Кобо Дайси, нитирэн и седо сёнин

Когда он умер, словно яркий свет внезапно угас во мраке ночи.

Намудайси

КОБО ДАЙСИ^[95]

Кобо Дайси, что означает «Великий Учитель, Несущий Закон», родился в 774 году и был самым почитаемым и известным японским буддийским святым. Он основал буддийскую секту Сингон-сю, известную своими магическими заклинаниями и почти непостижимыми эзотерическими учениями. Также считается, что он изобрел хирагану – слоговую азбуку, форму скорописи. Из поэтического произведения «Намудайси», повествующего о жизни этого великого святого, можно узнать, что Кобо Дайси привез с собой из Китая жернов и несколько семян чайного дерева и таким образом возродил традиции чаепития, которые перестали соблюдать уже долгое время. В этом произведении также говорится, что именно Кобо Дайси научил народ пользоваться углем. Он был знаменит как великий проповедник, но и не менее известен как каллиграф, художник, скульптор и путешественник.

Предсказывающий чудо

Однако Кобо Дайси известен в основном невероятными чудесами, которые совершал, о чем нам сообщают многочисленные легенды. Его зачатие было чудесным, поскольку во время родов его матери в усадьбе даймё на побережье Бёбу неожиданно вспыхнул яркий свет и Кобо Дайси вошел в этот мир со сложенными будто для молитвы ручками. В пятилетнем возрасте он сидел среди лотосов и разговаривал с буддами, но сохранил в тайне полученную мудрость. Людские горести и боль волновали его сердце. Когда на вершине горы Сассин Кобо Дайси решил пожертвовать своей жизнью во искупление человеческих грехов, к нему явились несколько божеств и не дали его пылкой душе погибнуть, пока он не исполнит предначертанного ему судьбой. Даже его детские игры носили религиозный характер. Однажды он построил глиняную пагоду и тут же был окружен четырьмя небесными правителями (индуистскими божествами). Посланник императора, которому случилось проезжать мимо, когда произошло это чудо, был так сильно поражен, что назвал маленького Кобо Дайси «Предсказывающим Чудо». В «Намудайси» говорится, что, когда он пребывал в Мурото, в земле Тоса, во время проведения религиозного обряда яркая звезда упала с небес и попала Кобо Дайси прямо в рот, а затем, когда в полночь перед ним предстал злой дракон, Кобо Дайси плюнул в дракона и убил его своей слюной.

В девятнадцать лет он уже был облачен в черные шелковые одежды буддийского монаха и с жаром и рвением, никогда не покидавшими его, искал просвещения.

«Среди разных путей к тому, чтобы стать Буддой, – говорил он, – самый верный путь – это путь ками».

Во время своих усердных занятий он обнаружил книгу, в которой описывалось учение буддийской школы Сингон, учение, которое очень походит на древнеегипетское. Книга была столь сложной, что даже самому Кобо Дайси не удавалось постичь ее смысл. Но, нисколько не отчаиваясь, он получил разрешение императора на поездку в Китай, где в конечном итоге и постиг тайный и глубокий смысл книги и достиг той степени святости, что на грани волшебства.

Гохицу-Осё

Пока Кобо Дайси был в Китае, император, прослышав о его славе, послал за ним и попросил переписать название одного из покоев императорского дворца, название, стертое беспощадным перстом Времени. Кобо Дайси, держа по кисти в каждой руке, еще одну во рту и еще две между пальцами ног, начертал по велению императора на стене иероглифы, и за такое необыкновенное искусство император назвал его Гохицу-осё («Монах, Пишущий Пятью Кистями»).

Письмена на небе и на воде

Еще будучи в Китае, Кобо Дайси как-то встретил мальчика, стоящего на берегу реки.

– Если ты и есть тот самый Кобо Дайси, не соблаговолишь ли написать что-нибудь на небе? – попросил мальчик и добавил: – Слыхал я, что не существует чудес, которые были бы тебе не под силу.

Кобо Дайси поднял свою кисть. Кисть быстро задвигалась в воздухе, и в голубом небе появилась надпись иероглифами, которые были совершенны по форме и удивительно прекрасны.

Тогда мальчик тоже сделал надпись на небе, не уступая в искусстве Кобо Дайси, а затем сказал:

– Мы оба умеем писать на небе. Теперь я прошу тебя написать что-нибудь на этой текущей реке.

Кобо Дайси охотно согласился. Его кисть снова задвигалась, и на этот раз на водной поверхности появился стих, восхваляющий эту реку. Слова на мгновение застыли, а потом были унесены быстрым течением.

Казалось, между двумя чудотворцами происходит состязание в магической силе, потому что, как только письмена, написанные Кобо Дайси, исчезли, унесенные течением, мальчик тут же написал на бегущей воде иероглиф «Дракон», но тот остался неподвижным.

Кобо Дайси, будучи человеком большой учености, сразу же заметил, что мальчик пропустил тэн – точку в этом иероглифе. Когда Кобо Дайси указал на ошибку, мальчик сказал, что забыл написать тэн, и попросил известного святого дописать иероглиф за него. И как только Кобо Дайси сделал это, то иероглиф «Дракон» превратился в настоящего Дракона. Его хвост захлестал по воде, грозовые тучи поплыли по небу, и засверкали молнии. В следующее мгновение Дракон поднялся с водной глади и взмыл в небеса.

Несмотря на то что магическая сила Кобо Дайси превосходила силу мальчика, он спросил у него, кто он такой, и мальчик ответил:

– Я – Мондзю Босацу^[96] – Божество Мудрости. Как только мальчик сказал эти слова, от него стало исходить яркое сияние, лик его засверкал божественной красотой, и, подобно Дракону, он взмыл в небеса.

Как Кобо Дайси писал тэн

Однажды Кобо Дайси пропустил тэн на дощечке с надписью над вратами императорского дворца. (Отсюда японская пословица: «Даже Кобо Дайси иногда пишет неправильно».) Император приказал принести лестницу, но Кобо Дайси, не воспользовавшись ею, стоя на земле, подбросил свою кисть, которая, дописав тэн, упала обратно ему в руку.

Кино Момоэ и Ономо Току

Однажды Кино Момоэ высмеял некоторые иероглифы, начертанные великим Кобо Дайси, сказав, что один из них похож на самодовольного борца. На следующую же ночь после этого глупого высказывания Момоэ приснилось, что какой-то борец наносит ему удар за ударом, – более того, его соперник прыгнул на него, причинив невыносимую боль. Момоэ проснулся, громко крича от боли, и, пока кричал, увидел, как борец превращается в иероглиф, над которым он так опрометчиво насмехался. Этот иероглиф поднялся в воздух и вернулся обратно на дощечку, с которой спустился.

Момоэ был не единственным, кто так неблагоразумно смеялся над трудами великого Кобо Дайси. Легенда повествует о том, как один человек по имени Ономо Току сказал, что один из иероглифов «Шу»^[97], искусно выписанных святым, скорее походит на иероглиф «рис». Той же ночью Ономо Току имел все основания пожалеть о своей глупости, поскольку, пока он спал, иероглиф «Шу» принял человеческий облик, превратился в обдирщика риса и двигал вверх и вниз тело обидчика точно так, как работают молотки во время молотьбы риса. Когда Ономо Току проснулся, то обнаружил, что все его тело покрыто синяками, а во многих местах кровоточит.

Возвращение Кобо Дайси

Когда Кобо Дайси уже собирался уезжать из Китая и вернуться на родину, он отправился на берег моря и забросил ваджру^[98] далеко в воды океана, а потом она была найдена висящей на ветке сосны в Такано, в Японии.

Нам ничего не известно про путешествие Кобо Дайси обратно на родину, но как только он вернулся в Японию, то сразу же вознес благодарственные молитвы за божественную защиту в пути. На Голой Горе он произнес заклинания столь могущественные, что доселе бесплодная гора вдруг покрылась цветами и деревьями.

С ходом времени Кобо Дайси обретал все большую святость. Во время религиозных рассуждений от него исходил божественный свет, и он продолжал творить чудеса. Кобо Дайси мог превращать соленую морскую воду в пресную, возвращал умерших к жизни и продолжал общаться с некоторыми богами. Однажды богиня риса Инари (позднее известная как Божество Лисиц, см. главу 5) появилась на горе Фусими и приняла предложенные великим святым подношения. «Теперь мы с тобой вместе будем защищать этот народ», – сказал Кобо Дайси.

Смерть Кобо Дайси

В 835 году, когда великий святой умер, было великое скопление народа, как светского, так и духовенства, и все они рыдали на горе Коя, где его похоронили. Однако и даже после смерти Кобо Дайси чудеса продолжались. Когда император Сага умер, его гроб был чудесным образом перенесен по воздуху на гору Коя, и сам Кобо Дайси, выйдя из могилы, справил обряд погребения. Но чудеса на этом не прекратились. Император Уда получил от Кобо Дайси священное крещение. Однажды посланник императора, прибыв в храм, в котором поклонялись Кобо Дайси, не смог увидеть лик великого святого. Тогда Кобо Дайси «направил руку» посланника, так чтобы та коснулась его колен. Посланник всю свою жизнь помнил то необычное ощущение!

Чудотворный образ

В Кавасаки есть храм, посвященный Кобо Дайси. Местное предание гласит, что это место стало святым благодаря образу Кобо Дайси, вырезанному Великим Учителем собственноручно во время пребывания в Китае и порученному волнам. Образ приплыл к побережью, где попал в рыбачьи сети, и, будучи переправленным на берег, совершил много чудес. Деревья на территории храма растут в форме джонок под парусами, что свидетельствует о почитании этого священного образа мореплавателями.

НИТИРЭН

Нитирэн^[99] был основателем одной из буддийских сект, которая впоследствии стала носить его имя. Имя Нитирэн означает «Солнечный Лотос» и было дано, потому что его матери приснилось, что Солнце отдыхало на цветке Лотоса, когда она зачала ребенка. Нитирэн был борцом с традиционными верованиями и предрассудками. Ему было откровение, и он получил исчерпывающие знания о тайнах буддизма, хотя, если прочесть историю его жизни, можно предположить, что Нитирэн овладел выдающейся религиозной мудростью усердной учебой. За годы его жизни на Японию обрушивались ужасные землетрясения, за ними следовали разрушительные ураганы, эпидемии и голод. Так велики были эти бедствия, что люди молили о смерти, лишь бы не жить в это ужасное время всеобщих несчастий. Нитирэн видел в этих великих бедствиях перст Судьбы. Он понимал, что религия и политика стали продажными, а сама Природа восстала против многочисленных пороков, которые расцвели в те времена. Нитирэн осознал, что буддизм теперь не просто учение Будды. В различных буддийских школах, где он так усердно обучался, многие монахи пренебрегали Буддой Шакья-Муни и вместо него поклонялись Будде Амиде. Но их ересь не заканчивалась на этом, поскольку он обнаружил, что и монахи, и простые люди поклоняются также Каннон и другим божествам. Нитирэн задумал отмести эти божества и вернуть буддизм к его прежней чистоте и единству цели. Во время одной из своих проповедей он вскричал:

– Проснитесь, люди, проснитесь! Проснитесь и посмотрите вокруг. Никто не рожден от двух отцов или двух матерей. Посмотрите на небеса над вами: там нет двух Солнц! Посмотрите на землю у ваших ног: два императора не могут править одной страной!

Другими словами, он хотел сказать, что никто не может служить двум господам одновременно и единственный господин, которому стоит служить и которого стоит почитать, – это Будда Шакья-Муни. И тогда он провозгласил: «Наму мёхо рэнгэкё» («Слава «Сутре лотоса благого Закона»!») вместо обычной мантры «Наму Амида Буцу».

Нитирэн написал трактат «Риссё Анкоку Рон» («Рассуждения об установлении справедливости и спокойствия в стране»), в котором предсказал монгольское нашествие и множество жестоких атак и нападок, которым подвергнутся другие буддийские школы. В конце концов Ходзё Токиёри отправил его в ссылку в Ито на тридцать лет. Однако Нитирэн сбежал из изгнания и возобновил свои горячие нападки на другие буддийские школы. Тогда враги Нитирэна снова стали искать помощи у регента Токимунэ, который решил обезглавить монаха. Нитирэн был отправлен на побережье Косигоэ для исполнения приговора. Ожидая смертельного удара, Нитирэн возносил молитвы Будде, и меч сломался, как только коснулся шеи Нитирэна. Но это было не единственное чудо, так как сразу после того, как разломился меч, ослепительная молния ударила во дворец в Камакуре, а святого Нитирэна окружило божественное сияние. Чиновник, уполномоченный наблюдать за исполнением казни, был поражен этими сверхъестественными событиями и отправил посланника к регенту за распоряжением об отсрочке исполнения приговора.

Однако Токимунэ послал верхового с помилованием, и эти двое встретились у реки, которая теперь называется «Юкиаи» («Место Встречи»).

После своего чудесного спасения Нитирэн возобновил свои резкие нападки на тех, кто, по его мнению, не был религиозен по-настоящему. Его снова отправили в ссылку, и, в конце концов, Нитирэн обрел прибежище на горе Минобу. Рассказывают, что однажды, когда Нитирэн молился, на гору пришла прекрасная девушка. Великий святой увидел ее и повелел:

– Обрети свой истинный облик!

Девушка выпила воды и превратилась в змею длиной почти двадцать футов, с железными зубами и золотой чешуей.

СЕДО СЁНИН

Седо Сёнин был основателем первого буддийского храма в Никко, и следующая легенда повествует о том, как был построен священный мост Никко. Однажды, когда Седо Сёнин совершал путешествие, он увидел, как четыре странных облака поднимаются с земли к небу. Он бросился вперед, чтобы рассмотреть их получше, но не смог уйти далеко, обнаружив, что дорогу ему преграждает стремительный поток. Пока он молился о том, чтобы иметь возможность продолжить путь, перед ним возникла гигантская фигура, закутанная в синие и черные одежды, с ожерельем из черепов. Ужасное существо прокричало ему с другого берега:

– Я помогу тебе! Как когда-то помог Гиуэн^[100].

Проговорив эти слова, божество бросило через реку двух змей – синюю и зеленую, и по этому мосту из змей монах смог перебраться через поток. Когда Седо Сёнин добрался до противоположного берега, то обнаружил, что и божество и его змеи исчезли.

Глава 20

ЯПОНСКИЙ ВЕЕР

Значение японского веера

«Ее оружием являются улыбка и маленький веер» – эти слова Ёнэ Ногути иллюстрируют только один аспект японского веера – аспект, знакомый и в наших странах. Японский веер – это не только элегантный женский пустячок, который японка использует вместе с улыбкой и глазами, подглядывая за вами из-за какой-нибудь изысканной цветочной композиции. У японских вееров захватывающая и увлекательная история. В Японии веера выполняют множество важных функций. Их использовали древние воины на поле битвы, чтобы усилить значимость своих команд.

Когда-то веер был отличительным знаком на носу корабля Насу-но Ёити^[101], и хотя веер с изображением Солнца трепетал на ветру, привязанный к верхней кромке борта одного из кораблей клана Тайра, который находился очень далеко, Ёити сбил его стрелой, выпущенной из лука: «С протяжным гудением полетела стрела так, что звук разнесся над всем заливом, без промаха вонзилась в самую рукоять веера и сшибла его прочь с громким звоном. Стрела пала в море, а веер взлетел ввысь в небо. Подхваченный порывами весеннего ветра, мгновение-другое он парил в воздухе, сверкая в лучах заката, но в конце концов упал в воду.

Сияло вечернее солнце, алый веер с золотым кругом, увлекаемый белопенным потоком, трепетал на волнах, то всплывая, то погружаясь^[102]».

Японский веер гигантских размеров использовался на празднике, посвященном Богине Солнца Ама-тэрасу в храме Исэ, и существует милая легенда о вдове Ацумори, ставшей монахиней и вылечившей монаха, обмахивая его первым складным веером, который, по преданию, был ее изобретением.

Одной из наиболее важных деталей японского веера, как и всякого другого, является закрепка, и о закрепке существует следующая легенда. Однажды Касима хотел проткнуть мечом землю, чтобы привести землю в равновесие и таким образом предотвратить землетрясения, явления, до сих пор широко распространенные в Японии. В конечном итоге меч обратился в камень, и его назвали «Канамэ иси», или «Скала – Закрепка Веера», отсюда и произошло слово «канамэ», то есть японский веер.

Госпожа Солвей рассказывает нам в статье «О символике и символических церемониях японцев», что складной веер символизирует саму жизнь. Она пишет: «Закрепка олицетворяет начало, расходящиеся ребра веера – дорогу жизни… Внешние ребра остова означают родителей, внутренние – детей, которые всю жизнь должны находиться под родительским контролем». На внешних ребрах остова веера часто изображается кошачий глаз, олицетворяющий быстрое течение времени, или же последовательность кругов, соединяющихся один с другим, – незаконченный узор, обозначающий, что «жизнь и мудрость неисчерпаемы».

Существует чрезвычайно приятная легенда о японском веере, и в ней не фигурируют ни войны, ни глубокий философский смысл. Хотя история японского веера весьма разнообразна, нам она больше всего мила своей сентиментальностью. Японский веер с написанным на нем любовным стихом и с любовной историей, которая неразрывно связана с ним, всегда будет очень дорог тем, у кого в сердце еще осталось место для романтики. Приводимая ниже легенда взята из «Дневника Вьюнка».

Любовь Асагао

За ночь вьюнок обвился

Вкруг бадьи моего колодца…

У соседа воды возьму!

Пер. В. Марковой

Однажды Комагава Мияги, вассал одного даймё, прибыл в окрестности Киото. Поскольку летний вечер оказался теплым, он нанял лодку и, позабыв обо всех своих тревогах, стал наблюдать, как юные девушки, одетые в яркие кимоно, ловят светлячков. Эти мелкие насекомые светили и в воздухе и в траве, так что смеющиеся девушки могли без особого труда поймать эти живые драгоценности и на минутку посадить себе на волосы, на вытянутый палец или на цветок, нарисованный на своем шелковом кимоно.

Пока Комагава наблюдал за этой прелестной сценой, он увидел, что одна из девушек не может справиться со своей лодкой. Комагава поспешил прийти на помощь и сразу же отчаянно влюбился в нее. Они задержались в прохладе речной заводи, и их больше не занимали светлячки – так хотелось объясниться в любви.

По старинному обычаю, в залог клятвам верности и любви эти двое влюбленных обменялись веерами. На веере Миюки был нарисован вьюнок. Комагава же, прежде чем подарить любимой свой веер, написал на нем стих об этом прелестном цветке. Поэтому после обмена клятвами и веерами вьюнок в стихотворении и на рисунке стал символом их верности.

В конце концов, влюбленным пришлось расстаться, но они договорились снова встретиться через несколько дней в Акасе, на том самом месте, где их лодки случайно столкнулись. Обменявшись словами любви, они вернулись каждый в свой дом.

Когда Миюки пришла домой, светясь от мысли о своей настоящей любви, то узнала, что ее родители уже договорились о свадьбе с кем-то, кого бедная девушка даже ни разу не видела.

Миюки выслушала эту весть с болью в сердце. Она знала, то дети должны подчиняться родителям, и после, лежа на футоне, старалась изо всех сил смириться с волей родителей. Но ее борьба с собой была тщетной – образ возлюбленного, картина реки и роящихся над ней светлячков все время возвращались к ней. И тогда она поднялась, тихонько выбралась из дома и пошла в другой город в надежде найти Комагаву. Но там она лишь узнала, что он уехал, и никто не знал куда.

Горькое разочарование постигло Миюки, и она проплакала много дней. Соленые слезы текли так сильно, что скоро она совсем ослепла и стала беспомощным существом, «как птица без перьев или рыба без плавников».

Миюки, погоревав некоторое время, поняла, что если она не собирается умереть с голоду, то должна чем-то зарабатывать себе на пропитание. Она решила петь на улицах или в чайных домах. Ее чудесный голос в сочетании с трогательной красотой лица мгновенно получил признание. Люди плакали под ее грустные песни, даже не понимая почему. Она любила петь коротенькую песенку про вьюнок, которую сочинила на стихотворение, которое написал для нее Комагава на веере, и вскоре люди, которые слышали ее пение, стали называть ее Асагао – что значит «вьюнок».

Слепую певицу водила с места на место ее подруга, по имени Асака^[103], пока какой-то злодей не убил ее, и Асагао, оставшись в полном одиночестве, продолжала свои странствия во мраке без любящей руки, которая направляла бы ее. Асагао утешалась единственной мыслью, что во время странствий ей посчастливится встретить своего возлюбленного.

Прошло несколько лет, и случилось так, что Комагаву в сопровождении Ивасиро Такита даймё отправил по делам. Во время своего путешествия они случайно зашли в один чайный дом. Ивасиро Такита был хмур и угрюм и сидел в мрачной тишине, не замечая ничего вокруг. Комагава же огляделся и заметил на ширме то самое стихотворение о вьюнке, которое он когда-то с любовью написал для Асагао. Пока он размышлял об этом, вошел хозяин чайного дома. Комагава спросил его об этом коротком любовном стихе, и хозяин поведал ему следующую историю:

– Это очень печальная история, – начал он. – Эти слова пела бедная слепая девушка. Она сбежала из дома, потому что не смогла выйти замуж за человека, которого ее родители выбрали для нее. Поскольку у нее уже был возлюбленный, она не могла согласиться на брак с другим. Своего возлюбленного она искала по всей стране, всегда исполняя эту песню о вьюнке в надежде на то, что когда-нибудь ей посчастливится встретить его. Уважаемый господин, сейчас она находится в моем чайном саду!

Комагава едва мог сдержать свою радость, когда просил хозяина чайного дома привести к нему слепую девушку.

В следующий момент Асагао уже стояла перед ним. Он увидел на ее трогательном лице неподдельную красоту – красоту надежды, чистой и светлой любви, которая сохранилась, несмотря на долгие тяжкие годы ожидания.

Асагао тронула струны сямисэна^[104] и нежно запела:

Серебряный Дождь падал вниз,

И бедный Вьюнок весь промок.

Из чаши его лепестков

Всю сладкую влагу до капли

Выпило ревнивое Солнце.

Комагава слушал внимательно, страстно желая заговорить и высказать свою любовь, но молчал, так как в комнате вместе с ним находился грубый и неучтивый спутник. Комагава увидел, что ее темные глаза остановились на нем, но их взор ничего не выражал – эти глаза ничего не видели. Сямисэн все еще звенел, и голос Асагао все еще сладко и трогательно звучал, наполняя комнату невыразимой печалью.

С болью в сердце, не сказав ни слова о любви, Комагава отпустил ее, дав обычное вознаграждение. Она вышла из комнаты, словно почувствовав какою-то новую, пронзительную грусть. В голосе слушателя была нежность, что глубоко ее тронуло, отчего она сердцем почувствовало боль и тоску, сама не зная почему.

На следующий день Комагава дал хозяину чайного дома веер и велел отдать этот веер и деньги Асагао, прибавив:

– Она поймет.

И с этим Комагава и его спутник продолжили свое путешествие.

Когда Асагао получила веер, она нетерпеливо ощупала его своими маленькими пальчиками.

– Кто передал мне этот веер и деньги? – спросила она. – О, расскажите мне, как выглядит веер! Есть ли на нем рисунок вьюнка?

Хозяин чайного дома ласково посмотрел на нее.

– Этот веер передал тебе тот, для кого ты пела вчера вечером, – сказал он. – И на нем действительно нарисован вьюнок.

Асагао радостно вскрикнула.

– Вчера вечером, – сказала она тихо, – я снова была со своим возлюбленным! А теперь, а теперь…

В этот самый момент появился слуга из дома родителей Асагао и объявил, что его послали, чтобы забрать Асагао обратно домой. Но Асагао, верная своей любви, решительно отвергла приказ родителей вернуться.

Оказалось, что хозяин этого чайного дома когда-то служил у отца Асагао. Он совершил какой-то ужасный проступок, заслуживающий смерти, но отец Асагао пожалел его, отпустил и дал денег, чтобы оступившийся смог начать свое дело. Во время этого разговора хозяин чайного дома вспомнил о доброте своего бывшего хозяина и решился совершить сэппуку – пожертвовать своей печенью^[105], чтобы дочь его бывшего господина снова обрела зрение.

И тогда хозяин чайного дома покончил с собой, а к Асагао вернулось зрение. Той же ночью, несмотря на свирепствовавшую бурю, она отправилась на поиски своего возлюбленного в сопровождении немногочисленных верных слуг. Всю ночь девушка бродила по труднопроходимым дорогам. Она едва замечала, что проливной дождь омывает ее кровоточащие ноги. Ее подгоняли любовь и надежда снова обрести своего возлюбленного.

Когда она взбиралась на гору, уже купавшуюся в солнечных лучах, ей показалось, что кто-то окликнул ее по имени. Она оглянулась и увидела Комагаву. Она успокоилась. Усталость от долгих поисков и почти бесконечного ожидания теперь осталась позади, и через некоторое время влюбленные поженились.

Асагао, или ипомея, – это вьюнок, который цветет всего несколько часов. Но у любви Асагао красота вьюнка сочеталась с силой и долгой жизнью сосны.

В счастливом союзе Асагао и Комагава оставались верными клятве любви на своих веерах, и вопреки слепоте и страданиям, которые выпали на долю Асагао, она могла подставлять свою головку росе и солнцу из объятий возлюбленного.

Глава 21

ГРОМ

Земля полна селитры и серы, которые, поднимаясь в виде тумана и собираясь в небе, становятся парами, обладающими свойствами пороха. И когда вся эта смесь приближается к палящему солнцу, она взрывается, и ужасный грохот слышен всему миру. Удар, поражая животных и птиц, странствующих в облаках, швыряет их на землю. Поэтому гром, молнии и существа, падающие с неба во время грозы, – не одно и то же.

Синрай-ки («Записки о Громе»)

Райдэн

Существует множество старинных легенд, повествующих о громе, и в книге «Кумо-но-Таэма-Ама-Ё-но Цуки» («Луна, Светящая сквозь Разрыв в Облаках в Дождливую Ночь») известного японского писателя Такидзавы Бакина, ревностного приверженца многих японских суеверий, приводится много упоминаний о Райдэне, Боге Грома, и о сверхъестественных существах, которые с ним тесно связаны. Райдэна обычно изображают в образе демона с красным лицом, с двумя когтями на каждой ноге, несущего на спине большое колесо или дугу с барабанами. Его часто можно найти в компании с Фугэн или со своим сыном, Райтаро. Когда монголы попытались завоевать Японию, им помешала сильная гроза, и, согласно легенде, только трем монголам удалось избежать гибели, чтобы рассказать об этом всем остальным. Помощь Райдэна, оказанная Японии, часто отображается в японском искусстве. Его рисуют сидящим на грозовых тучах, извергающим молнии и посылающим дождь стрел на головы захватчиков. В Китае считают, что Бог Грома занят тем, что разыскивает порочных людей. И когда он находит таких людей, Богиня Молний наводит зеркало на тех, кого Бог Грома хочет поразить.

Зверь-Гром

Райдзю, или Зверь-Гром, по-видимому, скорее ассоциируется с молнией, чем с громом. Его представляли в образе ласки, барсука или обезьяны. В книге «Синрайки» («Записи о Громе») мы можем прочесть следующее: «На двадцать второй день шестой луны второго года Мэйва (июль 1766 г.) Зверь-Гром упал на великую гору Ояма в провинции Сагами. Его поймал крестьянин, который принес животное в Эдо и показывал за деньги на мосту Риёгоку. Существо было немногим больше кошки и напоминало ласку: шерсть у него была черная, и оно имело по пять когтей на каждой лапе». В хорошую погоду оно было ручным и ласковым, но перед грозой и во время грозы становилось чрезвычайно диким и неуправляемым». В Китае такое существо описывали «как животное с головой обезьяны, малиновыми губами, глазами, похожими на зеркала, и двумя острыми когтями на каждой лапе. Во время грозы японский Зверь-Гром прыгает с дерева на дерево, а когда в дерево случайно ударяет молния, считается, что это работа когтей дикого зверя. Говорят, что это существо так же, как и сам Бог Грома, знает, что у людей самое уязвимое место – это пупок, и поэтому суеверные люди во время грома стараются по возможности лежать на животе. Кора деревьев, содранная когтями этого зверя, тщательно сохраняется и считается, что она служит отличным средством от зубной боли.

Птица-Гром и Женщина-Гром

Райтё, Птица-Гром, напоминает грача, но у нее есть шпоры, издающие наводящий ужас звук, когда они трутся друг об друга. Этой птице император Го-Тоба посвятил следующее стихотворение:

В тени сосны у горы Сирояма

Отдыхают Птицы-Гром

И проводят ночь.

Эти птицы питаются древесными лягушками, которые называются «рай» («гром»), и их всегда видят парящими в небе во время грозы.

Очень немного известно о Каминари (Женщине-Гром). Известно лишь, что однажды она явилась в облике китайской императрицы.

Странное поверье

Бакин отмечает, что тот, кто боится грома, имеет Ин, или женское доминирующе начало, а у того, кто не боится грома, доминирует Ё, то есть мужское начало. Этот писатель приводит следующие рекомендации, которые вошли в обычай, тем, кто пострадал в результате грозы. Нужно отметить, что упор скорее делается на гром, как на разрушительную силу, чем на молнию.

«Если кого-либо поразил гром, поверните его на спину, а на грудь ему положите живого карпа. Если карп будет подпрыгивать и шевелиться, пострадавший будет жить. Это безошибочное средство. Если гром опалил кожу, воскурите ко (благовоние) перед носом у пострадавшего. От этого он непременно чихнет, проклятие Бога Грома будет разрушено».

Сын и Бог Грома

Большинство легенд, связанных с Райдэном и родственными ему духами, не имеют счастливого конца, но из следующей легенды мы узнаем, что сын Бога Грома может принести богатство и процветание.

У горы Хакудзан жил-был когда-то очень бедный крестьянин, которого звали Бимбо. Его земельный надел был очень мал, и несмотря на то, что Бимбо трудился на нем от восхода до заката, он никак не мог вырастить достаточное количество риса для того, чтобы прокормить себя и свою жену.

Однажды после продолжительной засухи Бимбо в отчаянии осматривал свои засохшие рисовые побеги. Пока он так стоял, ожидая голода в ближайшем будущем, неожиданно полил дождь, сопровождаемый громкими раскатами грома. Бимбо собрался было укрыться от непогоды, но был почти ослеплен яркой вспышкой молнии и стал истово молить Будду о защите. Помолившись, Бимбо огляделся и, к своему удивлению, увидел младенца, который лежал в траве и с улыбкой что-то лепетал.

Бимбо осторожно взял малыша на руки и понес в свое скромное жилище, где жена встретила его с изумлением и радостью. Мальчика назвали Райтаро, Сын Грома, и он стал жить со своими приемными родителями и был добрым и послушным сыном.

Райтаро никогда не играл с другими детьми, так как любил в одиночестве бродить по полям, смотреть на текущую воду ручья и на быстро бегущие в небе облака.

С появлением Райтаро в дом Бимбо пришли благополучие и достаток, ведь он мог приказать тучам пролить дождь только на поле своего приемного отца.

Когда Райтаро вырос и превратился в привлекательного восемнадцатилетнего юношу, он поблагодарил Бимбо и его жену за все, что они для него сделали, и сказал, что теперь должен проститься со своими благодетелями.

Не успел юноша закончить свою речь, как вдруг превратился в маленького белого дракона, помедлил немного, а потом улетел прочь.

Бимбо с женой бросились к двери. В то время как белый дракон поднимался в небо все выше и выше, он становился все больше и больше и, наконец, скрылся за огромной тучей.

Когда Бимбо и его жена умерли, на их надгробном камне высекли маленького белого дракона в память о Райтаро, сыне Грома.

Сёкуро и Бог Грома

Сёкуро, чтобы укрепить хорошие отношения с Тору, окружным судьей, пообещал ему, что поймает Бога Грома.

– Если бы, – сказал Сёкуро, – мне удалось привязать человеческий пупок к воздушному змею и запустить его в грозовой день, я точно смог бы поймать Райдэна, потому что Бог Грома не сможет устоять перед таким пиршеством. Самым трудным будет добыть это блюдо.

С таким планом в голове Сёкуро отправился странствовать в поисках приманки для Бога Грома. Когда он дошел до леса, ему случайно повстречалась красивая молодая женщина по имени Тиё. Честолюбивый Сёкуро без малейшего сожаления убил девушку и, получив, что было нужно, бросил тело в глубокую придорожную канаву. После чего с легким сердцем пошел дальше своей дорогой.

Райдэн, который в это время сидел на туче, случайно заметил женское тело, лежащее в канаве. Он быстро спустился и, очарованный красотой Тиё, достал изо рта пупок, оживил ее, и они вместе вознеслись на небо.

Несколько дней спустя Сёкуро отправился охотиться на Бога Грома. Его воздушный змей с отвратительной добычей парил высоко над деревьями, словно подгоняемый сильными порывами ветра. Тиё увидела воздушного змея и стала спускаться за ним все ближе и ближе к земле. В конце концов, она поймала его и, взяв в руки, увидела то, что было привязано к змею. Полная негодования, она посмотрела вниз, чтобы увидеть, кто запускает этого змея, и была очень удивлена, узнав своего убийцу. В этот момент Райдэн спустился, чтобы наказать Сёкуро, но сам был жестоко наказан им. Сёкуро же после этого помирился с Тиё и стал самым знаменитым человеком в своей деревне. Воистину это удивительная история!

Магические животные

Японские матери рассказывают своим детям одну из приведенных ниже легенд на ночь, поскольку сказки о животных имеют огромное влияние на детские умы. Это в основном сказки, но в них содержится достаточно материала, относящегося к народным преданиям, поэтому их следует включить в такого рода книгу, поскольку они иллюстрируют мифологическую тему в более легкой форме, где сверхъестественное сочетается со смешным. Отдельную главу этой книги мы посвятили легендам о лисах ввиду важности этой темы, однако не следует забывать, что все сверхъестественные черты этого животного присущи также и барсуку, и коту, потому что в японских легендах эти животные всегда ассоциировались с бесчисленным количеством всякого рода проделок.

Заяц

Считается, что заяц, так же как и лиса, черепаха, журавль и тигр, может доживать до баснословного возраста, не менее чем до тысячи лет.

Даосские легенды повествуют о том, что Заяц живет на Луне и занят тем, что при помощи пестика и ступки толчет ингредиенты Эликсира Бессмертия. В других же легендах говорится, что это животное толчет пестиком рис в ступке. Согласно легенде, Шакья-муни (Великий Будда) принес себя в жертву и обратился в Зайца, чтобы унять голод бога Индры, показав тем самым свое восхищение. Мех зайца становится белым, когда он проживет пятьсот лет. Далее мы приводим известную легенду из «Кодзики» под названием «Белый Заяц из Инаба».

Глава 22

ЛЕГЕНДЫ О ЖИВОТНЫХ

Белый Заяц из Инаба

Давным-давно жили-были восемьдесят и один брат, и были они японскими принцами. За исключением одного брата, все остальные были вздорными и проводили время в постоянных склоках. Каждый хотел править всей империей, и, более того, каждый из них желал жениться на принцессе Яками из Инабы. И хотя эти восемьдесят принцев в основном жили в несогласии друг с другом, в одном они были едины – в ненависти к одному брату, доброму и мирному.

В конце концов, после многочисленных гневных пререканий, восемьдесят братьев решили отправиться в Инабу, чтобы навестить принцессу Яками, и каждый из братьев думал, что только он будет удачливым поклонником принцессы. Добрый и кроткий брат тоже отправился с ними, но конечно же не как искатель руки прекрасной принцессы, а как слуга, которому пришлось тащить на спине огромный и тяжелый мешок.

Наконец, восемьдесят принцев, оставив своего многострадального брата далеко позади, добрались до мыса Кэта. Когда они <