Трудности и типичные ошибки начала терапии 109

пациентом), безусловно, принимается, и затем продолжается

ее обсуждение, которое должно привести к тому или иному

варианту обычного терапевтического стандарта: если сессия

отменяется менее чем за сутки, она оплачивается. В итоге мы

получаем не некие «унизительные санкции в отношении па-

циента», с которыми он обычно по стоянно сталкивался в его

повседневной жизни, а дальнейшее развитие кооперативных

отношений, прирост самоуважения (ведь это он все предло-

жил) и уровня принимаемой на себя ответственности.

Пропуск сессии — это довольно часто вовсе не случай-

ное событие. Те, кто имеет детей, хорошо знают этот способ

досадить родителям: случайно где-то задержаться (неосо-

знанно стимулируя волнение всей семьи) или даже уйти из

дома «навсегда», чтобы они знали, кого они потеряли. И при

каждом пропуске мы должны предполагать, что пациент

отыгрывает какие-то нерешенные проблемы или конфликты,

или демонстрирует сопротивление, пытаясь вновь кому-то

досадить (далеко не всегда аналитику, а той фигуре переноса,

которую последний символизирует) или переложить груз

эмоций и ответственность на кого-то другого, а наша задача

помочь ему научиться принимать ответственность хотя бы

за одного человека на себя. Поэтому на решении проблем

оплаты обсуждение не завершается.

После того как идея и правило оплаты пропущенных без

предупреждения сессий приняты, можно придать обсужде-

нию (если ситуация того требует) более жесткий аналитиче-

ский ракурс: «Мы сейчас, по сути, совместно пришли к вы-

воду, что своим неприходом вы наказали меня вынужденным

ожиданием и потерей оплаты. Мне чрезвычайно важно было

бы узнать: за что? Возможно, я что-то сделал не так». Паци-

ент, конечно, в большинстве таких ситуаций будет убеждать

терапевта, что это произошло чисто случайно, что в этом не

Часть 1

было никакого злого умысла, но всегда лучше, если терапевт

сумеет помочь ему найти бессознательный мотив и причину.

Это бывает достаточно трудным, так как нередко причина

кроется в ошибках, допущенных самим терапевтом, и чаще

всего — на одной из предшествующих сессий.

Даже если терапевту кажется и приятно сознавать, что

пациент склонен полностью довериться ему и всецело «пе-

редать себя в руки аналитика» как некоему родительскому,

опекающему и контролирующему началу, за этим всегда скры-

вается определенная опасность. Придавая своему терапевту

эти качества, пациент одновременно (бессознательно) рас-

считывает и на другую составляющую детско-родительских

отношений: контролировать своего терапевта, иногда в такой

же степени, как это делает грудной младенец или «несмышле-

ный» ребенок (склонность к игре в прятки с мамой — это еще

и проверка: а будет ли искать, а так ли я уж дорог и ценен; а

может, стоит заплакать, чтобы она тут же прибежала?).

Полный аналог попыток создания именно такого вари-

анта терапевтических отношений мы встречаем в довольно

типичной и далеко не редкой ситуации, когда пациент не при-

ходит на сессию, но в тот же день или даже в тот же час звонит:

«Я не смог прийти, но мне очень нужно обсудить прямо сейчас

одну проблему». Телефонные и интернет-сессии1 постепенно

становятся обычным явлением, и было бы неверно отвергать

такую форму терапевтического взаимодействия, но — только,

если такая сессия была согласована заранее, а не предложена

1 В последнем случае имеется в виду проведение сессий с использованием ин-

тернета и программ типа “Skype“, позволяющих терапевту и пациенту видеть

друг друга на экране, но, учитывая стандартные принципы терапии, можно

было бы порекомендовать вариант (как более адекватный традиционной

терапевтической сессии с использованием кушетки), когда только терапевт

видит пациента. Если же сессии с конкретным пациентом обычно проводились

лицом к лицу — то и в дистанционном варианте этот принцип следовало бы

сохранить.