Проблема взаимосвязи основных характеристик психической деятельности в психологической теории

Вопрос о природе психического на протяжении истории советской психологии выступал в разных аспектах. На первый план выдвигались то одни, то другие аспекты: связь психического с мозгом, социальная обусловленность психики человека в ее историческом развитии, связь сознания с деятельностью человека, характеристика психического как отражательного процесса. Будучи объектом психологического исследования, включаясь во все новые связи, психическое обнаруживало новые свойства, новые качества.

В укреплении марксистской психологической теории решающим этапом стало выдвинутое всем ходом развития мировой психологической науки выяснение отношения психики с деятельностью человека. Рассмотрение психики в ее связи с мозгом, философский анализ рефлекторной концепции психической деятельности привели к дальнейшему развитию этой концепции в соответствии с диалектико-материалистическими взглядами.

Первоначально эти отношения, в которых психическое проявлялось в разных системах своих связей с окружающим миром, или рассматривались вне зависимости- их друг от друга, причем зачастую происходила абсолютизация и универсализация той или иной характеристики психического, или же, наоборот, отдельные системы связи не вычленялись, а характеристики проявлений психического в его разных аспектах смешивались воедино и происходило неправомерное отнесение характеристики психического, связанной с одной сферой его проявления, в другую. Подмена одной из характеристик психического всех остальных и распространение с одной системы отношений на другие вело к ошибочным представлениям о природе психического и порождало многие споры. Исторический

247

опыт психологической науки учил, что исследование одной системы отношений психики и материального мира вне ее соотнесенности с другими не дает правильного ответа на вопрос о природе психики и ее детерминации. Достаточно вспомнить дискуссии 20-х гг. и уже более близкую дискуссию об отношении психологии и физиологии высшей нервной деятельности в 50-х гг. Они предостерегали от возможного смешения двух систем отношений психического с материальным – с мозгом и с отражаемым внешним материальным миром, от переноса противоположности субъективного и объективного, характеризующей психическое в его гносеологическом отношении (психическое как познание и материя как объективная реальность), на соотношение психического и физиологического и в то же время обязывали учитывать обе системы отношений в исследовании психических явлений.

По мере разработки разных сторон природы психического, выделения существенных связей, в которых выступают психические явления, необходимостью стало их соотнесение между собой, так же как и установление их взаимосвязей. В этом заключался и путь к преодолению односторонности, произвольности. В конечном счете психика должна выступить во всей своей конкретности и сложности, во взаимосвязи всех своих характеристик, всех своих отношений, всех своих уровней, во взаимосвязи процессуальных моментов и результативных выражений.

Проблема взаимосвязи основных характеристик психического становится актуальной философской проблемой психологической науки, исходной для разработки методологических принципов построения психологической теории на новом этапе ее развития. Этот вопрос был поднят на совещании по психологии в 1952 г. в докладах А.А. Смирнова и Б.М. Теплова[561]. А.А. Смирнов, возражая против односторонности в понимании психического, как важнейшую отметил отражательную характеристику психики, подчеркнул связь психики с деятельностью людей и зависимость ее от мозга. Важной задачей психологии, полагал Б.М. Теплов, является всестороннее исследование связей и опосредовании психического. Он считал, что на основе принципа единства сознания и деятельности в советской психологии было проведено много полезных исследований. «Однако, – утверждал Б.М. Теплов, – рассмотрение перечисленных конкретных исследований и теоретических работ показывает, что одностороннее сведение вопроса об объективной обусловленности психики только к зависимости психики от деятельности, во-первых, не дает возможности последовательно осуществить объективное изучение психики, а во-вторых, ведет к отходу от

248

материализма, поскольку оно игнорирует теорию отражения и понимание психики как функции мозга. Показателем той же односторонности является не изжитое и сейчас еще мнение, что в психологии возможны двоякого рода объяснения: объяснения общественными условиями существования или объяснения физиологическими механизмами, законами высшей нервной деятельности»[562].

Отражательная характеристика психики, ее зависимость от мозга и ее связь с деятельностью людей не вызывала сомнений. Но признание этих общих положений о психике, говорил А.Н. Леонтьев, еще не давало ответа на вопрос: «как, в каком же отношении, взаимодействии, в каких специфических взаимодействиях изучает психология процессы отражения объективной реальности в сознании человека?»[563].

Формулируя этот вопрос, А.Н. Леонтьев видел необходимость в исследовании особенностей этой взаимосвязи, отмечал недостаточность признания ее существования. «Возьмем для примера такой момент, как деятельность. Как же соотносятся между собой роль деятельности и роль внешних условий в формировании отражения? А.А. Смирнов пишет, что психология изучает психику, как формирующуюся в деятельности. Значит, деятельность человека определяет его психику? Тут же А.А. Смирнов говорит: психика определяется особенностью самих предметов и вместе с тем зависит от деятельности. То же говорится о зависимости отражения, с одной стороны, от того, что воздействует, а с другой стороны, от особенностей того, кто подвергается воздействию и какому воздействию. Эти моменты просто связываются союзом «и». Мне кажется, что не этого требует всесторонний анализ. По-моему, в этом выражается то, что анализ не доведен до конца. Ведь как раз момент выяснения роли деятельности, выяснения роли, места, процесса, связывающего человека с миром, в отражении этого мира является очень важным вопросом, без которого нельзя подойти к пониманию специфики психологии»[564].

Вопрос о выяснении взаимосвязи разных аспектов психики состоял не в том, чтобы к одной характеристике присоединить вторую, третью, а в том, чтобы ввести выделенные зависимости в такое взаимодействие, которое показало бы детерминацию психического во всей совокупности этих зависимостей.

Поэтому предложение добавить к психологическому исследованию анализ физиологических механизмов, вносившееся некоторыми психологами при обсуждении вопроса о перестройке психологии на основе физиологического учения И.П. Павлова, не было решением вопроса и вызвало критику. «Перестройка на-

 

249

шей работы, как и перестройка всей советской психологии, – это не простое дополнение существующих психологических понятий новыми данными и выводами, взятыми из павловского учения о высшей нервной деятельности, – говорил на совещании Г.С. Костюк. – Это не просто... подстраивание физиологических механизмов под существующее, исторически сложившееся здание психологической науки. Это критический, серьезный, глубокий и основательный пересмотр сложившихся понятий, определений, психологических характеристик. Это – перестройка самой системы психологических понятий, решительное искоренение всего того, что является остатками дуализма, субъективно-идеалистического понимания природы психического»[565]. По мнению С.Л. Рубинштейна, «ошибочным и вредным является готовность некоторых психологов свести перестройку психологии на павловской основе только к тому, чтобы присоединить к психологическим работам старого образца, ничего не меняя в них по существу, раскрытие физиологических механизмов психических явлений, описанных в этих работах»[566].

Только учитывая всю совокупность связей, можно прийти к верному представлению о природе психического во всем ее многообразии и в то же время единстве. Взятые отдельно, эти зависимости со всей очевидностью демонстрируют свою недостаточность для построения психологической теории.

Односторонние взгляды проявились в дискуссии о природе психики на павловской сессии и после нее, когда вопрос об отражательной деятельности мозга решался ошибочно в пределах одного отношения – зависимости психики от мозга, вне ее связи с внешним миром, в то время как отражательная характеристика психики определяется в системе ее отношений с внешним миром. Вместе с тем понимание психики как отражения внешнего мира требует определенного соотнесения с тем, как понимается ее зависимость от деятельности мозга. Это означает: выделение и рассмотрение одного аспекта психики ведет к необходимости последующего соотнесения его с другими аспектами и включения в него результатов этой соотнесенности, ведет к необходимости рассмотрения совокупности взаимосвязанных аспектов психического.

Определение путей развития психологии вновь приводило к постановке и решению ее философских проблем, при этом на первый план выступала и приобретала особое значение проблема взаимосвязи основных характеристик психики, а вместе с этим и вопрос о ее детерминации. В начале 50-х гг. выделились, а потом развились и получили развернутое обоснование две линии в решении этих вопросов, два подхода, которые и поныне разрабатываются в советской психологической теории.

250

Исходные позиции одного из них были сформулированы на совещании 1952 г. А.Н. Леонтьевым и П.Я. Гальпериным, а затем развиты ими и другими психологами. Это направление было потом обозначено его сторонниками как линия Л.С. Выготского. Другой подход получил свое философское обоснование в трудах С.Л. Рубинштейна, в конкретных, исследованиях, проведенных под его руководством, в работах его учеников, последователей и поддержан рядом психологов.

Общим для того и другого подхода было признание необходимости рассматривать психику в совокупности ее ведущих отношений: отношения к внешнему миру, к мозгу, отношения к деятельности человека. В отношении к деятельности подчеркивалось важнейшее положение о роли практической деятельности в формировании психики. Особо выделялся социальный аспект психики, ее социальная обусловленность. Отношение психики к внешнему миру характеризовалось как отражение объективной реальности, отношение к мозгу определялось рефлекторной концепцией, а отношение к деятельности человека – положением о связи сознания с деятельностью. Трактовка рефлекторной концепции была далеко не одинакова, но не в этом была суть дела. Расхождения в теоретических вопросах коренились, во-первых, в стержневом вопросе о форме связи деятельности со всеми другими характеристиками психического, во-вторых, в понимании детерминации психики, и в первую очередь ее социальной обусловленности.

При обсуждении «Основ общей психологии» С.Л. Рубинштейна в 1947 г. большинство выступавших признавали ценность и методологическое значение положения о связи сознания и деятельности. Но тогда же выявились расхождения в трактовке этой связи. Взгляд, высказанный в «Основах общей психологии», о том, что психология рассматривает только психические компоненты деятельности, а не вообще деятельность, разделяли многие, однако находил своих сторонников и другой взгляд, который вводил в предмет психологии деятельность в целом. Защитники первого взгляда возражали против него на том основании, что это означает замену психологии «праксеологией»[567]. Очевидным было, что понимания связи сознания с деятельностью как единства было уже недостаточно, поскольку не был выяснен характер этой связи[568]. Отличие под-

251

ходов к трактовке связи сознания с деятельностью выразилось в представлении о взаимосвязи ведущих характеристик психики в разных системах ее отношений, что в свою очередь обусловило и самую трактовку основных отношений. Отсюда следовал целый ряд теоретических выводов, которые, как мы увидим, определяли подход к основным теоретическим вопросам и направляли постановку конкретных исследований частных проблем.

Соотнесение познавательной характеристики с деятельностью могло быть произведено лишь с учетом отношения психического к мозгу. Принимая рефлекторную концепцию психического, психологи должны были найти ее выражение в психологической теории. Однако эта задача была подчинена другой – решению вопроса о детерминации психики человека. Этот вопрос становится главной философско-теоретической проблемой, и его решение обусловливает методологию конкретных исследований проблем общей психологии и ряда ее отраслей.