Взаимодействие между членами группы

Нет групповых терапевтов, делающих большее ударение на важности взаимодействия между участниками и их реакции друг на друга, чем Ялом и Ормонт. Их стратегии и соображения могут не быть в точности похожими, но оба они требуют этого от группы, которая всегда происходит здесь и сейчас. Фактически, непосредственное взаимодействие двух или больше людей, напрямую реагирующих и отвечающих друг другу, настолько переплетено со «здесь и сейчас», что эти два понятия зачастую невозможно разделить.

Ялом многократно называл отдаваемое и получаемое в межличностных отношениях, а также происходящее в этом процессе научение краеугольными камнями своего подхода к групповой терапии. Он требует высокого уровня вовлеченности от всех членов группы, в которой честность и спонтанность поощряются и санкционированы. Неосуждающее принятие, самораскрытие, взаимная уязвимость и жажда самопознания — важнейшие элементы «терапевтических норм», которые он старается установить в группе. Испытав сильное влияние интерперсональной теории психиатрии, Ялом использует понятия «паратаксическое искажение» и «консенсуальная валидация», чтобы сконструировать модель групповой психотерапии, основанную на принципах межличностных отношений и взаимодействий.

Лесц (Leszcz, 1992), последователь интерперсональной доктрины, испытавший сильное влияние Ялома, говорит о «критической важности межличностных отношений, являющихся окном, через которое терапевт может наилучшим образом получить доступ к внутреннему миру пациентов в группе» (стр. 43). Ормонт, основываясь на понятиях современного анализа, разделяет это мнение. Теория объектных отношений открыла для нас тот факт, что интроецированная самость и объектные репрезентации несут в себе интенсивный аффект, и что эти интернализованные интроекции вносят свой вклад в склонность человека проецировать свой внутренний мир на мир внешний (Ogden, 1982). Властью своей проективной идентификации люди заставляют, побуждают или провоцируют других во внешнем мире соответствовать своим ожиданиям и становиться невольными источниками своих внутренних страданий. Это становится жизненным сценарием, самоисполняющимся пророчеством и бессознательным вкладом в навязчивое повторение, выстраивая межличностные взаимодействия индивида таким образом, что его внешний мир начинает совпадать с его внутренними ожиданиями и переживаниями. Парадоксальным образом, знакомость этих переживаний приводит к некоему извращенному чувству комфорта, которое свидетельствует об удовлетворении потребности в постоянстве и неизменности жизни.

Ормонт говорит, что при таком подходе к групповому лечению ведущий, вероятно, не в силах будет обращать внимание на каждый стимул, чтобы не быть затопленным их потоком. Вместо этого, Ормонт рекомендует ему обращать специальное внимание на два феномена:

· Как участники выражают свои новые чувства по отношению друг к другу.

· Как они развивают свои эмоциональные отношения.

Терапевтическая стратегия, которая может быть здесь использована, названа Ормонтом «bridging» («наведение мостов»). Ормонт описывает наведение мостов как «технику, служащую для вызывания осмысленного разговора между членами группы и направленную на то, чтобы развить эмоциональные связи там, где их до этого не было» (1992, стр.15). Правильно примененное наведение мостов оживляет группу, уменьшает отчуждение и повышает эмоциональную близость между участниками. Это требует от ведущего удерживать постоянный фокус на межличностных взаимодействиях в «здесь и сейчас» группы и вмешиваться, если таких взаимодействий не происходит.

Такая позиция требует также, чтобы ведущий временами был очень активен. Однако, уровень его активности должен быть напрямую связан с тем, взаимодействуют ли члены группы, открываясь друг другу честно, открыто и эмоционально. Если это происходит, ведущий не мешает им и старается играть настолько незаметную роль, насколько это возможно. Искусство и навык компетентного ведения группы — это знание о том, когда быть незаметным, а когда активным. Это также требует от ведущего внимания к тем моментам, когда эмоциональный обмен и общение теряются или уменьшаются. Терапевт должен уметь использовать собственный эмоциональный отклик как инструмент, типа эмоционального «счетчика Гейгера», отмечающий отсутствие прямой эмоциональной коммуникации и быстро сигнализирующий терапевту о необходимости исследовать то, что не дает членам группы открыто взаимодействовать.

В такие моменты активность ведущего направляется главным образом на то, чтобы как можно быстрее побудить людей к обмену своими непосредственными мыслями и чувствами. Группа как арена, где царят спонтанность и непосредственность, с большей вероятностью обеспечит участникам и ведущему глубокое ощущение аутентичности и актуальности переживаний. Однако, это может случиться, только если каждый из ее членов тотально вовлечен во взаимодействие с другими на эмоциональном уровне. Ормонт твердо уверен, что задействование аффективного уровня — это единственный путь действительного вовлечения и участия в группе. Общение посредством чувств совершенно необходимо, если нужно добиться характерологического изменения. Сила и энергия группы возрастает только через высвобождение эмоций, когда человек находится на «эмоциональной наковальне» группового опыта. Ормонт протестует против тенденции более классически обученных терапевтов делать слишком большой акцент на интерпретации и интеллектуальном понимании. Как и Фромм- Райхман (Fromm-Reichman), он присоединяется к мнению Ролло Мэя о том, что «Пациент нуждается в переживании, а не в объяснении» (May, 1983, стр. 158).

Пример может помочь в прояснении этого момента.

В начале сессии амбулаторной психотерапевтической группы, которая собиралась еженедельно уже больше года, Бетти рассказала, что ухудшение ее физического состояния может потребовать хирургического вмешательства, и что ее работодатель решил сократить ее рабочее место, как только здоровье помешает ей выполнять свои обязанности. Пока остальная группа сидела, потрясенная и шокированная бессердечным решением нанимателя лишить ее работы, Бетти выразила гнев на то, что она назвала предательством, добавив: «Я-то думала, что люди, с которыми я работаю, заботятся обо мне!». После того, как ведущий дал Бетти достаточно времени, чтобы выплеснуть часть своего возмущения на людей, которые о ней не заботятся, он спросил, чувствует ли она, что люди здесь, в этой группе, заботятся о ней прямо сейчас. Бетти быстро ответила «да», но также добавила, что она сомневается в этом в отношении Тома, наименее демонстративного и меньше всего вербально поддерживающего члена группы. Том, слегка задетый ее комментарием, сказал, что, хотя все остальные так ясно озвучивали свое беспокойство и возмущение неподобающим обращением с ней ее нанимателя, его мысли были примерно такими: «Слишком все это многословно, и совершенно неважно». Несколько членов группы, которые и до этого были недовольны очевидной апатией Тома, повернулись к нему, обвиняя его в отчужденности, бессердечии и безразличии. Понаблюдав некоторое время за тем, как группа атакует Тома, ведущий вмешался, чтобы не дать сделать его козлом отпущения, поскольку было ясно, что тот превращается в контейнер для нежелательных и отрицаемых чувств всей группы. Ведущий, оставшись верным теме о не заботящихся людях, спросил группу: «Заботится ли кто-нибудь в группе о том, чтобы Тому была предоставлена свобода не выражать себя, или выражать непопулярные или отличные от других чувства?»

Пит, молчавший до этого момента, немедленно сказал Тому, что заботится о том, чтобы Том мог честно говорить о своих чувствах, даже если они такие непопулярные, как безразличие. После еще одной побуждающей реплики ведущего, попросившего участников присвоить свои проекции на Тома, двое других членов группы присоединились к нему, признавшись, что им тоже было трудно выражать чувство заботы, потому что они пришли сегодня в группу, озабоченные своими собственными конфликтами и стрессами. Свободный и от контейнирования всего плохого, и от регрессивного сговора группы заботиться о Бетти, Том через несколько минут заговорил, протестуя против мнения группы: «Фактически, я очень даже забочусь о Бетти!» Затем он добавил, что его жена и ближайшие друзья всегда обвиняли его в том же самом (что он отдаленный и бесчувственный). Том попытался объяснять свою позицию дальше, говоря группе, что ему всегда было сложно демонстрировать свой интерес или заботиться о других, потому что он считал, что это ничего не изменит, и вообще это совершенно неважно. В этот момент Энди обратился к Тому со словами: «Я слышу то, что ты говоришь, но ты смотришь как на дерьмо, когда кто-нибудь говорит с тобой!» После слов Энди лицо Тома изменилось, и он сказал группе, что только что вспомнил постоянный спор с матерью в детстве о том, заботится ли о нем отец. Том вспомнил, как кричал своей матери: «Отец смотрит на меня, как на дерьмо, когда я говорю с ним!» Его мать всегда защищала отца, говоря Тому: «Твой отец заботится о тебе, даже если он этого не показывает». В этот момент Энди продолжил тему, обратившись к Тому: «Посмотри, что ты делаешь. Ты становишься таким же, как твой отец, и это жутко, это мой самый большой страх — стать таким, как мой отец».

Если членам группы позволить оставаться отчужденными и пользоваться выражениями типа «интересно было бы узнать» или «я думаю», они будут анализировать, комментировать и говорить о том, что они думают, но не будут эмоционально вовлечены. Ормонт стремится создать чувство общности, эту «реторту, в которой происходит обмен чувствами». Он подчеркивает, что эта атмосфера очень отличается от той, в которой приоритет отдается обучению, образованию и интеллектуальному инсайту. Ормонт уверен, что многие индивиды не реагируют на интерпретации, и к ним надо подходить со стороны чувств и действий. Они должны получить опыт, и это событие гораздо более вероятно, если члены группы взаимодействуют друг с другом непосредственно в данный момент. Как писал Ормонт, «Мы всегда хотим взаимодействия участников, чтобы группа была живой и подвижной, но бывают моменты, в которые это просто необходимо, поскольку иначе группа совершенно распадется» (1992, стр. 17).