Церковно-религиозный функциональный стиль: основные языковые особенности

Идея о необходимости выделения и описания церковно-религиозного языка в плоскости функционального стиля русского литературного языка принадлежала Л. П. Крысину. Ученый впервые обозначил данную проблему в своей статье «Религиозно-проповеднический стиль и его место в функционально-стилистической парадигме русского литературного языка». В последующие годы идея была поддержана многими отечественными учеными и начата работа по изучению стилистического аспекта языка, функционирующего в религиозной сфере.

Дефиниция термина «церковно-религиозный стиль» включает в себя следующее: функциональная вариация современного русского литературного языка, обслуживающая «сферу церковно-религиозной общественной деятельности» и соотносимая «с религиозной формой общественного сознания» [Крылова, 2006: 612].

Надо подчеркнуть, что в данной работе термин «церковно-религиозный стиль» мы будем использовать, согласно замечанию Т. В. Ицкович, в понимании двуязычного феномена, диглоссия которого определена сосуществованием двух равноправных и эквивалентных по своей функции языков: богослужебного и современного литературного русского. [Ицкович, 2013: 134].

Следует отметить, что при учете религиозной разновидности как самостоятельного функционального стиля, логично рассмотреть присущие ей характеристики. Так, А. С. Стаценко указывает на некоторые дифференцирующие признаки. Первый из них – сфера употребления. Здесь в качестве ведущего определения выступает сфера религиозных отношений, где для общения релевантны как традиционные формы, по типу литургий, так и «нейтральные», лишенные религиозного аспекта: светские беседы «о духовном» [Стаценко, 2017: 276]. Следующий признак – тематика. Церковно-религиозный стиль отличается непосредственно тесной связью с религией, однако «характер развертывания той или иной темы будет зависеть от внешних обстоятельств». Такие «внешние обстоятельства» подразумевают под собой ритуализированную (церковная служба, молебен, литургия) форму общения, где участники ограничены в выборе вербальных средств, и неритуализированную форму, где говорящий позволяет себе свободу в выборе средств выражения [Там же: 276].

Многие исследователи предлагают описывать феномен церковно-религиозного стиля в парадигме функциональных стилей, выделяемых на основе экстралингвистических факторов. О. А. Прохватилова выделяет  следующие экстралингвистические признаки церковно-религиозного стиля:

- совокупность видов коммуникации, актуальных для религиозной сферы общения, – коллективная, массовая и личная коммуникации, а также особый вид – гиперкоммуникация;

- специфический тип соотношения «говорящий – слушающий» в религиозном общении;

- присущая монологическому религиозному тексту диалогичность;

- сочетание функций сообщения и воздействия, в которых реализуется просветительская и дидактическая направленность текстов религиозного стиля;

- стилевая доминанта, представляющая собой синтез в религиозных текстах элементов двух языковых систем – русского староцерковнославянского и современного русского языков [Прохватилова, 2006: 20].

Естественно будет предположить, что указанные экстралингвистические признаки церковно-религиозного стиля детерминируют конструктивный принцип, который реализуется совокупностью особых стилевых черт. Так, важно отметить, что одной из стилевых особенностей является архаически-возвышенная тональность речи. О данной особенности и важности ее использования в религиозной коммуникации писал отечественный теоретик проповеди Архиепископ Аверкий (Таушев): что было бы, спрашивал он, «если бы мы, подражая светскому языку, вместо “Господь Иисус” стали бы говорить “господин Иисус”, вместо “братие” –“братцы”, вместо “крещение” – “купание”, вместо “таинство” – “секрет”, вместо “чудо” – “диковинка” и т.п.» [Архимандрит Аверкий (Таушев), 2001: 45]. Констатируя факт рассмотренной особенности, можно сказать о рациональности отказа от употребления в церковно-религиозном стиле таких языковых единиц, которые могут вызывать ассоциации с нерелигиозной сферой, а также нерелевантности употребления слов со сниженной коннотацией. Не ограничиваясь одной чертой, отметим следующую: для церковно-религиозного стиля характерна аллегорическая и метафорическая образность смысловых единиц текста. Так, о данной черте в своей работе «Духовные письма игумена Никона (Воробьева): особенности тропеической организации» А. Н. Смолина подчеркивает: «Аллегорическая форма выражения смысла помогает автору речи больше действенности. Аллегорические образы, создающие цельную картину, приближают к лучшему пониманию глубинных нравственных и духовных смыслов, закладываемых автором» [Смолина, 2015: 327].

Рассматривая стилистические особенности, мы не можем не говорить об интенциях церковно-религиозного текста. Такой важный аспект требует особого упоминания, поскольку религиозный дискурс видится в утверждении таких идей, как «вера в Бога, спасение души, любовь к Богу и ближним, несение своего креста, смирение, покаяние, молитвенное делание, монашеское служение и иных» [Смолина, 2020: 56]. Текст церковно-религиозного стиля подразумевает христианское мировоззрение автора, адресатом же является воцерковленный, реже не воцерковленный христианин или даже неверующий человек. [Там же: 56]. Так, основными интенциями в текстах рассматриваемого стиля являются духовно-религиозные, к ним относятся: «утверждение адресата в христианской вере; проповедование Евангелия; назидание в смирении, благочестии, доброделании; помощь в освоении молитвенного делания, борьбе со страстями, деле спасения души и т.п.» [Там же: 57].

Кроме того, церковно-религиозный стиль обладает неповторимым набором языковых черт, что позволяет ему заметно отличаться от других функциональных стилей русского языка. Так, по замечанию О. А. Прохватиловой, языковая система средств духовной речи наполнена архаичными компонентами различных уровней, которые тесно связаны с единицами современного русского литературного языка. Данный симбиоз создает стилистическое своеобразие церковно-религиозного дискурса [Прохватилова, 2006: 22].

Особое значение религиозному стилю придает уникальное звучание духовной речи, обусловленное сочетанием акустических признаков. По замечанию О. А Прохватиловой, фонетический уровень отражает «особенности древней музыкально-тонической и современной акцентно-мелодической фонетических систем». [Там же: 22] Соглашаясь с доктором филологических наук, важно отметить непосредственную связь производительных свойств современной духовной речи с традициями старославянского произношения. К орфоэпическим особенностям интонационной организации духовной речи сегодня относятся следующие:

- сохранение качественных и количественных характеристик гласных полного образования в безударных позициях (например: [о] ни[спо]слании);

 - произношение ударного нелабиализованного [э] после мягких согласных, шипящих и [ц] перед твердыми согласными (например: возне[с’эт]; спа[с’эт]; [м’эрт]вых; от[цэв]; ду[шэ]ю; ко[п’иjэм]);

- побуквенное произнесение некоторых флексий в грамматических формах (Свят[аго] Духа; кающе[го]ся; императора Феодосия Млад[шэго]; свят[аго] Иоанна Златоуста).

В лексической системе религиозного стиля О. А. Прохватилова подчеркивает существование нескольких стилистических пластов. Так, наряду с лексикой нейтральной (например: инок, воскресение, монах), которая присуща феномену религиозного дискурса, здесь представлена и книжная лексика, стилистически окрашенная (например: блаженный, благодатный). Важно отметить и то, что присутствует также и не обладающая выраженной стилистической сниженностью разговорная лексика (например: «скорая» вместо «скорая помощь») [Там же: 22-23].

Тексты церковно-религиозного стиля включают в себя множество характерных противопоставлений, на основе которых строится представление о совершенно полярных вещах, присущих православной религии. Так, Е. В. Бобырева приводит в пример такие категории как «богатство-бедность», «добро-зло», «земное-божественное» [Бобырева, 2007: 14].

Дихотомия нравственных категорий в оценке христианских ценностей рассматривается следующим образом: «добро» представляется хорошим поступком, а «зло» характеризуется аморальным действием, противоречащим религиозным установкам. «Земное-божественное» представлено противоположностью образов света и тьмы. Категория «богатство-бедность» рассматривается здесь не как материальное достоинство в сравнении с нищенством, а как духовная наполненность души против пустоты, не позволяющей заслужить благосклонность Бога. [Там же: 15].

Важно отметить разнообразие жанров церковного-религиозного стиля. Д. В. Орехова в своей диссертационной работе выделяет первичные жанры (псалмы, притчи, молитвы) и вторичные (проповедь, исповедь, послание, иными словами, жанрами, в которых, «в той или иной степени модифицируются первичные религиозные тексты Священного писания») [Бобырева, 2007: 283; цит. по Орехова, 2015: 62]. Библия, по мнению Л. П. Крысина является отдельным жанром, называемым гипержанром [Крысин, 2004: 290]. Под гипержанром мы понимаем: «макрообразования, т. е. речевые формы, которые сопровождают социально-коммуникативные ситуации, объединяющие в своем составе несколько жанров» [Дементьев, 2010: 149].

Таким образом, церковно-религиозный стиль – двуязычный феномен, воплощающий в себе богослужебный и современный литературный русский язык. Как самостоятельный функциональный стиль религиозная разновидность имеет ряд особенностей, выделяющих ее среди других функциональный стилей русского языка. Одной из основных особенностей рассматриваемого стиля является морально-эстетическая христианская установка, выражающаяся в противоположных оценочно-нравственных категориях.