Империализм как структура в международных отношениях

Большинство отечественных работ середины-конца XX века являются осмыслением, описанием, хвалебной одой ленинской теории империализма и подвергают критике те позиции его оппонентов, которые сам Ленин и критиковал, поэтому они не затронуты в данной работе.

Тем не менее, для дальнейшего разбора империализма как явления в мировой политике необходимо выяснить как изменилось её марксистское понимание. Для этого следует уделить внимание работе бельгийского марксистского теоретика Эрнеста Манделя «Марксистская теория империализма и ее критики» 1955 г. Он признавал, что большинство политологов и социологов уже считали сутью империализма стремление к экспансии, но полагал, что подобные заявления не могут определить сущность империализма, и что только марксистская точка зрения на это максимально глубока и точна.[136]

Мандель в своей книге высоко оценивал некоторые работы (а именно исключительно марксистские работы), разобранные выше в главе I. Находил он и некоторые недостатки, уязвимые места (flaws) в работе Р.Люксембург. Одним из подобных недостатков Мандель, так же как и его предшественники, называл, к примеру, что Люксембург полагала, что капиталисты не могут обогащаться, перекладывая капиталы «из одного кармана в другой» и этим игнорировала отмеченный Марксом факт, что капиталистический класс, взятый в целом, является не более чем абстракцией, полезной для того, чтобы раскрыть общие законы движения капитала. А с помощью данного наблюдения можно понять сущность периодических кризисов в контексте конкуренции антагонистических капиталов и вытекающей из неё концентрации капитала.[137]

Именно ленинская теория империализма была признана Манделем как наиболее устойчивая и глубокая. Он утверждал, что ни один немарксистский подход, рождённый до Первой мировой войны, не сохранил к середине века какой–либо ценности, а ленинская теория монополистического капитализма в сочетании с теорией перманентной революции стала важнейшим ключом к пониманию современных для Манделя событий — двух мировых войн, появления фашизма, триумфа пролетарской революции в России, Югославии и Китае, растущей роли вооружений и военной промышленности в капиталистическом мире, природы колониальных революций и так далее. Мандель позволил себе слегка скорректировать ленинскую теорию, сделав больший уклон на самофинансирование монополий, также как и его коллеги подчёркивал паразитический характер империализма.

Мандель считал, что марксисты (Каутский, Гильфердинг, Люксембург, Ленин, Троцкий, Парвус, голландские марксисты и австромарксисты, такие как Отто Бауэр) первыми стали заниматься данной темой и являются её первопроходцами. «Буржуазная политэкономия обратила внимание на «факт» монополизации только через двадцать лет спустя».[138] Однако он игнорировал ряд авторов, включая, конечно, Гобсона. В итоге Мандель пришёл к мнению, что большинство современных ему буржуазных концепций империализма и монополистического капитализма носили откровенно апологетический характер, т.е. представляли собой идеологию, так как не разрабатывали теорию, объясняющую реальность (как это делали марксисты), а «пытались её оправдать или частично скрыть».[139] Что касается меньшинства современных Манделю буржуазных концепций империализма и монополистического капитализма, то они, по его мнению, «до сих пор опираются на разработки первых марксистов».[140]

Мандель уделил внимание особенностям своей эпохи. Следует рассмотреть основные его идеи, которые явно иллюстрируют эволюцию империализма в рамках марксистской парадигмы, адаптацию к более современным реалиям:

1) Теорию ультраимпериализма традиционно, как и все марксисты-ленинцы, Э. Мандель подверг критике. Так «империалистические силы, далёкие от установления всеобщего мира, привели к развязыванию двух кровавых мировых войн и подготовке третьей…, монополистические объединения открыли путь для непрерывной череды революций и контрреволюций в мировом масштабе.» Всё это Мандель считал теоретическим крахом Каутского и Гильфердинга, а также обвинял последних в политическом предательстве. Также, исходя из подобной позиции, Мандель считал абсурдными заявления о том, что «Объединение Угля и Стали» станет гарантией мира в Европе.[141] Тем не менее, вопреки мнению Манделя, Европейский союз на данный момент является весьма устойчивым образованием и действительно гарантирует мир в Европе в пределах своих границ.

2) Современный мир Мандель охарактеризовал как мир олигополий и монополий, свободной конкуренции в котором на самом деле не существовало, как и не существовало реальной конкуренции цен.

3) Согласно Манделю утверждения о демократизации капитала (передачи акций большему кругу лиц) ошибочны, а на самом деле всё принадлежало и, скорее всего, до сих пор принадлежит «нескольким десяткам или сотням» семей крупных капиталистов.

4) Социальные и антимонопольные политики государств Мандель называл обманом, проводимым капиталистами через правительственные аппараты для поддержания экономической стабильности и «социального мира», полагал, что капиталисты выигрывают даже от частичной национализации (т.е. придерживался марксистской теории о государственно-монополистическом капитализме).

Мандель делает вполне предсказуемые для марксиста выводы: капитализм медленно стареет, а буржуазная экономическая и социологическая мысль не способна противопоставить марксизму ничего, кроме мифов, иллюзий и лжи.[142] Взгляды Манделя на империализм можно назвать классическими или типичными.

Норвежский основоположник дисциплины «мир и конфликты» Йохан Гальтунг выработал более комплексную концепцию империализма в статье «Структурная теория империализма». В ней автор большое внимание уделил неравенству, идеям подчинения центром периферии, в состав которой также входило бы подчинение одних центральных наций другим центральным нациям и подчинение одних периферийных наций другим периферийным нациям. Гальтунг намерился создать теорию освобождения от подчинения, но перед этим задался вопросом о теоретически и практически адекватном представлении о превосходстве. Гальтунг назвал империализм особым типом превосходства-доминирования.[143]

Под «империализмом» Гальтунг понимал отношения доминирования между сообществами (в основном, между государствами), как систему, которая разделяет эти группы государств и связывает их части друг с другом в отношениях гармонии интересов, а другие части в отношениях дисгармонии интересов или конфликта интересов.[144]

Если раскрыть суть такой идеи, то империализм можно определить, как один из способов, с помощью которого «центральная» нация (или же несколько развитых наций Центра) имеет и осуществляет власть над «периферийной» нацией (или, как правило, несколькими развивающимися нациями Периферии), согласно дисгармонии интересов (т.е. две стороны соединены вместе таким образом, что разрыв между ними увеличивается). В то же время гармония интересов проявляется в соединении условно двух сторон таким образом, что разрыв между ними приближается к нулю. Но империализм в любом случае проявляется в следующем (см. Приложение 7):

1) в гармонии интересов между центром в Центре и центром в Периферии,

2) в большей дисгармонии интересов внутри периферийных наций, чем внутри центральных наций,

3) в дисгармонии интересов между периферией в Центре и периферией в Периферии.[145]

Из вышеперечисленных пунктов можно понять, что, в целом, Центр богаче Периферии, его богатство также зависит от того, как построено взаимодействие между Центром и Периферией, какие методы империализма для этого существуют. Империализм могут осуществлять не только основные государства Центра, но и центральные государства Периферии (т.е. наиболее развитые страны зависимой части мира), так как они материально (и не только материально) заинтересованы в том, чтобы служить связующим звеном между двумя мирами.[146] Соответственно они также являются империалистическими государствами. И это, вероятнее всего, не является прерогативой для конкретных государств, так как в случае смены центра в Периферии подобную же политику проводили и иные государства. Соответственно можно сделать вывод, что империализм не заложен в «менталитете» определенных государств/наций, а его осуществляют те из них, у кого есть возможности для такой политики.

Гальтунг не рассматривал империализм в общем плане, а выделял его принципы, типы и фазы. Гальтунг выделял два принципа империализма: принцип отношения вертикального взаимодействия, который касается самих взаимоотношений между государствами, а также принцип феодальной структуры взаимодействия, который объясняет, как эти отношения складываются в более крупную структуру взаимодействия. Если первый принцип–это отношение вертикального взаимодействия, которое является главным фактором неравенства, то второй - феодальная структура взаимодействия - является фактором, который поддерживает и усиливает это неравенство, защищая его. И существуют четыре правила, определяющие такую структуру взаимодействия:[147]

1) взаимодействие между Центром и Периферией является вертикальным

2) отсутствует взаимодействие между перифериями

3) отсутствует многостороннее взаимодействие с участием всех трех сторон

4) взаимодействие Периферии с внешним миром монополизируется Центром, что влечет за собой два следствия: отсутствие взаимодействия периферии с другими нациями Центра, отсутствует взаимодействие центра и периферии с другими периферийными нациями, принадлежащими к другим центральным нациям.

Очевидно, что указанная Гальтунгом структура соответствовала больше всего структуре мировой колониальной системы и, соответственно, таким образом, может быть установлена прямая связь колониализма и неоколониализма с империализмом. Более того, Гальтунг также предположил, что империализм не всегда характеризуется осуществлением прямого насилия: «Очевидно, что чем совершеннее работают механизмы империализма внутри и между нациями, тем меньше нужна открытая машина угнетения и тем меньше могут быть центральные группы по отношению к общему населению. Только несовершенный, дилетантский империализм нуждается в оружии; профессиональный империализм основан на структурном, а не на прямом насилии.»[148]

Необходимо упомянуть и про взаимосвязанные конвертируемые типы империализма, которые были выделены Гальтунгом впервые среди всех обозреваемых работ: экономический, политический, военный, коммуникационный и культурный.[149] В первую очередь такое выделение означает возможность рассматривать империализм не только исключительно с экономического аспекта.

Политический империализм заключается в концепции «материнской» страны, нации Центра, которая также является центром принятия решений, которые влияют на экономические, военные, коммуникационные и культурные типы: одни народы принимают решения, другие - подчиняются. «Ничто не служит этому так хорошо, как однолинейные концепции «развития» и «модернизации», согласно которым центральные нации обладают неким высшим типом структуры, с которой другие должны брать пример, и которая придает особую ауру легитимности любой идее, исходящей из Центра. Таким образом, структуры и решения, выработанные на «родине либерализма» или на «родине социализма», служат образцами в силу своего места происхождения, а не в силу своей сущности.»[150]

Военный империализм подразумевает следствие экономического разделения труда, которое гарантирует, что центральные нации также становятся центральными нациями в военном смысле: только они имеют промышленный потенциал для развития технологического оборудования - и также часто являются единственными передовыми нациями в военном плане. «Тот, кто производит тракторы, может легко производить танки, но тот, кто поставляет нефть, не может защитить себя, бросая её в лицо агрессорам. Он должен зависеть от производителя танков, либо для защиты, либо для их приобретения [на условиях, продиктованных центром, прим. автора].»[151]

Коммуникационный империализм проявляется в превосходстве Центра над Периферией в технологическом плане. Средства связи и транспорта продаются Периферии как часть общей вертикальной структуры торговли/помощи, наряду со средствами производства (экономический сектор), средствами разрушения (военный сектор) и средствами созидания (культурный сектор). Например, самолеты и корабли Центра быстрее, выглядят надежнее, могут содержать больше пассажиров, больше товаров. А когда Периферия наконец догонит, Центр уже долгое время будет доминировать в других областях и уровнях.[152]

Большинство значимых новостных агентств, формирующих повестку принадлежит нациям Центра и именно они и формируют подобную повестку, что уже является связью коммуникационного империализма с культурным.[153] Подобно тому, как Периферия производит сырье, которое Центр превращает в обработанные товары, Периферия также производит события, которые Центр превращает в новости.[154] Кроме того, культурный империализм проявляется в вышеупомянутой схеме подачи идеального примера, когда нация Центра ведёт за собой нацию Периферии, заставляет её следовать своему примеру. Такую политику также предпринимал и Советский Союз по отношению, например, к Чехословакии.[155] Культурный империализм — это также и утечка мозгов, и образование, которое государство Центра даёт неквалифицированным рабочим и студентам из стран Периферии.[156]

Фазы гальтунгского империализма – колониализм, неоколониализм, нео-неоколониализм, приведены в Приложении 8. В отличие от своих предшественников, Гальтунг считал колониализм частью империализма, а не чем-то отличным. Он предвидел будущую третью фазу империализма, которая сформируется из-за того, что во время второй фазы (фазы организаций) многим международным организациям будет угрожать двойная опасность: «Во-первых, они будут подвергаться все большей критике в отношении их функции как связующего звена между двумя мирами... Во-вторых, это не означает, что нации Центра, если они свободны в этом, перестанут координировать свои действия, только то, что они будут делать это другими средствами. Вместо того чтобы ходить на специальные или ежегодные съезды или другими способами инструктировать генерального секретаря и его сотрудников, они могут просто… собраться небольшой группой участников».[157] Гальтунг предсказывал, что уровень технического прогресса позволит государствам быстро и эффективно решать вопросы на уровне двусторонних или многосторонних переговоров, форумах, которые бы по своему значению заменили бы организации, с небольшим числом участников, что приведёт к потере необходимости в встречах уровня всего мирового сообщества.[158]

Гальтунг, как показано в Приложении 9, полагал, что империализм может совершаться не только различными коммерческими организациями, но и различными идеологическими движениями (например, коммунистическим движением). Он также многократно подчёркивал, что в своих объяснениях и заявлениях делал упор на экономический империализм, но не потому что рассматривал его как основной тип, а тот, данные по которому наиболее доступны. Сам же империализм Гальтунг видел в виде комплекса указанных им методов, форм и типов.[159]

Для наций, являющимися связующими звеньями между успешными государствами Центра и странами Периферии, Гальтунг использовал термин «go-between», который можно перевести как «связующее звено». Он также полагал, что подобные нации могут быть не только промежуточным слоем между Центром и Периферией. «Связующие звенья» будут на один цикл отставать от наиболее развитых наций Центра, но и будут на цикл впереди наций Периферии.[160]

Империя не должна обязательно враждовать до последнего с другой империей. Две капиталистические империи могут соперничать, но они могут также делить мир между собой на сферы интересов настолько, что их отношения будут скорее нейтральными друг к другу. В первой фазе империализма (колониальной) одна империя боролась, чтобы защитить себя в конкуренции с другой капиталистической империей, но во второй фазе (организаций) они могут объединить свои силы и более или менее слиться, чтобы защитить не ту или иную конкретную капиталистическую империю, а систему капитализма как таковую, что подкрепляется самой исторической практикой. Возможные взаимоотношения между империалистическими нациями Центра и нациями Периферии отображены в Приложении 10.

Если трактовавшие империализм теоретики-первопроходцы рассматривали в качестве противоположности империализму свободную торговлю (как альтернативу протекционизму в рамках капиталистической системы) или коммунизм как следующую и более справедливую стадию, в зависимости от группы принадлежности теоретика, то Гальтунг представил новые условия, противоположные империализму и которые могли бы весьма удачно сочетаться с идеей многополярного мира: «Но что, если нет различия между центром и периферией, что, если нации являются полностью горизонтальными обществами? В этом случае мы должны говорить не об отношениях доминирования, когда центральные нации извлекают что-то из периферийных наций и т.д. Там, где нет плацдарма для создания и разделения на Центр и Периферию, не может быть никакого империализма по этому определению».[161] Гальтунг полагал, что империализм не неизбежное состояние мировой системы, его можно преодолеть через горизантализацию взаимоотношений между государствами, дефеодолизацию.[162]

Согласно таким заявлениям империализм может существовать только в случае полного равноправия государств, их независимости друг от друга. Однако мировая история и принципы, по которым всегда развивался мир показывают, что если даже такая гипотетическая свободная от империализма ситуация и произойдёт, то будет продолжаться очень недолго и появятся снова государства/сообщества более сильные, способные на подчинение менее удачных государств/сообществ и нет никаких оснований сомневаться в том, что они не будут использовать свои преимущества.