Свержение белой власти в Мурманске

После ухода тральщиков из Мурманска я перешел на «Пахтусов». Команда была старая, Пятак работал старшим машинистом, Людкевич машинистом. На судне было человек пятьдесят.

Мне Пятак рассказал об обстановке. В ближайшее вре­мя будет восстание против белых. Организатором военного восстания является комендант города Мурманска капитан Орлов. К восстанию ус­ловия подготовлены. Ему, Пятаку, известна только одна вооружённая си­ла, это комендантская команда, кроме моряков.

На железной дороге постепенно вывели из строя почти все паровозы. По сообщению от тральщиков, где работал Анкудинов, из Вайды-губы было известно, что механизмы на тральщиках тоже разо­браны, как и на наших тральщиках в бухте Порчниха.

Все население с радостью бы приветствовало приход Совет­ской власти. Солдаты белой армии были ненадежны, разлагались. Были известны случаи бегства из армии и солдат, и офицеров.

19 февраля Пятак ушёл связным в комендантскую команду. Я был оставлен на судне. Среди моряков хорошо знали военное дело матрос Гриша, пехотинец, обстрелянный на фронте солдат, и Людкевич, артиллерист. Было условлено, что в случае гибели Пятака я даю сиг­нал к действию Грише и Людкевичу и всем товарищам. В этом я должен руководствоваться сообщениями наблюдателей, всё время высылаемых нами и в порт, и на другие суда. Каждый кочегар и матрос был внутренне на­пряжён. Каждый зорко следил за всем происходящим и в любую минуту был готов вступить в борьбу. Мы, конечно, понимали, что нам придет­ся в первую очередь захватывать склады с оружием и припасами, и поэ­тому особым нашим вниманием пользовались они, [склады], где хранились винтовки, пулеметы, патроны и гранаты.

Восстание ориентировочно предполагалось 22-23 февраля, но мы уже спали одетыми с 19 февраля, хотя и соблюдали точно уста­новленный распорядок дня. Под видом внешней морской грубоватости и иронии в отношениях друг к другу чувствовалась братская любовь каж­дого к товарищам. Основным чувством была радость, что мы дожили до момента, когда сможем свергнуть ненавистную власть белогвардейцев. У нас была жажда победы или смерти, но мы о смерти не думали, так как знали, что в тяжкие минуты народной жизни наши предки, русские, так ­же поступали; дрались все храбро, отчаянно, а кому выпадет участь погибнуть в бою - это было неизбежным, случайным, но славным делом, человек отдавал жизнь и знал за что.

Внешне всё было спокойно, часть команды «Пахтусова» была вооружена винтовками, имевшимися на судне, так как судно было гидро­графическим и имело оружие.

21 февраля около 11 часов утра на «Пахтусов» прибежал из комендантской команды Пятак и сказал: «Восстание началось. Задача команды «Пахтусова», рабочих и мастеровых плавучей мастерской «Ксения», грузчиков и всех моряков - захватить склады с оружием и припасами. Затем вооруженной группе под командой Людкевича, как артиллериста, захватить батарею в районе Зеленого мыса.

Второй вооруженной группе во главе с матросом Гришей, удивительно метким стрелком, обезоружить 70 человек вооруженных солдат, датчан, охраняющих склады.

Морякам «Пахтусова» захватить миноносец, стоявший у пристани с разобранной машиной. Рабочие транспорта «Ксения» будут занимать всю остальную часть торгового порта.

После этого нам закрепиться в порту».

Захват складов был произведен быстро. Ни один датчанин-часовой не успел выстрелить. Содержание складов грузчикам было хорошо известно.

После вооружения были захвачены в плен все датчане, их было около 70 человек. К слову сказать, они оказались благоразумными людьми и никакой злобной активности против нас не проявили. Благодаря этому они все оказались живыми и были в скорости отправ­лены в Норвегию и дальше на родину.

К морякам и грузчикам присоединились рабочие-китайцы.[152] Они также участвовали в захвате складов и были вооружены, их участвовало около 50 человек, некоторые из них вступили в пар­тию после переворота. Одного из китайцев-коммунистов, участвовавших в перевороте 1922 г.[153], я встретил в Хабаровске в 1926 г. По его словам, он направлялся для работы в Китае.

Наиболее трагическим моментом был захват миноносца, сто­явшего у пристани. Это было необходимо сделать в интересах общего восстания. Отливом миноносец мог быть быстро отнесен на рейд, а там под обстрелом миноносца оказался бы любой пункт города. Офице­ры миноносца в количестве 6-7 человек узнали про восстание немно­го раньше команды, и поэтому они закрылись в середине судна, в кают-компании, и держали под обстрелом выход из кубрика на палубу.

Команда от палубы была отрезана и находилась в кубрике. На палубе оказался один боцман, и его держали под выстрелами офицеры и прика­зали ему рубить канаты, чтобы освободить миноносец. С берега моря­ки кричали боцману не рубить. Но боцман считал, что офицеры его не пощадят, а свои пощадят, и взмахнул топором, но в это время Гриша выстрелил ему в сердце, и боцман был убит без мучений. После этого миноносец был взят. Офицеры миноносца не сдавались. Тогда к ним был проведен свежий пар, и после этого они застрелились в кают-компании сами. Другая часть моряков, рабочих и рабочих плавучих механических мастерских «Ксения» заняли весь порт. В порту было много грузов. Только белой муки 500 тысяч пудов. Несколько сотен бочек чистого ректифицированного спирта и т.д.

Но не все суда смогли захватить моряки. Два судна, не­смотря на попытки, взять не удалось. Бежавшие белогвардейцы на па­роходах сумели отбить попытки моряков взять пароходы. Эти попытки моряки стали делать только после того, как вооружились, прошло вре­мя, белогвардейцы успели на пароходе принять меры к уходу. Попыт­ки моряков захватить пароход стоили нескольких жертв. Обстрел моря­ками из винтовок уходящих пароходов был весьма интенсивным, но за­держать пароходы не смогли. Капитан одного из пароходов был по убеждениям сторонник Советской власти (по фамилии Мартисон). На миноносце, взятом моряками, команда была вся за большевиков и на стороне Советской власти. Некоторым из них удалось быть на берегу и учас­твовать в восстании.

Милиция города выступала на стороне восставших.

Восстание закончилось быстро. Комендантская команда, ми­лиция, военные моряки и рабочие города захватили различные канцелярии и учреждения.

Во время восстания руководитель Александров (известный нам как капитан Орлов) удачно распределил задачи. Комендантская команда и милиция города захватили власть в городе. Нам и военным морякам были даны свои довольно точные задания.

С окончанием восстания над бывшим помещением краевого Со­вета был поднят красный флаг. Все, кто мог, явились в это время к это­му дому. Это не было официальное собрание, но оно было многочисленное, необычно радостное и возбуждённое. Каждый был бесконечно рад происшедшему восстановлению Советской власти на Мурмане. Хотелось целовать свод красный флаг. Целовали и обнимали друг друга, подбра­сывали вверх друг друга и дружески толкали друг друга.

Руководитель восстания Александров объявил установление Советской власти.

Только вечером этого дня мы перед сном делились впечатлениями, и мне запомнился рассказ нашего связного Пятака. Он сказал, [что] 21 февраля перед обедом Александров (капитан Орлов) вбе­жал в казарму и подал команду: «В ружьё!» Солдаты разобрали вин­товки и быстро построились. Александров скомандовал двум унтер-офицерам и фельдфебелю выйти из строя и встать перед строем. Они это сделали. Александров скомандовал солдатам: «По врагам народа, пли!» - и эти предатели тут же были убиты. Потом Александров скомандовал: «Связные, ко мне!» Они, связные, подбежали к Александрову. Александров объявил: «Товарищи! Восстание началось. Связному Пятаку поскорее бежать к морякам и делать свои следующие задачи: взять склады, ба­тарею и миноносец». Пятак бросился бежать в порт, на полпути увидел милиционеров, уже выступивших и лежавших в цепи. Кто-то из них крик­нул: «Стой!» Пятак остановился. Последовал окрик: «Кто ты? Красный или белый?» Милиция была белая, и Пятак подумал, что теперь пришла его смерть, теперь до порта уже не добежит, и выхода никакого нет. Пятак решил: погибать лучше красным, чем белым, поэтому крикнул: «Я за красных!» Тогда последовал окрик: «Куда бежишь?» Пятак ответил: «В порт к морякам!» Ему в ответ крикнули: «Беги скорее!» Тогда Пятак подхватился и здорово рад был, что жив остался, и что милиция за красных, и что свое задание теперь выполнит.

Мы, счастливые победой, от души смеялись рассказу Пятака.

Во время восстания и после восстания царил полный поря­док. Например, ни одного случая кражи, пьянства и т.п. не было. He было никаких личных расправ с захваченными белогвардейцами.

В числе руководителей во время восстания был арестован помощник генерал-губернатора Ермолов. Во время заключения в Мурман­ске Ермолов выразил недовольство тюремным питанием. В ответ ему был показан номер местной газеты, где был опубликован суточный рацион заключенных в мурманских тюрьмах, утвержденный им, помощником гене­рал-губернатора по Северной области генералом Ермоловым. Моряки, ох­ранявшие Ермолова, спросили его, почему, он, Ермолов, считал опу­бликованный рацион вполне подходящим для заключенных белогвардейских тюрем, а теперь, когда сам стал заключенным советской тюрьмы, считает рацион недостаточным. Это очень смешило моряков.

Бывший председатель краевого Совета Юрьев также был арестован. Ермолов, Юрьев и другие ответственные белогвардейцы были вско­ре отправлены или в Москву, или в Архангельск.[154] Рядовые белогвардейские солдаты, если они лично не сопротивлялись, обязывались сдать оружие, если у них таковое было, и встать потом на учёт. Белогвардейские офи­церы, не выступавшие против восставших, не арестовывались, а брались только на учёт. Администрация порта не была арестована, поскольку она не выступала против восставших. Все это объяснялась высоким сознанием рабочих и моряков. Погибших с нашей стороны было около 20 че­ловек (кажется только двадцать). Со стороны противника - пятьдесят человек. Наших погибших мы похоронили на площади в братской могиле. Там же был и похоронен застреленный восставшими боцман с миноносца. На братской могиле был нами поставлен деревянный памятник, и на одной стороне были написаны фамилии, имена и отчества погибших.

При посещении мной города Мурманска в 1959 г. я много раз сидел на скамейке против памятника в сквере, расположенном в центре города. Памятник поставлен жертвам интервенции. На памят­нике не было списка погибших товарищей во время восстания. Я не на­шел имен погибших ни в областном партархиве, ни в других архивах. Я сидел против памятника и вспоминал их имена и не мог вспомнить. Хотя в 1923 г. этот список на памятнике существовал и подновлялся регулярно.