Простые цели. Сложный замысел

Цели плана прямого действия были также просты, как сложны были его замысел и материально‑техническое обеспечение. План был таков: блокировать места проведения встреч ВТО, лишить делегатов возможности войти в здание и тем самым сорвать конференцию. В 7 часов утра манифестанты собрались по обеим сторонам конференц‑центра, где ВТО планировала провести свое мероприятие. Под холодным проливным дождем моя колонна промаршировала от рынка Пайк‑Плейс на набережной до центра города. Мы проходили по улицам, заваленным отходами, мусорными баками и желтыми пластиковыми лентами, похожими на те, которыми полицейские ограждают место преступления, только на этих была надпись: «Невидимые преступления». Группы единомышленников снимали с себя верхнюю одежду, чтобы было легче строить высокотехнологичные и технически несложные баррикады на перекрестках в центре города. Высокотехнологичные баррикады были двух видов: треноги и т.н. сейфы. Треноги представляли собой высокие сооружения на трех опорах с сидящим наверху человеком, которые невозможно было ликвидировать, не покалечив одушевленную часть конструкции. А «сейфы» были ничем иным, как трубами, сделанными из пластика или стали, в которые манифестанты вставляли руки, делая тем самым невозможным для полиции разделить людей, стоящих в ряд. Моя колонна промаршировала до театра Парамаунт, где глава американской миссии в ВТО Шарлей Баршевски должна была провести первую пресс‑конференцию ВТО в 9.30 утра. Здесь мы увидели ряд автобусов, блокирующих почти всю улицу; небольшой проход охранялся сиэтлскими полицейскими, довольно скудно экипированными средствами борьбы с уличными беспорядками. Не придумывая ничего сверхъестественного, используя только свои тела, мы взялись за руки и выстроились в единственном просвете в ряду автобусов, прямо перед полицейскими, полные решимости не покидать свои позиции целый день. С высоты холма, с которого открывался чудесный вид, мы смотрели на город, омываемый дождем; дождь начал стихать. Шерифы округа Кинг, охранявшие близлежащий автобусный парк, были дружелюбными и разговорчивыми, в отличие от сиэтлских полицейских. Они в шутку говорили, что выполняют самую легкую работу, а мы сокрушались по поводу нашей общей беды: невозможности отлучиться в уборную с боевых постов.

Когда один из делегатов, доведенный до крайней степени отчаяния, всем своим видом выразил готовность силой прорваться сквозь блокаду, шерифы моментально подготовились к защите манифестантов.

Ровно в 8 утра нашему тактическому координатору передали по рации, что выстроена блокада, надежно окружающая места проведения переговоров и лишившая делегатов возможности войти в здание. В 9.30 Баршевски отменила пресс‑конференцию, т.к. никто не мог войти в театр Парамаунт. Первые пленарные заседания были также отменены. Мы, люди, остановили ВТО!

 

 

Газ, аэрозоли и пули

Никто не мог поверить, что полиция не арестовывает митингующих. Но около 10.30 мы почувствовали запах и признаки применения слезоточивого газа или перцового аэрозоля. Ткань, смоченная в содовом растворе, помогла мне избавиться от слабых, но достаточно неприятных ощущений в носу и легких. Позже мы узнали, что в дополнение к слезоточивому газу и перцовым аэрозолям полиция применила и резиновые пули; планировалось также глушить переговоры тактической команды по рации повторяющимися непристойностями на сексуальную тему. С течением времени мы все больше ощущали присутствие химических веществ. Мы подошли к другой стороне конференц‑центра, где студенты двух университетов стояли, спрятав руки в «сейфы». Они сказали, что копы целый день были настроены по отношению к ним вполне дружелюбно, «кроме утра, когда они опрыскивали нас из перцовых аэрозолей и поливали слезоточивым газом!» Химические вещества причиняли серьезные неудобства, но баррикады держались. Вернувшись на свои боевые посты возле театра Парамаунт около 2 часов дня, мы увидели приближающиеся отряды полиции по охране общественного порядка со щитами, в специальной униформе и бронежилетах. В этот же день нам суждено было увидеть еще больше щитов и конной полиции, прорывающейся сквозь баррикады из людей, чтобы проводить делегатов внутрь здания, но у первой группы полицейских со щитами были другие задачи. Я попытался пробраться ближе, чтобы узнать, что они делали. Они нервничали, целиком погруженные в работу, которая, как мы узнали позднее, состояла в наблюдении за группой молодых людей‑анархистов. Молодые люди появились через десять минут после полиции. Они подошли к нам, затем повернули налево; полицейские со щитами скрылись вместе с ними. Потом я все думал, как же это было возможно, чтобы в два часа дня полиция могла до того эффективно следить за перемещением этой группы молодых людей, что они появились на десять минут раньше анархистов, хотя лишь несколько часов спустя не могла удержать их, когда они начали бить витрины и поджигать все вокруг. На самом ли деле полиция хотела, чтобы произошли беспорядки?

 

 

Колыбель активизма

Сеть прямого действия (СПД), которая планировала блокады и другие акции протеста, представляет собой свободное объединение групп прямого действия с западного побережья Северной Америки. СПД руководила действиями из старого склада, превращенного в танцклуб, известного сейчас как Конвердженс‑центр (Convergence Center), в жилом районе по соседству с Капитолийским холмом. В течение двух недель, предшествовавших протестам против ВТО, танцклуб стал колыбелью акций протеста.

27 ноября, когда я приехал туда, я увидел комнату, в которой ни много, ни мало 100 человек изучали теорию ненасильственных действий путем обсуждения и ролевых игр. В другой комнате, используя те же методы, активисты разрабатывали стратегию действий. В переулке рядом со зданием учили, как создавать блокады и строить треноги. В дальнем углу самой большой комнаты художники и активисты денно и нощно трудились над созданием реквизита: эмблем, знамен и кукол. Медики лечили больных, распространяли бесплатные презервативы, рассказывали о болезнях, передающихся половым путем, и о том, что делать в случае атаки слезоточивым газом и перцовым аэрозолем. Добровольцы готовили питательную вегетарианскую еду и кормили ежедневно около тысячи людей. В столовой большими буквами было написано: «На стенах живут клопы, в телефонах у нас жучки, нам не нужны насекомые еще и в пище. Пожалуйста, мойте руки перед едой». Стол информации был довольно оживленным местом: там собирались подписи, можно было получить ответы на интересующие вас вопросы, взять брошюры о прямом действии, сделать пожертвование, записаться добровольцем, получить футболку. Организаторы поддерживали порядок; одна из комнат была заперта: там хранили багаж.

Мы с представительницей Лиги противников войны американского отделения Международной организации противников войны, Вивьен Шарплес участвовали в тренинге по сооружению высокотехнологичных и технически несложных баррикад: от людских цепей до «сейфов» с использованием стальных труб. В ходе другой тренировки мы узнали, что надо делать в случае ареста и заключения под стражу. Были объяснены четкие принципы поведения в ситуациях такого рода: не носите удостоверений личности, не называйте своего имени; не давайте разделить вашу группу; требуйте равных условий для всех; требуйте, чтобы всем арестованным были выданы повестки о вызове в суд, а не предъявлены обвинения в уголовном преступлении или судебно‑наказуемом проступке. Активистам советовали в ответ на все обвинения заявлять о своей невиновности и требовать адвоката, назначенного судом, и суда присяжных, если другие условия не выполняются.

Вся деятельность, казалось, происходила сама собой. А ведь это была не фирма с персоналом, финансовыми средствами и директором. СПД наняла Конвердженс‑центр за 4000 долларов, но польза от обучения всех этих молодых активистов просто бесценна. Это был анархизм в его высшем проявлении, децентрализованные действия, произошедшие прямо под пристальными взглядами других, более многочисленных, групп манифестантов и полиции, не смотря на то, что пресс‑центр СПД довольно умело и больше обычного привлекал внимание прессы к приготовлениям. Накануне событий «Сиэтл Тайме» опубликовала список намеченных мероприятий, в числе которых были: «создание блокад с целью срыва конференции ВТО» и организация занятий, которые можно пройти в штаб‑квартире СПД. Две из самых популярных газет Сиэтла советовали своим читателям пройти занятия по организации ненасильственных демонстраций, если они хотят принять участие в акциях гражданского неповиновения.

Конвердженс‑центр и СПД явили собой великолепный пример объединения усилий таких движений, как, например, Общество «Рукус» (оно провело ряд специальных занятий для подготовки протестов против ВТО), Сеть по сохранению тропических дождевых лесов, Глобальный обмен, Центр организации студенчества, Лига противников войны, которые в течение многих лет работали над этими вопросами. СПД также много выиграла от недавних компаний против предприятий с потогонной системой, и акций в университетах. Акции были направлены на защиту животных и окружающей среды.

 

 

Честно говоря

В большинстве из последовавших за событиями публикаций утверждалось, что манифестанты якобы мало что знали о ВТО. Очевидно, журналисты, писавшие подобные статьи, не слышали таких разговоров, как, например, этот, свидетелем которого я стал. Участниками его были демонстрант и делегат Евросоюза, который утверждал, что хочет войти в конференц‑центр, чтобы «убедить ваше [американское] правительство согласиться на протекционистские меры для европейских фермеров».

Демонстрант спросил, почему ВТО выиграет, подорвав трудовые и экологические стандарты. Пока делегат пытался объяснить, как, по его мнению, можно было реформировать ВТО, демонстрант задал ему вопрос об одном из противоречивых решений ВТО, которое нарушило законы всех государств, требующие наличия у креветочных траулеров оборудования для защиты дельфинов от траулерных сетей.

– Может быть, подобное оборудование не по карману рыболовецкой отрасли, – ответил делегат.

– А вы знаете, сколько стоит такое приспособление?‑– поинтересовался демонстрант.

Делегат признал свою полную неосведомленность в этом вопросе

– Пятьдесят долларов, – ответил демонстрант.

В ходе разговора, длившегося полчаса, демонстрант приводил хорошо обоснованные, говорившие о знании предмета аргументы, основанные на статистических данных и анализе. И это только один из сотен разговоров, произошедших в тот день, когда делегатов, лишенных возможности войти в конференц‑зал, митингующие прямо‑таки забрасывали вопросами и комментариями. Эта блокада дала возможность митингующим использовать подход, за который корпорациям и лоббистам платят тысячи долларов; это был лучший пример лоббизма не в мраморных институтах власти, но на улицах, которые походили на карнавал.

Возьмем «освобожденную зону». Там были танцоры, куклы, клоуны, уличный театр, радикальные группы поддержки, люди на ходулях и множество музыки. Еще там был молодой человек в униформе скаута, утверждавший, что некоторые из его знаков отличия получены за гражданское неповиновение и участие в создании блокад.

Быть может, это единственный раз, когда я так близко видел всеобщую забастовку, и я увидел ее в единственном городе США, в котором когда‑либо происходила всеобщая забастовка. Вечером, когда мы, усталые, но довольные, шли по центральным улицам Сиэтла, все еще заполненным смрадом перцовых аэрозолей и слезоточивого газа, мы снова и снова скандировали слова, которые как нельзя лучше отражали дух этого дня: «Вот как выглядит демократия!»

 

Джим Кэмпбелл [114], Филипп Дюамель [115], Скотт Вайнштейн [116], Боб Уолтер [117]