Отряда, начало подпольной работы моряков

В Москве мы с большим трудом сели в поезд, на Мурман ехало много народу. Когда в поезде мы огляделись, то увидели, что среди пассажиров едут люди, которые бегут от Советской власти. Сколько тогда в вагонах было злобного шипения против Советской власти и большевиков и разных злобных реплик.

Поезда шли на Мурман через Ленинград довольно долго. Мурманская дорога была ещё новая, сделанная по-военному, быстро, а кое-где и наспех.

По прибытии в Мурманск мы пошли в профсоюз. Нас опреде­лили на пароход № 2 Мурманского порта. Кто был в профсоюзе, я сей­час не помню.

Пароход №2 стоял у пристани без действия. Паровой котёл был забракован какой-то авторитетной технической комиссией. На пароходе был неполный состав команды. Но с принятием нас состав команды стал полный. Я и Енкин стали кочегарами, Бондарь - боцманом, а Сидоренко - матросом. Мыне хотели хлеб есть даром и принялись за дело. На палубе и в кочегарке мы навели нужный морской порядок и чистоту. Затем мы с Енкиным поговорили с механиком, фамилии не помню, опытным моряком, о состоянии парового котла. Механик ска­зал нам, что он тщательно осмотрел котёл и признаёт его хорошим, но этого мало, котёл надо испытать гидравлическим давлением. Мы с Енкиным по-товарищески выразили ему наше горячее желание восстановить паровой котел.

После тщательной подготовки котла мы приготовились к гидравлическому испытанию. Сперва испытание мы провели сами. Котел оказался в хорошем состоянии, за исключением очень маленького просачивания кое-где. Механик и мы всё зачеканили и тогда решили на следующее испытание пригласить главного инженера порта. Это был высокого роста человек с бородкой, очень резко высказывавший свои взгляды о том, что наш простой моряк вряд ли может без инженеров сделать что-либо путное. И этот человек отказался прийти на испы­тание. Тогда наш механик собрал механиков с других судов, и гидрав­лическое испытание котла мы произвели сами. Механики засвидетельствовали полную пригодность нашего парового котла. Пароход вошёл в строй. Своими действиями мы доказали, что мы опытные моряки и любим работу. Это создало нам среди моряков хорошую репутацию. У моряков пользовался хорошей репутацией человек в совершенстве зна­ющий дело, за которое взялся.

В свободное от работы время мы знакомились с моряка­ми остальных судов, но нас поражала деятельность англичан. На вы­сотах кое-где они устанавливали пушки, а в горы посылали раз­ведочные отряды с легкими буровыми станками. Моряки, грузчики и рабочие на это смотрели неодобрительно. И задавали себе вопрос: «По­чему краевой Совет разрешает это англичанам?» (В то время Совет в Мурманске назывался краевым).

Теперь мне невозможно вспомнить, как мы узнавали еди­номышленников. Время было революционное, переломное. Из неболь­шого разговора узнавался человек, за Советскую власть он или про­тив. А кто был за Советскую власть, тот был наш человек. Так мы узнавали своих единомышленников в торговом и местном флоте. Мы искали большевистскую партийную организацию, но таковой нам не удалось найти. По нашим подсчетам в первое время нас собра­лось около 300 человек моряков и грузчиков, готовых взять оружие и вступить в отряд для защиты Советской власти на Мурмане. Такие же люди имелись и на железной дороге. Примеру этого отряда после­довало бы ещё много народу на Мурмане. По моему мнению, на Мурмане в то время были очень благоприятные для этого условия.

В конце мая 1918 г. я, Бондарь, Пятак и Енкин и еще три человека были уполномочены моряками идти к председателю Мурманского краевого Совета Юрьеву и узнать у него, где получить оружие для защиты Советской власти на Мурмане.

Разговор с Юрьевым происходил у него на квартире, на кухне. Приём нам был устроен архидемократический. Мы хотели говорить только с Юрьевым, но во время нашей беседы в кухню заходил секретарь Совета Веселаго, якобы налить чаю из чайника, стоящего на плите. Веселаго был одет в форму офицера морского флота без нашивок. Вид был у него аристократический; высокого роста, тонкий, стройный, с аккуратно подстриженной бородкой. Своим обличием он даже не походил на русского человека.

Беседуя с Юрьевым, мы сказали ему: «Среди моряков имеются желающие организовать отряд для защиты Советской власти на Мурмане, но просят узнать, откуда взять оружие». Юрьев ответил, что в его распоряжении оружия нет, но что оружие можно получить у англичан. Мы сказали Юрьеву: «Мы считаем: Советскую власть на Мурмане нужно защищать, в первую очередь, от англичан, а вы говорите, что у них только и можно получить оружие». Тогда Юрьев попытался убедить нас в том, что англичане на Мурмане присутствуют как союзники с Россией по войне с Германией, что они не против Советской власти, они против Германии и т.д. и т.п.

Услышав это, мы не стали продолжать разговор об оружии и сделали вид, что мы пришли к нему, как к бывшему моряку. Юрьев угостил нас чаем. Беседуя с нами, [он]  говорил против руководителей Советской власти, в частности, против Ленина. Он говорил: «Вот вы, моряки, надоедаете, питаетесь кое-чем, а Ленин сливочное масло намазывает на хлеб в два пальца толщиной». Подобная агитация убедила нас в том, что Юрьев - помощник англичан.

Обратно мы вернулись к морякам ни с чем. Беседы с моряками у нас приходили по группам со строго индивидуальным подхо­дом. Мы не собирали никаких собраний и не вели никаких протоколов. К комитету Союза моряков мы относились лояльно, только как к профсоюзному органу, узко защищающему профсоюзные интересы. Мы не делали попыток организовать моряков через него и не думали об этом.

Из нашей информации о разговоре с Юрьевым все моряки сделали вывод, что Мурманский Совет за одно с англичанами, и так как у англичан - сила, то Мурманский Совет есть фактический помощник англичан.

Получать оружие у англичан нецелесообразно, так как при таких отношениях Совета с англичанами мы не сумеем организо­вать оборону Мурмана одними своими силами. Одной и самой основ­ной причиной всё же было отсутствие у нас опыта. Членов партии среди нас не было. Настоящей связи с железнодорожниками и военными моряками ещё не установилось.

Пароход № 2 часто делал рейсы между Мурманском и Алек­сандровском. На пароходе всегда были пассажиры из Мурманска в Александровск и обратно. Разговоры среди них отражали настроения рабочих. Эти настроения были враждебны интервентам.

Англичане в Мурманске действовали всё более активно. У нас слоилось мнение: если из коммунистов кто и был на Мурмане, то, видя захват Мурманска, постарался уехать, а кто не успел скрыться, был арестован. Если и была партийная организация, то она была разгромлена, но никаких сведений о её существовании мы не обнаружили.

Шёл конец июня месяца 1918 г. Уже было слышно, что железнодорожную связь с Советской Россией оборвали. Коммунистов и сочувствующих по линии железной дороги уже расстреливают, некоторые большевики арестованы, а некоторые сбежали. Мурманский краевой Совет вышел из подчинения центральной власти. Эти сведения только угнетали нас, рабочих, ибо мы понимали, что теперь уже хозяева - ин­тервенты.