Частота, длительность занятий и продолжительность групповой терапии

 

РЭПТ‑группы обычно проходят раз в неделю и длятся два часа пятнадцать минут. Я (Л Э.) использую свои группы также для того, чтобы тренировать ведущих, поэтому в состав группы входят ведущий и его тренирующийся ассистент. Первые полтора часа группа проводит с обоими ведущими, а затем переходит в другую комнату и оставшиеся три четверти часа ее ведет ассистент. Однако проведение РЭПТ‑групп не требует двух тренеров, их легко может вести один обученный человек без чьей‑либо помощи. Каждый год группе предоставляется возможность пройти бесплатный 8‑часовой марафон в дополнение к обычным еженедельным встречам.

Все группы не имеют установленной даты окончания. Присоединяющиеся члены могут посещать ее в течение как минимум пяти недель и затем (предупредив за две недели) выйти из нее в любое время. На место выбывших членов вскоре приходят новые. Таким образом, новички присоединяются к группе, члены которой в большинстве своем посещали ее уже в течение нескольких месяцев и могут помочь освоить основы РЭПТ.

Желательно, чтобы члены группы оставались в ней минимум 6 месяцев, потому что им требуется некоторое время, чтобы выучить принципы РЭПТ; необходимо также, чтобы группа некоторое время следила за выполнением ими своих домашних заданий. Некоторым менее проблемным членам, однако, хватает 2–3 месяцев, за это время они получают значительную помощь в решении своих эмоциональных проблем.

 

ПРОЦЕСС ГРУППОВОЙ РЭПТ

 

Групповая РЭПТ отличается от других распространенных форм групповой терапии, таких, например, как психоаналитическая терапия, по ряду важных аспектов. Чтобы показать, на что она похожа, позвольте мне (А. Э.) описать отдельные аспекты того, как обычно проходят у меня группы.

 

Аспекты переноса

 

РЭПТ рассматривает перенос, во‑первых, как сверхобобщение. Так, если когда‑то с членами группы плохо поступал отец и хорошо – мать, они могут быть склонны относить других мужчин к той же категории, Что отец, чувствовать озлобленность или безразличие по отношению к мужчинам и быть доброжелательными с женщинами. Они могут (но не обязательно) относиться к терапевту как к фигуре отца/матери, а к другим участникам группы – как к братьям и сестрам. Это все примеры сверхобобщения, и пока оно не перешло в крайние формы, не ведет ни к каким эмоциональным или поведенческим нарушениям. Поскольку РЭПТ (в отличие от психоанализа) не занимается такими переносами, у терапевтов нет навязчивого стремления искать их и, как следствие, непременно «находить».

Если в моих группах наблюдаются нормальные, непатологические реакции трансфера, я обычно игнорирую их, но когда они превращаются в патологию, будь то в группе или в личной жизни участника, остальные члены группы и я придираемся к таким реакциям и показываем, насколько они деструктивны и как их можно минимизировать или избавиться от них. Так, если Мириам избегает отношений любви и секса, потому что отец постоянно отвергал ее, мы показываем ей, что больше ни один мужчина не является ее отцом, что она может разумно выбрать другой тип мужчины и что если она сделает ошибку и выберет партнера, который будет таким же неласковым, как и ее отец, это не доказывает, что ей нужна его любовь, что она без нее ничто и что она не способна устанавливать продолжительные любовные отношения. Группа вместе со мной оспорила ее патологическое сверхобобщение, но не ее нормальное обобщение.

Точно так же, если участник мужского пола боготворит или, наоборот, принижает меня, лидера группы, которою он воспринимает как фигуру отца, любимого или ненавидимого, мы указываем ему на эту нездоровую реакцию переноса, вскрываем искаженный образ мыслей, который лежит за этим, и побуждаем его принять более функциональные мысли, чувства, поведение. Или если женщина ссорится с членами группы женского пола точно так же, как она ссорилась со своими сестрами, мы указываем ей на этот перенос и иррациональные когниции, лежащие в его основе, а также на то, как разбить ее ригидную реакцию «все женщины похожи на моих сестер».

Термин «перенос» в психотерапии используется также для обозначения близких отношений, которые обычно возникают между терапевтом и его клиентом. Я заметил, что такой аспект отношений возникает и в группе, но не настолько выраженно, как во время индивидуальных терапевтических сеансов. Однако РЭПТ активно поощряет уделение пристального внимания всем клиентам, проявление неподдельного интереса в оказании помощи при решении проблемы и – особенно – проявление того, что Роджерс (Rogers, 1961) называет безусловным позитивным отношением, и что я называю безусловным принятием. Так, несмотря на то что я часто нахожусь в конфронтации с членами группы, я стараюсь показать им, что действительно заинтересован в том, чтобы помочь им, что я буду упорно пытаться в течение каждого сеанса услышать, понять и проявить эмпатию к ним, что я твердо верю в их способность измениться, несмотря ни на какие препятствия, и что я смеюсь над их нездоровым образом мысли, не высмеивая их самих, и что я полностью принимаю их как людей, могущих ошибаться, как бы плохо они себя зачастую ни вели и ни думали. Я также использую свою личность на групповых занятиях, а это значит, что я неформален, иду на риск, открываю некоторые свои чувства, шучу и рассказываю истории и вообще остаюсь самим собой, а не только ведущим группы. Таким образом, я смею надеяться, что подаю пример гибкого, вовлеченного и непатологического поведения.

 

Аспекты контрпереноса

 

Честно говоря, некоторые члены группы мне нравятся – или не нравятся – больше других, особенно я склонен недолюбливать тех членов группы, которые часто опаздывают, не стремятся помочь другим, не делают домашние задания и вызывающе ведут себя в группе. Когда я замечаю эти свои чувства, я начинаю спрашивать себя, не говорю ли я себе при этом, что они абсолютно не должны быть такими, какие они есть, а если они такие, то они просто дерьмо! Я тут же опровергаю это осуждающее представление и убеждаю себя, что они должны вести себя таким неподобающим образом, потому что это естественно для них вести себя так сейчас Мне не нравится то, что они делают, но я могу принимать их со всеми их неудачными поступками.

Избавляясь от требований по отношению к своим клиентам, я в целом (хотя не полностью) преодолеваю негативный контрперенос и в состоянии общаться с этими членами группы более терапевтично. Иногда в зависимости от того насколько они уязвимы, я встаю в оппозицию и честно‑ говорю: «Я пытаюсь не ненавидеть вас, но мне действительно не по душе некоторые ваши поступки, и я надеюсь, что ради меня, ради группы и, прежде всего, ради себя вы измените свое поведение». Когда я ловлю себя на предубежденном фаворитизме по отношению к тем или иным членам группы, я убеждаю себя, что они не боги и не богини, и стараюсь не выделять их лишний раз в группе, при этом они продолжают мне нравиться лично.

 

Уровни интервенции

 

Большая часть моих интервенций с каждым отдельным членом группы происходит, когда он/она рассказывает о выполнении своего домашнего задания, о своих успехах или их отсутствии, представляв новые проблемы или возвращаясь к старым. Я говорю именно с ним, задаю вопросы, выдвигаю предложения, доискиваю и опровергаю его дисфункциональные мысли, чувства, поведение и предлагаю домашнее задание. Мои интервенции касаются главным образом его личных проблем, особенно если они связаны с его внешней жизнью, а также с тем, что он говорит или не говорит в группе.

Я часто показываю участнику, что его действия (и бездействие) в группе может дублировать его поведение вне группы. Так, я могу сказать: «Джоанна, ты так тихо говоришь здесь, что тебя едва можно расслышать. Ты так же ведешь себя и в других социальных группах? Если это верно, то что именно ты говоришь себе, что заставляет тебя разговаривать так тихо?»

Мои вмешательства в межличностное взаимодействие в группе ‘заключаются в том, что я комментирую, как члены группы реагируют друг на друга; отмечаю, что они не высказываются и не общаются с другими членами группы; отмечаю их доброжелательные или агрессивные реакции друг на друга, приветствуя первые и спрашивая о причинах последних; предлагаю им упражнения на развитие отношений в группе; лично говорю с отдельными участниками и, что особенно важно, напоминаю им, что взаимодействие в группе может указывать на то, как они сами себя саботируют в своих отношениях вне группы, и предлагаю им небольшой внутригрупповой тренинг умений, который может им помочь улучшить отношения с людьми вне группы.

Мое взаимодействие с группой как целым в основном состоит в проведении всех когнитивных, эмоциональных и поведенческих упражнений; в назначении к следующему занятию общего для всех домашнего задания (например, упражнение на преодоление стыда); в кратком объяснении основ теории и практики РЭПТ, некоторых групповых процедур и в обсуждении с группой позитивных и негативных сторон этих процедур.

Большую часть времени, как отмечалось выше, я взаимодействую на индивидуальном уровне, но когда возникают межличностные проблемы (например, когда два или более члена группы отказываются общаться друг с другом), я часто вмешиваюсь в эти дуэты или трио. Я также заранее планирую интервенции с группой как с целым или провожу их спонтанно, если считаю это целесообразным (или если вдохновение помогает мне!).

 

Ориентация на процесс или на содержание

 

До сих пор большую часть времени групповых занятий я был нацелен на индивидуализированное содержание. Я полагал, что члены группы пришли на терапию, чтобы отработать свои собственные индивидуальные проблемы и помочь себе в своей обычной жизни. Поэтому я в основном побуждал их говорить о том, по поводу чего они расстраивают себя в своих внутри‑ и межличностных отношениях, и при помощи группы старался показать им, как именно они сами себя зря расстраивают в своей повседневной жизни и что они могли бы сделать, чтобы думать, чувствовать и вести себя более здоровым образом

Цель групповой (и индивидуальной) РЭПТ – показать клиентам, что они не только оценивают и винят себя за то, что они делают, но и проклинают себя за это; что они также оценивают поведение других и проклинают этих других, если их поведение оказалось «плохим»; и что они замечают внешние сложности и только жалуются (вслух и про себя) на них, вместо того чтобы пытаться конструктивно изменить их или избежать. Таким образом, каждый раз, когда какой‑нибудь член группы рассказывает о своей чрезмерной и преувеличенной расстроенности чем‑либо и чувствует нездоровую панику, депрессию, ненависть к себе или ярость (вместо здоровой грусти, разочарования и неудовольствия), остальные члены и я сосредотачиваемся на том, чтобы показать ему, что он делает для того, чтобы стать несчастным, и как прекратить делать это, как планировать и добиваться более оправдывающего ожидания и счастливого существования. Когда он находится «на сцене» группы, практически все сосредотачиваются на нем и его трудностях и пытаются помочь ему их преодолеть как в группе, так и за ее пределами. Таким образом, большая часть времени каждого сеанса посвящается работе над индивидуальными проблемами членов группы.

Однако когда член группы выводит проблему, которая имеет отношение к группе как таковой, на эту проблему надо обратить особое внимание и решать ее всей группой. Так, если кто‑то постоянно опаздывает на занятия и пропускает достаточно много времени, я (или кто‑то еще) поднимаю это как проблему, и мы говорим о ней с опаздывающим. Мы определяем, например, почему он опаздывает, какая философия позволяет ему так себя вести, как он вредит сам себе и другим членам своим опозданием, как он может измениться и какое домашнее задание касательно этого вопроса он согласен выполнить. В то же время общая проблема опоздания – в том, как она связана с группой и с внешней жизнью ее членов – тоже часто обсуждается, при этом рассматриваются те неприятности, которые опоздание приносит всем участникам группы, и как оно мешает сплоченности и групповому процессу.

Точно так же, когда член группы говорит только о своих собственных проблемах и не рискует говорить с другими, обсуждать их деструктивные мысли и поступки и предлагать подходящие варианты решения их проблемы, его спрашивают об этом и показывают, как и почему он блокирует себя в группе и как и почему он ведет себя подобным образом и за ее пределами. Но общая проблема замкнутости (или иногда излишней болтливости) членов группы тоже поднимается, выслушиваются мнения разных членов группы о том, насколько более эффективным был бы групповой процесс, если бы все участники высказывались в меру, не слишком много и не слишком мало.

Также, если группа как целое функционирует неудовлетворительно – например, скучно, незаинтересованно, апатично или слишком шумно – я поднимаю этот вопрос, инициирую его всеобщее обсуждение, прошу членов группы предложить альтернативные способы поведения группы и следить позднее за выполнением этих предложений. Время от времени я повторяю некоторые принципы РЭПТ – например, положение о том, что люди не становятся несчастными, они делают себя несчастными сами – чтобы убедиться, что группа в целом понимает эти принципы и готова применять их на сеансах и в своей обычной жизни.