Теория установки и проблема детерминации психики

Проблема установки, разрабатываемая в советской психологии грузинской школой, оставалась, как уже говорилось, долгое время обособленной от общей психологической теории. С середины 50-х гг. вопрос о положении теории установки в общей си-

273

стеме марксистской психологии подвергается многократному обсуждению. Речь идет о введении понятия установки в общую психологическую теорию.

На совещании по психологии в 1955 г. в докладах грузинских психологов был поднят вопрос о месте теории установки в системе советской психологии, о соотнесении теории установки как теории, освещающей одну из форм объективной обусловленности психического, с другими формами связи психического с материальным миром. Представители школы Д.Н. Узнадзе предлагали рассмотреть, «является ли законной в системе советской психологической науки та проблема, к которой относится понятие установки;...какую сторону этой проблемы освещает то понятие установки, которое представлено как обобщение результатов экспериментальных исследований»[633].

Вопросы, поднятые на этом совещании, стали предметом обсуждения в последующие годы в связи с методологическими проблемами советской психологии. Исследования грузинской психологической школы, широко развернувшиеся после организации Института психологии Академии наук Грузинской ССР, позволили накопить обширный фактический материал. Стал неоспоримым не только факт существования установки, но и влияние ее на осознаваемые психические процессы. В связи с дискуссией о природе психического вопрос о неосознаваемых психических состояниях, представленных установкой, и их роли в психической деятельности, а также о детерминации установки и ее связи с сознанием стал одним из актуальных в психологической теории.

Споры шли о месте установки в детерминации психических явлений, о том, всегда ли установка остается неосознаваемой, каковы ее физиологические механизмы.

Разногласия обнаружились при обсуждении теории установки в ее отношении к учению И.П. Павлова. Психологическая концепция Д.Н. Узнадзе была построена вне связи с физиологическими теориями. И учение об установке и учение И.П. Павлова имели твердую экспериментальную основу. Поэтому поиск точек их пересечения представлял большой интерес. Вопрос заключался в том, лежала ли эта точка пересечения в тех пределах, которые уже были исследованы в психологии и в физиологии и можно уже было определить, где сходятся их данные, или же эта точка находилась еще за пределами найденного, и для того, чтобы обнаружились связи психологических фактов с физиологическими, требовалось дальнейшее развитие и той и другой теории, а может быть новая физиологическая теория. Здесь мнения расходились.

Полемика вокруг теории установки продолжалась в печати и после дискуссии на совещании психологов в 1955 г. Вопрос

274

о физиологических механизмах установки поднимается снова и снова. Высказывается мнение, что образованию установки предшествует развернутая ориентировочно-исследовательская деятельность и лишь при последующем ее свертывании возникает готовность к действию в определенном направлении[634]. Этому мнению противопоставляются соображения о том, что сама ориентировочная деятельность возникает на основе установки[635].

Споры об установке в ее отношении к павловскому учению захватывали проблему предвидения, предвосхищения действий. Эта проблема выступила на первый план в связи с возрастающим влиянием идей кибернетики. Вместе с тем возник и вопрос о соотношении теории установки с новейшими течениями в физиологии. Развитие в современной физиологии концепции опережающего отражения и теории биологического регулирования, обозначаемой как физиология активности, показало близость учения об установке к этим новым взглядам.

Эта близость примечательна потому, что Д.Н. Узнадзе в те годы, когда закладывались основы концепции установки, настойчиво подчеркивал, что его теория является психологической, и не связывал ее с физиологией. Между тем его выводы шли в том же направлении, что и выводы советских физиологов, занимавшихся проблемой деятельности, – П.К. Анохина и Н.А. Бернштейна, которые в 30-40-е гг. высказывали идеи, впоследствии развитые и обоснованные ими как положения об «опережающем отражении», «программировании действий», «вероятностном прогнозировании», «задачах действий, как формул потребного будущего». И, вероятно, разрешение дискуссионных проблем в физиологии поставит по-новому и вопрос о физиологических механизмах установки.

Понятие установки находит место в той проблеме внутренних условий, которая выдвигается принципом детерминизма, понимаемым как действие внешних причин через внутренние условия. Развивая мысль о внутренних условиях психической деятельности в детерминации психических явлений, С.Л. Рубинштейн в этой связи писал о проблеме установки. «Вокруг понятия установки Узнадзе и его продолжателей развернулась в последнее время острая дискуссия. Разработка проблемы установки нужна и принципиально важна как попытка вскрыть внутренние условия психической деятельности субъекта. Но все дело в том, чтобы понять установку как звено, образующееся в системе взаимодействия индивида с внешним миром, взаимодействия, начинающегося с воздействия внешнего мира на индивида, на субъекта»[636].

275

Это замечание было высказано до того, как на русском языке вышли основные теоретические труды Д.Н. Узнадзе. В книге о психологии установки Д.Н. Узнадзе, опубликованной посмертно на, русском языке в 1961 г., содержались соображения по этому поводу. Идеи его приобрели новое значение в связи с разработкой проблемы детерминации в общей психологической теории.

Д.Н. Узнадзе, рассматривая образование направленной установки к действию как результат взаимодействия потребностей и внешних объективных условий их удовлетворения, считал, что детерминантой деятельности являются внешние условия. Они определяют в конечном счете действие. Этот тезис теорией установки признается бесспорным, полностью обоснованным экспериментально. «Если судить об установке по характеру условий, необходимых для ее возникновения, – писал Д.Н. Узнадзе, – то не подлежит сомнению, что она не может относиться к категории врожденных, раз и навсегда данных сущностей, потому что как понятие потребности, так и среды относятся к группе явлений, зависимых от постоянно меняющихся условий существования организма. Следовательно, уже одного анализа условий возникновения установки достаточно для того, чтобы видеть, что раз навсегда разграниченных, фаталистически предопределенных установок не существует»[637].

Действуя как целостно-личностное образование, установка на уровне неосознаваемых психических процессов осуществляет взаимосвязь внешних и внутренних условий. Ш.Н. Чхартишвили отмечает, что Д.Н. Узнадзе видел исключительную ценность установки в том, что она возникает на почве потребности и соответствующих ей объективных обстоятельств – ситуации. «Установка в первую очередь есть отражение объективного положения вещей, того объективного положения, которое в отношении с субъектом потребности принимает форму ситуации и структурируется избирательно в соответствии с потребностью. Вследствие этого установка отражает все актуальные для данного момента отношения субъекта потребности и всю его активность основывает на этом отражении и направляет соответственно ему»[638].

А.С. Прангишвили указывает, что постулату «непосредственности», отрицающему положительное значение тех внутренних динамических отношений живой системы целостного индивида, в которых преломляются стимулы, воздействующие на него, «в концепции Д.Н. Узнадзе противопоставляется постулат «опосредованности», исходным для которого является положение, что внешние причины действуют через внутренние условия,

276

и тем самым всякое воздействие есть взаимодействие»[639]. Поэтому, определяя роль понятия установки в психологической теории, А.С. Прангишвили полагает, что исследование установки как «опосредствующего механизма бессознательного», Д.Н. Узнадзе и его школой, начало «принимать конкретные очертания благодаря раскрытию закономерностей психической жизни... на основе того принципа детерминизма, согласно которому вообще внешние воздействия определяют психический эффект, преломляясь через внутренние динамические отношения»[640].

Оценка личности как необходимого звена в детерминации психических процессов позволяет раскрыть те сложные связи и отношения, которые и лежат в основе осмысления понятия неосознаваемых форм психического отражения, вводимого психологией установки. Экспериментальные исследования привели к выводу, что «существует специфическая сфера психического, сфера установки субъекта деятельности, модуса его целостного состояния в каждый конкретный момент его деятельности – модуса, который... собирает в фокусе те внутренние динамические отношения, которые опосредуют эффект внешних воздействий»[641]. Установка выполняет функцию внутренней связности, последовательности и структурной устойчивости деятельности индивида, выполняет регулятивную функцию как избирательная регулирующая система, и это является характеристикой личностного аспекта установки. Следовательно, и социальные условия жизни человека действуют не только через сознательные, но и через неосознаваемые формы психического отражения и преломляются через внутренние условия субъекта деятельности, выражаясь в его установке.

Конкретные материалы грузинской психологической школы доказывают, что установка как неосознаваемая тенденция деятельности влияет и на направление сознательной деятельности, а следовательно, и на общую направленность личности. Поэтому одни видят достоинство понятия установки в том, что оно помогает преодолеть односторонний интеллектуализм в понимании личности[642], а другие усматривают угрозу подчинения сознания бессознательным явлениям[643].

277

В ответ на эти возражения А.С. Прангишвили указывает, что в том случае, когда установка не соответствует изменившимся объективным условиям, на первый план выступает сознательная активность, осуществляемая через акты объективации. Акты объективации ведут к сознательному рассмотрению условий деятельности и преодолению возникающих затруднений, к смене одной установки другой. Взаимодействие установки с сознанием совершается в актах объективации. «В свете взаимозависимости между объективацией и надстраиваемой над ней психической активностью, с одной стороны, и действием установки, с другой, всякий психический процесс выступает в одно и то же время как отражение бытия и как звено в регуляции поведения»[644]. Таким образом, происходит взаимодействие осознаваемых и неосознаваемых форм психического отражения, детерминируемых объективными условиями деятельности. «Высшая форма приспособленности, внутренней упорядоченности поведения достигается синергией неосознаваемых форм психического отражения и форм сознательных. Установка является закономерным компонентом поведения именно как неосознаваемое состояние»[645]. Синергия установки и процессов сознания представляется следующим образом: осознание включается и выключается в зависимости от уровня отношений, которые складываются между индивидом и средой и, сообразно этому, на сцену выступают силы, направляющие активность человека. «При такой трактовке понятия установки мы, нам представляется, занимаем позицию предельно далекую от фрейдизма с его стремлением к гегемонии областей, в которые сознание не проникает»,[646] – пишет А.С. Прангишвили.

Концепция установки продолжает вызывать споры[647], но вместе с тем экспериментальные и теоретические исследования состояний установки доказали обязательность включения явлений установки в сложную взаимосвязь внешних условий с внутренними условиями, через которые осуществляется детерминация психического внешними причинами – обстоятельствами жизни человека.

 

 

278

 

Глава VII
Психическая деятельность и объективная реальность