Сокрытие Черчиллем версии «Украденного одеяла»

 

Два из источников, используемых Черчиллем – Стерн&Стерн (Stearn & Stearn, 1945, стр. 81) и Коннелл (1984, стр. 15-16) - рассказывают историю, первоначально рассказанную двумя очевидцами из Форта Кларк: Уильямом Фулкерсоном, субагентом Манданов, и Фрэнсисом Шардоном, главой торговцев. Согласно Шардону и Фулкерсону, история гласит, что индеец украл зараженное одеяло с парохода, что передало заболевание другим индейцам. Эпидемиологический анализ доктора Майкла Тримбла указывает на то,  что контакт с зараженным  человеком является наиболее достоверной  версией начала эпидемии. Тем не менее, заражение через «украденное одеяло» является теорией, в которую верил в то время и Шардон, и Фулкерсон.

В толковании этой истории, приведенной собственным источником Черчилля - Стернами - торговец Шардон попытался получить зараженное одеяло у индейца, его укравшего,  пообещав взамен дать  чистые одеяла. По сути, та же история об «украденном одеяле» связана с Эваном Коннеллом, третьим источником Черчилля в его четвертой версии.

История с украденным одеялом прямо противоречит утверждению Черчилля о том, что это армия распространяла зараженные одеяла, полученные из военного лазарета, в качестве подарков Манданам, и поэтому Черчилль скрыл её в своих первых четырех опубликованных версиях, совершив таким образом фальсификацию.

Только в своей шестой версии Черчилль (2003b) наконец признает существование истории об украденном одеяле:

 

Таким образом, командующему Фортом Кларк доставили судно, груженное одеялами, взятыми из госпиталя в Сент-Луисе, в котором лежали люди, заболевшие оспой. Идея заключалась в том, что эти зараженные одеяла следует раздать Манданам во время  «дружеских» переговоров. Существует некоторая путаница относительно того, действительно ли военные начали раздавать их, или какие-то индейские юноши «украли» пару одеял, но это действительно не имеет значения, потому что армия все равно планировала раздать эти одеяла. Независимо от подробностей, когда первые Манданы начали проявлять симптомы болезни, они пошли прямо к врачу.

 

Здесь Черчилль впервые признает существование истории про украденное одеяло, скрыв её в своих предыдущих версиях. Черчилль понимает, что «украденное одеяло» опровергает его историю о преднамеренном геноциде, и поэтому пытается объяснить, что «это действительно не имеет значения, потому что армия все равно планировала их распространять». Здесь Черчилль отверг обвинение, которое он выдвинул в своих первых четырех версиях  -                                    что армия фактически раздавала одеяла. Кажется, он признает, что армия, возможно, не раздавала одеяла, но утверждает, что армия намеревалась раздать.

Напомним, что в версиях с первой по пятую Черчилль обвинял в раздаче одеял непосредственно армию. Теперь он отступил, заявив, что: «Существует некоторая путаница относительно того, действительно ли военные начали раздавать их, или какие-то индейские юноши «украли» пару одеял». Черчилль, похоже, понял, что не может доказать свои прежние утверждения о том, что армия раздавала одеяла. На самом деле армия не участвовала в делах Шардона в Форте Кларке, в том районе не было ни одного военнослужащего, и у Черчилля нет никаких доказательств того, что армия каким-либо образом участвовала в доставке зараженных для подарков во время «переговоров» с Манданами.

Пытаясь защитить свои россказни, Черчилль пишет (2005b):

 

«... на стр. 299, Робертсон также опровергает историю, выдвинутую как Фулкерсоном, так и комендантом Форта Кларк Фрэнсисом Шардоном, о том, что одеяла не распространялись (и что вспышка была вызвана тем, что индеец украл одеяло). Хотя доктор Браун придает большое значение этой басне на стр.4 его обновленной «работы», в то время чиновники не верили в такой ход событий». (стр. 8, сноска 23)

 

Ложь Черчилля обретает здесь замечательное рекурсивное качество. Во-первых, Черчилль ввязывается в новую фабрикацию, чтобы защитить предыдущую. Ни Фулкерсон, ни Шардон никогда не «выдвигали» историю о том, что «одеяла не раздавались», потому что никто не выдвигал против них такого обвинения до Черчилля. Это новое измышление Черчилля. Затем Черчилль ставит под сомнение обоснованность истории «одеяла не раздавались», которую он сам только что и придумал. Конечно, в то время чиновники никак не могли поверить истории Черчилля «без одеял», потому что тогда Черчилль её еще не изобрел. [32]

Тот факт, что два независимых свидетеля в Форте Кларк рассказали, по сути, одну и ту же историю об украденном одеяле, подтверждает её достоверность, хотя вопрос, безусловно, открыт для обсуждения. Но в первых пяти опубликованных версиях Черчилль не ставил под сомнение эту историю, а просто скрывал ее, поскольку она имеет тенденцию опровергать его рассказ о намеренном геноциде.

Так вот, выкрученная логика Черчилля связывает его самого. Если история с украденным одеялом является ложной, то Черчилль не может использовать ее для подтверждения своего утверждения о том, что зараженные одеяла были выданы. Если история с украденным одеялом действительна, то она не подтверждает его рассказ о преднамеренном геноциде. И если Черчилль признает, что армия никогда не раздавала одеяла, а только планировала это сделать, то он молчаливо признает, что он сфабриковал небылицу, которую он рассказывал в версиях с первой по пятую.

Устная история

 

Возможно ли, что у Черчилля есть дополнительные источники, на которые он не ссылался, которые могут все еще подтвердить его обвинение против армии США? Может ли быть так, что Черчилль виновен всего лишь в неаккуратном цитировании своих источников? Честно говоря, гипотеза Черчилля о зараженных оспой одеялах, ставших причиной эпидемии на Равнинах, уходит корнями в XIX век. После катастрофической для индейцев  эпидемии некоторые люди приписали её  умышленному заражению. Например, в 1884 году Хьюберт Хоу Бэнкрофт написал о вспышке оспы, которую он датирует 1836 годом, комментируя в сноске, что:

 

 «Бекворт, негр, был обвинен, я не знаю, насколько справедливо, в том, что он умышленно сеял оспу среди назойливых Черноногих, распространяя среди них некие зараженные товары, привезенные из Сент-Луиса».

 

Эта история предполагает, что один из элементов версии Черчилля не является для него оригинальным - преднамеренная инфекция, происходящая из Сент-Луиса. Но проблемы остаются. Банкрофт не ссылается на источники, ограничивает это наблюдение сноской и, похоже, не уверен в достоверности слухов. Проверяя слухи и сопоставляя их с известными фактами, мы обнаруживаем непосредственные противоречия. Во-первых, эпидемия Манданов вспыхнула в июне 1837 года, а не в 1836 году, и территории Манданов были удалены от территорий Черноногих.  В современных версиях слухов о Беквурте  тот посещал Кроу, а не Черноногих - весной 1837 года. Во-вторых, Бекворт работал в Американской Пушной Компании и пытался возобновить свой контракт с компанией, когда он посещал Кроу в 1837. Он управлял торговым постом у Черноногих и женился на двух их женщинах. Кроме того, Бекворт прожил среди Кроу шесть-восемь лет, и тоже имел там жен и родственников. У Бекворта было не больше причин  для намеренного заражения членов его семьи - и потенциальных торговых партнеров компании, с которой он искал контракт, - чем у торговцев из Форта Кларк. Торговец Джейкоб Холси написал 2 ноября 1837 года, что эпидемия оспы была завезена Черноногим путешествующим  членом их собственного племени, который вернулся домой на пароходе «Святой Петр». [33] Таким образом, версия событий Бэнкрофта прямо противоречит письму Хэлси, которое содержится в книге, цитируемой Черчиллем.

Остается проблема: откуда у Черчилля возникла мысль об оспенных одеялах, происходивших из армейского госпиталя? Откуда у Черчилля появилась мысль, что в Форте Кларк были  армейские врачи, которые приказали Манданам рассеяться, распространяя тем самым  болезнь? Откуда у Черчилля появилась идея, что армия хранила и придерживала вакцину, предназначенную Конгрессом для индейцев? Ни один из этих элементов россказней Черчилля нельзя  найти в более ранних преданиях.

Возможно ли, что Черчилль мог защитить свои вымыслы, сославшись на индейскую «устную историю», хотя он никогда не цитировал ее ранее ни в одной из своих пяти опубликованных версий? Конечно, сегодня не осталось в живых никого, кто был свидетелем событий 1837-го года. Многочисленные свидетельства очевидцев эпидемии дошли до наших дней в письменном виде, но только одно из них  от индейца: вождя Манданов Четыре Медведя.

Речь вождя Четыре Медведя была вставлена в опубликованную версию дневника Фрэнсиса Шардона в 1932 году редактором книги Хелен Абель. То было сомнительное редакционное решение со стороны Абель.  Оригинальная рукопись Шардона не содержит эту речь. Напротив, речь записана на отдельном  листе бумаги, который был найден с переплетенным дневником. Дата, происхождение и расшифровка речи неизвестны. Сам Шардон общался с Манданами через переводчика, и ему не хватало знания их языка, необходимого для того, чтобы самому записать столь  красноречивую речь. Некоторые историки сомневаются даже в том, присутствовал ли Шардон при произнесении речи, учитывая яростные  угрозы со стороны  Четырех Медведей, и характеризовали речь как фабрикацию.

Спора ради, давайте договоримся, что речь Четырех Медведей является подлинной. Четыре Медведя оплакивает смерть своих соотечественников и его собственную надвигающуюся кончину от оспы, которой он заразился. Он, понятное дело, обвиняет белых в том, что те принесли болезнь его людям. Никто из тех, кто когда-либо комментировал эту вспышку, не отрицал, что эту болезнь Манданам завезли на пароходе, и поэтому её можно считать полученной от белых американцев. Но это никоим образом не поддерживает россказни Черчилля о заговоре. Четыре Медведя никогда не упоминает армию США, никогда не упоминает о зараженных одеялах и не указывает на какие-либо нарушения карантина армейскими врачами. Короче говоря, в речи Четырех Медведей нет ничего, что каким-либо образом обосновывало бы выдуманные Черчиллем россказни о геноциде при помощи оспы, осуществленном  армией США.

В 1949 году Джефферсон Б. Смит пересказал устную историю Манданов так, как её  рассказали ему. В то время Смит являлся главным представителем племени и был очень уважаемым старейшиной. Он был достаточно старым, чтобы услышать эту историю от индейцев, которые были очевидцами эпидемии 1837 года. По словам Смита:

 

«Среди наших стариков общеизвестно, что примерно в 1837 году по реке спустилась лодка с белыми людьми, одному из которых разрешили остаться в индейской деревне. Он был заражен оспой. Разрушительность  болезни почти уничтожила племена». [34]

 

 

И в этом случае, устная история пострадавших от оспы  племен противоречит рассказу Черчилля о  геноциде при помощи оспы.  Напротив, устная история ясно подтверждает теорию передачи болезни посредством человеческого контакта, в которую верят все современные историки и эпидемиологи, изучавшие эпидемию 1837 года.

Мэрилин Хадсон в настоящее время является историком и директором племенного музея. Исторические очерки Хадсон также противоречат вымыслам Черчилля. Хотя Хадсон критически относится к запоздалой реакции федерального правительства на необходимость отправки дополнительной вакцины, она ни разу не упоминала ничего о зараженных оспой одеялах или о геноцидных намерениях армейских врачах. Вместо этого она повторяет историю Джефферсона Смита о том, как произошла вспышка.

Вывод

 

 «Если  каждая качественная ошибка в книге является ошибкой, направленной на подтверждение  тезиса книги, у вас есть неопровержимое  доказательство мошенничества». Ральф Люкер [35]

После рассмотрения трудов Черчилля, посвященных эпидемии, в более широком историографическом анализе, включая научную литературу, народные традиции и индейскую устную историю, следует с неохотой заключить, что Черчилль сфабриковал все центральные моменты своей истории о геноциде. Черчилль также фальсифицировал источники, которые он цитирует в поддержку своих обвинений в геноциде, источники, которые говорят о противоположности того, что приписывает им Черчилль. Более того, мы вынуждены заключить, что фальсификация и фабрикация являются привычными для Черчилля. В этом эссе проанализировано не более трех совокупных страниц сочинений Черчилля, составленных из шести разных эссе. На этих нескольких страницах Черчилль совершил многократное нарушение норм  проведения научных исследований - в частности, фабрикацию и фальсификацию.

Это печальный вывод. Кто-то хочет хорошо думать о коллегах-ученых. Научное сообщество  зависит от взаимного доверия. Когда один ученый привычно нарушает такое доверие, это наносит ущерб легитимности всей высшей школе.

Стандарт доказательств, представленный федеральным законом, определяющим нарушение норм проведения научных исследований, - это «наличие более веских доказательств» - доказательств, которые имеют больший вес или производит более сильное впечатление в сознании лиц, решающих вопрос факта. Другими словами, если бы Черчилля финансировали из федерального бюджета, то эксперт на слушаниях спросил бы: является ли более вероятным, что Черчилль преднамеренно фальсифицировал свои источники и сфабрикованные доказательства, или более вероятно, что искажения Черчилля были случайными или иным образом оправданными? Этот правовой стандарт доказательства не требует, чтобы одна сторона дела окончательно победила другую. Вместо этого требуется только, чтобы судьи определили, чья сторона убедительней.

Имея в виду этот стандарт доказательств, лица, решающие вопрос факта, могут задать вопрос: есть ли какая-либо правдоподобная защита от обвинений, изложенным в эссе выше? И если да, то какие доказательства Черчилль мог бы привести, чтобы преодолеть доказательства, выдвинутые против него?

Во-первых, Черчилль мог утверждать, что искажение им его источников было просто честными ошибками, и, следовательно, не искажало исследования. Тем не менее, тщательное изучение большого объема работ Черчилля делает очевидным, что искаженные источники - это привычный стиль работы Черчилля. Повторяющееся из раза в раз поведение, не может быть разумно истолковано как честная ошибка, если только оно не совершено лицом, которое является чрезвычайно некомпетентным. Кроме того, когда другие исследователи указывали на ошибки Черчилля, он отвечал на это новыми фальсификациями и фабрикациями. Это убедительный признак того, что рассказ Черчилля об оспенных одеялах был умышленной попыткой обмануть, а не честной ошибкой. Честные ученые признают свои ошибки. Они не нарушают заново нормы научных исследований, чтобы скрыть прошлые нарушения.

Во-вторых, Черчилль мог бы привести до сих пор необнародованные доказательства. Однако, даже если новые доказательства Черчилля полностью подтвердят его обвинения в геноциде, это не изменит того факта, что Черчилль исказил свои первоначальные цитаты, и отказался  раскрывать то, что цитируемые им источники приходят к противоположному выводу и содержат много доказательств, которые не подтверждают его утверждения. Неважно, какие новые доказательства приводит Черчилль, он остается виновным в фальсификации источников, которые он уже привел.

 В-третьих, Черчилль может утверждать, что он занимается анализом  своих источников, и, таким образом, существует только различие во мнениях, а не злоупотребления в исследованиях. Однако, по конкретным подсчетам, описанным в этом эссе, любой грамотный человек может прочитать источник Черчилля и сразу же увидеть, что экстраполяция Черчилля из этого источника является фантастической. Такое фантастическое предположение само по себе не может представлять собой исследовательское нарушение. Но когда Черчилль не в состоянии раскрыть свои предположения из своих источников и оказывается на позиции, противоположной позиции его источников, не признавая этого расхождения, тогда он занимается фальсификацией

Таким образом, если вы рассматриваете различные способы защиты, которые мог использовать Черчилль, и сравниваете их с доказательствами против него, то единственно возможный вывод заключается в том, что Черчилль совершил нарушение норм проведения научных исследований. Применив принцип ««наличия более веских доказательств» вы не увидите никаких новых фактов, которые Черчилль мог бы предоставить в свое оправдание

После этого внимательного прочтения Черчилля и его источников пришло время отступить назад и взглянуть на общую картину.  По крайней мере, в пяти разных эссе, Черчилль  обвинил армию США в совершении геноцида против Манданов, преднамеренно выдавая им зараженные  оспой одеяла. Ученые могут и делают честные ошибки. Но честные ученые не изобретают исторических персонажей, которые никогда не жили, и событий, которые никогда не происходили.

 

«Подгонка фактов под свою теорию не является ни хорошей наукой, ни хорошей журналистикой. Скорее, это интеллектуально нечестно и, если публикуется для потребления массовой аудиторией,  сводится к пропаганде». Уорд Черчилль. [36]