Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Легенды о сверхъестественномСодержание книги
Поиск на нашем сайте
По мотивам рассказов Лафкадио Херна из книги «Квайданы: История и изучение удивительных явлений» и книги «Заметки о незнакомой Японии». Безухий Хоити В рассказах о Ёсицунэ и его верном слуге Бэнкэе мы уже упоминали битву при Дан-но-Ура, последнее сражение между кланами Тайра и Минамото. В этой великой битве на море клан Тайра был полностью уничтожен, в том числе и император Антоку Тэнно, еще совсем маленький (ему исполнилось восемь лет). Во всяком случае, именно так описана эта памятная сцена в «Хэйкэ Моногатари»: «Страна наша – убогий край, подобный рассыпанным зернам проса, юдоль печали, плохое, скверное место! А я отведу вас в прекрасный край, что зовется Чистой Землей, обителью райской, где вечно царит великая радость!» – так говорила она (Ниидоно), а сама заливалась слезами. Государь, в переливчато-зеленой одежде, с разделенными на прямой ряд, завязанными на ушах волосами, обливаясь слезами, сложил вместе прелестные маленькие ладони, поклонился сперва восходу, простился с храмом богини в Исэ, потом, обратившись к закату, прочел молитву, и тогда Ниидоно, стараясь его утешить, сказала: – Там, на дне, под волнами, мы найдем другую столицу! – и вместе с государем погрузилась в морскую пучину»[112]. Говорят, что в течение семисот лет после этой великой битвы духи клана Тайра часто возникали в море и навещали ближайшее побережье. Загадочные огни светились на волнах, и в воздухе витали отголоски боя. Чтобы успокоить несчастных духов, в местечке Акамагасэки построили буддийский храм Амидадзи, а около него разбили кладбище, где поставили несколько поминальных камней с высеченными на них именами погибшего императора и его великих вассалов. Этот храм и кладбище до определенной степени успокоили духов, но все же время от времени в округе происходили странные события, о чем мы и узнаем из следующей легенды. Однажды жил в храме Амидадзи слепой монах по имени Хоити. Всем известно было его искусство сказителя и изумительное умение играть на бива (четырехструнной лютне), но больше всего любил он рассказывать о затяжной войне между кланами Тайра и Минамото. Однажды Хоити остался один в храме на ночь, и, поскольку вечер был очень теплым, он сидел на веранде и наигрывал на бива. Поглощенный этим занятием, он вдруг услыхал, как к нему кто-то приближается, проходя по небольшому садику позади храма. Тут из-под веранды его позвал чей-то зычный голос: – Хоити! И затем снова прозвучал тот же голос: – Хоити! Хоити, теперь уже сильно напуганный, ответил, что он слепой и был бы рад узнать, кто пришел. Незнакомец начал так: – Мой господин со своей знатной свитой сейчас остановился в Акамагасэки. Он прибыл туда, чтобы увидеть то место, где происходила битва при Дан-но-Ура. Он прослышал о том, что ты замечательно рассказываешь историю об этом сражении, и приказал мне проводить тебя к нему, чтобы ты показал ему свое умение. Возьми бива и следуй за мной. Мой августейший господин и его свита теперь дожидаются твоего появления. Хоити, подумав, что незнакомец был каким-то знатным самураем, немедленно повиновался. Он обул сандалии и взял бива. Незнакомец вел его своей железной рукой, и они шагали очень быстро. Хоити слышал рядом позвякивание доспехов, но потом его страх исчез, и он с нетерпением ждал, когда ему предоставят честь показать свое искусство перед столь изысканной публикой. Подойдя к воротам, незнакомец позвал: – Каймон! Засовы тут же отодвинули, ворота открыли, и они вошли. Затем послышался топот множества спешащих ног, и Хоити услышал шелестящий звук, словно раздвигали ширмы. Хоити помогли преодолеть несколько высоких ступеней и, когда он добрался до верха, ему приказали снять сандалии. Затем какая-то женщина вела его, держа за руку, пока он не почувствовал, что оказался в просторных покоях, где, как он решил, собралась большая компания. Он слышал приглушенный гул голосов и мягкое шуршание шелковых одежд. Когда Хоити уселся на подушку, женщина, которая привела его, велела ему рассказать историю о великой битве Дан-но-Ура. Хоити начал нараспев рассказывать под аккомпанемент бива. Его мастерство было так велико, что казалось, будто струны инструмента имитировали звуки весел, движение кораблей, крики людей, шум вздымающихся волн и свист летящих стрел. Чудесное исполнение Хоити встретили тихим шелестом аплодисментов. Воодушевленный похвалой, он продолжал петь и играть с еще большим воодушевлением. Когда Хоити дошел в своей песне до описания гибели женщин и детей, о том, как Ниидоно прыгнула в море с младенцем-императором на руках, слушатели начали стенать и рыдать. Когда представление закончилось, женщина, которая привела Хоити, сказала ему, что ее господин очень доволен его мастерством и желает, чтобы Хоити выступал перед его гостями еще шесть следующих ночей. – Слуга, – добавила она, – который привел тебя сегодня, придет за тобой в храм завтра в тот же час. Ты должен хранить эти визиты в тайне, а теперь можешь возвращаться к себе домой. И снова женщина повела Хоити через покои, и, когда они дошли до лестницы, тот же слуга провел его обратно до веранды позади храма, в котором жил слепец. На следующую ночь Хоити снова проводили развлекать гостей, и его опять принимали с тем же успехом. Но на этот раз отсутствие слепого Хоити в храме обнаружилось, и после возвращения приятель Хоити, тоже монах, стал его об этом расспрашивать. Хоити уклонился от расспросов приятеля и сказал ему, что просто ненадолго отлучался по личным делам. Такой ответ не удовлетворил его собеседника. Он попенял Хоити за скрытность и выразил опасение, что тут что-то не так. Не исключено, что слепого монаха околдовали злые духи. Приятель Хоити попросил мальчиков-прислужников зорко приглядывать за слепцом и последовать за ним, если тот покинет храм ночью. И когда Хоити снова покинул свое жилище, прислужники поспешили зажечь фонари и побежали за ним. Но несмотря на то, что бежали они очень быстро, искали повсюду и расспрашивали всех подряд, найти Хоити или узнать что-либо о его местонахождении им не удалось. Однако, когда мальчики возвращались в храм, их напугали звуки бива на храмовом кладбище, и, приблизившись к этому жуткому месту, они обнаружили там слепого монаха. Хоити сидел на могиле императора-младенца Антоку-Тенно, громко играл на бива и так же громко исполнял сказание о битве при Дан-но-Ура. Его со всех сторон окружали таинственные мерцающие огоньки, словно скопление множества свечей. – Хоити! Хоити! – стали звать мальчики-прислужники. – Немедленно прекрати играть! Тебя околдовали, Хоити! Но слепой монах продолжал петь и играть, будто поглощенный каким-то странным и ужасным видением. Тогда прислужники прибегли к крайним мерам. Они принялись трясти Хоити и кричать ему прямо в уши: – Хоити, пойдем назад с нами сейчас же! Слепой певец побранил их и сказал, что многоуважаемое собрание не потерпит, чтобы его представление прерывали. Юноши стали оттаскивать Хоити прочь силой. Когда они добрались до храма, с него сняли мокрую одежду и поставили перед ним еду и напитки. К тому времени приятель Хоити был уже чрезвычайно зол и потребовал немедленных объяснений столь необычного поведения. Хоити после долгих колебаний поведал другу обо всем, что с ним произошло. Выслушав повествование о необычайных приключениях Хоити, его друг сказал: – Мой бедный товарищ! Тебе следовало рассказать мне об этом раньше. На самом деле ты не был в гостях у благородного господина в большом доме, а находился на соседнем кладбище и сидел перед могильным камнем Антоку-Тэнно. Твое великое мастерство привлекло духов клана Тайра. Хоити, ты в большой опасности, ведь, подчиняясь этим духам, ты, несомненно, окажешься в их власти, и рано или поздно они убьют тебя. К сожалению, сегодня вечером меня позвали на службу далеко отсюда, но перед тем, как я уйду, я прослежу, чтобы твое тело было покрыто священными текстами. Перед наступлением ночи Хоити раздели догола, и на его теле прислужник написал тушью тексты из священной буддийской сутры, известной как «Хання-Сингё»[113]. Эти тексты были написаны на груди, голове, спине, лице, шее, ногах, руках и даже на ступнях Хоити. Тогда его друг сказал: – Хоити, сегодня ночью тебя опять будут звать. Не отзывайся, сиди очень тихо и все время медитируй. Если ты выполнишь мой наказ, с тобой ничего не случится, и они не причинят тебе вреда. Той ночью Хоити сидел в одиночестве на веранде, не шевелясь и стараясь дышать как можно тише. И снова он слышал шаги. – Хоити! – позвал зычный голос. Но слепой музыкант не отвечал. Объятый страхом, он сидел очень тихо. Его снова и снова звали по имени, но он не отвечал. – Так не пойдет, – проворчал незнакомец. – Я должен посмотреть, где он прячется. Незнакомец поднялся на веранду и остановился рядом с Хоити, который теперь дрожал от ужаса, опасаясь быть обнаруженным. – Ага! – сказал незнакомец. – Вот его бива, но на месте того, кто должен играть на ней, я вижу только уши! Теперь понятно, почему он не отвечает. У него нет рта – только эти два уха! Вот эти уши я и отнесу своему господину! В следующее мгновение уши Хоити оказались оторванными, но, несмотря на адскую боль, слепой монах не издал ни одного стона. Затем незнакомец ушел, и, когда его шаги затихли вдалеке, единственный звук, который слышал Хоити, был звук струящейся на пол веранды крови. Вот в таком состоянии и нашел беднягу Хоити после своего возвращения его приятель. – Бедный Хоити! – воскликнул он. – Это я во всем виноват. Я доверил прислужнику написать священные тексты на каждой части твоего тела. Он не сделал этого только на твоих ушах. Я должен был проследить, чтобы он исполнил мое поручение должным образом. Хотя эти злые духи больше никогда тебя не побеспокоят. С того дня слепой Хоити стал известен как Миминаси-Хоити (Безухий Хоити). Пожиратель трупов Однажды монах по имени Мусо Кокуси заблудился, странствуя по провинции Мино. Отчаявшись найти хоть какое-нибудь человеческое жилище, он уже собирался заночевать под открытым небом, когда случайно обнаружил маленькую хижину отшельника – андзицу. Его встретил старый монах, и Мусо попросил приютить его на ночь. – Нет, – сердито отвечал хозяин хижины, – я никогда никому не даю приюта. Вон в той долине ты найдешь деревушку – ищи ночной отдых там. Напутствуемый этими довольно невежливыми словами, Мусо ушел и добрался до указанной деревни, где его приветливо встретили в доме старосты. Входя в главную комнату, монах увидел собравшихся людей. Его провели в отдельную комнату, и он уже был готов погрузиться в сон, когда услышал плач, и вскоре после этого перед ним предстал молодой человек, держащий в руке фонарь. – Добрый монах, – сказал он, – я должен сказать вам, что мой отец недавно умер. Мы не хотели рассказывать об этом, когда вы пришли, поскольку вы устали и нуждались в отдыхе. Люди, которых вы видели в главной комнате, пришли, чтобы выразить свое почтение умершему. Теперь мы все должны уйти, уж таков обычай в нашей деревне, если кто-то умирает, потому что с трупами происходят странные и ужасные вещи, когда их оставляют в одиночестве. Но возможно, будучи монахом, вы не побоитесь остаться с телом моего бедного отца. Мусо ответил, что он нисколько не боится, и сказал молодому человеку, что проведет службу и приглядит за покойником, пока все будут отсутствовать. Затем молодой человек вместе с остальными плакальщиками покинул дом, а Мусо остался в одиночестве во время своего ночного бдения. После того как Мусо исполнил погребальный обряд, он несколько часов подряд просидел, медитируя. Когда настала глубокая ночь, он вдруг почувствовал присутствие некоего странного призрака, такого ужасного с виду, что монах не мог ни пошевелиться, ни слова вымолвить. Призрак подошел, поднял труп и быстро сожрал его. Не удовольствовавшись ужасной трапезой, эта таинственная тень проглотила и подношения, а затем исчезла. На следующее утро жители деревни вернулись и не выразили никакого удивления, услышав, что труп исчез. Мусо поведал им о своем ночном приключении и спросил, не служит ли иногда похоронные службы монах-отшельник, который живет на холме. – Я был в его хижине-андзицу прошлой ночью, и, хотя он отказал мне в ночлеге, он указал мне, где можно найти приют. Жители деревни изумились таким словам и заверили Мусо, что ни отшельника, ни андзицу на том холме никогда не бывало. Они настаивали на своем и уверили Мусо, что его обманули какие-то злые духи. Мусоничего на это не ответил и вскоре ушел, полный решимости по возможности разгадать эту тайну. Мусо без труда снова отыскал андзицу. Старый отшельник вышел к нему, поклонился и попросил прощения за свою давешнюю грубость. – Мне стыдно, – добавил он, – не только за то, что я не приютил вас, но и за то, что вы видели мой настоящий облик. Вы видели, как я пожирал труп и погребальные подношения. Увы! Добрый человек, я – дзикининки (каннибал). И если вы отнесетесь ко мне с терпением, я поведаю вам о моем несчастье. Много лет назад я был священником в этой округе и проводил огромное количество похоронных обрядов и служб, но я был плохим священником, потому что не испытывал настоящего религиозного чувства, когда выполнял эти службы, а думал только о хороших одеждах, еде, драгоценностях, которые вымогал у родственников покойных. Из-за этого после смерти я возродился в дзикининки и с тех пор поедаю трупы всех, кто умирает в округе. Я умоляю вас проявить сострадание к моему теперешнему положению и прочитать несколько молитв от моего имени, чтобы я поскорее обрел покой и положил конец моему великому греху. Тотчас, как прозвучали эти слова, отшельник и его хижина вдруг исчезли, и Мусо увидел себя стоящим на коленях перед покрытым мхом могильным камнем, который, по-видимому, находился над могилой несчастного священника. Мать-привидение Женщина с бледным лицом уныло брела вдоль улицы Накабара-мати и, зайдя в одну лавку, купила немного сладкой патоки мидзу-амэ[114]. Она все время приходила поздним вечером – всегда изможденная и молчаливая. Владелец лавки, заинтересованный ее поведением, однажды последовал за ней, но, увидав, что женщина вошла на кладбище, в недоумении и страхе повернул назад. Однажды таинственная незнакомка снова пришла в лавку, однако на этот раз она не покупала мидзу-амэ, а жестом попросила хозяина следовать за собой. Бледная женщина шла вдоль улицы, а продавец сластей и его друзья следовали за ней. Когда они дошли до кладбища, женщина скрылась в могиле, а оставшиеся снаружи услышали детский плач. Когда могилу открыли, то увидели труп женщины, за которой они следовали, а подле нее живое дитя, смеющееся свету фонаря и тянущее свои маленькие ручонки к чашке с мидзу-амэ. Женщину похоронили преждевременно, и ее ребенок родился в могиле. Каждую ночь безмолвная мать уходила с кладбища, чтобы принести пищу для своего ребенка. Ах, разные бывают чудеса В этом мире, Но среди них Нет ничего сильней Родительской любви! Футон из Тоттори В городе Тоттори находился небольшой и скромный постоялый двор. Это было новое заведение, а так как хозяин бедствовал, то был вынужден обставить помещение подержанными вещами из ближайшей лавки старьевщика. Его первым постояльцем стал купец, которого обслужили с величайшим почтением и подали много подогретого сакэ. Когда купец выпил освежающего рисового вина, то прилег отдохнуть и вскоре заснул. Дремал он недолго, когда услышал в комнате детские голоса, жалобно спрашивающие: – Старшему братцу, наверное, холодно? – Нет, это тебе, наверное, холодно? Дети снова и снова повторяли свои жалобные вопросы. Купец, думая, что дети по ошибке забрели к нему в комнату, мягко пожурил их и приготовился было снова уснуть. Но после минутного затишья детские голоса послышались снова. – Старшему братцу, наверное, холодно? – Нет, это тебе, наверное, холодно? Гость поднялся, зажег андон (ночной фонарь) и принялся осматривать комнату. Но там никого не оказалось; все шкафы были пусты, а все сёдзи (бумажные перегородки) закрыты. Купец, озадаченный и удивленный, снова прилег. И опять он услыхал детский плач совсем рядом с его подушкой: – Старшему братцу, наверное, холодно? – Нет, это тебе, наверное, холодно? Плач повторялся и повторялся, и гость, похолодев от ужаса, обнаружил, что звуки доносятся от его футона (ватного одеяла). Он быстро сбежал по ступеням вниз и рассказал хозяину постоялого двора, что произошло. Тот очень рассердился. – Ты выпил слишком много сакэ, – сказал он, – подогретое сакэ навеяло тебе дурные сны. Но гость расплатился по счету и отправился искать ночлег в другом месте. Следующей ночью другой гость спал в этой комнате с привидениями, и он тоже слышал те же самые таинственные голоса. Он тоже поспешил рассчитаться с хозяином и покинуть постоялый двор. Тогда хозяин сам пошел в эту комнату. Он услышал жалобный плач детишек, исходящий от футона, и теперь был вынужден поверить тому, что рассказали оба гостя, останавливавшиеся на его постоялом дворе. На следующий день хозяин гостиницы отправился в лавку старьевщика, в которой приобрел этот футон, и стал расспрашивать о нем. После того как он обошел несколько лавок, то наконец-таки услышал историю об этом загадочном футоне. Когда-то в Тоттори жил бедный человек со своей женой и двумя детьми, мальчиками шести и восьми лет. Родители их вскоре умерли, и дети были вынуждены продавать свое и без того скудное имущество до тех пор, пока у них не остался только тоненький и обветшалый футон, чтобы укрываться от холода по ночам. В конце концов, у них совсем не осталось денег, чтобы заплатить за жилье и купить себе какую-либо пищу. Когда наступили холода и снег так сильно облепил скромное жилище, детям ничего не оставалось делать, как завернуться в тоненький футон и успокаивать друг друга: – Старшему братцу, наверное, холодно? – Нет, это тебе, наверное, холодно? И, повторяя эти слова снова и снова, они прижимались друг к другу, боясь темноты и резкого, пронзительного ветра. Пока они прижимались телами, пытаясь согреть друг друга, вошел бессердечный хозяин и, поняв, что больше некому платить за жилье, выгнал несчастных детей, одетых только в легкие кимоно, из дома. Они попытались дойти до храма Каннон, но снег валил так сильно, что дети спрятались за своим старым домом. Покрывало из снега укутало их, и они уснули на сострадательной груди богов и были похоронены на кладбище у храма Тысячерукой Каннон. Когда хозяин постоялого двора услышал эту печальную историю, он отдал старый футон священникам храма Каннон, заказал молитвы за упокой душ детей, и с тех пор футон больше не издавал жалобных голосов. Возвращение В деревне Мотида-но-Ура жил крестьянин. Он был очень беден, тем не менее жена родила ему шестерых детей. Как только рождался ребенок, безжалостный отец бросал его в реку и говорил, что ребенок родился мертвым, и таким ужасным способом он убил шестерых своих детей. С течением времени крестьянин становился все более зажиточным, и когда родился седьмой ребенок, мальчик, он очень обрадовался и нежно его полюбил. Однажды ночью крестьянин взял сына на руки и пошел в сад, восторженно приговаривая: – Какая прекрасная летняя ночь! Младенец, еще только пяти месяцев от роду, вдруг заговорил, как взрослый: – Луна выглядит в точности так, как и тогда, когда ты последний раз бросал меня в реку! После того как младенец произнес эти слова, он стал опять таким же, как и все остальные дети, но крестьянин тотчас осознал всю чудовищность своего преступления и с тех пор постригся в монахи. Проверка любви Когда-то жила-была прелестная девушка, которой, вопреки японским традициям и обычаям, разрешили самой выбрать себе мужа. Многие поклонники добивались ее руки, приносили подарки и изысканные стихи и говорили слова любви. Она была приветлива с каждым из своих поклонников и говорила так: – Я выйду замуж за того человека, который будет достаточно храбрым, чтобы пройти через испытание, которое я назначу для него, и, каким бы ни было это испытание, я рассчитываю на клятву самурая, что он не разгласит эту тайну. Поклонники с готовностью шли на такое условие, но один за другим оставляли невесту с ужасом на лице, прекращая свои ухаживания, но никто из них не проронил ни слова об этом ужасном и загадочном испытании. Наконец, один бедный самурай, единственным имуществом которого был меч, пришел к девушке и заявил, что готов пройти любое испытание, пусть даже очень жестокое, чтобы взять ее в жены. После того как они вместе поужинали, девушка покинула комнату и возвратилась далеко за полночь, одетая в белые одежды. Они вместе вышли из дома, прошли по бесчисленным улицам, где выли собаки, вышли за пределы города и шли, пока не дошли до большого кладбища. Здесь девушка пошла впереди, а самурай следовал за ней, держа руку на мече. Когда глаза самурая привыкли к темноте, он смог разглядеть, что девушка копает землю лопатой. Она копала быстро, и вскоре откопала крышку гроба. В следующий момент она выхватила оттуда труп ребенка, оторвала руку, разломила ее и начала откусывать от нее кусок, передав другую часть своему поклоннику со словами: – Если ты любишь меня, то съешь то, что я ем! Ни секунды не колеблясь, самурай уселся рядом с могилой и начал поедать кусок детской руки. – Вкусно! – воскликнул он. – Умоляю, дай мне еще! В этой части легенды ужас благополучно исчезает, когда становится понятно, что ни девушка, ни самурай на самом деле никакого трупа не ели – рука была сделана из вкусной карамели! Девушка с радостным криком вскочила на ноги и сказала: – Наконец-то я нашла храброго человека! Я выйду за тебя замуж, ведь ты тот самый мужчина, которого я так долго искала и до сегодняшней ночи никак не могла найти! Глава 26 ТРИ ДЕВЫ Дева Унаи Девушка по имени Унаи жила со своими родителями в деревне Асиноя. Она была необычайно красива, и так случилось, что у нее оказалось сразу два пылких и настойчивых поклонника – Мубара, что был жителем той же деревни, и Тину, родом из Идзуми. Эти двое влюбленных в девушку парней вполне могли оказаться близкими друзьями из-за сходства во всем: в возрасте, лице, фигуре и росте. К несчастью, они полюбили девушку с одинаковой страстью, так что и здесь было невозможно различить их. Они делали одинаковые подарки, не было разницы и в манере ухаживать. Представление о том, какое сильное соперничество было между ними, можно получить из «длинной песни» Такахаси-но Мусиморо (VIII в.): Каждый в воду и огонь За нее готов идти! И когда в тех состязаньях Друг для друга стал врагом…[115] У девы Унаи стало тяжело на сердце. Она не принимала даров ни от Мубары, ни от Тину и расстраивалась, видя их стоящими у ворот ее дома месяц за месяцем. Родители девушки Унаи, по-видимому, не понимали всей сложности создавшейся ситуации, поскольку говорили ей: – Печально для нас нести бремя твоего неподобающего поведения, столь беззаботного месяц от месяца и год от года, повергающего других в скорбь. Если ты выберешь одного из них, в скором времени любовь другого угаснет. Эти разумные слова не принесли ни утешения, ни помощи бедной девушке, поэтому ее родители послали за влюбленными, объяснили сложившуюся ситуацию и решили, что кто застрелит водяную птицу, плавающую в реке Икута, текущей рядом с плоской возвышенностью, на которой был построен их дом, тот и женится на их дочери. Влюбленные обрадовались такому решению, им не терпелось положить конец такой жестокой неопределенности. Они одновременно натянули тетиву своих луков, и их стрелы одновременно попали в птицу: одна стрела – в голову, другая – в хвост, так что опять ни один не мог превзойти другого в меткости. Когда Унаи увидела, какой безнадежной оказалась вся эта затея, она воскликнула: Если знатные герои Вздумали себя губить, Значит, мне не быть счастливой С тем, кого хочу любить! Жив ли будет он, не знаю, Неизвестно это мне, Лучше ждать его я буду В лучшей, вечной стороне![116] С этими возвышенными словами она бросилась вниз с крутого берега в бурлящие воды реки. Родители девушки, видевшие эту страшную сцену, кричали и стенали на высоком берегу, а тем временем преданные поклонники прыгнули в реку. Один крепко ухватился за ступню Унаи, а другой – за руку, но через минуту все трое погрузились в воду и утонули. В положенное время Унаи была похоронена со своими поклонниками на другом берегу реки, и с того времени это место стали называть Могилой Девы Унаи. В могилу Мубары положили бамбуковую палку, лук, колчан и длинный меч; а в могилу Тину не положили ничего. Некоторое время спустя одному путешественнику случилось миновать ночью их могилу, и неожиданно он услышал звуки сражения. Он послал своих приближенных разузнать, в чем дело, но они вернулись и сказали, что не слышали и не видели ничего необычного. Размышляя о любовной истории девы Унаи, путешественник стал засыпать. Не успел он заснуть, как увидел перед собой стоящего на коленях окровавленного юношу, который сказал ему, что измучен преследованиями врага, и умолял странника одолжить ему меч. Тот с неохотой согласился. Когда путешественник проснулся, то подумал, что это был сон; но это оказалась не просто ночная фантазия, потому что не было не только меча, но поблизости были слышны звуки настоящей битвы. Затем лязг оружия внезапно утих, и окровавленный юноша снова предстал перед ним и произнес: – Благодаря твоей благородной помощи я убил врага, что преследовал меня на протяжении долгих лет. Теперь мы можем убедиться, что в мире духов Тину сражался и убил своего соперника и после многих лет горькой ревности и соперничества он, наконец, смог назвать деву Унаи своей. Могила Девы Унаи Я стою у могилы, где похоронили Деву Унаи, К которой в былые времена Так ревниво сватались соперники. Рассказ о ней Пронесет через века ее могила, Чтобы даже еще не родившийся смог полюбить ее И думал о днях давних. Рядом с мощеной дорогой Сложили гору из валунов такой высоты, Что в небе не стало видно облаков, Тень которых падает на нас. Паломник, бредущий мощеной дорогой, Не забывал повернуть и Поскорбеть над могилой Девы, А жители близлежащей деревни Не переставали горько скорбеть о ней И собираться подле ее надгробного камня. И века повторяют ее историю И тоже оплакивают судьбу Девы. И вот теперь я стою и смотрю На могилу, где она лежит глубоко, И размышляю с невыразимой печалью О старых днях, давно прошедших. Дева из Кацусики Там, где в далекой восточной стороне петух своим криком первым приветствует зарю, люди все еще хранят повесть о днях давно ушедших. Это рассказ о Деве из Кацусики. В Кацусика-стране жила когда-то дева Тэкона. В платье скромном и простом Из дешевого холста, С голубым воротником Дома пряла и ткала Все как есть она сама! Песни северных провинций (пер. А. Глускиной) Дочери знатных особ, разодетые в узорные кимоно, не шли ни в какое сравнение с девушкой, которая «даже обуви не знала, а ходила босиком». Несмотря на то что «волосы ее не знавали гребешка», лицо девы Тэкона было прекрасно, как весенние цветы. Ее юный лик, «словно полная Луна», расцветал улыбкой… Очарованные ею поклонники стремились к ней «…как стрекоза на огонь летит, как плывущая ладья к мирной гавани спешит». Но она спросила: «Почему берете меня себе в жены? Я знаю свою смиренную долю. Я знаю, как коротка моя жизнь». Говорят, и так недолго, Ах, и так недолго нам В этом мире жить! Для чего ж она себя Вздумала сгубить? Там, где порывистые волны с шумом бьются о берег, обрела прекрасная Дева из Кацусики свой дом навсегда. Ради сумрачного дна нас покинула она! Здесь нашла покой она И на дне лежит… Эта история о давно прошедших днях, но, слушая песню, воспевающую юную Деву из Кацусики, кажется, что это все произошло как будто бы вчера! И когда, в страну восточную придя, Взглянешь, как у берега катится волна, Сразу загрустишь О деве молодой, Что сюда ходила часто за водой. К переводу этой японской баллады профессор Чэмберлейн делает следующее замечание: «К жестокой, но, несомненно, очень древней традиции, которую донесла до нас данная баллада, из достоверного источника ничего добавить нельзя. Однако народная молва не оставляет недомолвок: появляется еще одно действующее лицо – злая мачеха, которая, не тронутая почтительностью девушки, каждый день приносившей для нее из единственного колодца воду, которую та милостиво пила, так гневалась на нее за ее ослепительную красоту, привлекающую в дом потоки женихов, что бедная девушка кончает с жизнью, утопившись, после чего соседи обожествляют ее и воздвигают храм в ее честь. И храм и колодец до сих пор остаются среди достопримечательностей в окрестностях Токио».
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-04-08; просмотров: 358; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.147.205.114 (0.015 с.) |