Импорт потребностей и сдвиг к «жизни взаймы»

Рассмотрим важную сторону реформы: разрушение трудовой мотивации и внедрение в массовое сознание неудовлетворенных потребностей. Успешная реализация этих проектов была важной предпосылкой для проведения и экономической реформы (прежде всего приватизации), ликвидации СССР и демонтажа советской социальной системы. В дальнейшем, однако, оказалось, что массовое сознание при такой обработке было настолько деформировано, что декларированные реформаторами планы построения на пепелище советской системы нового общества («цивилизованного рынка») стали нереализуемы. Разумеется, не только по этой причине, но и она очень существенна.

Вот что обнаружили на первом этапе исследователи Института социологии АН СССР и вот какие идеологические выводы они сделали из своих эмпирических результатов.

Социологические исследования отношения советских людей к их доходам и уровню потребления выявили два свойства: непритязательность и солидарность (уравнительность). Наряду с трудовой мотивацией оба этих качества массовой культуры могли бы послужить огромным социальным ресурсом в большой программе модернизации экономики. Но они были целенаправленно разрушены как продукт советской уравниловки и идеологии.

Конкретно социологи обнаружили в 1987 г., что советские люди в целом были удовлетворены своим достатком и оплатой труда. Формально распределение мнений респондентов было таким: «Среднестатистический работник, попавший в выборку, на момент опроса получал 165 руб. на руки… Отличными назвали свои заработки всего 4 % опрошенных работников, которые получают в среднем в месяц 217,5 руб… 30 % работников оценили размеры вознаграждения за свой труд как „хорошие“. Среднеарифметическая сумма заработков в этой группе составила 191 руб… Удовлетворительную оценку размерам получаемых за свой труд сумм выставила самая многочисленная группа — 46 % опрошенных, чей средний заработок составил 159,5 руб… Плохими назвали размеры своих заработков 15 % опрошенных, которые получают в среднем 129,8 руб. в месяц» [310, с. 56].

Конечно, большинство людей считает, что следовало бы им зарплату прибавить. Но что замечательно — чем выше уровень зарплаты в категории работников, тем меньшую надбавку для себя они считали справедливой! Социологи приводят такую зависимость: «Работники, получающие менее 120 руб. в месяц, полагают, что им следовало бы платить за их труд на 50-60 % больше. Те, кто получает на руки от 120 до 200 руб., оценивают свой труд чуть более чем на треть дороже. При заработках порядка 200-300 руб. устроило бы повышение зарплаты на четверть или чуть больше. Те, кто получает свыше 300 руб. в месяц, ценят свой труд всего на 15 % дороже. Легко видеть, что внедрение в жизнь результатов такой „самоаттестации“ привело бы к сокращению разрыва в уровне оплаты труда» [310, с. 57].

Это отсутствие невротической озабоченности уровнем дохода — ценное социальное достижение, оно говорило о спокойствии людей, о связности и устойчивости общества. Это именно то, что следовало бы считать человеческим потенциалом, который сам падал в руки реформаторам. И как же они его оценили? Вот толкование полученных результатов социологами: «Идеология „социальной консолидации“ на основе мнимой общности интересов дала свои плоды… Атмосфера благодушия, удовлетворенности достигнутым, по сути дела, означала торжество так называемой „психологии середняка“… В повседневной жизни, в неформальном общении употребляется расхожее выражение: „Все в норме“. „Нормальное состояние“, „нормальные отношения“ — так принято говорить о коллективе, семье, группах общения. В подобного рода нормативных представлениях содержатся оценочные показатели относительного равновесия, сбалансированности отношений, бесконфликтности. И наоборот, возникновение конфликтов, противоречий оценивается как нарушение равновесия, благополучия, т.е. как ненормальное состояние» [310, с. 55, 57].

Авторы книги без всяких доводов объявляют спокойные, равновесные отношения членов благополучного общества «мнимой общностью интересов». Так жить нельзя! Надо нарушить «атмосферу благодушия» мирных жителей! И группа обществоведов (в их числе академик С.С. Шаталин) рассчитала в 1987 г. «значение оптимума материальной обеспеченности; его денежное выражение соответствует душевому доходу 220-235 руб. в месяц». Рассчитала — исходя из представлений академиков и профессоров. И заработала идеологическая машина реформаторов. Социологи пишут: «Таким образом, для большинства людей норматив разумности лежит значительно ниже теоретически выведенного оптимума» [310, с. 59].

Исследователи-обществоведы уверовали в чисто идеологический постулат, а потом под него подгоняют наблюдаемую реальность. Ни исторических условий, в которых вырабатывался «норматив разумности» массового сознания, ни реальных ограничений, в рамках которых здраво рассуждали в то время советские люди, социологи из АН СССР знать не знали и ведать не хотели.

Они были уверены в своей концепции, которой придали статус самостоятельной сущности: «Возможность значительной дифференциации в оплате в зависимости от трудового вклада приносится в жертву беспринципной, зато бесконфликтной уравниловке. Об этом свидетельствует также медленное, а местами драматическое внедрение индивидуальной и кооперативной трудовой деятельности, арендного подряда. Старые социальные нормы противятся утверждению новых норм. Идеологические меры к преодолению этих неблагоприятных тенденций видятся… в повышении престижа благ и услуг, способствующих всестороннему развитию личности» [310, с. 60].

Свои сомнительные доктрины эти социологи называли «теорией», а культурные нормы, прошедшие длительный отбор в ходе реальной народной жизни, — неглубокими и стихийными. С этими «теориями» СССР и потерпел катастрофу.

В ходе опросов было подтверждено наличие в массовом сознании сильной трудовой мотивации. Социологи пишут: «По данным повторного Всесоюзного исследования образа жизни (1987 г.), для всех без исключения категорий населения ценность труда несомненна. Так, выбирая три важнейшие для себя стороны жизни, 44 % опрошенных упомянули интересную работу (чаще отмечались лишь супружеское счастье и воспитание детей). 3/4 опрошенных в качестве важнейшего средства достижения успеха, благополучия в жизни отметили трудолюбие, добросовестное отношение к делу» [310, с. 54].

Как же оценивают близкие к власти социологи эту укорененную в массовом сознании культурную норму? Как порок общественного сознания! Они трактуют ее как «догматическое понимание места труда в системе социалистического образа жизни», опираясь на следующую цитату А.Н. Яковлева из журнала «Коммунист»: «В общественное сознание и практику оказался внедренным постулат: дескать, отсутствие частной собственности и даже просто государственный план предопределяют, что всякий труд (полезный — вредный; безупречный — халтурный) является непосредственно общественным, необходимым» [311].

Представьте: социологи из АН СССР приняли эту примитивную тираду за непререкаемую истину. Но причем здесь частная собственность, государственный план? Разве крестьянин в ХVIII в. не считал труд «непосредственно общественным, необходимым»? Труд в России, как и во всех незападных обществах (да и в большой части Запада), имеет литургический смысл. Arare est orare! (Пахать значит молиться!)

И вот как развивают эти социологи свою оценку укорененного в сознании отношения к труду: «Этот порочный вывод — следствие непонимания того факта, что отмена капиталистической частной собственности не приводит автоматически к торжеству общенародной социалистической собственности и связанных с ней социалистических общественных отношений. Он призван затушевать отчуждение труда, разрыв между интересами бюрократии и трудящихся масс, скрыть существование двух противостоящих друг другу социальных норм. И эта догма будет долго выступать одним из главных препятствий на пути перестройки, поскольку она глубоко внедрилась во все компоненты общественного сознания» [310, с. 54].

Как это все поверхностно! Насколько глубже и шире смотрели тогда на этот вопрос сами «опрошенные». Но воплощение в практику новых «теорий» привело к фундаментальному сдвигу в социальных отношениях и в культуре — повороту России к большим внешним заимствованиям.

Придя к власти, реформаторы собрали колоссальные денежные средства: были прекращены война в Афганистане и гонка вооружений; были прекращены инвестиции в основные фонды (за годы реформ из расходов на основные фонды недовложено относительно 1990 г. около 12 трлн долл.) и сокращены расходы на науку и социальные службы; были конфискованы сбережения населения размером 450 млрд долл.; были резко снижены зарплаты и пенсии; продан золотой запас страны.

Но, видимо, жить в долг было условием «стать своими» для Запада. Экономисты уже в 1988 г. стали настойчиво пропагандировать жизнь в кредит — сделать большие внешние заимствования, а отдавать долги государственной собственностью. Начальник аналитической службы Московской межбанковской валютной биржи В.В. Симонов описывает процесс сползания в долговую яму: «Соответствие суммы долга экспортным возможностям и ресурсам [СССР], строгое соблюдение платежной дисциплины обеспечили стране репутацию первоклассного заемщика, ее кредитный рейтинг был высок и стабилен.

Ситуация резко изменилась начиная с 1988-1989 гг. С одной стороны, это было вызвано давлением дефицита… с другой стороны, многие западные государства выразили желание давать СССР кредиты «под Горбачева», преследуя при этом и собственные экономические и политические цели» [316].

РФ втянулась в качественно новый этап. Она стала уже брать займы «зависимого типа». В 1993 г. внешний долг РФ составил 81,5 млрд долл. В.В. Симонов пишет: «Наметившаяся тенденция к удлинению сроков кредитования свидетельствовала о том, что руководство страны стало склоняться к попыткам переноса центра тяжести решения долгосрочных проблем экономики на внешние источники финансирования. При этом внешние заемные средства предоставлялись стране на обычных коммерческих условиях международного рынка ссудных капиталов, и попытки представить эти кредиты как помощь развитию выглядели весьма наивно и в советское, и в ближайшее постсоветское время. Более того, страна получала внешние займы и кредиты на условиях, гораздо более жестких, чем страны с аналогичным уровнем обремененности внешним долгом.62 Указанный рост заимствований не сопровождался разработкой сколько-нибудь реальных долгосрочных стратегий использования и погашения задолженности…

Как государство с явно невысокой платежеспособностью, которое не в состоянии выполнять обязательства по обслуживанию задолженности, Россия столкнулась со всеми последствиями кризиса долга: с отсрочками платежей, реструктуризацией задолженности в рамках Парижского и Лондонского клубов и, наконец, со стабилизационными программами МВФ» [316].

Уход государства из экономики и отсутствие жесткой этической платформы у новых собственников капитала сдвинули хозяйство к спекуляциям и росту долга. Только что Россия выбралась из финансового кризиса 2008-2010 гг., истратив на спасение банков большую часть накопления (и видимо, утратив часть активов), — и опять банки и предприятия набрали за границей долгов. Внешний долг России в 2012 г. вырос до 624 млрд, а в 2014 г. — до 729 млрд долл.

При разгуле заимствований даже у таких крупных корпораций, как «Русал», резко снижается запас прочности. Колебание цен на алюминий и небольшой убыток в 2012 г. (55 млн долл.) привели владельцев «Русала» к решению о сокращении производства и закрытии четырех заводов. Долг «Русала» уже составлял 10,7 млрд долл. Чтобы получить на Западе кредит для рефинансирования долга, «Русал» должен был отправить принадлежащие ему 25 % акций «Норникеля» на депозит на Кипре [312].

Более того, за последние 10 лет в «среднем классе» России укоренилась культура жизни в кредит (рис. 16). Одно это подрезает основание программы реиндустриализации: она может быть выполнена только при мобилизации всех ресурсов, которая возможна лишь при «отложенном вознаграждении», что есть антипод жизни в кредит.

 

Рис. 16. Кредиты физическим лицам в России, млрд руб.

 

Соблазн кредита сильно изменил тип мышления и шкалу ценностей существенной части граждан, особенно молодежи. Их впустили в «общество потребления» в момент кризиса и деградации производства — втянули в «революцию притязаний». Буржуазное общество создало целую индустрию производства потребностей на экспорт, и это стало важным оружием колонизаторов.

О.Н. Яницкий, представляя структуру современных войн с точки зрения социологии, выделяет как один из важнейших типов оружия информационное воздействие на сознание и систему ценностей населения. Он пишет: «Мои коллеги до сих пор не осознают того факта, что начавшееся в 1991 г. внедрение в массовое сознание россиян потребительской идеологии и соответствующего уклада жизни имеет далеко идущие негативные социальные последствия» [313].

Вот наша общая беда: сообщество обществоведов в массе своей до сих пор не осознает, что внедрение в массовое сознание россиян потребительской идеологии разоружает наше общество в условиях начала мировых «гибридных» войн. Ведь один этот факт говорит о неадекватности методологической основы нашего обществоведения!

Разные народы по-разному закрывались от экспорта потребительской идеологии, сохраняя баланс между структурой потребностей и реально доступными ресурсами для их удовлетворения. При ослаблении этих защит происходит, по выражению Маркса, «ускользание национальной почвы» из-под производства потребностей, и они начинают полностью формироваться в центрах мирового капитализма. Такие народы он сравнил с аборигенами, чахнущими от европейских болезней. Россия оказалась перед угрозой «зачахнуть», превратившись в слаборазвитое общество.

За годы реформы в России в три раза сократилось число тракторов и в три раза увеличилось число личных легковых автомобилей. Средства, предназначенные для инвестиций в структуры восстановления и развития, проедаются нынешним поколением (рис. 17).

 

Рис. 17. Индекс капиталовложений в основные фонды и розничного товарооборота в России, 1990 = 100

 

Сейчас в России непогашенные кредиты есть у 39,4 млн человек — это более половины экономически активного населения страны. Согласно прессе, в России начались массовые социальные дефолты — более 5 млн человек не платят по кредитам. Их долги перед банками достигают 1,3 трлн руб. [315]. Возникла еще одна общность с плохим социальным самочувствием.

Результат известен: разведенные реформой части общества уже осознали наличие между ними пропасти. «Системный» раскол прошел по экономическим, социальным и мировоззренческим основаниям. Резко изменились социальный статус и образ жизни рабочих. Большая часть их прошла через тяжелый период безработицы.63 Дискредитирована сама профессия рабочего — удар по основному производству России. Культурная травма привела к резкому снижению ценности труда в сознании.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

В конце 1980-х гг. была создана и силой авторитета гуманитарной интеллигенции навязана обществу аномальная методологическая парадигма. В ней стали господствовать ориентация не на достоверность и истину, а на «высшие цели» — корпоративные и групповые интересы. Были нарушены фундаментальные нормы научной рациональности. На языке этой парадигмы, с ее логикой и мерой стала также мыслить и изъясняться основная масса преподавателей и подготовленных ими дипломированных специалистов — а затем и политики, бизнес-элита, СМИ.

Как можно преподавать студентам, чего от них можно требовать? Студент-политолог боится прикоснуться к политике, даже к самому безобидному ее проявлению, студент-социолог бежит от социального факта: им уже вбили в голову: чем угодно занимайтесь, но не касайтесь российской реальности. Перманентная революция и есть хаос, к которому человек науки в принципе не может приспособиться. Поколение за поколением наших обществоведов обучают в такой уродливой парадигме, что уже не стоит вопроса ни об истине, ни об идеологии, все смешано в кашу — ризому. Сказано: «У ризомы нельзя выделить ни начала, ни конца, ни центра, ни центрирующего принципа („генетической оси“), ни единого кода».

В обществоведении произошла деградация всей системы познавательных средств, на которой собирается интеллектуальное сообщество. Это значит, что в настоящее время российское общество не обладает коллективным субъектом научной деятельности в области обществоведения и трансляции знаний из этой области во все сферы общественной практики. Отдельные личности, пытающиеся сохранить или возродить нормы научной дискуссии, не могут заменить национального сообщества. Результаты их работ не обсуждают, публикации не читают или читают «про себя». Коллеги, влившиеся в мейнстрим, даже не критикуют эти публикации и суждения — негласная установка требует не дискуссии, а замалчивания.

Только профессиональное сообщество может выработать, задать и поддерживать всю систему норм, регулирующих получение, проверку и движение научного и вообще рационального знания о предмете. Для этого требуются соответствующая социальная организация, профессиональная «полиция нравов» и дееспособная система санкций. Ничего этого в постсоветском обществоведении нет — самые тяжелые нарушения норм научности (по ошибке или по недобросовестности) не влекут за собой не только формальных профессиональных санкций, но и никакой реакции.

Сначала в среде обществоведов, а затем во всей общности, которую называли интеллигенцией, парализована критическая мысль. Группы радикальных реформаторов (типа ГУ-ВШЭ или ИНСОРа), да и «несистемная оппозиция» типа аудитории «Эха Москвы» и «Новой газеты», вовсе не критикуют принципиальных положений массивного общественного процесса, порожденного в 1990-е гг., — они требуют от власти: «Дальше! Быстрее, быстрее!» Правящее меньшинство, следуя административному инстинкту, довольно молчанием общества, а критики из ИНСОРа или «Новой газеты» даже полезны — демократия! Этот мейнстрим тащит нас всех в трясину, из которой мало кто выберется.

Резко усложнившееся постсоветское общество и резко усложнившиеся «чужие» общества делают невозможной — при отсутствии научного обществоведения — «визуализацию» общественных и политических процессов и, следовательно, предвидение зарождающихся рисков и угроз [317]. Россия уже четверть века движется в тумане, без карты и компаса, натыкаясь на камни и коряги. Государство втягивается в историческую ловушку: недовольство ходом событий обнаружилось во всех социокультурных группах — притом, что между этими группами созрели ценностные разрывы. Этот тип отчуждения общества от государства очень опасен — на кого опереться?

В большом докладе Института социологии РАН об итогах 20 лет реформ так сказано о «самом распространённом по частоте его переживания чувстве несправедливости всего происходящего вокруг»: «Это чувство, свидетельствующее о нелегитимности в глазах россиян самого миропорядка, сложившегося в России, испытывало в апреле 2011 г. хотя бы иногда подавляющее большинство всех россиян (свыше 90 %), при этом 46 % испытывали его часто…  

В первую очередь в этой связи стоит упомянуть чувство стыда за нынешнее состояние своей страны. Стыд за страну… связан с отрицанием сложившегося в России „порядка вещей“, „правил игры“ и т.п., которые представляются людям не просто несправедливыми, но и позорными. Новой тенденцией последних лет является при этом практически полное исчезновение связи чувства стыда за свою страну и всего блока негативных чувств с доходом — если ещё пять лет назад наблюдалась отчётливая концентрация испытывающих соответствующие чувства людей в низкодоходной группе, то сейчас они достаточно равномерно распределены по всем группам общества, выделенным с учетом их среднедушевых доходов. Это значит, что если тогда эти чувства вытекали прежде всего из недовольства своей индивидуальной ситуацией, то сейчас это следствие несовпадения реальности с социокультурными нормами, широко распространёнными во всех слоях россиян, что также говорит об идущих процессах делегитимизации власти. При этом в последние годы чувство стыда за свою страну довольно быстро нарастает» [315].

Игнорировать такие выводы недопустимо, даже если внимание массового сознания отвлечено злободневными и чрезвычайными проблемами. Нельзя надеяться и на то, что действия государства в отношении кризиса Украины и в международной сфере получили массовую поддержку и даже энтузиазм — чтобы эти действия увенчались успехом, надо, чтобы в самой России ход развития отвечал чаяниям подавляющего большинства народа.

Возрождение России делает совершенно необходимой сборку отечественного обществоведения как профессионального сообщества, стоящего на платформе научной рациональности. В условиях общего культурного и мировоззренческого кризиса эта сборка не может вестись на единой когнитивной основе в рамках общей методологической парадигмы. Речь может идти о формировании небольшого числа интеллектуальных кластеров, однако соединенных минимумом общих профессиональных норм, обеспечивающих возможность дискуссии и диалога.

Но принципы этой сборки — другая тема.

 

Литература и источники

 

1. Уваров П.Б. Дети хаоса: исторический феномен интеллигенции. М.: АИРО-ХХ, 2005.

2. Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство. М.: Экономика, 1989.

3. Бурдье П. Описывать и предписывать. Заметка об условиях возможности и границах политической действенности // Логос. 2003. № 4-5 (39).

4. Батыгин Г.С. «Социальные ученые» в условиях кризиса: структурные изменения в дисциплинарной организации и тематическом репертуаре социальных наук // Социальные науки в постсоветской России. М.: Академический проект, 2005.

5. Кара-Мурза С.Г. Кризисное обществоведение. Т. 1. М.: Научный эксперт, 2011; Кара-Мурза С.Г. Между идеологией и наукой. М.: Научный эксперт, 2014.

6. Буркхардт Я. Культура Возрождения в Италии. М.: Юристъ,1996. С. 12.

7. Шампань П. Делать мнение: новая политическая игра. М.: Socio-Logos, 1997.

8. Сорокин П.А. О так называемых факторах социальной эволюции // Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992.

9. Крил Х.Г. Становление государственной власти в Китае. Империя Западная Чжоу. СПб.: Евразия, 2001.

10. Голубицкий Ю. Литературный генезис русской социологии: роль физиологического очерка в становлении социологического знания. М.: Экономическое образование, 2011.

11. Кареев Н.И. «Основы русской социологии» (Введение). Перед возникновением социологии в России // СОЦИС. 1995. № 8.

12. Староверов В.И. Институциализация и концептуально-методологическое развитие российской аграрно-сельской социологии // Аграрно-сельская социология: история, концепции, методология. М., 2009.

13. История социологии / отв. ред. Г.В. Осипов и В.П. Култыгин. М.: Норма, 2009.

14. Вебер М. «Объективность» социально-научного и социально-политического познания // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.

15. Вебер М. Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.

16. Маркс К. // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. Т. 32.

17. Митрохин Л.Н. Тернистые пути отечественной социологии (беседа с академиком РАН Г.В. Осиповым) // Социология и власть. 2008.

18. Lorenz K. La accion de la Naturaleza y el destino del hombre. Madrid: Alianza, 1988.

19. Вебер М. Исследования по методологии науки. Ч. 1. М.: ИНИОН АН СССР. 1980.

20. Матюхин А.В. Теория государственного управления в истории русского капитализма. XIX — начало ХХ в. М.: Изд-во МГОУ, 2008.

21. Феретти М. Сталин умер вчера // Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития. М.: Аспект-Пресс, 1995.

22. Карпенко С. Врангель в Крыму: «Левая политика правыми руками» // Свободная мысль. 1993. № 15.

23. Кравченко А.И. Социология мнений и мнение о социологии // СОЦИС. 1992. № 3.

24. Батыгин Г.С., Девятко И.Ф. Дело профессора З.Я. Белецкого // Свободная мысль. 1993. № 11.

25. Сорокин П.А. Взаимная конвергенция Соединенных Штатов и СССР в смешанный социокультурный тип // Встречи с Питиримом Сорокиным. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2003.

26. Димке Д.В. Классики без классики: социальные и культурные истоки стиля советской социологии // СОЦИС. 2012. № 6.

27. Горшков М.К. Общество — социология — власть: к вопросу о взаимодействии // СОЦИС. 2012. № 7.

28. Балакин В.С. Власть и ученые-экономисты в СССР: интеллектуальная оппозиция и конформистский дискурс (вторая половина XX в.) // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2013. Вып. № 11-1.

29. Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23.

30. Ильенков Э.В. Философия и культура. М.: Издательство политической литературы, 1991.

31. Вольтер. История Карла XII, короля Швеции, и Петра Великого, императора России. СПб.: Лимбус Пресс, 1999.

32. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. М., 1938.

33. Маркс К. Речь на польском митинге в Лондоне 22 января 1867 года. Соч. Т. 16. С. 206, 208.

34. Бокарев Ю. «Открытое общество» и его друзья // Россия — ХХ век 1996. № 5-6.

35. Кундера М. Трагедия центральной Европы // Век ХХ и мир. 1992. № 2.

36. Безансон А. Россия — европейская страна? Спор с Мартином Малиа // Commentaire. 1999. № 87 [электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.strana-oz.ru/?numid=20amp;article=953.

37. Кустарев А. Начало русской революции: версия Макса Вебера // Вопросы философии. 1990. № 8.

38. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Вопросы философии. 1989. № 3.

39. Староверов В.И. История и теория социологического анализа российской агросферы. М.: ИСПИ РАН, 2009. С. 426-427.

40. Рябов А. Наследие перестройки: взгляд через четверть века // Неприкосновенный запас. 2015. № 6 [электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.nlobooks.ru/node/6825.

41. Горбачев М. Декабрь-91. Моя позиция. M.: Новости, 1992.

42. Качанов ЮЛ, Н.А. Шматко. Как возможна социальная группа (к проблеме реальности в социологии) // СОЦИС. 1996. № 12.

43. Мамардашвили М.К. Мой опыт нетипичен // Независимая газета. 1992. 29 фев.

44. Макаревич В.Н. Игропрактики, методологи: «незримое сообщество» выходит из подполья // СОЦИС. 1992. № 7.

45. Яковлев А.Н. Большевизм — социальная болезнь XX века // Черная книга коммунизма. Преступления, террор, репрессии / С. Куртуа и др. М.: Три века истории, 2001.

46. Яковлев А.Н. Сумерки. М.: Материк, 2005.

47. Островский А.В. Глупость или измена? Расследование гибели СССР. М.: Форум, Крымский мост-9Д. 2011. Режим доступа: reed.ru/lib/books/glupost_ili_izmena_rassledovanie_gibeli_sssr/.

48. Бутенко А.П. Власть народа посредством самого народа. М.: Мысль, 1988.

49. Шкаратан О.И. Социальная структура: иллюзии и реальность // Социология перестройки. М.: Наука, 1990.

50. Волков С.В. Исторический опыт Российской империи // Русский исторический журнал. 1999. № 2.

51. Кордонский С.Г. Обществоведение как государственный институт // Социология перестройки. М.: Наука, 1990.

52. Ципко А. Магия и мания катастрофы. Как мы боролись с советским наследием // Независимая газета. 2000. 17 мая.

53. Aganbeguyan A. La perestroika economica: una revolucion en marcha. Barcelona: Grijalbo, 1989.

54. Природопользование в рыночной экономике (вопросы теории и методологии) // Экологическое оздоровление экономики. М.: Наука, 1994.

55. Радаев В.В., О.И. Шкаратан. Власть и собственность // СОЦИС. 1991. № 1.

56. Яковлев А.Н. Советский строй можно было взорвать только изнутри // Литературная газета. 2001. № 41. 10-16 окт.

57. Гражданкин А.И., Кара-Мурза С.Г. Белая книга России. Строительство, перестройка и реформы. 1959-2013. М.: Научный эксперт, 2015.

58. Заславская Т.И. О стратегии социального управления перестройкой // Иного не дано. М.: Прогресс, 1988.

59. Попов Г.Х. Перспективы и реалии. О стратегии и тактике демократических сил на современном этапе // Огонек. 1990. № 50-51.

60. Заславская Т.И. О социальном механизме посткоммунистических преобразований в России // СОЦИС. 2002. № 8.

61. Смирнов Г.Л. Революционная суть перестройки // Правда. 1987. 13 марта.

62. Феретти М. Расстройство памяти: Россия и сталинизм // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. М.: ВЦИОМ, 2002. № 5.

63. Заславская Т.И. Социализм, перестройка и общественное мнение // СОЦИС. 1991. № 8.

64. Наука и власть. Воспоминания ученых-гуманитариев и обществоведов. М.: Наука, 2001.

65. Ципко А.С. Драма перестройки: кризис национального сознания // Экономика и общественная среда: неосознанное взаимовлияние. М.: ИЭ РАН, 2008.

66. Арбатов Г. «Гайдаризм» — это реакция на свой собственный марксизм // Независимая газета. 1992. 13 марта.

67. Воробьев Д.М. Развитие политологического сообщества в постсоветской России // ПОЛИС. 2004. № 6.

68. Грамши А. Искусство и политика. М.: Искусство, 1991.

69. Ионин Л.Г. Культура и социальная структура // СОЦИС. 1996. № 2.

70. Григорьев С.И. Произведения В.М. Шукшина в преподавании социологических дисциплин // СОЦИС. 2009. № 10.

71. Келле В.Ж., Ковальзон М.Я. Общественная наука и практика // Вопросы философии. 1990. № 12.

72. Грехов А.В. Квантификационный метод: поиск латентной информации // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2012. № 1.

73. Стиглиц Дж. Глобализация: тревожные тенденции. М.: Мысль, 2003.

74. Сонин О.В. Проблема бедности в странах СНГ // Модели системной трансформации и социальная цена реформ (опыт России, СНГ и стран ЦВЕ). М.: ИМЭПИ РАН, 2005.

75. Зубова Л.Г. Социальное расслоение в России // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. ВЦИОМ. 1995. № 3.

76. Эмсден А., М. Интрилигейтор, Р. Макинтайр, Л. Тейлор. Стратегия эффективного перехода и шоковые методы реформирования российской экономики // Шансы российской экономики. Анализ фундаментальных оснований реформирования и развития. Вып. 1. М.: Ассоциация «Гуманитарное знание», 1996.

77. Красильщиков В.А. Модернизация и Россия на пороге ХХ1 века // Вопросы философии. 1993. № 7.

78. Сахлинс М. Прощайте, печальные тропы. Этнография в контексте современной мировой истории // Восток: альманах. 2004. № 7 [электронный ресурс]. Режим доступа: www.situation. ru/app/j_art_478.htm

79. Бурдье П. Оппозиции сов.ременной социологии // СОЦИС. 1996. № 5.

80. Фишер С., Р. Дорнбуш, Р. Шмалензи. Экономика. М., 1993.

81. Шарыгин И.Ф. Реформа образования: proтив и contra [электронный ресурс]. Режим доступа: http://scepsis.ru/library/id_ 592.html.

82. Шарыгин И.Ф. О реформе образования, коррупции и геометрии // Независимая газета. 2001.24 янв.

83. Волков С. ЕГЭ?! Эге-ге… // Трибуна. 2003. № 22.

84. Днепров Э.Д. Три источника и три составные части нынешнего школьного кризиса. М.: Объединение ЯБЛОКО; Университет РАО. 1999.

85. Кардозу Ф.Э., Карной М., Кастельс М, Коэн С., Турен А. Пути развития России // Мир России. 2010. № 2.

86. Хагуров Т.А. Образование в стиле «пепси» (полемические заметки) // СОЦИС. 2010. № 7.

87. Механик А. Патриотизм без «Войны и мира» // Эксперт. 2011. № 5.

88. Днепров Э.Д. Четвертая школьная реформа в России. М.: Интерпракс, 1994.

89. Зиновьев А.А. Гибель «империи зла» //СОЦИС. 1995. № 4.

90. Антонов А.И., Лебедь О.Л. Несовершеннолетние преступники: кто они? // СОЦИС. 2003. № 4.

91. Соколова В. Серые кардиналы образования. Кто стоит за «реформами» по ликвидации всеобщей грамотности в стране // Совершенно секретно. 2011. № 4 [электронный ресурс]. Режим доступа: http://sovsekretno.ru/magazines/article/2758.

92. Фурсенко А.А. Модернизация образования на новом витке: цели и средства их достижения [электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.ctege.info/stati-o-ege/modernizatsiya-obrazovaniya-na-novom-vitke-tseli-i-sredstva-ih-dostizheniya.html.

93. Открытое письмо несуществующему сообществу преподавателей российской высшей школы [электронный ресурс]. Режим доступа: http://unisolidarity.ru/?p=165.

94. Большинство интернет-пользователей считает, что гуманитарное образование в РФ переживает кризис: опрос ИА REGNUM [электронный ресурс]. Режим доступа: http://www. severinform.ru/print.php?page=news amp;newsid=175463.

95. Режим доступа: http://www.if.tsu.ru/TempNews/letter_tsu.

96. Отклики на заявление Ученого совета «О реформе образования, ее итогах и перспективах [электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.philol.msu.ru/faculty/v-zaschitu-gumani-tarnogo-obrazovanija-v-rossii/otkliki/.

97. Привалов А. Крах гуманитарного образования [электронный ресурс]. Режим доступа: http://expert.ru/2012/11/29/ugol-zreniya/.

98. Отраслевой анализ присоединения России к ВТО / Российский национальный комитет Международной торговой палаты совместно с отраслевыми союзами и ассоциациями и Российской Академией наук (РАН) при участии специалистов Группы «Русский алюминий». М., 2001.

99. Шлыков В. Американская разведка о советских военных расходах // Военный вестник МФИТ. 2001. Апр. № 8 (статья выложена на нескольких больших сайтах).

100. Хомский Н. Прибыль на людях. М.: Праксис, 2002.

101. Звенигородцева А. Зачем России ВТО [электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.gazeta.ru/eksport/2015/09/24.

102. Салмин А.М. Церковь, государство и политика в католическом мире // ПОЛИС. 2005. № 6.

103. Фейерабенд П. Наука в свободном обществе // Избранные труды по методологии науки. М., 1986.

104. Грей Дж. Поминки по Просвещению. М.: Праксис, 2003.

104. Грей Дж. Поминки по Просвещению. М.: Праксис, 2003.

105. Айзенберг В. Шаги за горизонт. М.: Прогресс, 1987.

106. Яковлев А. О перестройке, демократии и «стабильности» // Независимая газета. 2003. 2 дек.

107. Кара-Мурза С.Г., Пыхалов И.В. Открытое письмо Президенту Российской Академии наук Ю.С. Осипову // Советская Россия [электронный ресурс]. Режим доступа: sovross.ru/ old/2004/033/ind04_033.htm.

108. Шмелев Н.П. // Московская среда. 2003. № 4.

109. Шмелев Н. Авансы и долги // Новый мир. 1987. № 6.

110. Заславская Т.И. Перестройка и социализм // Постижение. Перестройка: гласность, демократия, социализм. М.: Прогресс, 1989. С. 230-232.

111. Давыдов А.А. Оптимальный уровень безработицы в СССР // СОЦИС. 1990. № 12.

112. Шмелев Н.П. Экономические перспективы России // СОЦИС. 1995. № 3.

113. Арбатов Г. «Гайдаризм» — это реакция на свой собственный марксизм // Независимая газета. 1992. 13 марта.

114. Майминас Е. Альтернатива — за пределами рынка // Независимая газета. 1992… 19 марта. № 54.

115. Богомолов О. Т. Нуждается ли рынок в нравственности? Взаимодействие экономики, политики, культуры и морали в переходных обществах // Модели системной трансформации и социальная цена реформ (опыт России, СНГ и стран ЦВЕ. М.: ИМЭ-ПИ РАН, 2005.

116. Левчик Д.А. Митинг как форма предвыборной борьбы // СОЦИС. 1995. № 11.

117. Данилова Е.Н. Дискурс выигрывших и проигравших в российских трансформациях // СОЦИС. 2014. № 5.

118. Иноземцев В. On modern inequality. Социобиологическая природа противоречий ХХI века // Постчеловечество. М.: Алгоритм, 2007.

119. Любимов Л. Право на безделье // Ведомости. 2010. № 171. 13 сент.

120. Соловей В.Д. Русская история: новое прочтение. М.: АИРО-XXI, 2005.

121. Сартори Дж. Искажение концептов в сравнительной политологии // ПОЛИС. 2003. № 3, 5.

122. Moscovici S. La creacion del universo por el discurso cientifico // Archipielago. 1991. № 1.

123. Ципко А. Можно ли изменить природу человека? // Освобождение духа. М.: Политиздат, 1991.

124. Pain E. Sufrira Rusia el destino de la URRS? // El Pais. 1993. 25 июня.

125. Нерсесянц В.С. «Декларация прав человека и гражданина» в истории идей о правах человека // СОЦИС. 1990. № 1.

126. Дятлов С.А. Концепция инвестиционного развития России // Альманах Центра общественных наук МГУ. М., 1997.

127. Заславская Т.И. Россия в поисках будущего // СОЦИС. 1996. № 3.

128. Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. М.: Международный фонд «Культурная инициатива», 2009.

129. Лафонтен О. // Общество будущего. Политика реформ в изменившемся мире. М., 1990.

130. Лэш К. Восстание элит и предательство демократии. М.: Логос-Прогресс, 2002.

131. Право. Свобода. Демократия: материалы «круглого стола» // Вопросы философии. 1990. № 6.