X . Несколько слов о Мурманском военно-морском отряде

23 февраля 1966 года наш советский Северный военно-морской флот отметил    50-летие своего существования.[62]

Он самый молодой флот нашей родины, хотя его рождение относится к эпохе Петра Первого.

Архангельск был колыбелью русского военно-морского флота, здесь при Петре было положено начало военному флоту, который вывел Россию в число передовых морских держав своего времени.

И лишь по косности и нерадению царей захирел Северный флот, настолько, что перед первой мировой войной в 1914 году на огромных просторах Северного Ледовитого океана и прилегающих к нему морей боевую службу нёс один-единственный корабль «Баян»,[63] вооруженный четырьмя 75-миллиметровыми орудиями.

10 февраля (23 по новому стилю)[64] 1916 г. был утвержден проект создания на Севере России военно-морского флота.

50 лет - срок небольшой, но сегодня наш Северный флот, как могучий богатырь, стоит на страже северных рубежей нашей социалистической родины.

Немало труда вложил русский народ в создание флота на Севере, и за какие-либо полтора года, к октябрю 1917 года, месяцу Великой Октябрьской социалистической революции, в строю Флотилии Северного Ледовитого океана (так тогда назывался наш Северный военно-морской флот) было 89 кораблей, а его личный состав на кораблях, береговых батареях и на базах уже превышал 15000 чел.

Североморцы быстро изжили февральские иллюзии и в октябре 1917 года отдали себя в распоряжение Пролетарской Революции. Они пошли за партией большевиков и явились главной опорой молодых органов Советской власти в Архангельске и Мурманске.

Матросы-североморцы, активные сторонники партии большевиков, могли бы стать надёжным прикрытием от нападения интервентов в 1918 году, но совместными усилиями империалистов и русских контрреволюционеров это оружие было выбито из рук страны Советов.

Несмотря на своевременные указания В.И. Ленина о неизбежности борьбы с империалистами, Северный военно-морской флот не был приведён в состояние боевой готовности.[65]

Выступая на Всероссийском съезде крестьянских депутатов и земельных комитетов 10 февраля 1918 г., В.И. Ленин говорил: «С нашей русской контрреволюцией мы уже кончаем… Есть ещё один враг: враг этот - международный капитал; с ним мы долго ещё будем бороться и выйдем победителями…». (Сочинения В.И. Ленина, т. 26, с. 472, 4-е изд.)[66]. 8 марта на заседании VIII съезда РКП(б) В.И. Ленин указал и на реальную опасность: «На нас наступление готовиться может быть с трёх сторон: Англия или Франция захотят у нас отнять Архангельск, это вполне возможно…». (Сочинения В.И. Ленина, т.27, с. 97, 3-е изд.[67]).

Но в это время, по заранее согласованному с представителями империалистов плану, белогвардейцы - русские офицеры спешили вывести суда флота из строя: крейсеры «Аскольд» [68]и «Чесма»[69] в Мурманске были поставлены на «отопление», 4 миноносца сданы в порт, матросы призыва 1911, 1912 и 1913 гг. демобилизовались, 22 февраля 1918 г. из Мурманска выехали 500 демобилизованных матросов. (ЦГА ВМФ, ф. 130, д. 62, л. 62).

Немало матросов было отпущено в многомесячные отпуска, им было запрещено возвращаться в Мурманск ранее 15 апреля. (ГАМО, ф. 562, д. 89).

В феврале – марте 1918 г. с кораблей и береговых батарей были демобилизованы большинство революционных матросов и почти все члены партии большевиков, что облегчило изменникам офицерам Веселаго, Лобода, Зилову свести боеспособность русского флота и береговых батарей «на нет». Тогда хозяевами положения в Мурманске оказались иностранные адмиралы и генералы.

Впоследствии я узнал, что в Мурманске с весны 1917 г. насаждалась союзническая агентура.

При Керенском в конце 1917 г. американский майор Хью Мартин занимался контрразведкой, но Советское правительство запретило это грязное дело. Тогда он нелегально через Сороку перебрался в Мурманск в январе 1918 г. и «сразу окунулся в политические проблемы этой области», а когда к нему прибыли Хоней и Томас Течер - на ст. Мурманск в вагоне был создан «американский штаб на колесах» - о чём поведал миру в своем труде Г. […][70]. (Стр. 34 и 35).

Не отставали в создании сети своего шпионажа на Севере и англичане: они широко привлекали русских белых офицеров, и, помимо капитана 2 ранга Чаплина Г.Е. и лейтенанта Веселаго Г.М., в Мурманск приехал учившийся в Англии вятский белогвардеец Юдкович как переводчик. Этот тип оказался английским подданным Ральфом Джадсоном, и, видимо, он оказал интервентам немало услуг, раз стал директором отдела информации БИ-БИ-СИ. Наглость шпионов не знала предела. Командира крейсера «Аскольд» Шейковского укрыл в своем вагоне Хью Мартин и увёз из Мурманска в Вологду, чтобы спасти его от гнева матросов, а на английском крейсере был укрыт офицер «Аскольда» Штаев. (ЦГА ВМФ, ф.130, д.15, л.100).

В мае 1918 года, когда к Мурманскому побережью подошли немецкие подводные лодки, начавшие пиратские нападения на русские промысловые суда и пассажирские пароходы, обстрел рыбацких становищ и постов береговой обороны, выявилась беспомощность русской флотилии.

16 мая Центромур[71] обсуждал с представителями англо-французского командования вопросы о допуске на батареи Цыпнаволока и Латинскую[72] иностранных артиллеристов; об укомплектовании иностранцами команд тральщиков 37 и 39 и о ремонте русских миноносцев иностранцами.[73]

О столь плачевном состоянии дел на Мурмане в советском флоте на объединённом заседании ВЦИКа и Московского Совета В.И. Ленин сказал: «Ещё большее обострение вызвал вопрос о Мурмане… Англичане высадили на Мурмане свои военные силы, и мы не имеем возможности воспрепятствовать этому военной же силой». В результате нам предъявляют требования, носящие характер близкий к ультиматуму: «Если вы не можете охранять своей нейтральности, то мы будем воевать на вашей территории». (Сочинения В.И. Ленина, т. 27, с. 344, 4-е изд.).

В июне на всех русских боевых кораблях и на батареях оказались иностранные солдаты и офицеры, и русские военные корабли уже не могли выполнять приказы русского командования.

 

XI. О крейсере «Аскольд»

Подробнее нужно описать историю крейсера «Аскольд». Совершив дальний поход из Владивостока на Север, крейсер с командой 850 человек 18 июня 1917 года прибыл в Мурманский порт. [74]

Целый год продолжалось плавание «Аскольда», и немало событий произошло за это время на корабле. Некоторое время весной 1916 г. он участвовал в операциях на Средиземном море прот[ив] немецких подводных лодок и несколько месяцев до осени 1916 г. ремонтировался в Тулоне.

На корабле собралась солидная группа матросов-революционеров: кочегарный унтер-офицер Самохин Степан Леонтьевич, участник революции 1905 г., осужденный на каторгу и побывавший на Нерченских рудниках; призванный во флот, Самохин служил во Владивостокском флотском полуэкипаже,[75] а затем был переведен на крейсер перед походом на Север; машинист I статьи Князев Павел Григорьевич, матрос с крейсера «Россия» Сидоров Семен Васильевич, где он вместе с Ульянцевым Т.И. участвовал в подпольной революционной работе; Пакушко П.Ф. - электрик с крейсера «Жемчуг», машинист Мальцев Д.Ф., электрик Седнев М.И., унтер-офицер В.М. Титов и ряд других матросов.

В период пребывания «Аскольда» в портах Италии, Франции матросы «Аскольда» имели возможность получать нелегальную антивоенную литературу, встречаться с революционерами, а постоянное общение с французскими рабочими, ремонтировавшими корабль в Тулоне, и встречи с русскими солдатами, воевавшими во Франции и через Тулон возвращавшимися в Россию ранеными или калеками, усиливали антивоенное настроение.

Большевистская пропаганда против войны находила внимательных слушателей, а провокаторы усиленно следили за настроением матросов. Неоднократно производились облавы и обыски в матросских кубриках, велось расследование, немало матросов было арестовано и списано с корабля по «ненадобности». Но атмосфера на корабле накалялась, и командир крейсера доложил в Россию о падении дисциплины среди матросов.

Тогда с целью устрашения был 21 августа 1916 года устроен провокационный взрыв в одном из погребов корабля одного 75-миллиметрового патрона. Для расследования дела о взрыве немедленно была создана комиссия[76].

Из числа подозреваемых в «пораженческих настроениях» было арестовано 95 человек. Следственная комиссия сфабриковала дело о попытке взорвать по заданию немецких разведчиков крейсер «Аскольд», и даже была названа плата за взрыв в сумме 20000 франков.

Состоялся военный суд, судили, как ненадёжных, 8 человек, из которых 4 матроса были приговорены к смертной казни. Осужденных 15 сентября расстреляли в форте Мальбуск, место казни охранялось французским батальоном.

110 человек из состава команды было списано с крейсера и отправлено в Россию, из них многие до Февральской революции сидели в плавучей тюрьме «Волхов» в Кронштадте.

Суд был при командире крейсера капитане I ранга Иванове, а расстрел четырех матросов был произведён при вновь назначенном командире Кетлинском К. Адмирал Иванов в Архангельске был в числе заговорщиков, сдавших Архангельск без боя интервентам 2 августа 1918 года[77].

Однако эта жандармская провокация не могла остановить распространение антивоенных настроений. Перед Февральской революцией «Аскольд» оказался в английском порту Гринок, вблизи рабочих центров Ливерпуля и Глазго.

Здесь, узнав о свержении царя, команда потребовала удаления виновников тулонской трагедии, и были списаны офицеры Быстроумов, Петерсон, Ландсберг, Корнилов и ряд кондукторов. На корабле был создан матросский комитет, в который вошли В.М. Титов, П.Ф. Пакушко, Д.А. Пучков, и ряд матросов вступили в партию большевиков: С.С. Сидоров,[78] П.Г. Князев.

Во время стоянки в Англии аскольдовцы - матросы держали связь с организацией Британской социалистической партии, бывали в интернациональном клубе Глазго. Вслед за тем была установлена связь с большевиками, находившимися в эмиграции в Англии.

Команда «Аскольда» приняла участие в антивоенных демонстрациях трудящихся Шотландии, 13 мая они, аскольдовцы, шли под красным флагом. Затем матросы «Аскольда» были на митинге в Глазго, на котором было предъявлено требование об освобождении Г.В. Чичерина и других большевиков, арестованных за антивоенную пропаганду[79].

После митинга они шли в колоннах демонстрантов. В тот день аскольдовцы приняли два красных флага-знамени с надписями на русском и английском языках: «Долой войну» и «Мир без аннексий и контрибуций» от рабочих Глазго пролетариату Петрограда, от Лидской конференции Петроградскому Совету и, кроме того, им был вручён как подарок от социалистических организаций Глазго серебряный самовар[80].

Торжественными были проводы аскольдовцев с вокзала в Глазго. Собралась большая масса народа, вдоль путей стояли ряды рабочих, махали платками, в воздух бросали шляпы и кепки, громкое «Ура» провожало медленно двигающийся поезд.

Эта небывалая демонстрация пролетарской солидарности испугала английские власти. Вечером всю команду построили по «большому сбору», выступали представители английского правительства и пытались убедить матросов, что Чичерин - немецкий шпион, а в это время оба флага, полученные для революционного Питера от английских рабочих, воровски были унесены с корабля.

За «обработку» команды взялись эмигранты - меньшевики и эсеры. Было созвано общее собрание матросов в самом большом помещении. На это собрание русских матросов пожаловали два члена парламента и лейбористские лидеры. Эти агитаторы убеждали в необходимости продолжать империалистическую войну, но аскольдовцы оставались сторонниками мира.

Тогда, чтобы избавиться от упрямых сторонников большевистского лозунга «Долой войну», постарались поскорее отправить крейсер в Россию. 13 июня 1917 года «Аскольд» взял курс на Мурманск и 18 июня бросил якорь в Кольском заливе.[81]

[ XII ] Октябрь в Мурманске

Занятый разговорами с интересными спутниками, я мало внимания обращал на изучение местности и любование пейзажами.

Наконец наш поезд дошёл до ст. Мурманск в 14 часов дня 17 сентября 1917 г., в Мурманске уже было холодно. Первой моей явкой была плавучая мастерская «Ксения» к моему старому знакомому слесарю Александрову, с ним вместе работали в 1914 году.

Высококвалифицированный слесарь, хороший пропагандист, Александров на «Ксении» был бригадиром слесарей и пользовался у рабочих большим и заслуженным авторитетом.

В партию он вступил в марте 1917 года и был активным участником во всех видах общественной работы в Мурманске.

Мастеровых на «Ксении» было 80 человек и в их числе большевики-партийцы: Мартынов, Жидков, Большаков, Козелл. Но и остальные пролетарии, с рабочим стажем в 15-30 лет, хотя и не были членами РКП(б),[82] но большинство из них разделяли политические установки большевиков.

На следующий день я был зачислен на работу слесарем и мог приступить к выполнению поручений Центрального Комитета РКП(б). От плавучей мастерской «Ксения» я был делегирован в состав Мурманского Совета как депутат с правом решающего голоса.

Естественно, что моим первым делом было оформление городской большевистской организации. В ближайшее воскресенье (числа 20 сентября) на «Ксению» в общежитие питерских слесарей пришло до 40 большевиков и сочувствующих, но это было ещё конспиративное собрание.[83] Председательствовал Мартынов, секретарем был избран Козелл. На обсуждение были поставлены следующие вопросы:

1. Подготовка к выборам в Учредительное собрание (пропаганда и агитация, издание листовок).

2. Положение Мурманских рабочих в связи с наступлением зимы.

3. О работе Мурманского Совета.

4. Организационный вопрос.

Нужно иметь в виду, что тогда весь Мурман входил в состав Архангельской губернии – был Александровским уездом, а по военной линии гланамур подчинялся Архангельскому главноначальствующему.

В Архангельске в сентябре 1917 г. не было губернского комитета партии большевиков, а городской комитет большевиков, порвавший связь с «оборонцами» - меньшевиками лишь в июне 1917 года, был занят делами своего города, не мог осуществлять руководство уездами и особенно таким отдалённым уездом, каким был Александровский уезд.

Повестка дня организационного собрания мурманских большевиков была продиктована самой жизнью. Большевики вели большую работу в массах в связи с выборами в Учредительное собрание, и на Севере, где их влияние ещё было слабым, нужно было обеспечить избрание большевиков, кандидатуры которых были названы Архангельским комитетом.

Вопрос о положении рабочих на Мурмане был острейшим, о чём свидетельствовали и телеграмма Комитета союза железнодорожников Архангельскому Совету (опубликована в газете «Известия» Архангельского Совета № 106 за 28 сентября 1917 года)[84] и статья «Мурманские невольники» (опубликована газетой «Живое слово» в Питере 5 октября 1917 года, № 107)[85].

Из Мурманска в Архангельск в конце сентября была отправлена делегация Совета, по докладу которой Архангельский Совет в начале октября создал комиссию по обследованию положения рабочих на Мурманской железной дороге. Подробный доклад этой комиссии был опубликован газетой «Известия» Архангельского горсовета в № 116, 119, 120 и 122 [от] 11-18 октября 1917 года. (См. сборник документов «Борьба за установление и упрочение власти Советов на Мурмане»[86], док. 23, 24, 25 и 26).

Вопрос о работе Мурманского Совета тоже был актуальнейшим вопросом, ведь только 11 сентября 1918 года[87] было морским министром утверждено Временное положение о гланамуре, и оно контр-адмиралом К.Ф. Кетлинским вводилось в жизнь. В числе обязанностей гланамура было «управление районом по гражданской части», а в отношении гражданского населения, т.е. массы рабочих Мурманстройки и военных баз, рыбаков и оленеводов, ему были предоставлены «права коменданта крепости, находящейся на осадном положении».

Единственным просветом в столь твердой власти военных было создание совещания при главнамуре, в которое мы могли послать своих единомышленников как представителей Мурманского Совета, Кандалакшского Совета, Центромура, комитета железнодорожной бригады, поселкового управления г. Мурманского, Александровского земства, Кольской городской думы.

Но это совещание фактически не успело развернуть свою работу, так как приказ главнамура о нем за № 15 был издан 18 октября 1917 г., за 7 дней до Октябрьской революции. (См. сборник, док. 43 и 44)[88].

Мурманский Совет как демократическая организация до Октябрьской революции какого-либо реального влияния на жизнь Александровского уезда не имел. Существовало Александровское уездное земство, а хозяйственные дела Мурманска находились в руках поселкового управления.

На первом организационном собрании, как мне помнится, были следующие товарищи:

питерские рабочие:

1. Александров – бригадир слесарей мастерской «Ксения»;

2. Козелл – белорус, рабочий Ново-Адмиралтийского завода – лет 45;

3. Мартынов – рабочий-слесарь – лет 47;

4. Большаков – рабочий-слесарь – лет 35, хороший массовик, политически развитый пропагандист;

5. Жидков – слесарь;

военные моряки и солдаты:

6. Болдырев П.Л.[89] – матрос, репрессированный в 1916 году за антивоенную пропаганду, член Центромура;

7. Коротков – солдат, отбывавший наказание в штрафной роте, член Мурманского ревкома;

8. Баранов – солдат, избран 12 мая 1917 года членом Мурманского военного совета;

9. Алейников – рабочий с Дровяного, красногвардеец в Ягельном;

10. Келейников – матрос Александровской отдельной роты;

11. Бобров – матрос Александровской отдельной роты;

12. Блаженко – украинец, член Мурманского ревкома;

13. Радченко Г.И. – матрос отдельной Кольской роты, член Центрому[ра];

14. Шаура – солдат;

15. Самохин С.М.[90] – матрос с крейсера «Аскольд», член Центромура;

16. Никитин – матрос;

17. Сковородин А. – служба связи, зам. председателя Мурманского Совета 1-го созыва.

Старые члены партии большевиков Полухин В.Ф. и Фролов Ф.Т. в это время находились в Петрограде как делегированные в Центрофлот[91] и на организационном собрании не были. (См. сборник, док. 42)[92].

На собрании была создана пропагандистская группа, руководителем её избран Баранов.

Секретарем Мурманского объединенного коллектива избрали Аверченко Т.Д., а техническим секретарем стал рабочий «Ксении» тов. Козелл.

Здесь же на собрании были выданы партийные билеты группе новых членов в количестве 15 человек и записано сочувствующих 14 человек.

Так за месяц до Октябрьской революции была оформлена объединённая организация большевиков в Мурманске, пока единственная во всем Александровском уезде.

Петроградские газеты в Мурманск приходили не раньше, чем на седьмой день, но они были в то время единственным источников информации, и самим нам приходилось находить «главное звено» в цепи нашей практической работы.

В октябре наша агитационная работа была сосредоточена вокруг выборов в Учредительное собрание, и здесь, наряду с устным, мы сумели использовать и печатное слово.

В газете «Молот» печатались наши заметки и информации. Было издано тиражом в 600 экз. несколько листовок, для чего использовали типографию мурманской газеты.

Наша группа пропагандистов была разделена на две: одна обслуживала Мурманск, вторая - Кольскую базу, железнодорожные посёлки до ст. Кандалакша.

Нелегка была работа агитаторов, но помогло то, что велась политическая борьба вокруг кандидатур в Учредительное собрание. Мы, большевики, знали, что главное направление работы лежит в пропаганде идеи социалистической революции, хотя и не забыли того, что чины контрразведки штаба главнамура[93] внимательно изучают и наши маршруты, и содержание бесед и докладов.

Мы шли на корабли, в солдатские казармы, в бараки и землянки строителей и будили сознание народных масс. В работе по пропаганде идей большевистской партии принимали самое активное участие более 20 членов партии, но учёт работы тогда отсутствовал, и нет возможности показать в цифрах эту работу.

Но могу без преувеличения утверждать, что никакая другая партия на Мурмане в то время не могла поставить работу столь широко.

Сама жизнь и опыт масс содействовали успеху нашей агитации. Следует указать на наиболее активных пропагандистов: Радченко, Александрова, Большакова, Лойко, Баранова.

Недели, предшествовавшие Октябрю, для нас были в то же время периодом борьбы за укрепление своего влияния в массовых организациях. Мурманский Совет, как выше отмечалось, не имел сколько-либо серьезного значения, и его работа была незаметной, ведь в октябре 1917 года за ним «ничего не числилось».

Хозяйственное положение на железной дороге с полной объективностью освещено в информации, опубликованной в Архангельской газете: «То, что происходит на Мурмане, особенно на 9 -10 участках (Кандалакша-Мурманск), не поддаётся описанию. Здесь царит полный хаос… из 10750 рабочих на работу выходит не более одной трети… Целыми сотнями они валяются в бараках босые, нагие… больные… от цинги, брюшного тифа…

Бараки… ниже всякой критики… с худыми стенами и крышами… находятся в самом ужасном гигиеническом состоянии… Халатное отношение администрации… проявляется во всём»[94].

В августе завезено 450 голов скота, на берегу их оставили без надзора, большинство разбрелось по лесу, был случай, когда 23 головы пало в одну ночь, павший скот не убирается и гниёт на месте… Кожи не снимаются.[95]

В летние месяцы было свалено под открытым небом 40000 пудов ржаной муки, мешки разорваны, мука загнила; протухло 10000 пудов солонины, она вся была выброшена в реку Колу.

Совет на одном из заседаний выработал решение выселить всех неработающих с 9-10 участков. Все рабочие встречаются специальной комиссией: от Совета, от администрации, от ведомства, для которого едут рабочие, врачебного персонала и госконтроля. Имеющие хорошие сапоги и тёплую одежду остаются работать, а остальные отправляются обратно.

На другом заседании Совета решено, что все неработающие по вине администрации, высылаются обратно за счёт ведомств или контрагентов, с уплатой подённой платы со дня найма и по день приезда обратно[96].

Таково было положение рабочих, завезенных во времена керенщины. И немало трагедий пришлось видеть большевикам-агитаторам в те предоктябрьские недели в самом Мурманске и на железной дороге между Кандалакшей и Мурманском. Это «наследство» керенщины пришлось в ноябре 1917 года ликвидировать Мурманскому ревкому.

За месяц до 26 октября 1917 года наша объединённая большевистская организация развернуть особо большой работы не смогла, но сами факты общественной жизни в Мурманске после Октябрьской революции свидетельствуют о том, что мурманцы были на стороне большевиков.

На состоявшемся в Мурманске днем 26 октября 1917 года заседании «всех президиумов» была принята знаменательная резолюция:

«[Объединённое заседание всех президиумов города Мурманска][97], получив известие о переходе всей власти к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и исполнительной власти его Революционному комитету, сообщает о своей полной солидарности со всеми высшими организациями и, всецело подчиняясь им, обещает полную поддержку и верность. И искренне верит, что власть всецело народная даст дорогой Родине мир и истерзанному народу долгожданный покой».

Этот первый отклик из Мурманска хранится как документ эпохи в Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота. (Фонд 130, д.6, л.64 и опубликован в сборнике, док. 48).

26 октября главнамур контр-адмирал Кетлинский послал телеграммы всем Советам, комитетам и всем лицам администрации Мурманского района:

а) объявление о том, что он со всеми ему подчинёнными лицами, учреждениями подчиняется той власти, которая установлена Всероссийским Съездом Советов рабочих и солдатских депутатов;

б) приказание всем исполнять свои служебные обязанности впредь до распоряжения нового правительства. (Сборник, док. 49 и 50)[98].

29 октября судовой комитет крейсера «Аскольд» заявил Целедфлоту,[99] что судовой комитет и команда стоят на стороне власти Советов, и что такое свое решение будет поддерживаться всеми имеющимися средствами». (Сборник, док. 54)[100].

Приведённые выше документы говорят совершенно чётко и определённо, что установление власти Советов мурманские массовые организации не только одобрили и приветствовали, но и были готовы защищать, и что их поддерживает народ - рабочие и матросы.

27 октября при Мурманском Совете был создан Ревком, председатель большевик А. Сковородин, секретарь Федоров, но через несколько дней Ревком был создан на основе представительства от всех групп населения Мурманска: от военных моряков на кораблях выбирали в Ревком 3 представителей.

1 ноября 1917 года состоялись выборы Ревкома демократическим путём: от моряков избрали В.Ф. Полухина (заочно, он был в это время в Петрограде), Радченко Г.И., Шаура и Блаженко; от железнодорожников Яковлева; от транспорта - мастерской «Ксения» Аверченко Т.Д. и от солдат Короткова. Председателем Ревкома был избран Аверченко, а секретарем Ревкома – мичман Карасев.

Этот Ревком просуществовал недолго и был распущен 20 ноября[101]. За время своего 20-дневного существования Мурманский Ревком провел немалую работу. Во все учреждения, на корабли были назначены комиссары Ревкома. Ревком полностью контролировал работу штаба гланамура, контр-адмирал К. Кетлинский во всём сотрудничал с Ревкомом.

Были проведены революционными мерами реквизиции факторий рыбопромышленников, у торговцев - товаров, ограничены эксплуататорские аппетиты многих подрядчиков на стройке, создан революционный трибунал. С ведома и одобрения Ревкома действовали работники низовых органов - советов и комитетов. Мурманские организации – Ревком, Центромур и Совет - в конце 1917 года не только приветствовали пролетарскую революцию, они оказали ей и реальную помощь, послав в голодающий центр революционный борьбы эшелон белой муки из запасов Мурманского отряда военной флотилии весом 30000 пудов.

В делах продовольственного комитета г. Петрограда, наверное, найдутся документы о полученной в трудное время из Мурманска помощи продовольствием: мука, рыба, оленье мясо.

Имеются достоверные сведения о том, что о получении из Мурманска хлебного эшелона было доложено В.И. Ленину, и Мурманские организации получили от него благодарственную телеграмму, подлинник её, несомненно, найдется в Ленинградских архивах.

Ревком и Центромур содействовали ускоренной отправке из Мурманска большой партии американского сгущённого молока (что-то около миллиона банок). Эта отправка была проведена при сопротивлении администрации Мурманского района железной дороги (начальник Аржанов), которая умышленно пыталась сорвать отгрузку молока в контрреволюционных целях.

Таковы реальные факты.

Не случайно поэтому, что в октябре 1918 года репрессии мурманских белогвардейцев были обрушены на головы тех большевиков, кто проявил активность в период октября 1917 г. – марта 1918 г.

Приведём выписки из документов белогвардейцев:

I. В справке[102] о работе особой (белогвардейской) Мурманской следственной комиссии от 21 ноября 1918 года отмечено, [что] кроме следственных дел Мурманского Совдепа и Крайсовета начато расследование: 1) о Центромуре, 2) о Совжелдоре, 3) о реквизициях в Мурманске товаров и иного имущества у частных лиц, 5)[103] о Териберском Совете, 6) об Александровском Совдепе, 7) о Кандалакшской военной коллегии, 8) о комиссаре Мурманской экспедиции Подвойском.

Реквизиция частных товаров производилась членами исполкома Блаженко, Аверченко, Ивановым, Янсоном, Кощеевым и Кирилловым.

В Александровском Совдепе главную роль играли Аверченко, Сербинов, Бобров.

Установлено, что Подвойский был командирован петроградской властью для проведения и упрочения большевистской политики на месте и организации снабжения продовольствием Красной Армии.

В ближайшие дни предполагаются выезды членов следственной комиссии в Кандалакшу и на Восточный Мурман.

Подлежат заключению под стражу Подвойский, Самоцик, Иванов, Ладин, Парадихин, Степан Смоляков, Богданов (все девять арестова[ны]), Родионов, Витязев, Блаженко, Аверченко, Янсон, Кощеев, Кириллов, Архангельский, Державин, Дадыкин, Леонтий Смольхов. (Сборник «Борьба за установление и упрочение Советской власти на Мурмане», стр. 318, док.258)[104].

2. 12 декабря 1918 года в донесении архангельскому прокурор[у] и управляющему отделом юстиции архангельского белогвардейского правительства[105] сообщалось, [что], как видно из данных следствия, главными деятелями исполкома Совжелдора были: председатель – Ярославцев – интернационалист, товарищи председателя Иванов и Поморцев – большевики, члены коллегии Пахоменко, Куликов и Акимов – большевики, секретарь Седов – большевик, секретарь Кольского подрайонного комитета Сироткин и командир роты чрезвычайной железнодорожной охраны - Комлев. Комиссия 25 ноября постановила заключить [их] под стражу.

В составе Центромура были ярые большевики Поппель, Радченко, Петин[106], Полухин, Федоров, Никонов, Коваленко и Почебут - подлежат заключению под стражу.

Инженер Песельник, большевик, вёл агитацию против существующей власти и союзников – заключён по стражу.

По делу Кандалакшского Совета вполне изобличаются председатель Кошелев, секретарь Пельтихин, члены Рогозеров, Кукузин, Ухорский, Исаков, комиссар Красной гвардии Надольский - о заключении под стражу сделано распоряжение.

Кроме перечисленных ранее дел, в производстве следственной Мурманской комиссии возникли следующие:

1) о деятельности старост Мурманского порта;

2) о железнодорожном враче Замиралове;

3) о Кандалакшском Совдепе. (Сборник, стр. 321- 323, док. 260)[107].

Все перечисленные дела связаны с деятельностью большевиков в период деятельности большевиков в период первых месяцев после Октябрьской революции (ноябрь-декабрь 1917 года, январь-март 1918 года).

Как только империалисты увидели, что власть Советов укрепляется, а их надежды на её свержение силами внутренней контрреволюции не сбываются, они решили вмешаться в гражданскую войну с Россией.

21 февраля 1918 г. американский посол Френсис телеграфировал из Петрограда в Вашингтон: «…Я серьезно настаиваю на необходимости взять Владивосток под наш контроль, а Мурманск и Архангельск передать под контроль Великобритании и Франции... Для союзников теперь пришло время действовать…».[108] Для этой цели империалисты решили использовать пленных чехословаков, (перебежавших из австрийской армии в 1914-1917 гг.), и 28 февраля Бенеш писал Масарику, [что] французские миссии должны советовать чешским военнопленным вступать в чехословацкий корпус и выжидать удобного момента для военного наступления в России[109]. А в это время дипломаты уже решали вопрос об интервенции и согласовывали планы её и сроки. Об этом Бальфур информировал Вильсона, президента США, [сообщая что] 15 марта (1918 г.) на конференции премьер-министров и министров иностранных дел Франции, Италии и Великобритании признали необходимость союзной интервенции в России через северные порты в Европе и в Сибири, являющиеся наиболее доступными для Антанты[110]. А в это время войска немецких империалистов, занявшие за 2 недели наступления (после срыва Троцким мирных переговоров в Бресте) все важные запасы[111] русского фронта от Риги до Пскова и Киева, продолжали продвижение на Украине, свергли Советскую власть в Латвии и Эстонии и двинули свои егерские бригады в Финляндию, где началась ожесточенная гражданская война.

В этой труднейшей и сложной обстановке В.И. Ленину пришлось вести острейшую политическую борьбу с троцкистами и левыми коммунистами за мир, за передышку и за подписание «похабного» Брестского мирного договора.[112]

Эта борьба развернулась не только на VII съезде РКП(б) и съезде Советов, ратифицировавшем только что подписанный мирный договор. Вся Россия спорила по этому труднейшему вопросу – сторонники «революционной войны» оказались единомышленниками с самыми отъявленными империалистами, тоже ратовавшими за продолжение Россией войны с кайзеровской Германией на Восточном фронте. Ведь в штабе Антанты прекрасно понимали, что освободившиеся на Восточном фронте после подписания Брестского мира 75-80 немецких дивизий перейдут на Западный фронт. Они, эти дивизии, взяв в качестве военной добычи всё вооружение русской армии, действительно крепко ударили по англо-французским и американским войскам на Западном фронте в мае-июне 1918 г. Но и этот удар не смог немцам тогда принести победы на западе. В ноябре 1918 года кайзеровская Германия лопнула, изойдя кровью, Вильгельм отрекся от престола. Германия капитулировала, а Брестский «похабный» мирный договор, навязанный Советской России, был порван, но зато «союзники Антанты» заставили немцев подписать не менее «похабный» Версальский мирный договор. Таковы факты истории, и они должны обязательно учитываться любым историком, который пишет о Мурманской эпопее (июль 1917 – июль 1918 годов).

Мурманск как раз действительно оказался в зоне борьбы двух мощных империалистических группировок с первых дней существования Советской власти. При этом нужно учитывать, что здесь борьба между Антантой и Германией уже велась с первых дней войны 1914-1917 гг.

Немало стратегических разработок было в штабах обеих враждующих позиций: Мурманск был буквально «нашпигован» резидентами немецкой разведки и контрразведчиками антантовских генштабов. Ведь морская дорога на Архангельск питала русский фронт боеприпасами. И каждый в этом убедится, прочитав 2-й том книги генерала Игнатьева «50 лет в строю»[113], убедительно показывавшей и важность этой дороги, и объем груза, перевозимого по ней. Немцы старались, как можно больше потопить кораблей, а англичане – довести корабли до северных портов в сохранности.

Этот экскурс в давнюю историю необходим и сейчас, когда наша страна готовится праздновать 50-летие Октябрьской социалистической революции, когда пишутся сотни новых книг о борьбе за власть Советов, и нужно, чтобы в них не было помещено необоснованных обвинений в адрес тех людей, которые на заре советовластия все свои силы и жизни отдали борьбе за сохранение власти Советов.

Нельзя допустить, чтобы в книгах, издаваемых в наши дни, повторялась клевета на мурманцев, допущенная ранее во многих книгах.

Сейчас, когда раскрыты для исследователей двери всех архивов, когда стали доступны все документы – истину нужно восстановить во всем и каждому воздать по заслугам.

Именно с этой целью я и взялся на старости лет (мне уже 75 лет) за перо, чтобы помочь историкам в восстановлении истины, снять незаслуженные обвинения с сотен людей: контр-адмирала Казимира Филипповича Кетлинского, обвинённого в двурушничестве, измене Родине и в организации помощи интервентам. С десятков подлинных большевиков из Мурманского Совета, Совжелдора, Центромура, которых историки не только забыли, но и оклеветали, зачислив в эсеров и подсобников интервентам.

Нужно навести порядок в историческом хозяйстве Мурманска.

Мы тогда были молоды, полны сил и энергии и всё, что имели, отдавали, как могли и умели, на борьбу за власть Советов.

Заканчивая свой труд, я выражаю признательность тов. Ларионову А.М., бывшему красному партизану, участнику борьбы с интервентами на Севере, члену КПСС с 1918 года, бывшему секретарю Мурманского укома РКП(б) в 1920-1921 гг. за помощь и содействие в обработке материала.                              

 

                           Аверченко

 

ГАМО, ф. П-2393, оп. 2, д. 106, л. 113-134. Машинописный подлинник.

 

№ 6

Т..Д. Аверченко Некоторые ответы на вопросы

о Мурманских событиях 1917 - 1918 гг. [114]

27 августа 1967 г.