Формирование первоначального понятия империализм иностранными авторами

Термин империализм в привычном определении с экономическим уклоном ввёл британский экономист Дж. Гобсон в своём одноимённом труде «Империализм», и понимал изучаемый феномен как конкретные шаги во внешней политике развитых государств. Гобсон отделил империализм от колониализма, аргументировав это тем, что колониализм заключается лишь в переселении избыточного населения на неосвоенные территории при сохранении переселенцами-колонистами гражданства метрополии.[48] Речь об империализме шла бы в том случае, когда на территориях уже проживали люди других национальностей, которые должны были подчиниться законам метрополии и войти в состав ее владений. Империализм понимался Гобсоном как вид внешней политики государства, вследствие которого происходили завоевания других народов, что приводило к «интернационализации населения», проживающего в пределах державы-завоевательницы.[49] В таком случае на присоединенных территориях присутствовала лишь небольшая часть переселенцев-управленцев, представителей титульной нации, а большинство населения состояло из чужого, подвластного метрополии народа.

Необходимо отметить, что Гобсон жил в то время, когда особую популярность получили идеи эволюционистов, сторонников «особой миссии белого человека», к которым также причислял себя автор. Он называл империализм естественно-исторической доктриной, рассматриваемой с национальной точки зрения. Такая доктрина означала доминирование не только одной расы над другими, но и доминирование одной нации над другими из-за особого пути исторического развития, создания особых институтов, особого менталитета, особых индивидуальных показателей каждого британца. С ним нельзя тут не согласится – империализм является гегемонией, превосходством одних над другими. Это и в целом более высокий уровень жизни, высокая производительность, экономические преимущества, преимущества в финансовой сфере, торговле, но и безусловно идеологическая составляющая, которой может придерживаться и основное население державы.[50] Как убежденный пацифист, Гобсон клеймил империализм, делая акцент на его аморальности.[51]

Одним из немногочисленных аргументов автора в пользу империализма является то, что как бы не расточителен был процесс империалистической экспансии, он необходим для дальнейшего существования нации, ибо в противном случае нация, не преуспевающая в её использовании, должна будет смириться с мировым господством других народов, идей, капиталов, что, как минимум, ограничит возможности добывать ресурсы, необходимые для собственного достатка или независимого существования.[52] Кроме того, Гобсон указывал, что ещё одно преимущество империализма заключалось в переводе капиталов заграницу и получение от данных действий всё возрастающих доходов. (см. Приложение 5). Данная информация показывает, что Гобсон был также и первым, кто назвал экспорт капитала чертой империализма.

Большое внимание британский экономист уделял расточительности империалистической экспансии и утверждал, что экономическая прибыль, полученная с колоний, была крайне мала. Гобсон утверждал, что осуществление империалистической внешней политики (экспансии) не всегда связано с намерением державы получить прибыль. По крайней мере, если внешняя торговля Британской империи была прибыльнее обладания колониальных владений, то можно было бы утверждать, что колонии были наследием прошлого (эпохи Великих географических открытий, освоения новых земель, т.е. британская колонизация Америки и Австралии). Однако большинство колоний Великобритания приобрела уже в XIX веке и продолжала подобную политику одновременно с тем, когда Гобсон описывал империализм. Следовательно, приобретение колоний действительно не всегда могло обуславливаться экономической необходимостью и не является основной причиной для осуществления империализма.

Истинной причиной империализма Гобсон считал действия заинтересованных социальных страт: «В эту «невыгодную сделку народ втянули группы, которые узурпировали право контроля над национальным достоянием и пользуются им для собственной наживы. Хотя для народа империализм был невыгодным предприятием, он оказался очень выгоден для некоторых общественных классов и некоторых отраслей торговли.»[53] Гобсон проводил соответствие признаков данного явления (огромные расходы на вооружение в мирное время, значительные колебания бирж, создание новых рынков сбыта и прочее.) с большими притоками прибыли для определённых предприятий, которые также пытались добиться большего через лоббирование, торговые палаты, представителей в парламенте. Соответственно Гобсон был одним из первых, кто выдвинул предположение, что настоящей причиной империалистической политики являлись заинтересованные в экспансии и войны классы общества. Так Гобсон утверждал, что последние войны, революции и прочие агрессивные действия империализма всегда несли за собой огромную прибыль для магнатов, которые и являлись «единственными, кто выигрывает».[54]

Впрочем, сам экономист заявлял, что экономические факторы не являются единственной ключевой силой империализма. Именно патриотизм, отвага, военная предприимчивость, политическое честолюбие и филантропия дают топливо для машины империализма, и именно они являются источником могущества данного явления, а экономические факторы скорее определяют работу, направляют энергию в прибыльное русло.[55] Магнаты и прочие финансисты делают это через зависимые от них средства массовой информации, формируют повестку, патриотизм, общественное мнение. «Честолюбивый дипломат, солдат-пограничник, ярый миссионер и юркий купец, чувствуя крайнюю необходимость выдвинуться вперед, могут способствовать обработке общественного мнения в духе патриотизма.»[56] Так или иначе, империализм по Гобсону – ещё одно вполне закономерное выражение внешнеполитических амбиций власти.

Гобсон сделал также заявление, рассмотрение которого будет очень значимо для данного исследования в дальнейшем. Экономист был убеждён – империализм отвергает принцип свободной торговли: он покоится на экономической основе протекционизма.[57] В данном случае следует сделать небольшое отступление: когда такой империализм совершается на государственном уровне и в нём заинтересованы связанные с государством лица, то это всегда будет выражаться в политике протекционизма. Если же в методах расширения капитала и прочих, связанных с ними действиях будут заинтересованы конкретные лица или компании, то это, скорее всего, и будет выражаться в политике свободной торговли, которая существует в мире, по крайней мере, с начала XX века.

Необходимо подчеркнуть, что Гобсон имел твёрдую позицию, что существование государственных долгов - это закономерное явление империализма. Образование крупных, растущих государственных долгов является необходимым последствием империалистических расходов. Создание долгов и является целью финансовой политики империализма.[58] Таким образом, внешний долг становится еще одним каналом перекачки прибавочной стоимости, созданной наёмными работниками этих стран в страны империалистического «центра».[59]

Гобсон был уверен, что агрессивная политика империализма носила исключительно негативный эффект, так как приводила к разногласиям между империями и мешала интернационализации государств в одно мировое сообщество. Однако известно, что империи, ведущие агрессивную территориальную экспансию, добивались успехов в расширении своего мира. Если бы одна из них преуспела в глобальном плане, то мир бы стал интернациональным, имел единую экономическую систему, общую массовую культуру и так далее. Если рассматривать такие рассуждения с точки зрения марксизма, то вышеизложенные утверждения КПРФ абсолютно верно приравнивают политику глобализма к империализму.[60]

Гобсон справедливо заметил, что описанная им империалистическая политика велась всеми мировыми державами того времени – Великобританией, Францией, Германией, Испанией, Бельгией, Нидерландами, Португалией, Соединёнными Штатами Америки, Японией и другими. Свой путь империализма имела и Россия, так как являлась единственной континентальной империей. Гобсон делал особый акцент на чувстве исключительности англичан и на идеях их превосходства. Правда, затем он замечал, что подобные же чувства существуют и у «французских шовинистов, германских колониалистов, русских панславистов, в зарождающихся идеях американской исключительности».[61] В главе «Критерий империализма» Гобсон приводил таблицы, характеризовавшие данное явление, содержавшие в себе информацию о территориальных приобретениях империалистических держав за последнюю четверть XIX. (см. Приложения 1,2,3).

Гобсон точно видел политические мотивы (распространение своего влияния в первую очередь ради собственной безопасности, расширения возможностей державы, превентивные захваты ради недопущения конкурентов на любые участки суши, повышение авторитета правительства внутри метрополии и повышение международного престижа).

Гобсон полагал, что империалистическая экспансия не является необходимой с экономической точки зрения – для предотвращения кризиса перепроизводства. Он был убеждён, что в его время государства уже достигли такого уровня, что позволило бы им процветать в своих пределах, более не расширяясь, не борясь друг с другом за рынки, а повышая уровень жизни собственного населения, повышая уровень потребления. Для этого необходимо сокращать количество свободных средств – накоплений магнатов. Он предлагал обеспечить это большими налогами и повышением заработной платы. Так, Гобсон предполагал, что социализм, рабочие партии и профсоюзы являются настоящими врагами империализма, так как отнимают те излишки, что могут являться экономическим стимулом для экспансии.[62]

Можно утверждать, что Дж. Гобсон является одним из первых крупных теоретиков «империализма», вклад которого высоко оценивается в иностранной научной среде.[63] Например, историки Питер Дьюиньян и Льюис Х. Ганн полагают, что «Империализм» произвёл существенное и во многом определяющее влияние в начале ХХ века на людей со всего мира: «Его идеи оказали влияние на немецких националистов-противников Британской империи, на французских англофобов, марксистов; они окрашивали мысли американских либералов и изоляционистских критиков колониализма. В последующие дни они должны были внести свой вклад в недоверие американцев к Западной Европе и Британской империи. Гобсон побудил англичан отвращаться от осуществления колониального господства; он снабдил местных националистов в Азии и Африке боеприпасами, чтобы противостоять правлению из Европы.»[64]

Книгу «Империализм» можно считать продолжением «Эволюции современного капитализма», так как Гобсон, во многом, связывал феномен империализма со своей «теорией недопотребления». Сама же необходимость написания Гобсоном «Империализма», вероятно, исходит из англо-бурской войны (1892-1902 гг.),[65] в которой британский подданный поддерживал буров и задался целью найти «истинные» причины войны.[66] Момент написания книги был своевременным - как раз происходил этап развития британской национальной имперской идеи, и это была первая серьезная работа, поставившая под сомнение основные доводы сторонников империалистической политики, которая положила начало действительно научному подходу в анализе империализма.[67]

Несмотря на критику ряда экономических доводов Гобсона, определяющий импульс «Империализма» несомненен, а основные идеи данного труда повлияли на формирование наиболее известной в отечественной науке ленинской концепции империализма. Основная суть научного осмысления империализма была продолжена американским экономистом Т. Вебленом, который также полагал, что империализм является господством одного государства над другим, достигаемым, как правило, военными средствами в экономических целях.[68] В свою очередь, «отец» ортодоксального критического институционализма Т. Веблен, связывал империализм со своей концепцией социально-экономического развития.

Колониальная политика европейских держав, зарождение независимого от государства крупного частного капитала и промышленная революция закономерно породили движения рабочих в борьбе за свои права по всему миру. Во многом этому поспособствовало учение основателей марксизма К. Маркса и Ф. Энгельса, которое, правда, не будет разобрано в данной работе и большее внимание будет уделено последователям идей марксизма начала XX века, трактовавших исследуемое явление.

Первым из них является теоретик австромарксизма, экономист, лидер II Интернационала Рудольф Гильфердинг, известный, прежде всего, своим трудом «Финансовый капитал», опубликованным в 1910 г., через 8 лет после «Империализма» Гобсона. Именно объединения капиталистов, капиталов, представителей банковской сферы Гильфердинг, как один из первых представителей марксистского движения, и считал проявлением империализма. Гильфердинг видел в империализме политику выражения интересов олигархии, силу, способную играть на идеях патриотизма и национализма, заставить людей поверить в избранности их группы, истинности идеологии, поставить выше интересы группы над интересом индивидуума.[69] По словам В.И. Ленина, Гильфердинг «подытожил то, что говорилось об империализме в журналах, в газетах, на конгрессах» того времени.[70]

Понимание Гильфердингом сущности империализма ярче всего отражает его сентенция: «Идеал теперь - обеспечить собственной нации господство над миром: стремление столь же безграничное, как-то стремление капитала к прибыли, из которого оно возникает. Капитал становится завоевателем мира, но каждый раз, как он завоевывает новую страну, он завоевывает только новую границу, которую необходимо отодвинуть дальше.»[71] Соответственно, империализм – непрестанное стремление государства к экспансии, возникающее из непрестанного стремления капитала к получению прибыли, экономическая политика финансового капитала.[72]

Основными механизмами империалистической политики государства на международной арене Гильфердинг считал рынки сбыта товаров и экспорт капитала. Такой империалистический механизм делает возможным вмешательство во внутреннюю политику тех государств, которые являются его импортерами, и, как следствие, приводит к конфликтам уже между державами за вышеуказанное право экспорта.[73] Соответственно, например, империалистическая война, такая как Первая мировая, велась империалистическими державами с целью передела мира, расширения своего влияния на новые территории для получения новых рынков сбыта, территорий для импорта капитала и сырьевых придатков.

Гильфердинг определял следующие цели финансового капитала: создание наиболее обширной хозяйственной территории, которая, должна была быть ограждена от иностранной конкуренции таможенными стенами и таким образом превратиться в область эксплуатации для национальных монополистических союзов. Гильфердинг по многим своим заявлениям следовал за Гобсом: например, в отношении к протекционизму, который австриец также определял как одну из черт, присущих империализму: «Если свободная торговля была равнодушна к колониям, то протекционизм непосредственно приводит к большей активности в колониально-политической сфере».[74] Сразу можно заметить, что те же Соединённые Штаты пытались добиться лидерства через доктрину свободной торговли, что является полной противоположностью программам протекционизма. Тем не менее, данная страна обладает исторически сильно развитым протекционизмом – защищает собственный внутренний рынок, свои компании, но за счёт их экономической силы и потенциала проводит внешнюю политику свободной торговли, вытесняя своими корпорациями другие иностранные фирмы. Если уж и говорить о частном капитале, то крупные магнаты получали бы гораздо больше преимуществ именно при отсутствии защитных механизмов протекционизма.

Гильфердинг полагал, что империализм в международной сфере проявляется также, как он проявляется в экономической – крупные державы поглощают маленькие, также как большой бизнес поглощает малый, стремясь к обретению преимуществ монополии. Дипломатия, согласно данной логике, определяется экономическими причинами, а важнейшей её функцией становится представительство финансового капитала.[75]

Автор описал современный ему мир, но затем, не упустил шанс описать желаемое будущее. Он полагал, что с течением времени финансовый капитал до чрезвычайности облегчит преодоление капитализма как периода в истории человечества. Так как он поставил под свой контроль важнейшие отрасли производства, то общество через создание нового народного исполнительного органа, завоеванное пролетариатом государство, овладеет финансовым капиталом, что непременно немедленно передаст обществу распоряжение важнейшими и остальными отраслями производства.[76] Именно таким образом диктатура магнатов капитала должна была превратиться в диктатуру пролетариата.[77]

Вклад Гильфердинга в формирование теории империализма, оценивается также высоко, как и вклад Гобсона: «Исследование Гобсона (1902 г.) сказало новое слово в соответствующей области. Книга Гильфердинга, написанная в 1910 г., добавила к этому исследованию «социалистические выводы»».[78]

Продолжила и расширила формировавшийся марксистский взгляд на империализм работа Розы Люксембург «Накопление капитала», опубликованная в 1913 г. Немецкий теоретик марксизма, философ, экономист и публицист, она находила корни империализма не в специфической структуре новейшего капитализма, а в экономике капиталистического общества в целом. Она связывала империализм с проблемой расширенного производства, т.е. накоплением капитала.[79] Люксембург считала, что для продолжения капиталистической экспансии необходимо существование некапиталистических обществ (классов), которые бы обладали доходом, полученным вне капиталистической системы, и которые таким образом усиливали бы платежеспособный спрос, покупая промышленные товары. Иными словами, Люксембург утверждала, что для осуществления экспансии капитала и соответственно капитализма необходимы рынки сбыта. Современники высоко оценили её определение: «Империализм является политическим выражением процесса накопления капитала в его конкурентной борьбе за остатки некапиталистической мировой среды, на которые никто еще не наложил свои руки».[80]

Роза Люксембург утверждала, что вследствие процесса накопления капитала переход к империализму, к эпохе борьбы за колониальные рынки сбыта и источники сырья, за возможности экспорта капитала, стал неизбежным. Такой подход Люксембург некоторые более поздние авторы считают даже безупречным.[81]

Марксисты начала XX века не выступали единым фронтом против империализма. Например, вышеуказанные заявления Люксембург критиковал теоретик австромарксизма Отто Бауэр: «Товарищ Люксембург объясняет империализм следующим образом. В изолированном капиталистическом обществе превращение прибавочной стоимости в капитал было бы невозможно. Оно становится возможным потому, что класс капиталистов постоянно расширяет свой рынок для сбыта той части прибавочного продукта, в которой воплощена накопленная часть прибавочной стоимости, в страны, еще не производящие капиталистически. Для этой цели служит империализм. Это объяснение неверно. Накопление возможно и необходимо и в изолированном капиталистическом обществе. И часть прибавочного продукта, воплощенная в накопленной части прибавочной стоимости, не может быть продана крестьянству и мелкой буржуазии колоний, потому что она нужна в своей капиталистической родине для расширения производственного аппарата. Но в этом неправильном объяснении все же скрыто здоровое зерно истины. Если накопление в изолированном капиталистическом обществе невозможно, то оно все же имеет свои границы. Империализм действительно служит для расширения этих границ».[82]

Соответственно, другие марксисты критиковали Люксембург, так как она указала лишь одну основную причину для экспансии капитала и в данном случае утверждала про угнетение империалистическими державами других стран мира, не указав про существование угнетения одними классами других в пределах одной страны. Следовательно, империализм первоначально должен был устанавливаться в одной стране капиталистами, угнетающими «родные» классы, а затем расширяться уже до международного уровня. Более того, большая часть критики в сторону Люксембург обуславливалась тем, что она не вторила трудам К. Маркса, который изначально «для простоты» абстрагировался от внешней торговли и рассматривал изолированную нацию»[83] и доказывала, что капитализм и, соответственно, империализм, невозможен в границах одной страны.[84] Действительно, не представляется возможным существование империализма в рамках одного государства, так как любом случае необходимо рассматривать это явление как взаимодействие государств. Что насчёт некапиталистических классов, то нельзя абсолютно точно утверждать, что на момент публикации «Капитала» в мире присутствовали исключительно капиталистические страны. В действительности, их можно было «по пальцам пересчитать».

Люксембург же была убеждена в иной последовательности: чем чаще капитал прибегает к войне для «похищения» у некапиталистических стран средств производства и при помощи колониализма приобретает их, тем энергичнее тот же самый милитаризм работает у магнатов на родине, в капиталистических странах и запускает этим повторные нужды в «похищении» новых средств производства.[85]

Империализм, по её мнению, непосредственно связан с существованием капитализма на всех ступенях его исторического развития.[86] Следовательно, империализм Люксембург – характерная черта капитализма в целом, а не его «конечной ступени» или очередной стадии. Такая логика идёт вразрез с общей позицией в марксизме о том, что империализм – явление, присущее объединениям крупных промышленников-капиталистов, с чем обычно его и ассоциируют: «Свободная конкуренция трансформировалась в свою противоположность - монополию. С картелями и трестами пришел империализм.»[87]

Несмотря на это, всё же считается, что Р. Люксембург удалось показать весь комплекс экономических вопросов империализма как закономерное следствие капиталистического процесса производства, то есть органически вписать империализм в марксистскую концепцию истории и представить тем самым конкретно-экономическую основу для теории о крушении капитализма как формации.[88]

Современники могли обвинять Р. Люксембург в ограниченности её концепции, но в то же время существовали даже более узкие трактовки империализма. Например, востоковед, специалист по истории национально-освободительных движений М.П. Павлович в своей книге «Что такое империализм?», вышедшей в 1918 г., создал свой подход к изучению империализма, основанный на идее, что металлургическая индустрия является основным двигателем, импульсом и причиной для империалистической политики:[89] «Империализм представляет собой особый вид, особую форму завоевательной политики, направленный к мировому господству, к превращению национального государства в мировую державу, во многонациональное целое, созданное насильственным путём – форму завоевательной политики, характерную для современной нам эпохи, начинающейся с конца XIX столетия и отличающейся от предшествующей экономической фазы перемещением центра тяжести капиталистического хозяйства от индустрии хлопчатобумажной к индустрии металлургической.»[90] Из-за «металлургического акцента» современники охарактеризовали данный взгляд как «однобокий».[91]

Значимыми работами, основавшими уже иное направление марксистской трактовки рассматриваемого явления, является статья крупного теоретика марксизма, редактора четвёртого тома «Капитала», экономиста Карла Каутского «Империализм» и труд «Национальное государство, империалистское государство и союз государств», опубликованный в 1917. Именно концепции К. Каутского и Р. Гильфердинга получили наибольшую известность в Западной Европе.[92] В своих трудах теоретик социал-демократии также, как и Р.Люксембург утверждал, что империализм, является стремлением промышленно развитых стран подчинить себе аграрные: «Его [империализма, прим. автора] сущность заключается в том, что страна с высокоразвитым капитализмом стремится присоединить к себе большие сельскохозяйственные области, невзирая на то, кем эти области населены»[93]. Важно подчеркнуть, что Каутский характеризовал империализм лишь как один из способов для расширения аграрной зоны для метрополии.[94] Интересно также, что другим методом автор называл свободную торговлю. В таком случае Каутский, как и многие его предшественники, обозначил связь между протекционизмом с империализмом.

В продолжение своих мыслей Каутский выдвигал теорию происхождения империализма: Великобритания хотела быть единственным мировым промышленным центром, окружённым колониальными аграрными владениями, но были и другие великие державы, которые также создавали вокруг себя свои аграрные области и могли этим лишить Британию новых потенциальных владений, что в итоге создало новые правила игры, гонку за новыми территориями.[95] Такие утверждения также коррелируются с вышеизложенной позицией Р. Люксембург.

Необходимо рассмотреть и признаки, которые К. Каутский выделял для современного ему империализма. Первый из них повторяет признаки, высказанные ещё Гобсоном: магнаты заинтересованы в государственных расходах и долгах и поэтому они выступают за сильное милитаризированное государство. Также параллельно с этим идёт создание аналогично заинтересованных монополий – трестов, картелей, акционерных обществ, централизованных банков.[96] Следующим признаком К. Каутский называл увеличивавшийся экспорт не только товаров, но и средств производства, т.е. перемещение капиталов заграницу.[97] Такие признаки вполне соответствуют экономическим реалиям и процессам, происходившим в мире, а особенно в северном полушарии уже начала XX века.

Следует отдать должное Каутскому, что он, в отличие от своих коллег-марксистов не создавал, к примеру, из Великобритании совершенный образ врага-империалиста: «Их [доминионов, прим. автора] население не только вышло уже из стадии примитивной демократии, но в полном размере проникнуто стремлениями современной демократии, даже еще в большей степени, чем любая европейская нация... в экономическом отношении эти колонии приобретают… колоссальное значение для мирового рынка»[98] «Строго говоря, это даже не колонии. Это - самостоятельные государства с современной демократией, т.е. национальные государства, пользующиеся большими свободами, чем какое-либо европейское государство... Они образуют вместе с ней (Англией) союз государств... Этот союз государств представляет собой государство, которому суждено сыграть крупную роль в будущем. Если в нем видят признаки и цель империализма, то мы едва ли можем что-нибудь иметь против такого империализма».[99]

Правда, скорее всего, такая высокая оценка империализма относится лишь к английскому империализму, а не ко всему явлению в целом. Но всё равно данное высказывание поразительно, особенно с учётом того, что высказано оно марксистом. Во многом, именно из-за подобных выражений труды Каутского подверглись критике со стороны В.И. Ленина и, соответственно, его последователями. Притом последние подвергали критике подходы Каутского лишь потому, что они не совпадали с взглядами Ленина. Можно предполагать, что наибольшая часть критики в адрес Каутского является необоснованной во многом именно из-за ярой приверженности авторов, воспитанных на ленинской концепции. Характерным неединичным примером является ситуация, когда пишут, что теория, выдвинутая К. Каутским в 1914 г., «отрицает марксистско-ленинское положение о том, что империализм — последняя стадия развития капитализма.»[100] Следовательно, такие высказывания, что Каутский противоречил ленинской теории, которой в 1914 ещё не было создано, показывают полное игнорирование трудов, которые были написаны «пионерами» в этой области.

Каутский создал свой труд уже во время конечной фазы мировой войны и одним из первых допустил возможность, что именно империализм является её причиной.[101] Именно он стал создателем теории ультраимпериализма. Он не исключал вероятность того, что, исходя из чисто экономической точки зрения, капитализм может пройти ещё одну фазу. Конечно, он использовал формационный подход основоположников марксизма – К. Маркса и Ф. Энгельса, который также развил впоследствии и В.И. Ленин, однако в данном случае представляет интерес описанная модернизация капитализма. Каутский считал, что системы картелей, существующие отдельно в каждой стране, переступят через национальные границы и установятся в планетарном масштабе, что ознаменует начало фазы сверхимпериализма (или ультраимпериализма).[102] Он практически предсказал особую роль транснациональных корпораций как принципиально новых акторов международных отношений. Каутский предположил, что ультраимпериализм будет политикой главнейших капиталистических держав по совместной эксплуатации мира интернационально объединённым финансовым капиталом. Такое создание всемирных монополий привело бы, по мнению автора, к устранению межимпериалистических противоречий и соответственно устранило бы возможность повторения мировых войн между капиталистическими странами.

Многие исследователи подчеркивают актуальность и применимость идей ультраимпериализма в наши дни: «Учение К. Каутского об империализме и ультраимпериализме в целом внесло свой вклад в развитие учения об империализме в начале ХХ века. Его слова об общей эксплуатации мира интернационально-объединённым финансовым капиталом в начале XXI века звучат вполне современно. Будет вполне оправданным утверждение, что некоторые имеющиеся противоречия, непоследовательность и недоговоренности не умаляют значимости общего вклада К. Каутского в развитие теории империализма.»[103]

Появление марксизма, марксистов, как и описание ими политико-экономической реальности, которая, в конечном счете, будет выражена в идеях о формациях, естественно и закономерно. Толкование империализма как части и главной сущности «предпоследней формации» также закономерно. К. Маркс и его многие, в том числе изложенные выше последователи, пытались дать описание существующего мира. В ходе эволюции общественных наук возникла политэкономия, в рамках которой и возникло учение марксизма, которое и назвало существующие и формирующиеся на тот момент социо-экономические отношения капитализмом, а впоследствии, апогеем этих отношений и был назван империализм.