Способна ли Россия к прорыву

НА «БЕЛОРУССКОМ ФРОНТЕ»

В создавшихся для России благоприятных внутренних и внешних условиях <…> объединение с Белоруссией было бы достойным выходом из многих политических тупиков. В отношениях с Белоруссией у России нет разделяющих территориальных проблем, как с Украиной, и нет больших национальных, культурно-языковых и религиозных различий, как с Казахстаном, государствами Средней Азии и Закавказья. В экономическом плане Белоруссия представляет для России огромный интерес как в варианте интенсивного, производи тельного развития российской экономики, так и при сохранении сырьевого экономического курса. <…> Союз России с Белоруссией хоронит идею балтийско-черноморского санитарного кордона <…> и отодвигает потенциальную военную угрозу от Москвы. <…> Наконец, еще раз подчеркнем самое важное: идущее вплоть до объединения сближение с Белоруссией бросает вызов развитию центробежных тенденций в СНГ, меняет картину в отношениях с Украиной и на всем остальном постсоветском пространстве.

Осознание этих обстоятельств всегда стимулировало ответственную часть российской и белорусской элиты к поиску взаимопонимания, нахождению формулы особых отношений. <…>

Возможности использования темы интеграции во внутренних электоральных целях — без серьезного продвижения в содержании самого процесса, без уплаты обоюдной цены за объединение — подходят к исчерпанию. <…>

В целом, отношения РФ и Белоруссии вступили в определяю щую стадию: есть все основания считать, что без немедленных и мощных политических импульсов интеграционные тенденции будут невостребованы, а сам процесс зайдет в тупик надолго, если не навсегда.

Прежде всего следует признать, что после референдума и конституционного переустройства в Белоруссии полураспадающаяся Россия имеет там дело с прошедшей испытание, консолидирован ной властью. Нынешнее положение Александра Лукашенко способствует реализации любых планов интеграции при условии приемлемости их лично для президента Республики Беларусь. <…> Предварительная политическая договоренность с президентом Белоруссии, снимающая у него тревогу за будущее свое и своего народа, должна быть достигнута без навязывания Минску неприемлемого опыта экономических реформ, особенно приватизации, как ультимативно го условия российско-белорусской интеграции.

Нет или почти нет такой цены, которую российская элита не должна была бы заплатить за предотвращение распада, спасение целостности России и свое в объединении с Белоруссией. <…> Если политический класс Белоруссии в целом не удастся заинтересовать новой ролью и местом в объединении, единственный выход — подтвердить и упрочить альянс с президентом и народом Белоруссии. <…>

Минск сейчас мог бы пойти на заключение конфедеративного договора с Москвой, переход от аморфного сообщества к союзу двух суверенных государств с общим (вторым) гражданством, таможней, обороной и охраной границ при гарантии в остальном полного самоуправления двух входящих частей. (Статья 79 Конституции РФ и статья 8 Конституции РБ позволяют заключить межгосударственный конфедеративный договор без изменения конституций в целом.) Дальнейшая интеграция союза государств в союзное государство возможна после исчерпания потенциала предшествующего этапа, через референдум и согласованные изменения конституций двух стран. До той поры не следовало бы злоупотреблять референдумами, девальвируя глас народа, саму тему объединения. В связи с начавшимся процессом продвижения НАТО на восток у России есть год-полтора на придание процессу объединения с Белоруссией необратимого характера — до той поры, пока державы НАТО будут дискутировать, продвигать свое влияние, переваривать неофитов в своем составе. До окончания этого периода вряд ли следует ожидать падения президента Лукашенко или полной смены вех у нынешнего руководства Белоруссии. <…> Со стороны наших газет и телевидения было бы важно отказаться от соревнования в оскорблениях нашего белорусского партнера, предоставив Западу возможность самому выполнять заказанную им работу по примерной изоляции Белоруссии.

Однако следует учесть, что потерпевшая сокрушительное поражение белорусская оппозиция не сломлена и не может быть сломлена окончательно, так как спекулирует на ухудшающемся положении и опирается на политическую, информационную и материальную помощь извне (значит, сербский и болгарский вариант потенциально не исключены). Сломив внутреннее и внешнее сопротивление расширению НАТО, антироссийские силы на Западе с удвоенной энергией примутся воздвигать препятствия объединению Москвы и Минска. Если в течение 1997 г. процесс интеграции с Белоруссией не пройдет кульминационной точки, откуда уже нет возврата к исходному, формально не зависимому друг от друга состоянию, — исторический шанс может быть упущен, президентский режим в Белоруссии двинется к закату или перерождению, а Россия будет обречена на разбитое корыто нынешней федерации.

 

ИСПЫТАНИЕ УКРАИНОЙ

 

<…> Если Россия будет пытаться превратить СНГ в действительное и дееспособное Содружество, нам не миновать рано или поздно пройти через испытание в отношениях с Украиной. <…> Украина и при Леониде Первом, и при Леониде Втором следует, с небольшими коррективами, в фарватере антироссийской политики. И это неслучайно. <…> Потому, что для выживания и сплочения нынешней Украине необходимо сначала консолидировать в противостоянии с Россией украинскую политическую нацию, украинский политический класс. Такая линия приветствуется Западом, спонсирующим Украину и перекупающим задолженность Украины России. До последнего времени Россия как бы не замечала подведения антироссийского фундамента под новую украинскую государственность, продолжая полагаться на прошлое, русских жен украинских руководителей и свою роль донора украинской экономики. <…> Вместо переговоров о содержании и условиях стратегического партнерства, статусе русского языка, положении русских как одной из государст вообразующих наций на всей Украине или хотя бы в Крыму, вместо обсуждения темы двойного, «спящего» или общего второго гражданства, мы дали завести двусторонние переговоры на мелководье раздела черноморских кораблей (упаси нас Бог недооценивать работу государственной делегации: когда на ее стороне бывала настоящая, последовательная политическая воля, пусть не наша, она добилась соглашения о выводе ядерного оружия с Украины). Но больше двух сотен соглашений, заключенных между нами за последние пять лет, оказываются лишними в стратегии дальнейшего развития Украины. А экономический детерминизм посткоммунистической России сыграл с ней злую шутку, превратив ее как главного кредитора и нефтегазоэкспортера в заложника Украины: захочет — не заплатит, захочет — не пропустит (и не платит, и не пропускает). <…>

Цель России — исключение угрозы превращения Украины в плацдарм интриг против Москвы — лучше достигается межгосударственным союзом, подтверждающим общность судеб наших народов. Необходимым было бы, как и в Сообществе России и Белоруссии, заключение межгосударственного договора об объединении таможенных, пограничных, военных усилий, установление второго или двойного гражданства, согласование внешнеполитических стратегий. <…> Но достичь завтра или послезавтра настоящего союза с Украиной, можно только утвердившись сегодня в понимании нескольких простых истин.

Во-первых, надо убедить украинскую элиту, что она, как это есть на самом деле, более заинтересована в таком союзе, чем кажется заинтересованной Россия. Украинцев как единой, сформировавшейся нации нет и не было. На Восточной Украине как показывают последние опросы населения, растет неприятие обособленной украинской государственности вообще. Украина, как неисторическое образование, гораздо более делима, чем оказался делим Советский Союз <…>. Если бы на Западной Украине на самом деле не знали, из каких разных частей состоит нынешняя Украина, Чорновил не открестился бы сейчас от лозунга ее федерализации, который он выдвинул в надежде на раскол в советские годы. До тех пор, пока украинская старшина и вдохновляющее ее западноукраинское «украинство» не придут к выводу, что, играя с Россией, они рискуют целостностью Украины, — до тех пор они, будут насильно продолжать эксперимент по выращиванию антирусской политической нации. <…>

Во-вторых, следует признать, что без жесткой терапии российско-украинские отношения не выздоровят. Вопрос о заключении федеративного договора между Украиной и Крымом — как гарантии для русского большинства в Крыму — должен быть поднят как условие подтверждения границ Украины в готовящемся договоре о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между нашими странами, а спор о принадлежности Севастополя признан отдельной проблемой в переговорах (российская делегация должна исходить из того, что в настоящее время Севастополь де-юре российский город, который де-факто управляется властями Украины. Правительству РФ необходимо не затягивать, а форсировать установление реальной границы с Украиной, предварив эту работу заявлением о выделении проблемы Крыма и Севастополя в отдельное рассмотрение). Мы не исключаем и других шагов: отказа Украине в прямых и косвенных кредитах; требования ускоренного погашения украинского долга; перевода всех бартерных операций с Украиной на денежную основу; жестких ограничений демпинга украинской рабочей силы в Россию; установления режима неблагоприятствования Украине в использовании российской инфраструктуры для осуществления внешнеэкономических связей с другими странами СНГ, Азиатско-Тихоокеанского региона; постепенного установления экономической блокады Украины по образцу США—Куба. В конечном счете следует понимать, что хотя распад Украины — проблемный для России вариант, но лучше способствовать ему, чем терпеть постоянный вызов Украины и эрозию наших усилий в ближнем зарубежье. <…> Во всяком случае, федеративное (земельное) устройство Украины — единственная прочная, вневременная гарантия ее подлинной дружбы, сотрудничества и партнерства с федеративной Россией.

Наконец, в общенациональных интересах установление строжайшей дисциплины в ведении отношений с Украиной, исключающей партийную и ведомственную конъюнктуру. Реализация жесткого курса на переговорах с Украиной требует от руководства России осторожных, но бескомпромиссных мер по ограничению беспрецедентного влияния проукраинского лобби в структурах власти РФ.

Надо иметь в виду, что парламентские (в 1998 г.) и президентские (в 1999 г.) выборы на Украине приближаются, а значит, эмиссары основных кандидатов и политических сил уже собрались в Москву в попытке произвести впечатление на избирателей востока и юга Украины. До сих пор большинство на Украине упорно голосовало за идею союза с Россией и за кандидатов, публично выражающих такие идеи. Нет сомнений, что все основные кандидаты в президенты вновь попробуют заручиться поддержкой русского и русскоязычного населения Украины. Однако, как нам кажется, не следует вновь наступать на те же грабли, определяя одного из соискателей как пророссийского кандидата и оказывая ему помощь. <…> Наиболее сильным из всех возможных сценариев поведения России во внутриукраинских делах, в условиях, когда нет влиятельных лидеров «русской идеи», могла бы быть попытка объединения пророссийских сил на почве отказа от участия в «чужих» выборах. Вероятно, впервые с 1991 г. это дало бы победу явному кандидату запада Украины. Тем больше было бы оснований считать такую победу пирровой — предтечей серьезного внутреннего конфликта, обособления востока и юга Украины, по крайней мере Крыма.

Без проверки на прочность нашей воли, без принуждения к дружбе мы не в состоянии достичь союза со старшиной, правящей бал в украинском государстве. <…>

 

НОВЫЕ НЕЗАВИСИМЫЕ ГОСУДАРСТВА СРЕДНЕЙ АЗИИ:

«УГРОЗА С ЮГА» — ВЫЗОВ И ОТВЕТ

 

Новые независимые государства среднеазиатского региона, получив в 1991 г. суверенитет с разными результатами, но одинаково целеустремленно стремятся укрепить свою независимость. До сих пор ни одна из «новонезависмых» стран региона не сдала экзамена на экономическую и социально-политическую зрелость. Учитывая это и исходя из собственного понимания национальных интересов, властные элиты тюркских государств Средней Азии последователь но придерживаются ряда принципиальных установок. Среди них выделяется дистанцирование от России. <…>

В первую очередь следует признать не отвечающим националь ным интересам России существование в среднеазиатских республиках блоков любой направленности. Уже существующее объединение Казахстана, Узбекистана и Киргизии (Центральноазиатский союз — ЦАС, созданный летом 1994 г.) строится в значительной мере на основе антироссийской интеграции (или интеграции потенциально опасной для РФ), хотя официальные дели ЦАС — экономическое сотрудничество для выживания в постсоветской Азии и единая оборонная политика в связи с угрожающими импульсами, исходящими с юга.

Дела с созданием единого экономического пространства среднеазиатских республик пока обстоят неутешительно. <…>

Построение оборонного пространства в рамках ЦАС затруднено. Казахстан, Узбекистан и особенно Киргизия не располагают ни боеспособными ВС, ни самостоятельными ВПК и, главное, в силу объективных причин <…> не способны защитить себя в случае военного конфликта. <…>

Попытки создать на базе ЦАСа, вне рамок СНГ, внутрирегио нальную систему коллективной безопасности пока принесли мало реальных результатов. <…>

Экономическое и иное влияние России в регионе неуклонно сокращается. Интеграция внутри ЦАС подрывает интересы российской экономики в регионе, а курс на подчинение экономик постсоветских государств развитым странам Запада и Юга не оставляет места для России. России следует сконцентрироваться на расшатывании складывающегося блока (ЦАС), его расколе и усилении внутрирегионального соперничества. Взаимное недоверие, порожденное стремлением Назарбаева и Каримова к лидерству в среднеазиатских республиках, не раз ставило под вопрос существование Центральноазиатского союза. Игра на личных амбициях этих лидеров способна реально изменить всю политическую карту региона.

Самым пристальным образом стоит рассмотреть российское военное присутствие в Таджикистане. Довольно распространенная «теория домино» (распад Таджикистана вызовет цепную реакцию во всех среднеазиатских республиках вплоть до границ России), конечно, заслуживает внимания. Но она не учитывает многих серьезных обстоятельств: этноцивилизация традиционного ислама Среднего Востока, основанная на родоплеменном делении и обычном праве, живет по иным законам, чем вестернизированные, светские, ориентированные на материальные ценности политические режимы и общества постсоветской Азии. Все разговоры о талибах «у Омска и Новосибирска» грешат простым незнанием культурно-географического ландшафта Средней Азии с ее громадными пустынями, полупустынями и степями. И Афганистан, и Таджикистан, и Чечня доказали, что для ведения партизанской борьбы традиционное общество нуждается в горных ландшафтах, которые в Средней Азии ограничиваются Таджикистаном, Киргизией и крайним югом Казахстана.

Безусловно, что сейчас правомерно задаться вопросом о заинтересованности РФ в поддержке стабильности на далеких южных рубежах бывшего СССР. Пока «минусов» в Таджикистане Россия имеет гораздо больше, чем «плюсов». <…> При этом внутри региона, в случае вывода российских войск из Таджикистана, ситуация резко обострится. Распад Таджикистана станет свершившимся фактом. Такое развитие событий не устраивает ни одно государство Средней Азии, поскольку грозит им крахом. <…>

Пожалуй, наиболее жестким шагом России, вслед за выводом наших войск из Таджикистана, может стать выдвижение нами собственных и поощрение чужих или взаимных территориальных претензий среднеазиатских республик. <…>

Используя угрозу вывода войск и территориальных претензий, Россия может добиться от стран Средней Азии больших уступок, а, возможно, и полного изменения «политического лица» региона на более отвечающее нашим национальным интересам. Но не следует забывать о том, что мы можем столкнуться и с рядом совершенно неуправляемых процессов — громадным и неконтролируемым миграционным выбросом, а также простым исчезновением тех, с кем можно будет договариваться о смене вех в среднеазиатских республиках.

Экономическая составляющая воздействия России на новообразованные страны Азии должна сочетать в себе элементы политики «кнута» (регулирование или угроза регулирования сырьевого экспорта этих государств, а также жесткие условия реструктуризации их внешних долгов России) и «пряника» (военная, экономическая и финансовая помощь в виде кредитов, поставок, заказов, льготы, пр.). В качестве наиболее действенных, крайних мер можно рассматривать выход или угрозу выхода России из Таможенного союза, пересмотр некоторых ранее достигнутых договоренностей в экономической сфере. Зависимость Средней Азии от российской транспорт ной инфраструктуры делает новые государства региона весьма уязвимыми для призрака экономической блокады — в первую очередь продовольственной и энергетической.

Вполне приемлемым для игры на противоречиях среднеазиатских элит явилась бы активизация информационного воздействия на страны региона.<…> Объяснение этой необходимости — в сегодняшних условиях существования в Средней Азии русской нации и русской культуры, которые стремятся к преодолению своей разделенности и изоляции от России. Мы обязаны поддержать не только наших соотечественников, не по своей воле оказавшихся за пределами России, но и — шире — весь феномен русскоязычного мира Средней Азии. Для помощи русским и русскоязычным движениям (особенно казачеству как наиболее радикальной и отмобилизованной части русских за рубежом), а также ориентированным на Россию оппозиционным силам в Средней Азии нужно задействовать лоббистский потенциал государственных и частных структур РФ. В кампании по соблюдению основных свобод и прав человека в новых государствах необходимо участие официальных лиц России на максимально высоком уровне.

Учитывая, что система новообразованных стран Азии настолько неустойчива и взаимозависима что, например, распад Казахстана или Таджикистана развалит и Узбекистан, необходимо постоянное давление в целях постепенной переориентации политических режимов Средней Азии на Россию как главный и единственный центр силы постсоветского пространства. Не подлежит сомнению, что в настоящее время наиболее влиятельны в регионе Узбекистан и Казахстан. Именно Ташкент проводит наиболее антироссийскую политику, солидаризируясь с Азербайджаном, Украиной и Грузией в создании альтернативных российскому транспортных коридоров на запад, активизируя двух- и многостороннее военно-политическое сотрудничество со странами НАТО. Но наиболее уязвим для российского влияния Казахстан. Россия должна внимательно отслеживать любые тенденции в политической, социальной и экономической сферах Узбекистана и Казахстана. Недопустимо, обладая потенциалом большого внутриполитического влияния на эти республики, не использовать поводы для укрепления в этих странах позиций России, их собственного русского и русскоязычного населения. <…>