Экзистенциальный подход к одиночеству

Выше мы приводили описания нескольких подходов к пониманию оди- ночества. В обобщающей таблице, в которой авторы сравнивают восемь разных подходов, экзистенциальный резко отличается от других (табл. 4).

Прежде всего, это едва ли не единственный подход, который счи- тает, что природа одиночества положительна (такой же точки зрения

 

Таблица 4. Восемь подходов к одиночеству: сравнительный итог *

ТеорияПсиходи	на- мическая	Феномено- логическая	Экзистен- циалистская	Социо- логическая	Интеракцио- нистская	Когни- тивная	Инти- мистская	Системная
База теорииКл	иническая практика	Клиническая практика	Клиническая практика	Социальный анализ	Клиническая практика	Теоретиче- ские иссле- дования	Чисто тео- ретическая	Чисто тео- ретическая

Природа одиночества

Положи - тельная	Нет	Нет	Да	Нет	Нет	Нет	Нет	Да
Нормальная или патоло - гическая	Патоло- гическая	Патоло- гическая	Универ- сальная	Норма тивная	Нормальная	Нормальная	Нормальная	Нормальная

Причины

В личности или в ситуации	В личности	В личности	В условиях человече- ского бытия	В обществе	И то, и другое	И то, и другое	И то, и другое	И то, и другое
Исторические и в детстве или в настоящем	В детстве	В настоящем	На протяжении всей жизни	И то, и другое	В настоящем	В настоящем	В настоящем	В настоящем

* Как итоговое сопоставление тенденций и точек зрения, эта таблица включает суждения, высказанные самими авторами, а также упрощенные позиции, взятые без нюансов и деталей.

[Лабиринты одиночества, 1989, с. 163]

 

придерживается только подход, сформулированный на основе общей теории систем, в данном контексте малопонятный и столь же мало при- емлемый). Это единственный подход, который утверждает, что одиноче- ство имеет универсальный характер (тогда как другие подходы делят свои оценки между его нормальной и патологической природой). Все подходы, кроме экзистенциального, ищут причины переживаемого человеком оди- ночества в личности или ситуации (обществе), либо в том и другом. Эк- зистенциальный подход считает, что причины одиночества — в условиях человеческого бытия. Наконец, причины одиночества человека, по мне- нию всех теоретических подходов, находятся либо в прошлом, либо в на- стоящем, либо в том и другом. И только экзистенциальный считает, что они существуют на протяжении всей жизни. Даже при таких лаконичных формулировках становится очевидно, что он действительно существенно отличается от всех других.

Необходимо отметить, что современная психология начинает пересма- тривать традиционные подходы к пониманию одиночества. Т. Л. Крюкова, ссылаясь на работы и зарубежных, и отечественных авторов, пишет о том, что «сегодня повседневная жизнь современного человека любого возраста (подростка, взрослого, пожилого и старого) требует так называемой либе- рализации одиночества, то есть отказа от стереотипов его восприятия — только негативного понимания как следствия старения или болезни, но

и как выстраивания осмысленных поведенческих стратегий на основе но- вых интерпретаций» [Крюкова, 2016].

Обратимся к особенностям экзистенциального подхода.

Важно отметить, что при описании экзистенциальной данности суще- ствования человека в мире людей экзистенциалисты предпочитают исполь- зовать слово «изоляция». (Так, например, в фундаментальных «Основах экспериментальной экзистенциальной психологии» используется только этот термин.)

Для перевода английского слова isolation могут использоваться два рус- ских — «изоляция» и «одиночество». Кроме того, понятие «одиночество» переводится на английский язык еще и как loneliness и solitude, а solitude — еще и как «уединение».

Тем не менее, судя по контексту употребления, в экзистенциальной ли- тературе понятие isolation используется именно в значении «изоляция».

Так, И. Ялом, ссылаясь на клинический опыт, пишет о трех типах изоля- ции, переживаемой людьми. Во-первых, это межличностная изоляция как изоляция от других. Именно она, по Ялому, обычно переживается как оди- ночество. Другое используемое им в качестве пояснения понятие — «меж- личностное отчуждение». Ялом отмечает ряд факторов, ведущих к нему, среди которых социальные и культуральные условия, «упадок поддержи- вающих близость институций» (большая семья, стабильность соседского окружения, церковь и т. д.), личностные особенности людей.

 

Во-вторых, это внутриличностная изоляция — «процесс, посредством которого человек отделяет друг от друга части самого себя» — «имеет место тогда, когда человек душит собственные чувства или стремления, прини- мает “нужно” и “следует” за собственные желания, не доверяет собствен- ным суждениям или сам от себя блокирует собственный потенциал» [Ялом, 1999, с. 398–399]. Ялом описывает внутриличностную изоляцию в контек- сте патологии и работы с пациентами, что подчеркивает ее болезненный, невротический характер.

В-третьих, это экзистенциальная изоляция, «которая сохраняется при

самом удовлетворительном общении с другими индивидами, при велико- лепном знании себя и интегрированности. Экзистенциальная изоляция связана с пропастью между собой и другими, через которую нет мостов. Она также обозначает еще более фундаментальную изоляцию — отделен- ность между индивидом и миром».

Таким образом, в трех описанных Яломом случаях речь, в сущности, идет о довольно разных явлениях. Первые два вида изоляции представля- ют собой проблему, с большей или меньшей остротой требующую своего решения: переживание межличностной и внутриличностной изоляции мо- жет приобретать болезненный и даже невротический характер. В отличие от этого экзистенциальная изоляция представляет собой универсальный фе- номен человеческого существования и в этом смысле является нормальной.

Якобсен предлагает три разных концепта для обозначения специфиче- ского состояния, или опыта человека «быть одному».

1. Изоляция (isolation) означает, что человек находится один, сталки- ваясь с этим чувством в путешествии, на работе или дома. Изоля- ция может быть вынужденной или добровольной и, соответствен- но, сопровождаться разными эмоциональными состояниями. На- ходиться в изоляции, быть изолированным не хорошо и не плохо, все зависит от того, чего хочет человек. Концепт изоляции отно- сится к социальному факту.

2. Одиночество (loneliness) — чувство, что человек предоставлен са- мому себе и своей судьбе, когда он предпочел бы быть с другими. Чувство одиночества обычно негативное, часто болезненное, свя- занное с опытом быть покинутым, оставленным, подвергнутым остракизму против своей воли. Концепт одиночества относится к эмоциональному состоянию человека.

3. Одинокость (aloneness) означает признание того, что мы одни

в этом мире. Якобсен отмечает, что осознание своей одинокости может возникать в трудных или критических жизненных ситуа- циях (болезни или конфронтации со смертью) или когда мы нахо- димся в отрыве от привычной ситуации, например путешествуем в другой стране. Концепт одинокости относится к экзистенциаль- ному осознанию своего существования в мире.

 

 

Рафаэль Санти. Немая. 1507

 

Таким образом, состояние «быть одному» может быть как угнетающим, негативным, так и стимулирующим, это зависит от склонности самого че- ловека и ситуационного контекста [Jacobsen, 2007, p. 50].

Якобсен дополняет свой анализ ссылками на юнговский концепт индиви- дуации. Юнг различает две фазы в процессе индивидуации, соответствующие стадиям жизни. Первая индивидуация — это социальное и историческое раз- витие в течение нескольких последних столетий, ведущее к нашей современ- ной культуре, в которой индивиды фактически более отдалены друг от друга, чем когда-либо прежде. Вторая индивидуация — это личностное развитие,

в процессе которого индивид, в соответствии с идеями Юнга, приобретает свою уникальность и зрелость. Таким образом, еще Юнг отмечал объектив- ный характер нарастающего в культуре отдаления людей друг от друга.

Е. Пинел и ее коллеги вносят дополнительный штрих в понимание эк- зистенциальной изоляции, подчеркивая, что она в том числе проистекает из факта невозможности разделить наш феноменологический опыт с дру- гими: мы не можем знать, как другие люди воспринимают этот мир, и мы не можем разделить нашу внутреннюю реальность с другими, как и они не мо- гут передать ее нам. Экзистенциальная изоляция угрожает нашей потреб- ности в близости с окружающими. Соответственно, мы будем стремиться

 

к тем людям и ситуациям, которые позволяют нам испытывать чувство близости, «разделенности» нашего Я, и, напротив, избегать тех, кто не дает нам этого и тем самым, наоборот, заставляет нас чувствовать экзистенци- альную изоляцию. Когда люди «разделяют» свое Я с другими, они верят, что по крайней мере в данный момент кто-то переживает то же самое, тот же опыт, что и они. Авторы ссылаются на проведенные экспериментальные исследования, которые показали, что хотя мы в действительности не мо- жем знать, как другой ощущает реальность, «разделение» нашего Я дает нам ощущение экзистенциальной близости [Pinel et al., 2004, p. 352].

Об этом же говорит Э. Спинелли: наш опыт пребывания в этом мире всегда уникален. Даже если два человека наблюдают одно и то же явление, их опыт будет различен в силу того, что каждый ассимилирует этот опыт в свой собственный лингвистический, социокультурный и личный мир, сформированный жизненной историей индивида. Более того, он пишет, что какие бы попытки мы ни предпринимали, чтобы передать другому наше чувство собственного опыта, они могут становиться все более адек- ватными, но никогда не будут полными или исчерпывающими [Jacobsen, 2007, p. 50].

Сложность и неоднозначность описываемой феноменологии, универ- сальность феномена «одинокости» человека в этом мире заставляет еще раз задуматься над его противоречивой интерпретацией. Как уже отмечалось, социологи акцентируют внимание на негативных аспектах одиночества, объединяя его с проявлениями отчуждения и социальной изоляции, пси- хологи указывают на сопутствующие переживанию одиночества чувства депрессии и отчаяния. В то же время философы связывают стремление

к одиночеству, уединению с самопознанием и творчеством.

Одним из путей преодоления этого противоречия может быть призна- ние амбивалентности феномена одиночества, выделение его позитивных

и негативных аспектов. Так, в исследовании Д. Леонтьева и его коллег на основе анализа полученных эмпирических данных была выделена следую- щая четырехфакторная структура: (1) позитивное одиночество, подчерки- вающее «комфорт при пребывании наедине с собой и возможности самопо- знания, которые открывает одиночество»; (2) зависимость от общения, ко- торая «объединяет пункты, отражающие представление о компульсивной необходимости постоянного пребывания в кругу других людей, наличия компании, страх перед одиночеством и бегство от него любыми способа- ми»; (3) дефицит близости, связанный с отсутствием близких отношений и близких людей, с которыми были бы общие интересы и взаимопонима- ние; (4) отчуждение — переживание «одиночества в толпе», общение на уровне поверхностных социальных связей. Более глубокий анализ данных, в частности полученных при проведении исследования со студентами твор- ческих специальностей, выявил у них более высокие показатели позитив- ного одиночества, позволившие авторам сделать вывод о том, что «занятия

 

творчеством требуют от человека способности переживать одиночество в форме позитивного уединения», а также высказать предположение, что

«переживание отчуждения может выступать своего рода переходной фа- зой от негативного к позитивному одиночеству» [Леонтьев, Осин, Салихо- ва, 2007].

В русском языке концепты, относящиеся к опыту «быть одному», — это понятия «уединение» и «одиночество». (Есть и понятие «изоляция», но в нашем языке оно имеет оттенок вынужденного или даже насильственного характера: изолируют больных или преступников, т. е. тех, кто представля- ет некоторую угрозу для окружающих.) «Уединение» в буквальном смысле означает «быть одному», оно имеет объективный характер. «Одиночество», как выше отмечалось, относится к субъективному чувству или пережива- нию и часто наделяется как в обыденной речи, так и в научной литературе негативной эмоциональной нагрузкой.

Для перевода термина аloneness мы выбрали слово «одинокость», наи- лучшим образом, на наш взгляд, отражающее экзистенциальный аспект опыта «быть одному». «Одинокость» — это синоним, который приводит В. Даль к слову «одиночество» (наряду с «одиночность», «однота», «одино- та») [Даль, 1956, c. 652].

Экзистенциальная одинокость означает признание того факта, что че- ловек находится наедине со своими экзистенциальными проблемами и со своей жизнью, что он сам проживает свою жизнь и проживает ее один, ни- кто не может это сделать за него. «Одинокость» — это объективный факт человеческого существования, такой же объективный, как смерть. И, так же как в случае смерти, главный вопрос в том, как мы переживаем эту свою неизбежную одинокость, осознаем ли мы эту данность своего существова- ния (которая не страшнее смерти) как экзистенциальный опыт или перио- дически переживаем ее как свидетельство собственных ошибок или несо- вершенств.

Ялом считает, что «экзистенциальная и межличностная изоляция слож- но взаимосвязаны между собой. Выход из межличностного слияния бросает индивида в экзистенциальную изоляцию». И далее: «Межличностная и эк- зистенциальная изоляция представляют собой этапы друг для друга. Чело- век должен отъединить себя от другого, чтобы пережить изоляцию; чело- век должен быть сам по себе, чтобы испытать одиночество. Однако именно встреча с одиночеством в конечном счете делает возможной для человека глубокую и осмысленную включенность в другого» [Ялом, 1999, с. 408].

Обладающий огромным опытом клинической и психотерапевтической работы, Ялом тонко чувствует связь межличностной изоляции человека

и его отношений с миром. Пожалуй, он был бы доволен иллюстрацией сво- ей мысли, которую можно увидеть в рассказе Г. Мопассана «Одиночество». Два человека прогуливаются вместе, и страстный монолог одного из них

 

посвящен острому экзистенциальному чувству, которое он сам называет одиночеством.

…Бедные люди! Они внушают мне не отвращение, а безмерную жалость. Из всех загадок человеческого бытия я разгадал одну: больше всего страдаем мы в жизни от вечного одиночества, и все наши по- ступки, все старания направлены на то, чтобы бежать от него. И они, эти любовники, приютившиеся на скамейках под открытым небом, подобно нам, подобно всем живым тварям, стремятся хотя бы на миг не чувствовать себя одинокими; но они, как и мы, всегда были и будут одиноки.

Иные ощущают это сильнее, другие слабее — вот и вся разница. С некоторых пор меня мучает жесткое сознание страшного оди-

ночества, в котором я живу и от которого нет… ты слышишь?.. нет спасения! Что бы мы ни делали, как бы ни метались, каким бы ни был страстным порыв наших сердец, призыв губ и пыл объятий, — мы всег- да одиноки.

Я уговорил тебя пойти погулять, чтобы не возвращаться домой, потому что мне теперь нестерпимо безлюдье моего жилища. Но чего я достиг? Я говорю, ты слушаешь, и оба мы одиноки, мы рядом, но мы одиноки. Понимаешь ты это?

Блаженны нищие духом, сказано в Писании. Им кажется, что они счастливы. Им непонятна наша одинокая тоска, они не бредут по жиз- ни, как я, не зная другой близости, кроме мимолетных встреч, не зная другой радости, кроме сомнительного удовлетворения, что именно я увидел, понял, разгадал и выстрадал сознание нашей непоправимой вечной разобщенности.

По-твоему, у меня голова не в порядке? Выслушай меня. С тех пор, как мне стало ясно, до какой степени я одинок, мне кажется, будто изо дня в день я всё глубже спускаюсь в угрюмое подземелье, стен его я не могу нащупать, конца его я не вижу, да и нет у него, быть может, конца! Я иду, и никто не идет вместе со мной, рядом со мной; один, без спутников, совершаю я этот мрачный путь. Это подземелье — жизнь. Временами мне слышатся голоса, крики, шум… Я ощупью пробираюсь навстречу невнятным звукам, но я не знаю, откуда они доносятся; я ни- кого не встречаю, никто в этой тьме не протягивает мне руки. Понима- ешь ты меня?

…Да, никто никого не понимает, что бы люди ни воображали, ни говорили, ни пытались сделать. Ведь не знает Земля, что творится там, на звездах, огненным зерном разметанных так далеко, что до нас до- ходит сияние только немногих из них, — а несметные полчища осталь- ных затеряны в беспредельности, — и таких близких между собой, что, быть может, они составляют единое целое, молекулы одного тела.

Так вот, человек столько же знает о том, что творится в другом человеке. Мы дальше друг от друга, чем звезды небесные, а главное, больше разобщены, потому что мысль непостижима.

Какая это пытка — постоянно соприкасаться с теми, кого нам не дано понять! И любим мы так, словно нас приковали рядом, к одной стене, и мы простираем друг к другу руки, но соединиться не можем. Мучительная потребность нашего полного слияния томит нас, но все усилия наши бесполезны, порывы напрасны, признания бесплодны, объятия бессильны, ласки тщетны. Стремясь слиться воедино, мы устремляемся друг к другу и лишь ушибаемся друг о друга.

Сильнее всего я ощущаю одиночество, когда раскрываю сердце другу, потому что непреодолимость преграды становится мне тогда

 

еще виднее. Вот он здесь, передо мной, смотрит на меня ясным взгля- дом, но душа, скрытая за этим взглядом, недоступна мне. Он слушает меня. А что он думает? Да, что он думает? Понимаешь, как это страш- но? Что, если он ненавидит меня? Или презирает? Или издевается надо мной? Он обдумывает мои слова, порицает меня, осуждает, решает, что я ограничен или глуп. Как узнать, что он думает? Как узнать, любит ли он меня, как я люблю его? Какими мыслями полна эта круглая, как шар, голова? Какая непостижимая тайна — неведомая мысль другого чело- века, скрытая и вольная мысль, которую мы не можем ни узнать, ни направить, ни подчинить, ни побороть!

Г. Мопассан, «Одиночество»

 

Опыт, передаваемый в рассказе Мопассана, иллюстрирует, как ощуще- ние межличностной изоляции и невозможности ее преодолеть переходит в чувство ее неизбежности — экзистенциальной изоляции.

Напомню еще одну ранее процитированную фразу из рассуждений Ялома: «Выход из межличностного слияния бросает индивида в экзистен- циальную изоляцию». Она говорит о том, что именно межличностное слияние становится препятствием к осознанию индивидом экзистенци- альной изоляции как универсальной данности человеческого существо- вания. Отсюда становится понятным, что если человек испытывает страх осознавания своей принципиальной одинокости, то он может стремиться к поиску тесных межличностных отношений, позволяющих ему забыть об этом страхе. Не понимая истинной природы экзистенциальной изоляции, индивид предпринимает попытки ее преодоления через межличностные отношения. Например, как утверждает гештальтпсихология, эти попытки реализуются через размывание границ между собой и другими людьми — слияние с другими, присоединение себя к другим, присоединение других к себе.

По Ялому, «человек пытается отказаться от своей обособленности

и вой ти в отношения с другим — таким же человеком либо божественной сущностью. Главная защита от ужаса экзистенциальной изоляции, таким образом, связана с отношениями… Никакие отношения не могут уничто- жить изоляцию. Каждый из нас одинок в существовании. Однако одино- чество можно разделить с другим таким образом, что любовь компенсиру- ет боль изоляции» [Ялом, 1999, с. 409]. И далее Ялом описывает, как могут быть выстроены такие отношения. В качестве примера он ссылается на рас- суждения М. Бубера, А. Маслоу и Э. Фромма. При всех различиях, обуслов- ленных уникальностью их творчества, в сущности они приходят к сходным выводам. Проиллюстрируем их на примере идей А. Маслоу.

Напомним, что один из подходов Маслоу к мотивации — это выделение двух ее базовых типов: дефицитарной, направленной на получение чего-то недостающего, и бытийной, ориентированной на развитие. Этот принцип действует и в человеческих отношениях, в том числе и в любви. Для отно- шений, построенных по дефицитарному принципу, характерно, что человек

 

 

Эдвард Мунк. Два человека (Одинокие). 1905

 

стремится получить в отношениях с близким человеком что-то, чего ему не хватает, восполнить дефицит чего-то. Например, девушке недостает уве- ренности в себе, чувства безопасности и защищенности. Это ее проблема, и решить ее она может только сама. Если она встречает молодого человека, с которым чувствует себя спокойной и защищенной, она может начать вы-

страивать с ним серьезные отношения. Эти отношения, возможно, будут по- строены по дефицитарному принципу.

 

Свой страх изоляции индивид обычно пытается ослабить с помощью межличностных контактов: он нуждается в присутствии других, чтобы утвердить свое существование; стремится быть поглощенным другими, представляющими собой в его глазах более могущественные фигуры, или уменьшить свое ощущение одинокой беспомощности, поглощая других; пытается возвысить себя через других; жаждет иметь множе- ство половых связей — всё это карикатура подлинных отношений. Ко- роче говоря, индивид, захлестываемый изоляционной тревогой, отча- янно ищет помощи через отношения. Он протягивает руку другому не по желанию, а будучи вынужден, и последующие отношения основаны на выживании, а не на росте. Трагическая ирония заключается в том, что люди, испытывающие столь отчаянную потребность в комфорте

и удовольствии подлинных отношений, как раз наименее способны

развивать такие отношения [Ялом, 1999, с. 443].

 

И еще раз подтверждается правота Маслоу, подчеркивавшего, что де- фицитарность препятствует развитию. «Решая» свои проблемы за счет дру- гих, мы тем самым как бы избавляем себя от них. Если мы не делаем этого,

 

мы оказываемся лицом к лицу со своими проблемами и необходимостью их честного решения собственными силами.

Дефицитарным отношениям Ялом противопоставляет «любовь, сво- бодную от того, чтобы нуждаться в другом». Дефицитарная любовь — это эгоистическая любовь или «любовь-нужда», ее альтернатива — Б-любовь, не собственническая, не нуждающаяся, а восхищающаяся. Ялом сумми- рует результаты своего анализа в характеристиках зрелых, «свободных от нужды» отношений: это отношения, ориентированные на другого, бес- корыстные, основанные на знании другого и сопереживании ему, заботе о сущности и росте другого и др. [Ялом, 1999, с. 420–421]. Огромный кли- нический и терапевтический опыт Ялома позволяет ему иллюстрировать

свои рассуждения примерами из практики, что придает им убедительность. Описывая экзистенциальную изоляцию, Ялом пишет о сопровождающих ее «страхе», «бессилии», порождаемом ею «дискомфортном субъективном состоянии» и даже об «ужасе экзистенциальной изоляции». Его отношение к экзистенциальной изоляции очевидно, недаром бóльшую часть своего обсуждения Ялом посвящает проблемам преодоления страхов и пережива- ний, связанных с экзистенциальной изоляцией.

Вместе с тем вряд ли факт экзистенциальной одинокости является бо- лее драматичным, чем факт конечности нашего существования, нашего неизбежного ухода из этого мира. Подобно тому, как смерть вносит свой вклад в жизнь человека (вспомним Сартра: «Физически смерть убивает че- ловека, но идея смерти его спасает»), осознание нашей экзистенциальной одинокости должно также иметь свой позитивный потенциал. Экзистенци- альный акцент на одинокости не в том, что ты одинок в этой жизни, а в том, что ты один проживаешь свою жизнь, ты ее автор, ты несешь за нее ответ- ственность и никто другой не проживет твою жизнь за тебя. Принятие этой позиции должно иметь определенные последствия для личности.

Каково «личностное», «персональное» решение проблемы экзистен- циальной изоляции? Наши рассуждения относительно данной проблемы должны быть аналогичны тем, к которым мы прибегали при обсуждении темы смерти. Напомним, что прямая альтернатива смерти — это бессмер- тие. Однако и оно не является конструктивным решением для человека. Принятие смерти как доминанты жизни способно ограничивать и блокиро- вать жизненные силы и устремления человека, бессмертие грозит утратой смыслов существования. Конструктивным будет третье решение — осозна- вание конечности жизни как фактор ее полноценного проживания.

Если, например, вернуться к теме зависимости, негативные послед- ствия которой для человека обсуждались нами выше, то ее прямой аль- тернативой является независимость. Независимость, однако, в сущности является фикцией, ложной целью, поскольку в реальности ее не суще- ствует. Любой участник социального сообщества, включенный в разно- образные социальные взаимодействия, неизбежно оказывается зависимым

 

от других, попытки достичь абсолютной независимости заканчиваются не- удачами и разочарованием.

Конструктивным решением проблемы «Я и другие» для человека будут отношения, выстроенные на основе автономности.

Автономность как личностная характеристика является темой обсуж- дения в теории самодетерминации Э. Дэси и Р. Райана. Согласно этой те- ории, несмотря на то что человек испытывает на себе влияние внешних, средовых факторов (о чем писали бихевиористы) и внутриличностных динамик (о чем писали психоаналитики), он способен осуществлять в сво- ем поведении свободу выбора. Тем самым он способен к самодетермина- ции. Автономность, или автономия «представляет собой ощущение и ре- ализацию свободы выбора человеком способа поведения и существования в мире независимо от влияющих на него сил внешнего окружения и внут- риличностных процессов» [Кузьмина, 2007, с. 144].

В контексте нашего обсуждения — близости человека с другими людьми или его отделенности, изолированности от них — автономность означает спо- собность к этой близости и одновременно способность быть одному.

5.6

Вспомним, что Маслоу писал о самоактуализирующихся людях и их способности «соединять несоединимое». Автономность — это характе- ристика нашей зрелости, умения входить в тесные отношения с другими людьми и при этом быть независимыми от них, дорожить как отношения- ми с ними, так и временем своего уединения.