Трудности и типичные ошибки начала терапии 93

тичные». Пациент привстал на кушетке, что он обычно делал

в особо важные моменты, и, повернувшись ко мне, спросил:

«Вы серьезно?». — «Абсолютно». — «Я проверю». В этот день

мы больше не возвращались к этой теме, а через некоторое

время он сам мне рассказал, что «устроил своим “старикам”

допрос с пристрастием и предъявлением документов». Ока-

залось, что он таки биологический сын своего отца: просто

мать никак не могла отыскать бывшего мужа, с которым они

давно разъехались, и много лет прожила с его отцом и уже

имела от него ребенка, не имея возможности развестись. К его

инфантильному воспоминанию или фантазии о пенисе отца

пациент больше не обращался. Можно предположить, что

образ отца перестал быть отторгаемым, а пациент, наконец,

получил некоторую запоздалую возможность для его инте-

риоризации и идентификации.

Чтобы не возвращаться к этому случаю, приведу еще две

ситуации из работы с этим пациентом. Одна из них связана

с моей ошибкой, а вторая — с моим инсайтом.

Начну с еще одного инсайта. Однажды моего пациента

арестовали по обвинению в развращении несовершеннолетне-

го. Я не сильно вникал в шумную кампанию и обстоятельства

этого дела, так как моя работа (как и любого психотерапевта)

не предполагала «чистоты следствия», точности фактов или

прокурорской строгости (мы работаем с тем материалом, ко-

торый приносит пациент, даже если он полностью вымышлен).

Но, вероятно, дело было сфабрикованным, так как заключение

в тюрьме оказалось не таким уж долгим — только на период

следствия. На мысли о заказном характере этого дела наводило

и то, что арест был обставлен в лучших традициях Голливуда:

все происходило непосредственно в офисе фирмы моего па-

циента, где на него в присутствии сотрудников и помощников

были надеты наручники под сверкание вспышек фотокамер и

Часть 1

запись видеосюжета, который тут же неоднократно показали

по телевидению.

Находясь в тюрьме, мой пациент вступил в законный

брак со своей секретаршей, о чем сообщил ряд газет. Позднее

пациент рассказал, что это было идеей его адвоката, причины

которой вполне понятны. Эта «хитрость» полностью совпа-

дала с «навязчивой идеей» матери пациента, которая настой-

чиво требовала, чтобы он женился, периодически знакомила

его и даже отправляла на совместный отдых с подходящими

(по ее мнению) для брака девушками. Пациент принимал

эти просьбы с пониманием (хотя можно сказать, что отчасти

это было связано с его подчинением власти матери и страхом

перед ее могуществом, который проецировался на женщин в

целом), но, по его словам, «если бы я мог “вставить” хотя бы

одной женщине, я бы, конечно, тут же женился»1.

Брак с секретаршей был фиктивным (она была в курсе

нетрадиционной сексуальной ориентации моего клиента,

но ей, как он пояснил, «было все равно за кого — лишь бы

замуж»). Через некоторое время пациент, все еще находясь

в заключении, решил развестись с «новобрачной», а затем

у него появилась идея сменить пол. Позднее мы уже вместе

искренне иронизировали над моим замечанием — какой ин-

формационный повод он предоставил бы «желтой прессе»:

1 Психоаналитики хорошо знают: о чем бы не говорил пациент, он всегда

говорит о себе, и здесь уместно привести еще один сюжет из этого случая.

Как раз после сказанного о том, что «если бы он мог кому-то “вставить”»,

пациент неожиданно останавливается и спрашивает: «Вам не надоели мои

россказни?» — «Что именно?» — уточняю я. — «Мне уже самому надоели эти

разговоры о сексе». — «Хотите сменить тему?» — «Да, давайте о чем-нибудь

другом» — «О чем?» — «Например, о бильярде». — «Почему нет?» — «Вы

играете в бильярд?» — «Я знаю эту игру». — «Никогда точно не отвечаете, я

знаю — это ваши правила. А я играю. Раньше играл в русский, но это очень

утомительно. А сейчас — в американский пул — там такие лузы, “ширнул” и

“в дамках”». Здесь пациент начинает смеяться и сам комментирует: «Я опять

все о том же…».