Психология современного левачества

 

6. Вряд ли кто станет отрицать, что мы живем в глубоко проблемном обществе. Одно из самых широко распространенных свидетельств безумия мира сего – это левачество, поэтому обсуждение психологии левачества может послужить введением в дискуссию о проблемах современного общества в целом.

7. Что такое левачество? На протяжении первой половины XX века левизну можно было полностью отождествить с социализмом. Сегодня левое движение расколото. Непонятно, кого можно сегодня назвать леваком и не ошибиться притом. Говоря в этом параграфе о леваках, мы в основном имеем в виду социалистов, коллективистов, «политически корректных» типов, феминисток, борцов за права геев, инвалидов и животных и т. п. Но не каждый связанный с этими движениями – левак. Мы стараемся доказать, что левачество – это не столько движение или идеология, сколько психологический тип или, скорее, набор похожих типов. То, что мы называем «левачеством», станет более понятным в ходе нашего обсуждения левацкой психологии.

8. Даже с учетом всего вышесказанного наша концепция левачества не настолько ясна даже для нас самих, насколько нам этого бы хотелось, однако средства против этого не предвидится. Все, что мы пытаемся сделать, – это грубо и приближенно очертить две психологические тенденции, которые, как мы верим, являются основными движущими силами современного левачества. Мы ни в коей мере не старались рассказать ВСЮ правду о левацкой психологии. Кроме того, наши тезисы могут быть применены только к современному левачеству. Мы оставляем открытым вопрос о той степени, в которой они могут применяться также к левакам XIX и начала XX в.

9. Современному левачеству присущи две психологические тенденции: «комплекс неполноценности» и «гиперсоциализация». Комплекс неполноценности характерен для всего современного левачества в целом, а гиперсоциализация свойственна только одному конкретному сегменту современного левачества, но этот сегмент крайне влиятелен.

 

Комплекс неполноценности

10. Под «комплексом собственной неполноценности» мы подразумеваем не только чувство неполноценности в строгом смысле, но весь спектр связанных с ним характерных черт: заниженную самооценку, ощущение бессилия, склонность к депрессии, пораженчество, ощущение вины, ненависть к самому себе и т.д. Мы утверждаем, что современное левачество имеет склонность к подобным чувствам (в более или менее скрываемой форме) и что эти чувства играют решающую роль в определении направления, которое принимает современное левачество.

11. Когда некто считает оскорбительным почти все, что говорится в его адрес или в адрес группы, к которой он себя относит, мы вправе предположить, что он наделен комплексом неполноценности или что его самооценка занижена. Эта тенденция в том или ином виде озвучивается борцами за права разнообразных меньшинств, независимо от того, принадлежат ли они сами к тем меньшинствам, которые защищают. Они крайне чувствительны к словам, используемым для обозначения этих меньшинств. Слова «негр», «желтый», «хромой» или «цыпочка», которыми называли африканцев, азиатов, инвалидов и женщин, изначально не обладали оскорбительной окраски. «Тётка» и «цыпочка» были всего лишь эквивалентами женского рода таких слов, как «парень», «чувак» и «малый». Отрицательный оттенок был приписан этим словам самими активистами. Некоторые «борцы» за права животных дошли до того, что отказываются от употребления слова «питомец» и настаивают на его замене выражением «животное‑компаньон». Левацкие антропологи прибегают к невероятно длинным словосочетаниям только для того, чтобы не сказать о примитивных народах ничего такого, что могло бы быть умышленно проинтерпретировано в негативном ключе. Они хотят заменить слово «примитивный» выражением «неграмотный». Они проявляют почти параноидальный страх перед любого рода указаниями на то, что какая бы то ни было примитивная культура ущербнее нашей собственной. (Мы не подразумеваем, что примитивные культуры ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ущербнее наших. Мы просто указываем на сверхчувствительность левацких антропологов.)

12. Не черный обитатель гетто, иммигрант из Азии, оскорбленная женщина или инвалид настолько чувствительны к «политически некорректной терминологии», а жалкая кучка активистов, большинство которых даже не принадлежат ни к одной из «угнетаемых» групп, а происходят из привилегированных слоев общества. Политическая корректность находит свою опору в среде университетских профессоров с хорошим жалованьем и гарантиями занятости, большинство которых – гетеросексуальные белые мужчины из семей среднего класса.

13. Множество леваков не имеет прямого отношения к проблемам тех групп, которые кажутся слабыми (женщины), побежденными (американские индейцы), отпугивающими (гомосексуалисты) или ущемленными каким‑либо другим способом. Только леваки думают, что эти группы ущербны. Они никогда не признаются себе в том, что их посещают такие мысли, но именно поэтому они связывают себя с их проблемами. (Мы не считаем, что женщины, индейцы и т.д. И ВПРАВДУ ущербны, мы просто описываем особенности левацкой психологии).

14. Феминистки отчаянно стараются доказать, что женщины столь же сильны и одарены, сколь и мужчины. Совершенно ясно, что их преследует страх перед тем, что женщины могут НЕ быть такими же сильными и одаренными, как мужчины.

15. Леваки склонны ненавидеть все, что выглядит сильным, добротным и преуспевающим. Они ненавидят Америку, они ненавидят западную цивилизацию, они ненавидят белых мужчин, они ненавидят рациональность. Причины, которые леваки приводят для оправдания своей ненависти к Западу и т.п., разумеется, не совпадают с их реальными мотивами. Они ГОВОРЯТ, что ненавидят Запад за его воинственность, империализм, сексизм, этноцентризм и так далее, но когда те же самые грешки обнаруживаются в социалистических странах или в примитивных культурах, левак находит для них оправдания, или, по крайней мере, НЕДОВОЛЬНО отмечает, что негативные явления встречаются и там, но стоит только «провиниться» западной цивилизации, как левак с ЭНТУЗИАЗМОМ растрезвонит об этом всюду, сильно преувеличив «вину» общества. Отсюда ясно видно, что не «прегрешения» являются подлинным мотивом для ненависти к Америке и Западу. Левак ненавидит Америку и Запад, потому что они находятся на вершине своего могущества и успеха.

16. Такие слова, как «уверенность в себе», «самостоятельность», «инициативность», «предприимчивость», «оптимизм» и т.д., играют незначительную роль в либеральном и левацком лексиконе. Левак антииндивидуалистичен, насквозь пронизан коллективизмом. Он хочет, чтобы общество решало за каждого его проблемы, заботилось о нем. Он не из тех людей, которые чувствуют, что способны разобраться со своими проблемами самостоятельно и удовлетворить свои насущные потребности. Леваку глубоко чужда идея соревновательности, потому что в глубине души он чувствует, что уже проиграл.

17. Искусство, обращенное к современным левацким интеллектуалам, сосредоточивается на всем омерзительном, слабом и отчаянном или приобретает оргиастическое звучание. Рациональный контроль утрачивается, как будто бы нет никакой надежды на то, чтобы достичь чего‑либо путем рациональных подсчетов. Если все зря, так окунемся в пучину сиюминутных ощущений – таково кредо этого искусства.

18. Современные левацкие философы склонны упускать из виду разум, науку, объективную реальность и настаивать на культурной относительности всего и вся. Бесспорно, что каждый может задать серьезный вопрос об основаниях научного знания и о возможности определения объективной реальности. Но очевидно, что современные левацкие философы – это не просто хладнокровные приверженцы логического анализа, систематически перепроверяющие основания научного знания. Прежде всего они глубоко увлечены эмоционально своими нападками на истину и реальность. Они нападают на эти концепты из собственной психологической потребности. Во‑первых, эти атаки дают выход их враждебности, и, покуда они успешны, они помогают им укрепиться во власти. Вторая (и более важная) причина, по которой левак ненавидит науку и прочие типы рациональности, состоит в том, что они относят одни известные воззрения к истинным (то есть сильным, лучшим), а другие – к ложным (то есть слабым, ущербным). Комплекс неполноценности левака зашел так далеко, что он не может выдержать всякое деление вещей на лучшие и худшие. Это, кроме прочего, объясняет, почему многие леваки отрицают концепцию психического заболевания и полезность Ай‑Кью‑тестов. Леваки протестуют против точки зрения генетиков на человеческие способности и поведение, потому что генетическое объяснение может привести к делению людей на более способных и менее способных (то есть «более ущербных», как думают леваки). Леваки предпочитают сваливать всю вину за наличие способностей у одних и отсутствие их у других на общество. Поэтому если кто‑то «ущербен» – это не его вина, а вина общества, потому что этот кто‑то не был правильно оценен в свое время и поэтому не был обеспечен необходимыми условиями.

19. Левак не принадлежит к тем людям, которых комплекс неполноценности заставляет хвастать, якать, задираться, становиться выскочками и жестокими соперниками. Такие люди все же не вполне потеряли веру в себя. Да, они испытывают дефицит чувства собственной силы и значимости, но все же еще способны убедить себя в том, что у них есть возможность стать сильными, и именно попытки обрести силу ведут к неприятному для окружающих поведению. Но левак ушел и от этого. Его комплекс неполноценности столь велик, что он даже не может представить себя сильной и значительной личностью. Отсюда весь коллективизм левака. Он может почувствовать себя сильным только в качестве члена крупной организации или массового движения, с которым он себя отождествляет.

20. Отметим и мазохистическую направленность левацкой тактики. Леваки протестуют, бросаясь под колеса транспортных средств, они намеренно провоцируют полицию или расистов, чтобы те избили их, и т.д. Такая тактика часто действительно может оказаться эффективной, но многие леваки прибегают к ней не как к средству для достижения цели, но просто потому, что им ПО ДУШЕ мазохистическая тактика. Ненависть к самому себе – характернейшая особенность левака.

21. Леваки могут заявлять о том, что их действия продиктованы состраданием или моральным принципом. Моральные принципы действительно играют важную роль для левака гиперсоциализированного типа. Но сострадание и моральный принцип не могут являться основными мотивами для левацкой активности. Враждебность – слишком значительная составляющая левацкого поведения, как, впрочем, и жажда власти. Более того, подавляющая часть левацкого поведения вовсе не рассчитана на то, чтобы принести пользу тем людям, относительно которых заявляется о готовности помочь. Например, если даже принять на веру, что меры по укреплению позиций черного населения действительно нужны этому самому черному населению, имеет ли смысл требовать укрепления этих позиций в таком враждебном и догматическом тоне? Очевидно, что дипломатический, совещательный подход мог бы оказаться куда более продуктивным. Можно было бы предложить, по меньшей мере, варианты соглашений языкового и символического характера, приемлемые для тех белых, которые считают, что укрепительные меры дискриминируют их. Но левацкие активисты никогда не пойдут на это, потому что дипломатия не удовлетворяет их эмоциональных потребностей. Помощь черным не имеет ничего общего с их настоящей целью. Напротив, расовые проблемы служат оправданием их собственной враждебности и подавленного желания власти. Поступая подобным образом, они в действительности наносят вред черному населению, так как враждебное отношение левых активистов к белому большинству только разжигает расовый конфликт.

22. Если бы даже наше общество было совершенно лишено проблем, леваки ПРИДУМАЛИ бы проблемы для того, чтобы найти оправдание своей мышиной возне.

23. Мы еще раз подчеркиваем, что все вышесказанное не претендует на звание точного описания любого, кого можно назвать леваком. Это только грубый набросок генеральной линии левачества.

 

Гиперсоциализация

 

24. Психологи используют термин «социализация» для обозначения процесса, в ходе которого дети учатся мыслить и поступать в соответствии с требованиями общества. В том случае, когда некто верит в моральный кодекс своего общества, соблюдает его и хорошо укладывается в него в качестве действующей части общества, про него говорят, что он хорошо социализирован. Казалось бы, странно было бы говорить о том, что многие леваки гипёрсоциализированы, ведь левак воспринимается как бунтарь. Тем не менее эта позиция может быть доказана. Многие леваки не такие бунтари, какими кажутся.

25. Моральный кодекс нашего общества предъявляет настолько высокие требования, что никто не может думать и действовать в полном соответствии с моральными нормами. Например, мы не должны никого ненавидеть, тем не менее почти каждый ненавидит кого‑либо в тот или иной момент своей жизни, признает он это сам или нет. Некоторые люди настолько сильно социализированы, что попытка думать, чувствовать и поступать согласно нравственным принципам для них тяжкий крест. Для того чтобы избежать чувства вины, они постоянно вводят себя в заблуждение относительно собственных мотивов и находят нравственным объяснения для поступков отнюдь не нравственного порядка. Для того чтобы описать таких людей, мы используем термин «гиперсоциализированные».

26. Гиперсоциализация может привести к заниженной самооценке, чувству бессилия, вины, пораженчеству и т.д. Один из самых важных способов, при помощи которого наше общество социализирует детей, заключается в том, чтобы заставить их устыдиться собственного поведения или слов, противоречащих тому, что ждет от них общество. Если этот метод применялся слишком часто или если какой‑либо ребенок особенно подвержен таким чувствам, все заканчивается тем, что ребенок начинает стыдиться САМОГО СЕБЯ. Мышление и поведение гиперсоциализированных индивидов куда более завязано на социальных ожиданиях, чем у слабо социализированных людей. Большинство людей проявляют себя с весьма сомнительных сторон. Они лгут, совершают мелкие кражи, нарушают правила дорожного движения, халтурят на работе, кого‑то ненавидят, говорят про своих ближних гадости или подсиживают. Гиперсоциализированная личность не может делать подобных вещей, а если она делает это, ее мучают чувства стыда и отвращения к самим себе. Гиперсоциализированная личность не может даже испытать без чувства вины те мысли и те чувства, которые идут вразрез с принятой моралью, она не может допускать «нечестивых» помыслов. При этом социализация не просто первична по отношению к моральному чувству: нас социализируют для того, чтобы мы соответствовали куда большему количеству норм поведения, чем этого требует сама общепринятая мораль в чистом виде. Гиперсоциализированная личность содержится на психологической привязи и всю свою жизнь проводит на рельсах, которые общество услужливо под‑кладывает под нее. Для множества гиперсоциализированных людей результатом становится ощущение скованности и бессилия, что может стать серьезнейшим препятствием. Мы полагаем, что гиперсоциализация входит в число самых страшных мучений, которые люди причиняют друг другу.

27. Мы утверждаем, что очень важный и влиятельный сегмент современной левой мысли гиперсоциализирован и что эта гиперсоциализация играет огромную роль, задавая направление для всего современного левачества. Леваки гиперсоциализированного типа тяготеют к тому, чтобы становиться интеллектуалами или членами высшей прослойки среднего класса. Заметьте, что университетские интеллектуалы составляют наиболее социализированный сегмент нашего общества, и в то же время они – большинство в левом крыле.

28. Протестуя, левак гиперсоциализированного типа пытается оборвать психологическую привязь и утвердить собственную автономию. Но обычно ему не хватает силы, чтобы протестовать против основных ценностей общества. Можно сказать, что цели современного левака в основном НЕ конфликтуют с общепринятой моралью. Напротив, левак принимает распространенные моральные принципы как свои собственные, а затем обвиняет господствующее общество в нарушении этих принципов. Например, расовое равенство, равенство полов, помощь бедным, мир против войны, ненасилие, свобода самовыражения, забота о животных. Более фундаментально – долг индивида служить обществу и обязанность общества заботиться об индивиде. Все это – ценности, глубоко укоренявшиеся в нашем обществе (или, по крайней мере, в его средних и высших классах) в течение длительного времени. Эти ценности явно или неявно присутствуют или предполагаются в большей части материала, предлагаемого нам подавляющей частью СМИ и образовательной системой. Леваки, особенно те, которые принадлежат к гиперсоциализированному типу, обычно не протестуют против этих принципов, а оправдывают свое враждебное отношение к обществу, заявляя (с некоторой долей истины), что общество не живет по этим принципам.

29. Вот один из примеров того, как гиперсоциализированый левак показывает свою действительную предрасположенность условностям нашего общества, прикрываясь протестом против него. Многие леваки настаивают на выдвижении черных на престижную работу, на улучшении образования в школах для черных и на улучшении их финансирования. Тот образ жизни, который ведет черная беднота, они рассматривают как позор для общества. Они хотят встроить черного человека в систему, сделать его руководящим работником, юристом, ученым, короче, уподобить его белому из верхней прослойки среднего класса. Конечно, сами леваки заявляют на это, что делать черного копией белого – это ужасно, напротив, они, мол, хотят сохранить афро‑американскую культуру. Но каков предлагаемый механизм этого сохранения? В нем нет ничего, кроме негритянской кухни, «черной» музыки, одежды по негритянской моде, церкви или мечети в негритянском стиле. Другими словами, афро‑американской культуре предлагается сохранить себя в поверхностном виде. Во всех СУЩЕСТВЕННЫХ аспектах большая часть леваков гиперсоциализированного типа хотела бы уподобить черного белому идеалу. Они хотят обучить его техническим дисциплинам, сделать его начальником или ученым, заставить его всю жизнь карабкаться по статусной лестнице, чтобы доказать, что черный ничем не хуже белого. Они хотят сделать черных отцов «ответственными». Они хотят, чтобы негритянские банды перестали наводить ужас и т.п. Но все это – ценности именно индустриально‑технологической системы. Системе до лампочки, какую музыку слушает человек, какую одежду он носит или какую религию исповедует, пока он продолжает учиться в школе, трудиться на престижной работе, карабкаться по статусной лестнице, пока он «ответственный» родитель, пока он не учиняет насилия и т.д. В итоге как бы гиперсоциализированный левак ни отрицал этого, на самом деле он хочет встроить черного человека в систему и заставить принять его системные ценности.

30. Конечно, мы не утверждаем, что леваки, пусть даже и гиперсоциализированного типа, НИКОГДА не протестуют против фундаментальных ценностей нашего общества. Понятно, что они иногда так поступают. Некоторые гиперсоциализированные леваки доходят даже до того, что, протестуя против какого‑нибудь важного принципа современного общества, прибегают к насилию. По их собственному признанию, насилие для них – средство «освобождения». Другими словами, учиняя насилие, они ломают психологические барьеры, которые расставлены в их сознании. По причине их гиперсоциализированности эти барьеры для них ощутимей, чем для прочих, потому‑то им и нужно их сломать. Но, как правило, они оправдывают свой протест в терминах господствующего общества. Когда они прибегают к насилию, они заявляют, что борются против расизма и т.п.

31. Мы осознаем, что по поводу всего сказанного может возникнуть масса возражений. Но эскиз и не может претендовать на полноту. Реальная ситуация очень сложна и запутанна. Ее полное описание заняло бы не один том, если даже представить, что мы обладаем всей полнотой информации. Мы лишь грубо обрисовали две самые важные тенденции в психологии современного левачества.

32. Проблемы левака отражают проблемы общества в целом. Заниженная самооценка, склонность к депрессии и пораженчество присущи не только левым. Хотя лучше всего они заметны именно среди них, они широко распространены в нашем обществе. И современное общество пытается социализировать нас в куда большей степени, чем любое предшествовавшее ему общество. Эксперты рассказывают нам о том, как нам есть, как делать зарядку, как заниматься любовью, как растить наших детей и так далее.

 

Властный процесс

 

33. Человеческое общество нуждается (возможно, на биологическом уровне) в том, что мы назовем «властным процессом». Этот процесс тесно связан с волей к власти (которая есть везде), но это не совсем одно и то же. Властный процесс имеет четыре составляющих. Три наиболее очевидных – это цель, усилие и достижение цели. (Каждому нужно, чтобы у него была цель, достижение которой требует усилий, и каждому нужно, чтобы хотя бы некоторые из его целей были достигнуты.) Четвертый компонент определить сложнее, и нужен он не каждому. Мы назовем его автономией и обсудим позже (в параграфах 42 – 44).

34. Вообразите себе гипотетического человека, который может получить все, чего хочет, лишь пожелав этого. У такого человека будет безграничная власть, но он столкнется с серьезными психологическими проблемами. В первую очередь он захочет вовсю срывать цветы удовольствия, но чем дальше, тем сильнее он станет скучать. В конце концов он будет окончательно деморализован. Его замучает депрессия. История свидетельствует о том, что изнеженные аристократы имели тенденцию к вырождению. Это наблюдение не касается военной аристократии, которая была вынуждена сражаться, чтобы сохранить власть. Но изнеженные аристократы, пребывавшие в полной безопасности, которым не нужно вовсе напрягаться, обычно начинали скучать, превращались в гедонистов и полностью теряли лицо, даже если они обладали властью. Это показывает, что одной только власти недостаточно. Человеку необходимы цели, двигаясь к которым он мог бы использовать свою власть.

35. У каждого человека есть цели; ему необходимо хотя бы удовлетворять жизненные потребности в еде, воде, одежде и жилище, насколько последние две необходимости продиктованы климатом. Но обленившийся аристократ достигает этих целей без усилий. Отсюда его скука и деморализация.

36. Если жизненно важные цели не будут достигнуты, результатом станет смерть. Если недостижение цели не ведет к смерти, результатом будет фрустрация. Постоянно повторяющиеся неудачи, невозможность достичь цели на протяжении всей жизни ведет к пораженчеству, заниженной самооценке или депрессии.

37. Поэтому, для того чтобы избежать серьезных психологических проблем, человек выбирает цели, требующие усилий. Кроме того, для их достижения нужна изрядная доля удачи.

 

Суррогатная деятельность

 

38. Но не каждый праздный аристократ со временем начинает скучать и терять лицо. Например, император Хирохито вместо того, чтобы потонуть в декадентствующем гедонизме, посвятил себя биологии моря. В этой области он достиг выдающихся успехов. Когда человеку не приходится напрягаться для того, чтобы удовлетворять свои физические потребности, он часто ставит перед собой искусственную цель. Зачастую он стремится к этой цели с такой же энергией и эмоциональной увлеченностью, с какой он мог бы заниматься поиском пищи. Поэтому аристократы Римской империи соревновались на литературном поприще, многие европейские аристократы несколько столетий тому назад тратили уйму времени и сил на охоту, хотя, разумеется, они не нуждались в таком количестве мяса. Прочие аристократы состязались в богатстве, намеренно растрачивая целые состояния направо и налево. Отдельные аристократы вроде Хирохито обращались к науке.

39. Мы используем термин «суррогатная деятельность» для обозначения вида деятельности, направленной на достижение искусственной цели, которую человек ставит перед собой только для того, чтобы у него было над чем работать в ближайшем будущем, или, так сказать, для получения «удовлетворения» от достижения цели. Существует приближенный метод определения того, является ли та или иная деятельность суррогатной: встретившись с человеком, который тратит много времени и энергии для достижения цели X, спросите себя: «Если бы ему приходилось тратить большую часть своего времени и своей энергии на удовлетворение собственных биологических потребностей, если для этого пришлось бы всячески использовать свои физические и умственные способности, был бы он серьезно разочарован, не достигнув цели X? Если ответ отрицательный, значит, стремление этого человека к цели X составляет суррогатную деятельность. Исследования императора Хирохито в области биологии моря – пример суррогатной деятельности в чистом виде, ведь совершенно ясно, что если бы Хирохито был вынужден тратить свое время, работая над интересными ненаучными задачами ради хлеба насущного, он не был бы огорчен, так и не узнав всего про анатомию и жизненные циклы морских животных. С другой стороны, например, стремление к сексуальным и любовным переживаниям не является суррогатной деятельностью, потому что большинство людей, в случае если в остальном их существование вполне их устраивает, испытают огорчение, если в их жизни ни разу не появится человек противоположного пола (однако стремление к большей сексуальной активности, чем это действительно необходимо, может составлять суррогатную деятельность).

40. Для того чтобы в современном индустриальном обществе удовлетворить свои физические потребности, человеку требуются минимальные усилия. Достаточно после краткого обучения, чтобы приобрести какой‑нибудь простой технический навык, вовремя приходить на работу и немного постараться, чтобы оставаться на ней. Единственное требование – известное (не слишком большое) количество серого вещества и, что важнее всего, простое ПОСЛУШАНИЕ. Если у кого‑то есть все это, общество позаботится о том, чтобы жизнь этого человека не оборвалась раньше времени. (Конечно, существует беднота, которая не в состоянии удовлетворить свои физические потребности, действуя, как описано выше, но мы здесь говорим о большинстве.) Поэтому неудивительно, что современное общество почти все время занимается суррогатной деятельностью. Под это определение подпадают научные исследования, спортивные достижения, гуманитарная работа, художественное и литературное творчество, карабканье по статусной лестнице, приобретение куда большего количества денег и материальных благ, чем это требуется даже для самых крайних степеней физического удовольствия, и, наконец, социальный активизм, когда он касается проблем, не являющихся таковыми для самого активиста, как это происходит в случае с белыми активистами, которые борются за права небелых меньшинств. Иногда это не просто суррогатная деятельность, так как многие люди могут иметь мотивацию, отличную от простой необходимости ставить перед собой какую‑либо цель. Научная деятельность может быть частично мотивирована тягой к престижу, творчество – потребностью выразить чувство, воинствующий социальный активизм – личной ненавистью. Но для большинства людей, которые преследуют эти цели, деятельность по их достижению – суррогатная деятельность. Например, большинство ученых, возможно, согласятся с тем, что «удовлетворение» от их работы гораздо важнее, чем получаемые за нее деньги и престиж.

41. Для множества, если не для большинства, людей суррогатная деятельность выглядит менее удовлетворяющей, чем процесс достижения реальных целей (то есть таких целей, которых люди хотели бы достигнуть, даже если бы потребность во властном процессе уже была удовлетворена). Одним из указаний на это является тот факт, что люди, глубоко вовлеченные в суррогатную деятельность, никогда не бывают полностью удовлетворены, ни на минуту не останавливаются для отдыха. Потому тот, кто делает деньги, постоянно добивается все большего и большего богатства. Ученый, едва решив одну задачу, переходит к следующей. Бегун на длинную дистанцию заставляет себя бежать каждый раз все дальше и быстрее. Многие люди, занимающиеся суррогатной деятельностью, скажут, что они получают от нее куда больше удовлетворения, чем от «земных» дел по удовлетворению своих биологических потребностей, но так происходит лишь потому, что в нашем обществе усилия, необходимые для удовлетворения биологических потребностей, сведены к минимуму. Более важным является то обстоятельство, что в нашем обществе люди удовлетворяют свои биологические потребности не АВТОНОМНО, а функционируя в качестве частей колоссальной социальной машины. Занимаясь суррогатной деятельностью, люди, напротив, обладают большей степенью автономии.

 

Автономия

 

42. Автономия как составляющая властного процесса может и не быть необходимой для каждого. Но большинству людей нужна та или иная степень автономии для того, чтобы работать над поставленными задачами. Прилагаемые для этой работы усилия должны предприниматься по собственной инициативе человека, под его руководством и контролем. Тем не менее большинству людей не приходится осуществлять этот контроль и это руководство поодиночке. Обычно достаточно работать в качестве члена МАЛОЙ группы. Если шестеро человек обсуждают цель меж собой и прилагают совместные усилия по достижению этой цели, потребность этих людей во властном процессе будет удовлетворена. Но она не будет удовлетворена, если они будут работать из‑под палки, подчиняясь строгим указаниям сверху, не оставляющим места их самостоятельным решениям и инициативам. То же самое справедливо в отношении решений, принимаемых на коллективной основе, если группа, принимающая эти решения, настолько велика, что роль отдельной личности в ней незначительна.

43. Правда, существуют и такие индивиды, потребность которых в автономии невелика. Либо их воля к власти ослаблена, либо они удовлетворяются тем, что отождествляют себя с какой‑нибудь могущественной организацией, к которой они принадлежат. И, наконец, существуют бездумные люди‑растения, которым, по‑видимому, хватает чисто физического ощущения силы (тот солдат хорош в бою, который, развивая боевые навыки, готов применить их, слепо повинуясь своим командирам).

44. Но для большинства людей необходимо, чтобы самооценка, уверенность в себе, чувство силы появлялись в ходе АВТОНОМНОЙ работы над поставленной задачей, в ходе свободного властного процесса. Если у человека отнять возможность адекватно осуществлять властный процесс, результатом станут (в зависимости от человека и способа, которым был нарушен властный процесс) скука, деморализация, заниженная самооценка, комплекс неполноценности, пораженческие настроения, депрессия, тревожность, чувство вины, фрустрация, враждебность, насилие над детьми или партнером по браку, ненасытный гедонизм, ненормальное сексуальное поведение, расстройства сна, пищеварения и т.д.