Над Волгодонском видел я рассветы.

Я в дальней стороне когда – то жил,

Над Волгодонском видел я рассветы,

Там с девушкой однажды подружил,

Хотя и далеко теперь всё это.

Но это правда, чистая, друзья,

Воспоминаньям светлым предаваясь,

Не написать об этом мне нельзя,

А, написав, нисколько не раскаюсь.

Я вижу ту казачку как сейчас,

 

Разлёт бровей и алых губ дыханье,

И чудный блеск её прекрасных глаз,

И наше с нею первое свиданье.

В тот вечер было всё, как и всегда:

На небе звёзды ласково смеялись.

И кто бы мог подумать, что тогда

Моя частица жизни там осталась.

Стояла та дивчина у ворот

У дома своего, а я шёл мимо,

Пройдя, вдруг сделал резкий разворот,

И сердце моё нежно защемило.

Я в белое лицо взглянул её,

И сам не знаю, как это случилось,

Но тихо имя ей назвал своё,

Она же мне ничуть не удивилась.

«Ты, знаешь, Коля, я ещё с весны,

Когда играл ты в парке на гитаре,

Забыла, милый, что такое сны,

Откуда ты явился только, парень»

Я обнял её, поцеловал,

Забыв про всё на свете в мире этом,

Эх, если б только кто – нибудь узнал,

Как очень счастлив был я этим летом.

Но ведь на свете есть всему предел.

То наше время быстро прокатилось,

Поверьте мне, ведь я же не хотел,

Чтоб мы навеки с нею разлучились.

А вышло так, пришла моя пора,

Нашёл меня приказ военкомата,

Я помню, как перрон гудел с утра,

И как она сказала: «Жду солдата!»,

Затарахтел вагон по рельсам гулко,

И покатил на север наш состав,

И вот уже в казарме, как в шкатулке,

С тоской читаю внутренний устав.

В армейских буднях всё я позабыл,

Мне автомат роднее стал невесты,

Как будто никогда и не любил.

Наперекор пошёл я своей чести.

С тех пор прошло уж сорок лет,

Сквозь годы всё теперь я вспоминаю,

И пусть назад дороги больше нет,

Но памятью её я обнимаю.

                                        2006 г.

Холки.

Солнца луч играет

В жёлтых куполах,

Дух святой витает

В Холковских горах.

 

Здесь по всей округе

Воздух свеж и чист,

Падает с деревьев

Жёлто – красный лист.

 

Тут приют поломникам,

Грешных их голов,

И гудит по праздникам

Звон колоколов.

 

Вот и я целителю,

Посчитав за честь,

Господу – спасителю

Положил свой крест.

 

                           5. 10. 2005 г.

                          Холковский монастырь.

Шебекинский мальчишка.

Участнику Великой Отечественной войны и моему земляку Сабельникову Михаилу Афанасьевичу.

 

Шебекинский мальчишка

Сабельников Мишка

Жил себе, не зная, не ведая о том,

Что год придёт военный,

И он, как все, наверное,

По зову сердца к Родине

Покинет отчий дом.

 

С солдатской долей строгою

Шагать будет дорогами,

Дорогами, которых не забудет никогда,

Где жизнь и смерть встречались,

И где друзья остались

Такими молодыми навсегда.

 

И так уж ему пало,

Что из далёкой дали

Он с орденом вернулся,

Но без одной руки.

Ещё земля пылала,

Но Нежеголь признала,

И у порога встретили

Родные старики.

 

С неполной средней школою,

Но с крепкой силой волею

С напутствия комбата учиться он ушёл,

В то время тяжеленное,

В года послевоенные

Он, как на фронте, вновь

Себя в себе нашёл.

 

Учёбы годы быстрые,

Весёлые и чистые,

Как день один, поверьте,

Все восемь пронеслись.

А дальше всё по правилам

Его на путь поставила

Идти по нём заставила

Эпохи прошлой жизнь.

 

И он, солдат проверенный,

Походкою уверенной

Отправился, как многие,

Гражданку покорять.

Работа журналистская

Сердцу стала близкая.

И год за годом начал он

Себя в ней проверять.

 

В шестидесятилетье

Былого лихолетья

Строкою своею хочется поздравить земляка

Я, Коля Бондаренко,

Я вам желаю крепко,

Держала, чтоб подольше,

Перо ваша рука.

 

                                       2005 г.

В больнице белолицей.

В больнице белолицей

В районной нашей новой

Лежал под капельницей я,

Как говорят, хреновый.

 

Одной ногой уже я был

В кромешной преисподней,

Но бог, взглянув, оставил жить

Своей волей господней.

 

Теперь в палате номер два

На этаже на третьем

В себя пришедший я едва

Слагаю строки эти.

 

Был трудный очень первый день,

Мой день на белом свете,

 

Ведь от меня осталась тень

Да сердце в теле где – то.

 

Оно - то собственно виной

Явились были этой

И врач с седою головой

Вам подтвердит об этом.

 

И сёстры те, что кислород

Мне в нос вставляли спешно

Ну, что сказать такой народ,

Русские,конечно.

 

Я очень рад, что божий дар

В руках медперсонала

Вернул меня с сосновых нар,

Чтоб жизнь начать сначала!

 

                              19. 09.2005 г.

Не зря же мы послевоенные.

 

В хирургии я по недоразумению

В одной палате нахожусь с каким – то Геною.

Он налетел на нож, идя по городу.

Меня доставили с сердечным голодом.

 

Лежал я бледненький в реанимации,

Меня готовили к операции,

Вводили зонд в желудок хиленький,

Короче,пахло уже могилонькой.

 

А Гене клали швы по телу жёсткие,

Лилася кровь по под подмостками

Стонал, держался, скрипели зубочки,

Кусал, закусывал свои он губочки.

 

Теперь вот вместе похоже выжили,

Крепки, наверно, мы своими жилами,

Все муки вынесем тяжеленные:

Не зря же мы послевоенные.

 

                                                     21.09.2005г.

Такой солдат.

       Бондаренко Михаилу Игнатьевичу

               Ветерану Великой Отечественной Войны,

               командиру «сорокопятки», он заставлял

               полыхать огнём на поле боя чёрные кресты

               на броне танков врага. Награждён двумя                                      орденами Славы и многими медалями.

 

Шёл по селу былой солдат,

Глазами плохо видел.

Костюм ломился от наград -

На них Бог не обидел.

 

Он впереди пехоты был

С сорокопяткой верной,

По танкам очень метко бил,

Огонь всегда вёл первым.

 

Нельзя никак промашку дать,

Залп должен быть победным,

Вторым там некогда стрелять,

Там первый есть последний.

 

Потом надейся на себя,

Гранат готовя связку,

Ползёшь вперёд, сходя с ума,

От гусеницы лязга.

 

И если очень повезёт,

Судьбина не оставит,

Твой «Бог» тогда в дыму взойдёт

И смертный час оттянет.

 

И пусть сегодня говорят:

Медалей блеск не модный,

Но вот он жив войны солдат,

Почти слепой, но гордый.

 

                                      2005 г.

Сон.

Сегодня утром, очень рано,

Ко мне опять явилась мама.

Склонилась нежно надо мной

Шепнула: «Как ты тут, родной?

 

Скажи, сыночек, милый Коля,

Ну, как тебе там в Васильдоле?

Доволен жизнью или нет?

Да, от отца тебе привет.

 

Откройся, выложи нам душу,

Что там за внученька Надюша?

Увидеть бы глазком её,

Созданье редкое твоё.

 

А как твоя жена Наташа?

Она теперь невестка наша.

И сваха, что за человек?

Не обижай её вовек».

 

Перекрестила меня мать.

Я должен был ответ держать.

Хотелось много ей сказать:

Что тёщу любит очень зять.

 

И что женой доволен я,

Что Надя – копия твоя.

Но лишь заплакал - и слезинка

Упала на её морщинку.

 

Лицом к лицу соединились,

И сердце трепетно забилось.

Пригладив русый её волос,

Хотел подать сыновий голос.

 

Сполна поведать обо всём,

И о хорошем, и плохом,

Но мать тихонько удалилась…

Очнулся я. Мне всё приснилось.

 

                             25 января 2006 г.

Погоны.

           

Погоны, погоны.

Марш – броски, полигоны.

Погоны солдата, погоны курсанта,

Погоны полковника и лейтенанта.

 

Адмирала погоны и мичмана тоже

Всегда почему – то мне душу тревожат.

И, кажется так, но судить не берусь,

Держалась на них, да и держится Русь.

 

Лихие сердца под шинелью в погонах,

На фронт уезжали в промёрзлых вагонах,

В бой уходили, и было подчас –

Смертельный порой выполняли приказ.

 

Погоны, погоны… Их носят достойно.

И не пустая в народе молва:

Чем круче ложатся на плечи погоны,

Тем раньше белеет от них голова.

 

Погоны, погоны. Веков перезвоны,

Сражений великих не счесть.

Всем тем, кто носил и носит погоны,

Поклон вам земной и великая честь

                                                          2006 г.

                   

Жульман.

По над лугом стелется туман,

Спят еще густые камыши,

А на берегу сидит жульман,

Проклинает зов своей души.

 

Ну, зачем, зачем пошел в бега?

Оставалось год всего сидеть.

Край чужой, чужие берега,

И на них теперь пришлось глядеть.

 

Воля, воля вот, что помануло,

Щекотала сердце эта мысль,

Трое было их в и в ночь рванули,

Заново как будто родились.

 

По окольным улицам, дорогам,

Обходя селенья стороной,

Быстро их несли шальные ноги,

Сотни верст остались за спиной.

 

Вышло все как будто бы удачно,

Ведь погоня не достала их.

И, казалось, все не так уж мрачно,

Счастье улыбнулось для троих.

 

Но в одном селе, зайдя напиться,

В крайний домик тихо постучав,

Навсегда пришлось им разлучиться,

Жизни новой так и не начав.

 

В доме том жила красотка Тося,

Сразу был сражен ею жульман,

Будто бы в шлагбаум лбом уперся,

Белый свет затмил любви дурман.

 

И она, стрельнув по нем глазами,

Сердцем поняла: «Это конец»

Вот он тот, которого годами

Так ждала –свершилось наконец.

 

Кореши ушли, а он остался,

С Тоськой начал потихоньку жить,

Но она сказала: «Милый, сдайся,

Я же буду ждать тебя, любить».

 

В голове его сплошная лажа,

Что же делать, как ему тут быть,

То ли уходить опять под стражу,

То ли Тоську напрочь позабыть.

 

По над лугом стелется туман,

Розовое солнышко встает.

Крестится молоденький жульман,

Слезы над своей судьбою льет.

 

                                          2008 г.

Я моя осень.

Пришла пятьдесят восьмая моя осень,

Пришла, не задержалась не на миг,

Дождей густых неся косую просевь

На немощных плечах своих худых.

 

Ей что, она в году три месяца всесильна,

У ней на этот счет свои права,

В такой период все пред ней бессильно,

Листва горит огнем, сохнет трава.

 

И я сказать не в праве, что постой мол,

Остановись, попридержи чуть-чуть,

Ведь мне осталось так уже немного,

Когда я свой земной закончу путь.

 

                                                2007 г.  

 

 

Лежит под иконами брат

В память о моем брате из х. Бондаренко

Бондаренко Владимире Григорьевиче

           Лежит под иконами брат

           С сердцем остывшим навеки

           Слезы роняя свечи горят

           Над оставившим жизнь человеком.

 

           Читалка читает про вечный покой

           Сотвори чудо, Господи, это

           Прости ему все прегрешенья, родной,

           Что он совершил может где-то.

 

           Я тихо стою и неслышно дышу

           В скорбном душевном забвении

           И мысленно тоже у Бога прошу

           Себе, да и людям прощения.

 

           Пальцы руки сложились вдруг в перст

           Ко лбу моему прикоснулись

           На плечи легли, упали на грудь

           В поклон мое тело согнулось.

 

           Лежит под иконами брат.

           Лежит, все оставил на свете.

           Отмучился – так на Руси говорят,

           Пусть пухом земля его встретит.

 

                                                                         2007 г.

Цветочки мои.

Желтые, красные, синие, белые

На клумбе растут цветы

Чьи ж это руки, руки умелые

Дали вам статус земной красоты!

 

Дождик вас мочит, а вы лишь смеетесь,

Рады безумно ему.

Знаете, сил от него наберетесь,

Вид придадите лицу своему.

 

Желтые, красные, синие, белые,

Цветочки родные мои,

Сердцем своим, всем своим телом я

Вас заключаю в объятья свои.

 

                                                          2007 г.

Живи наш город, процветай.

 

Смеется солнце в небе синем,

В разгаре августовский день,

А я сижу в своей машине,

Загнав ее в березы тень.

 

Приятен плеск воды фонтана,

Шумит, что слева от меня,

И вид цветов любви дурмана

Зовущих всех к себе маня.

 

Газон зеленый гладко стрижен-

Новооскольская земля.

И воин павший неподвижен,

А рядом ели, тополя.

 

Заныло сердце мое томко:

Бог ты мой, ведь вот он рай.

И захотелось крикнуть громко

Живи наш город, процветай.

 

                                          2007 г.

Поле.

 

Стою на поле том, где сталь горела,

Где не выдерживала, плавилась броня,

Там, где земли на части рвалось тело

От взрывов бомб, от ужаса огня.

 

То было жарким летом в сорок третьем

На той земле, что огненной зовут,

Теперь напоминанием об этом

Набатом звуки звонницы плывут.

 

Стою, в груди нет сердцу места,

И в небо устремлен мой мутный взгляд.

Оттуда, свысока, из поднебесья

Глаза погибших на меня глядят.

 

                                                          2008 г.

Ребята, призванные в мае.

 

Среди тайги в Марийском крае

Бетонный плац-и мы по нем

Ребята, призванные в мае,

Солдатской поступью идем.

 

Еще не держим строй, но все же

У нас погоны на плечах,

И мы горды: и с сердца дрожью

Несем оружие в руках.

 

Кричит сержант, и пот с нас льется,

И остается десять дней,

Когда из уст наших сорвется

Присяга Родине своей.

 

                                                          2008 г.

Мая.

 

Вот и снова девятое мая

Праздник, праздникам, что не подстать

Вновь мы головы низко склоняем

Пред сумевшими Русь отстоять.

 

Перед павшими, перед живыми,

Перед вдовами, перед землей,

Перед старыми и молодыми

Кто сражен был кровавой войной.

 

Снова красное знамя Победы

Проплывет в этот день над Москвой

И сердца наших дедов, прадедов

Обожжет вдруг печальной тоской.

 

Так хотелось бы, чтоб не забылось

Лихолетье былое страны

Чтобы помнили люди, молились

Знала цену проклятой войны.

 

                                                          2008 г.