Июня, 1926 год по единому календарю. Здание главного управления Генерального штаба.

Быстро перебравшись из реабилитационного центра Генерального штаба в кабинет, предоставленный в главном здании столицы, Таня борется с кипой бумаг, в которых излагается, ситуация, куда хуже планируемой.

Она боялась пугающего замечания генерал-лейтенанта фон Зеттюра о “новичках с немного более толстой кожей”, но смогла инстинктивно избежать ужаса, решительно пройдя все процедуры по созданию подразделения.

Но теперь настал момент, когда она должна встретиться с этим страхом лицом к лицу.

Когда первый лейтенант Гранц, которого она послала бегать по всему офису Генерального штаба в качестве посыльного, просит разрешения войти, она уже готова. Когда он спокойно кладет на ее стол конверт, только что полученный из соседнего корпуса обслуживания, она понимает, что предсказанные документы уже прибыли.

Как только Таня открывает тщательно запечатанный конверт, вся ее решимость пропадает даром, и лицо ее застывает.

На мгновение ее белые фарфоровые пальцы дрожат, и она смотрит на список так, словно на заклятого врага.

Гранц передал ей список подразделений, имевшихся в распоряжении Генерального штаба, и тех людей, которых они могли предложить Тане, о чем она просила из чувства тревоги.

Учитывая, как она была напугана замечанием Зеттюра о толстокожих новичках, она приготовилась к ужасному распределению войск. Ну что ж, она решила, что взяла себя в руки.

Но когда она действительно читает, ее готовность разлетается по ветру.

— Из всего того, что они могли нам предложить, мы получаем только что сформированный второй резервный пехотный батальон без боевого опыта и роту сменной артиллерии? — бормочет она дрожащим голосом. Я что-то неправильно поняла? Она смотрит на документ, но буквы, не меняются.

Она едва сдерживается, потому что Гранц все еще стоит рядом, но будь ее воля, она бы разорвала список в клочья и швырнула его в мусорную корзину.

— М-мы пошли на компромисс с бронетанковым подразделением... Мы пошли на компромисс... Но это же новый пехотный батальон, который мне дали?

Насколько ей сказали, план состоял в том, чтобы дать боевой группе “Саламандра” с 203-м воздушным магическим батальоном в качестве ее ключевого звена, подразделение пехоты, которое могло бы выполнять полевые инженерные задачи, плюс роту вспомогательной артиллерии. И несмотря на то, что они были недавно сформированы, им будет выделена бронетанковая рота.

По-видимому, у нее нет выбора в этом вопросе. Но довольно ужасно получить только что образовавшуюся кучку любителей. Как человек, которого вот-вот вышвырнут на восток, печально известный как место ожесточенных боев, она хотела бы протестовать. Даже Гранц и другие люди, о которых она заботилась на Рейне, были обучены, прежде чем попасть туда.

Но эти новички в наше время обучаются так быстро, что ”принудительное совершенствование” все еще кажется слишком мягкой метафорой…

— Это вовсе не шутка.

У нее есть одно или два мнения, но после того, как ей сказали, что война надвигается на них, у нее нет другого выбора, кроме как принять вещи такими, какие они есть. Вот почему она, по крайней мере, хотела иметь приличную пехоту, но судя по документу, об этом не может быть и речи.

И все же всему есть предел, в том числе и ее терпению.

Список в ее руках настолько ужасен, что изящные черты лица Тани искажаются, как будто ее внезапно поразила головная боль.

— Совсем не смешно! Пехоту и артиллерию мы даже не можем использовать для войны?! Я даже не уверена, что мы сможем использовать их в качестве щитов! Неужели офицеры Генерального штаба приняли меня за какую-то фабрику по переработке отходов?!

Гранц стоит по стойке смирно рядом с ней, когда она взрывается, и его лицо дергается.

Что ж, неудивительно, дела обстоят хуже не куда.

Пока неясно, будет ли это новое подразделение вообще полезно. Кроме того, его основная огневая мощь, резервная артиллерия, имеет смехотворно устаревшие орудия. Они, наверное, поскребли дно бочки чтобы их сформировать.

Это все же лучше, чем совершенно новое подразделение, но я все еще беспокоюсь об их снаряжении и способностях. — Хорошо обдумав, она понимает, что нет смысла думать дальше.

Она понимает, что просто ноет. — А я думала, банкиры должны суетиться, — бормочет она себе под нос, вставая. Но так как у выбора нет, она отправляется, чтобы ужесточить работу по консультированию с Генеральным штабом по кадрам.

Никогда не думала, что мне придется заниматься подобными вещами в армии, — сокрушается она про себя, когда в сопровождении сурового Гранца совершает набег на отдел оборудования Генерального штаба.

Она хватает майора, руководителя группы, который случайно оказывается там, и, упрекая его за беззаботный стиль работы, протестует со спокойным поведением, хотя ее решимость непреклонна.

А именно: “пока мы не получим оборудование, необходимое для проведения следственных исследований Генерального штаба, мы не сможем оправдать их ожидания.”

Конечно, даже Таня не хочет затевать драки со штабом в тылу. Поэтому, хотя она и протестует, она сохраняет строгий контроль над собой и не отступает от надлежащего этикета…

По крайней мере, до тех пор, пока руководитель группы не скажет то, чего не должен был говорить.

— Вы можете говорить все, что угодно, полковник, но это не значит, что мы не понимаем трудностей фронта. Мы всегда очень старательно выполняем свою работу, поэтому я хочу, чтобы вы ее ценили. Мы делаем все возможное, чтобы выдавать технику в соответствии с качеством войск.

В тот момент, когда майор изрыгает эту чушь, отдыхая на диване, попивая настоящий кофе, Гранц, который стоит рядом с Таней, бессознательно делает шаг назад. Позже он будет шепнтать остальным, что она вышла из себя.

— Какую потрясающую шутку я только что услышала.

Это ответ бюрократа, и не измученного бюрократа, а офицера с тыла, переполненного энергией.

Таня приклеила к лицу улыбку, как формальность, но ее терпение достигло точки кипения. Отбросив всякое подобие вежливости, ее лицо становится бесстрастным, и она делает шаг ближе, открывая рот в смертельной ярости.

— Батальон без ветеранов?! Если вы говорите, что делаете все возможное, то было бы более разумно заменить вас кошкой!

Большинство сотрудников в списке, либо резервисты, либо новобранцы. Ветераны, которые должны быть ключевыми участниками, все в значительной степени попадают на самый низкий уровень шкалы оценки армии. Есть несколько сержантов, которые, возможно, стоят того, но они только что оправились от своих Рейнских ран.

Учитывая их упадок физических сил и то, как долго они были без него, она в значительной степени находится в тупике. Честно говоря, марионетки-приманки были бы лучше.

— А 15-сантиметровые пушки могут быть и 15-сантиметровыми, но старой модели? Не новые? Это значит, что их самый важный параметр — диапазон, будет вопиюще ниже. Может быть, мой батальон и секция снаряжения должны провести учения с боевыми патронами? — Продолжает Таня, излучая волны убийственной ауры на все более бледного майора. — Думаю после перестрелки, ты быстро соберешься с мыслями!

Она не может поверить, что они были настолько глупы, чтобы смотреть только на диаметр ствола, а ни на какие другие характеристики. Если этот идиот собирается сказать, что это их лучшая работа, то для Тани они неисправимые бездельники.

Безумие просить кого-то увеличить свою огневую мощь с помощью старых пушек, которые имеют небольшую дальность стрельбы. Таня слишком много пережила, страдая от подавляющего артиллерийского огня на Рейне, поэтому внутри нее поднимается волна горечи от того, что у нее есть предел тому, насколько хорошо они могут конкурировать, когда дело доходит до их собственной артиллерии.

Именно поэтому, когда они пытаются навязать их ей…

— Послушайте, Майор. Мне трудно принять результат от тупицы, бросающего мою группу на произвол судьбы с плохим оборудованием, когда он так бездельничает!

Парни из тыла, которые никогда не участвовали в окопных боях, не могут понять страха быть в пределах досягаемости противника.

— М-мои извинения, полковник, но мы делаем все, что в наших силах…

— И это твоя лучшая работа?! Не шути так. Генеральному штабу имперской армии новички не нужны, ему нужен боевой опыт. Бронетанковое подразделение немного лучше. Но танки D-IV? Кроме того, что у них мало снарядов, так еще и слабая броня!

Она открыто бомбардирует его своим гневом. — Неужели он думает, что я ничего не понимаю в технике бронетанковых подразделений?

Я не могу поверить, что он дал нам танк D-IV — это старая модель, уже используемая для обучения и обеспечения безопасности в тылу! Может быть, если бы мы были инструкторским подразделением или отрядом охраны, но для подразделения, которое будет работать как лошади на фронте под предлогом проведения следственных исследований, это невыносимо.

Таню отправляют на самую передовую линию, а не на оккупированную территорию. Может быть, партизаны и не будут выводить противотанковые орудия и тяжелую артиллерию, но на главных линиях большие орудия противника, авиация и маги выйдут и скажут: “что ваши бронетанковые войска могут сделать против нас”?..

— Разве у вас нет запасных танков G вроде тех, что используются на южном континенте?

Если мы хотя бы не получим нынешнюю модель G, то ничего не сможем сделать на передовой. И к счастью для Тани, на днях она получила личное письмо от командира корпуса фон Ромеля.

То, что она услышала от него, было гневом из-за перебоев с поставками и страхом, что ситуация будет только ухудшаться. По его словам, хотя износ танков минимален, они отчаянно нуждаются в топливе и боеприпасах.

Он писал, что секция оборудования не изменит соотношение танков к другим поставкам. Она ответила, что бюрократически это не имеет смысла, но вот мы здесь. Абсолютная правда.

— Пожалуйста, будьте рациональны, полковник! Здесь нет никаких дополнительных припасов!

Ответ, который она получает, прост: излишков нет. Но Таня знает, что генерал фон Ромель отказался от модели G стоимостью в две роты и сказал, что ему нужно топливо.

— Пятая легкая дивизия на южном континенте у меня в долгу. Я хочу, чтобы они выделили мне танки модели G. Вместо танков отправьте им эквивалентное количество топлива на их корабль.

Таня была бы счастлива получить необходимое ей оборудование, Ромель — топливо, которое ему срочно нужно. Предложение, основанное на утилитарной логике, которое сделает всех счастливыми.

Подумайте. В обмене никто не проигрывает. Только коммунист может отказаться от такой сделки. Я вообще не могу понять этого иррационального отказа.

Если люди расслабляются в своей погоне за счастьем, то для них все кончено.

— Вы серьезно?! Это же абсурд! Сколько правил вы пытаетесь заставить нас нарушить?

Нарушение правил? — Таня усмехается, думая — я уверена, что ты можешь нарушить любое правило, какое захочешь. — Вопреки ожидания, если поискать, то обязательно можна найти лазейки в правилах для оправдания ваших целий.

— Погодите, может быть, теперь они называются 211-й танковой дивизией. В любом случае, вы должны быть в состоянии предоставить нам танки на ваше усмотрение. Я все объясню лично генералу фон Ромелю.

— Если можете, то, пожалуйста.

Кто будет в ответе? — Именно так выглядит лицо майора, когда слова срываются с его губ. — Что за беспечный идиот! — Таня ухмыляется, ухватившись за его преданность делу.

— Что ж. Тогда решено.

Не могу поверить, что он даже не смог ответить двусмысленно!

 

С великолепной улыбкой Таня достает из нагрудного кармана письмо, которое только что получила от Ромеля.

— Простите, полковник, но что это?

— Личное письмо, но ничего страшного. Я дам вам прочитать его. Жду выполнения обещания.

— А?

Таня сует письмо от достопочтенного командира армейского корпуса, под ошеломленный взгляд тупицы.

Когда она получила его на днях, ей и в голову не приходило, использовать его вот так. Связи, которые у вас есть, могут быть полезны самыми неожиданными способами. Таня размышляет о том, как человеческое общество в конечном счете относится к связям, благодарная за ту, которая у нее есть с генералом фон Ромелем.

А поскольку майор, похоже, не понимает всей ситуации, Таня любезно читает ему письмо.

— Я прочитаю вам, то что сказал генерал фон Ромель. “Если они все равно не доберутся сюда, я бы предпочел, чтобы вы ими воспользовались.” Кстати, я предлагаю выделить ему немного боеприпасов и горючего.

Затем она бьет застывшего майора своей козырной картой.

— Заместитель директора корпуса обслуживания генерал фон Зеттюр одобрил эту идею, но если у вас есть причины ее отвергнуть, я хотела бы ее услышать.

Быть немного напористым — прекрасно.

Вот что происходит, когда вы делаете то, что нужно.

Таня размахивает черновиком, который генерал-лейтенант фон Зеттюр молчаливо одобрил, и по застывшему выражению лица руководителя группы по оборудованию она видит, что он начинает понимать.

— Хорошо, позвольте согласовать это с вами, майор. Я была бы очень признательна, если бы вы поняли и уважили мою просьбу…

Просьба о предоставлении взаймы огневой мощи от командира боевой группы, который подчиняется непосредственно Генеральному штабу при поддержке начальника Корпуса обслуживания, уже согласованного командиром армейского корпуса.

— О... Конечно, от имени отдела оборудования я могу сказать, что мы хотели бы сотрудничать как можно больше, но, полковник.

— “Но, полковник”?

Что-то не так? — Спрашивает Таня пристальным взглядом. В ответ, руководитель группы отдела оборудования разочарованно молчит. Поскольку у него нет контраргумента, Таня чувствует, что может помыкать им, пока смотрит, для убеждения, что он подчиняется.

Обмен роты модели G через менеджера в отделе бюрократического оборудования не должен быть проблемой. По крайней мере, она преодолела это препятствие.

Но тут ей приходит в голову одна мысль.

Я никогда не смогу поладить с этим майором. В таком случае, возможно, имеет смысл рассматривать ситуацию как игру с нулевой суммой и получить от него как можно больше.

— Пока я здесь.…

Нужно действовать. В конце концов, просьба ничего не стоит.

— Я хотела попросить вас о помощи в отношении добычи, которую мы захватили у Республики во время большого наступления на Западе. Ведь там были танки, не так ли?

— А? О, э-э, ну да.

— Значит, у нас должна быть бронетехника в резерве, верно? Предоставите их мне? Так как это всего лишь краденые вещи, в любом случае, армия не будет использовать их официально, так что проблем возникнуть не должно.

— Т-простите меня, полковник фон Дегуршаф, но у вас уже есть пехота и бронетанковое подразделение. Я не могу дать вам дополнительную бронетехнику…

К несчастью для майора, настаивающего на том, что он не может нарушить правила, Таня разбирается во всех их деталях. Он заявляет о невозможности, с храбростью того, кто только что отрубил голову демону. Мне его очень жаль.

— Я бы хотела, чтобы вы починили самоходные орудия. В правилах говорится, что оружие может быть отремонтировано на месте с разрешения командира. Бронетехника предназначена не для пехоты, а для улучшения устаревших орудий, которые у нас есть. Так не могли бы вы оперативно предоставить топливо и транспортные средства?

Да, требовать замены старых орудий новыми невозможно, но усилия по их усовершенствованию находятся в компетенции командира. Закрепление орудий на захваченной у Республики бронетехнике для изготовления самоходных орудий, безусловно, считается улучшением.

Транспортные средства хранятся потому, что они все равно бесполезны, поэтому, если у Генерального штаба нет какой-то логической причины отклонить ее предложение, оно должно быть одобрено. В этом случае они будут работать на топливе, так что ей тоже понадобится дополнительный запас припасов.

Это может быть рискованно, но нефтяные месторождения Эсти находятся на Востоке, поэтому Таня надеется, что она сможет занять немного у Восточной группы армий. В оборонительной битве она сможет накормить свои машины таким количеством свежеоткачанного топлива, сколько захочет.

В данном пункте, в отличие Южного континента, ей не придется беспокоиться о топливе. Да, чем больше я об этом думаю, тем больше смысла.

— П-пожалуйста, не говорите чепухи, полковник!

— Хорошо, я не буду просить вас делать улучшения. Мы сделаем это сами. Поэтому, пожалуйста, заберите бронетехнику со склада для нас.

Возможно, это слишком много, чтобы просить секцию оборудования выполнить “ремонт”, — понимает она. Если ей сказали, что их работа — управление, а не ремонт, что ж, значит так и есть. Она понимает логику аргумента, поэтому отступает.

Наверное, мне придется просить технический арсенал, чтобы сделать для нас срочный ремонт — решает Таня. К счастью для нее, у нее есть куча знакомых, с которыми она не может расстаться. Она могла бы даже обратиться к Шугелю. Может быть, у него и есть ужасная привычка восхвалять Бога, но способности вполне приличные.

И если она подергает связи в инструкторском подразделении, и скажет что это эксперимент с самоходным орудием, то, возможно, они также покроют расходы на улучшения. Поэтому она протягивает руку и убеждает майора отказаться от своего добра.

— Но это же безумие.

— Нет, я настаиваю.

— При всем моем уважении, полковник...

Но по какой-то причине парень, похоже, не понимает.

Хотя Таня говорит с ним смиренно, он упрямится и все время повторяет: Я не могу, я не могу.

Поэтому Таня слегка кивает и переходит к делу.

— Майор, давайте говорить прямо. Да или Нет?