества, но и чувства нежности воина цо отношению к ученику, представляющего собой уважение учителя к «спящему в его ученике учителю». Это и есть основа взаимного уважения не только ученика и учителя, но и всех за­нимающихся в додзё, свидетельствующего о наличии у всех занимающихся постоянно бодрствующего сознания. «Черные пояса» должны с уважением относиться к новичкам, ибо стрем­ление унизить младшего по возрасту или умению их попросту недостойно. Любую ситуацию можно улучшить не «указанием на недостающее», но его привнесением. Право на критику в додзё имеет лишь учитель, но даже он должен это делать с уче­том меры, приличия и с сохранением доброжелательности. Способность уважать других основана на умении поднимать­ся над чисто человеческими проявлениями В бусидо оно носит название самоконтроля.

11. Самоконтроль. Позволить своим чувствам проявиться в выражении лица или жестах есть для самурая прежде всего от­сутствие подлинной силы. С точки зрения поверхностного на­блюдателя, может показаться, что подобные нравы свидетель­ствуют о жестоком сердце. Однако японский самурай как ник­то в мире чувствителен и эмоционален. Создается впечатление, что, не находя себе внешнего выражения, его страсти и эмоции лишь обретают большую силу, одновременно утончаясь и об­лагораживаясь. Просто чувства японца оскорбляет публичное произнесение священных для него слов и выставление напоказ своей внутренней жизни Один из молодых самураев записал в своем дневнике: «Ты чувствуешь, как нежные мысли рождаются в твоей душе? Это момент прорастания зерна. Не потревожь его рост словами, но позволь ему свершиться в тишине и покое».

Точно так же смех служит у самурая средством восстанов­ления нарушенного внутреннего равновесия, являясь противо­весом гнева и боли Умение сдерживать чувства и страсти есть средство накопления огромной энергии. Разумеется, подобная накопленная энергия может находить себе выход в действии, но наиболее благородным ее выражением считается эстетичес­кое и поэтическое.

Именно сочетание красоты и изысканности чувства, с од­ной стороны, и внешней бесстрастности — с другой и состав­ляет основу «буси но насакэ» («нежность воина»). Совершен­ство во владении собой основано на уравновешивании подав­ляемых эгоистических страстей и высвобождаемых благород­ных порывов человеческой натуры, очищенной от ненужной мелочности.

Подобная внутренняя структура и является, согласно пра­вилам бусидо, зрелым плодом самурайской культуры. Взаимо­понимание между членами сообщества, испытывающими одни и те же радости и страдания, одушевленными одними и теми же надеждами, служит источником дружелюбия.

12. Доброжелательность. Дружба является, быть может, од­ним из самых чистых человеческих чувств. Будучи очищенной от страстей, она соответствует одной из наиболее альтруисти­ческих форм любви. Основываясь на взаимном понимании, ува­жении и доверии, она создает условия для наиболее возвышен­ного человеческого общения.

Итак, на определенной ступени своего развития воин дол­жен обрести прямоту, мужество, доброту, вежливость, верность истине, искренность, честность, отсутствие личной заинтере­сованности, бескорыстие, верность, скромность, уважение к другим и доброжелательность. Отсутствие хотя бы одного из этих качеств разрушает всю внутреннюю структуру в целом. И совершенно особую роль в ней играет дружба, представляю­щая собой обмен духовным содержанием между равными и до­стойными. Будучи проявляемой в отношении к более слабому или менее знающему, она меняет название, превращаясь в доб­рожелательность. Обе они, однако, равно конструктивны, со­здавая климат, благоприятствующий развитию любого чело­века.

Таким образом, каратэ без бусидо есть лишь видимость, и иллюзия эта будет длиться недолго. Следовательно, наряду с воинским искусством учитель должен обучать бусидо, а уче­ник должен стараться усвоить и то и другое, ибо они составля­ют единое целое. Строгое соблюдение принципов бусидо и свя­занного с ним этикета значительно облегчает прогресс в осво­ении каратэ.

ОСОБЕННОСТИ ЭТИКЕТА В КЕКУСИНКАИ КАРАТЭ

Эти правила предназначены для того, чтобы помочь посте­пенно погрузиться в атмосферу додзё. Многие из них продик­тованы здравым смыслом, многие являются просто проявле­нием хороших манер, большинство же основаны на традициях Японии— дома современного каратэ.

Ученикам на Западе иногда трудно следовать этикету, по­скольку очень многое из того, что считается само собой разу­меющимся в Японии, не принимается на их родине. Вот поче­му японские инструкторы, приезжая сюда, пытаются сделать стиль обучения более приемлемым для их не японских учени­ков. Конечно, кое-что из традиционной системы меняется, но истинные правила не меняются для тех, кто уже показал свою настойчивость и стремление овладеть боевым искусством.

В последние годы основателями эклектических западных во­енных искусств было сделано много попыток отказаться от тра­диционного японского стиля, приспособив его, насколько воз­можно, к своим условиям. Но это уменьшает ценность уникаль­ных военных искусств. Пример тому — доги. В некоторых шко­лах распространены доги различных цветов для отличия ранга и поощрения отдельных учеников. Данная идея полностью рас­ходится с идеей традиционной японской школы, где простое белое облачение переходит от мастера к новичку. Это служит напоминанием о том, что все люди созданы равными, что пред­ставление о том, что один человек лучше другого, является ло­жью и иллюзией. Познать же это можно только усердием в тре­нировках и смирением в сердце. Никто не должен хвастаться, насколько он опытен и силен. В противном случае это лишь развлечение и гордыня.

Во всем мире отмечается строгая приверженность традици­ям кёкусин додзё, однако имеет место и компромисс там, где это необходимо. Например, в зависимости от нации существу­ют и разновидности правил. В основном это продиктовано здравым смыслом, поэтому нет причин игнорировать их.

Преднамеренное нарушение этикета рассматривается как се­рьезное оскорбление философской основы каратэ-до. Его зна­ние — важная часть постижения стиля. Со временем его прави­ла становятся частью характера ученика.

Додзё не просто гимнастический зал или какой-то учебный центр. Додзё должен восприниматься как религиозное святи­лище, где происходит внутренняя концентрация, целью кото­рой является совершенствование духа. Отношение к додзё дол­жно быть таким же, как и отношение к любому почитаемому месту.

Легко ошибиться, назвав каратэ грубым и разрушительным спортом, служащим одной цели — учить наносить поврежде­ния другим людям различными способами. Действительно, в этом случае додзё был бы полон сильных, но невежливых лю­дей. Однако для этого существует этикет. Следует быть искрен­ними в принятии этикета додзё. Церемония без искренности лицемерна и не отвечает идее воинского искусства.

Никто не может быть выше правил додзё. Часто старший ученик, хорошо знакомый с додзё и его порядками, начинает игнорировать эти правила. Следует помнить, что все каратис­ты, будь это «черный пояс» или новичок, занимаются в одном и том же додзё, на одном и том же поле, одним и тем же видом боевого искусства и стремятся к одному и тому же идеалу. Сле­довательно, требования этикета едины для всех.

При входе или выходе из додзё следует встать лицом к залу, поклониться и сказать: «Ос!», затем, встав перед другими уче­никами, снова поклониться и сказать: «Ос!».

При опоздании ученик встает на колени спиной к классу в сэйдза. Глаза должны быть закрыты в мокусо. Если получено разрешение, следует, оставаясь в сэйдза, поклониться и сказать: «Сицурэй симасу» («извините меня за опоздание»). Обратив­шись к передней стороне додзё, нужно еще раз поклониться с сильным «Ос!» и быстро присоединиться к классу.

Не следует снимать любую часть доги во время тренировки без соответствующей команды.

Не следует есть, жевать жвачку, курить и пить спиртное в додзё. При переходе из одной позиции к другой или при пост­роении в начале или в конце тренировки нужно передвигаться настолько быстро, насколько это возможно.

Не следует заниматься кумитэ в отсутствие инструктора. При кумитэ с «черным поясом» нужно делать все как можно лучше, демонстрируя свое отношение к его рангу. По возмож­ности следует работать более интенсивно, но при этом не за-

оывать, что соперник постоянно помнит о вашем низком ран­ге и поэтому не будет работать очень жестко. Не следует про­сить имеющего более высокую степень о кумитэ с вами, но нельзя отказываться, если он просит вас об этом.

Нельзя разбивать строй по любой причине без разрешения инструктора, ходить между рядами или между инструктором и учениками. При необходимости оставить позицию строй сле­дует обходить позади всех.

Обращение к инструктору должно быть: «сэмпай», «сэнсэй» или «сихан», обращаться к нему по имени в классе нельзя.

Нельзя смеяться, ругаться и разговаривать в зале во время тренинга. Отношение к обучению должно быть серьезным. Старшие ученики должны помогать младшим адаптироваться и знакомиться с додзё. Не следует тратить впустую время, а к тренингу и товарищам по каратэ нужно относиться с серьезно­стью. В конце тренировки следует поклониться. Оставаться в классе следует до тех пор, пока все не поклонятся друг другу и не будет дана специальная команда.

Чтобы поправить или завязать развязавшийся пояс, следу­ет встать на колени, начиная с правого колена, повернувшись направо, в сторону передней стены класса, или отвернувшись от партнера. Пояс — символ усилий в тренинге, он должен быть проветренным и сухим, но стирать его нельзя, поскольку он символически содержит дух вашего жесткого обучения. Доги также должны быть все время чистыми и опрятными.

Следует внимательно прислушиваться к наставлениям учи­теля и помнить: инструктор никогда не будет просить выпол­нить то, что не может сделать сам. Все инструкции подтверж­дайте громким «Ос!». К инструктору, кто бы он ни был, нужно относиться с надлежащей вежливостью. Каратэ начинается с вежливости и почтения и кончается ими. Если человек не мо­жет относиться вежливо к тому, кто обучает его, то он не при­надлежит к каратэ-до. Не следует сомневаться в том, что гово­рит учитель. Такое повиновение вырабатывает доверие между учеником и учителем, которое улучшает взаимопонимание, уп­рощая и ускоряя процесс обучения.

Ради безопасности и аккуратности необходимо снимать украшения на время тренировки или когда на вас доги. Следу­ет регулярно коротко стричь ногти на ногах и руках. Перед

тренировкой ноги и руки должны быть чисто вымыты. Непри­ятно тренироваться с тем, кто грязен. Следует посетить туалет до тренировки: случайный удар по полному мочевому пузырю может быть чрезвычайно опасен. Принимать пищу в течение хотя бы одного часа перед началом занятий не рекомендуется.

Порядок действий в начале тренировки

«Мусуби дачи. Сэйза. Чиндэн ни рэй!» — поклониться, вы­ражая почтение мастерам военного искусства прошлого.

«Мокусо!» — закрыть глаза и успокоить дыхание, сконцен­трироваться на потоке воздуха в легкие и из них, как будто вводя воздух глубоко в живот. Отбросить все посторонние мыс­ли и готовить себя к тренингу. Продолжать концентрацию, сле­дя за дыханием.

«Мокусо ямэ!» — открыть глаза. «Сосай ни рэй!» — покло­ниться с громким «Ос!» (символ почтения к главе кёкусинкай Масутацу Ояме). «Татэ!» — «Пожалуйста, встаньте!»

Если в вашем додзё есть тайко (барабан), пока он бьет, не­обходимо занять свое место и сесть в сэйдза, поэтому в коман­де инструктора «Мусуби дачи. Сэйза. Чиндэн ни рэй!» нет не­обходимости.

Порядок действий в конце тренировки

«Мусуби дачи Сэйза. Чиндэн ни рэй!» — поклон. Читается клятва додзё кун. «Мокусо!» — период размышления. «Моку­со ямэ. Сосай ни рэй!» — поклон с громким «Ос!».

Старший студент: «Сэнсэй (сэмпай) ни, аригато годзаима-сита!» Все кланяются инструкторам и громко повторяют: «Ари­гато годзаимасита!» («Большое спасибо!»).

«Отагай ни, аригато годзаимасита!» Все снова кланяются (жест благодарности другим ученикам в классе), громко повто­ряя: «Аригато годзаимасита!»

Барабан объявляет начало и конец тренировки. В начале урока его бой означает следующее: четыре удара приблизитель­но через секунду каждый — позволение начать тренировку (это повторяется три раза с паузой в три или две секунды). Затем шесть ударов с паузами в одну секунду, что означает: мы тре-

нируемся, чтобы стать сильными (эти удары повторяются один раз), затем после паузы один сильный удар — сигнал начать тренировку.

Таким образом, четыре удара — три раза, шесть ударов — один раз, пауза, один последний удар. В конце тренировки ба­рабан бьет три удара через одну секунду, это повторяется триж­ды — как объявление того, что тренировка закончена. Семь ударов повторяются дважды — как символ того, что мы идем вперед, не тратя зря времени. И после паузы длинный заклю­чительный удар, как в начале тренировки. Итого три удара — три раза, семь ударов — два раза, пауза, один последний удар.

Экзамены

Ученики никогда не должны забывать, что экзамены — это привилегия, а не право. Это привилегия для учеников любого уровня, которые регулярно посещали занятия и специализиро­ванный тренинг. Только инструктор может сказать, будет уче­ник участвовать в экзамене или нет. Идти на экзамен следует хорошо подготовленным. Не следует прибегать к усиленным тренировкам за несколько недель до экзамена, чтобы немного улучшить свои результаты. Конечно, некоторые ученики, об­ладающие большими способностями, могут пойти на это, но способности не причина для игнорирования общих правил. Такое отношение показывает непонимание основных правил и целей системы поясов. Общим правилом является то, что инст­руктор и ученики активно участвуют в жизни додзё в духе друж­бы и смирения. Именно таким образом воспитываются силь­ные и целеустремленные личности..