Некоторые сложности изучения человека

 

Изучать наследование признаков у человека многократно сложнее, чем у дрожжей, или у мух. Тому есть множество причин, одна из которых — незрелорождение человека.

Детёныши разных биологических видов появляются на свет на разных стадиях зрелости. Новорожденный жираф может встать на ноги уже через двадцать минут после появления на свет; он видит, слышит и вскоре сможет следовать за матерью. А новорожденный котёнок беспомощен — слепой и глухой, он едва может подползти к материнским соскам. Он даже толком писать не может — первые две недели жизни мать вылизывает котятам животики, иначе моча не будет выделяться наружу. Среди млекопитающих[8] общая закономерность — чем сложнее психика и поведение животного, тем менее зрелыми рождаются детёныши.

Важнейшее следствие незрелорождения — рост значимости средовых факторов для развития генетически унаследованных задатков. Когда на свет появляется животное с простой психикой, у него уже сформированы многие функции, тогда как для животных с более сложной психикой и поведением важны условия, в которых они растут.

Одна из особенностей человека — он самый незрелорождающийся вид. Полная зрелость наступает у человека к двадцати одному году (а некоторые утверждают, что только к двадцати пяти). Только в этом возрасте оказываются полностью сформированными те отделы коры больших полушарий головного мозга, которые ответственны за долгосрочное планирование. Так вот, все эти долгие два с лишним десятка лет на формирование человека влияют условия, в которых он живёт. В результате человек, как ни одно другое животное, зависит от своего окружения. В этом причина исключительного разнообразия людей.

Все люди относятся к одному биологическому виду Homo sapiens. Точнее, к подвиду H. sapiens sapiens, которые выделили для того, чтобы отличать современного человека от вымерших неандертальца H. sapiens neanderthalensis и денисовского человека H. sapiens ssp. Denisova [9]. Но, не говоря о внешности, люди, живущие в разных местах, сильно разнятся своим поведением и психикой — и это благодаря, главным образом, культурным традициям.

Культура — это такие особенности поведения и психики, которые сохраняются в популяции в результате воспитания, т.е. подражания и других способов обучения, а не зафиксированы в генах. Знаменитый советский генетик Михаил Ефимович Лобашёв (1907-1971), по учебнику которого училось не одно поколение советских биологов, для обозначения этого феномена использовал термин «сигнальная наследственность» — передача поведенческих признаков из поколения в поколение негенетическим путем и укоренение соответствующих традиций в популяции. Сигнальная наследственность, культура обнаружена у многих биологических видов. Например, птицы одного и того же вида, но живущие в Европе и в Азии, используют разные наборы звуковых сигналов, т.е. их «языки» различаются, и при встрече в зоопарке, эти птицы не понимают друг друга. Но у H. sapiens sapiens, как ни у какого другого биологического вида, заметны культурные особенности различных популяций.

Исключительное культурное разнообразие человека делает крайне сложным изучение его психики и поведения. Ведь исследования всегда проводятся на какой-то конкретной группе людей. И выводы, которые исследователи делают на основании своего исследования, можно распространить не на всё человечество в целом, а только на данную конкретную группу.

Люди разных стран — и, поэтому, разных культур — различаются между собой формами самого простого поведения, например, улыбкой — формой мимического поведения, которая отражают удовлетворённость текущим ходом событий. Иностранцев, впервые посещающих США, поражает количество улыбок. В свою очередь, американцам европейцы кажутся людьми угрюмыми и мрачными. Да и выглядит улыбка в разных культурах по-разному — европейцы редко показывают собеседнику все свои зубы. Внутри Европы отношение к улыбающемуся человеку тоже различно. В России, Франции, Норвегии, Польше постоянную улыбку считают признаком глупости. А люди из Германии и Швейцарии, напротив, склонны считать улыбающихся людей более умными.

Подчеркнём, что в основе разного отношения к улыбке лежат не биологически детерминированные различия, а особенности культуры, те, которые человек приобретает, рождаясь и воспитываясь в определённом обществе.

Вот что пишет по этому поводу в своей книге «Невротическая личность нашего времени» замечательный психолог Карен Хорни (1885-1952):

 

В силу существенно важных причин каждая культура придерживается веры в то, что присущие ей чувства и стремления являются единственным нормальным выражением «человеческой природы», и психология не составляет исключения из этого правила. Фрейд, например, заключает на основании своих наблюдений, что женщина более ревнива, чем мужчина, и затем пытается объяснить этот, по-видимому, общий феномен на биологических основаниях. Фрейд, по-видимому, также допускал, что все люди испытывают чувство вины, связанное с убийством («Тотем и табу»). Однако бесспорным является тот факт, что существуют огромные различия в отношении к убийству. Как показал Петер Фреучен, эскимосы не считают, что убийца заслуживает наказания. Во многих примитивных племенах существует обычай: чтобы успокоить мать, потерявшую сына, место убитого в семье занимает один из родственников убийцы. Используя более глубоким образом открытия антропологов, нам приходится признать, что некоторые из наших представлений о человеческой природе являются довольно наивными, например мысль о том, что конкуренция, детское соперничество в семье, родство между привязанностью и сексуальностью — явления, неотъемлемо присущие человеческой природе. Мы приходим к нашим представлениям о нормальности через одобрение определенных стандартов поведения и чувств внутри определенных групп, которые налагают эти стандарты на своих членов. Но стандарты видоизменяются в зависимости от культуры, эпохи, класса и пола…

 

Игнорирование культуры, условий в которых вырос человек, часто ведёт к ошибочным выводам, а, иногда, и к забавным казусам. В армии Израиля все новобранцы проходят психологическое тестирование. Среди психологических тестов есть, так называемые, проективные. Испытуемому предлагают нарисовать несуществующее животное, или дом, или дерево. Считается, что на создаваемое изображение проецируются все страхи, комплексы и неврозы человека. Например, если человек изображает животное — всё в шипах, когтях и зубах, значит он ощущает окружающий его мир как враждебный. Если дом — избушка-развалюшка, человек в депрессии; если рисует дерево как тонкий прутик-саженец — это означает одно, а если изображает мощную пальму — то другое. Рассказывают, что однажды среди группы испытуемых оказалось несколько бывших граждан СССР. И, проходя тест «дерево», трое из них нарисовали дуб, на нём цепь, на цепи — кота, а на ветвях — русалку.

Психолог был озадачен. Странным было не только необычность фантазии, но и совпадение изображения сразу у нескольких человек. Впрочем, и сама фантазия была весьма необычной. Русалка на дереве — ещё куда ни шло. Сексуальные фантазии бывают и более экзотические, но кота-то как интерпретировать? «Что это?» спрашивает психолог. — Кот учёный — отвечают испытуемые. А в переводе на иврит «кот учёный» получается «кот — научный работник, исследователь». Психолог спрашивает: «А почему он стоит на цепи?». — Так цепь из золота. Вот он по ней и ходит — объясняют свежеиспечённые израильтяне. И уточняют — кругами.

Не только сам психолог, но и вся психологическая служба была ошарашена такой групповой аномалией. А всё из-за веры некоторых специалистов по психологии человека в то, что формирование личности заканчивается так рано, что у человека об этом периоде не остаётся воспоминаний.

Человеческие сообщества различаются не только национальностью и, соответственно, национальной культурой, но и другими характеристиками, которые влияют на личность человека. Например, люди, выросшие в городе, и в сельской местности различаются целым рядом характеристик своей психики. Различны и люди разных социальных групп. Психологическое тестирование показывает значительное различие, например, между студентами и работающими людьми того же возраста.

Студенты здесь упомянуты не случайно, а потому что они — излюбленный объект психологических исследований. Точнее будет сказать, студенты — самая доступная психологам-исследователям категория людей. Но в каждом университете большинство студентов — уроженцы данной страны, имеющие поэтому определённые особенности поведения. Поэтому на основании психологических работ нельзя говорить о закономерностях психики и поведения человека. Выводы и заключения психологических исследований справедливы только для конкретной группы людей — уроженцев такой-то страны, носителей определённой национальной культуры. Все обнаруженные закономерности могут оказаться совершенно несправедливыми для людей другой культуры.

 

Старшие и младшие дети

 

Разнообразие личностей, коренящееся в незрелорождении человека, является результатом не только национальных, этнических и социальных особенностей, но и семейных отношений. Человек очень сильно зависит от семьи. Не будем сейчас говорить о сиротах, от которых матери отказались в роддоме. Хорошо известно, что на таких детях, даже если их через несколько лет забирают в приёмную семью, сказывается отсутствие материнской ласки в первые дни, недели, месяцы жизни, причём известны и некоторые нейрохимические механизмы наблюдающихся психических дефицитов. Но и в стандартных семьях, где ребёнок растёт с двумя биологическими родителями, на его развитие очень сильно влияет отношение к нему родителей. Ребёнок развивается по-разному, если он долгожданное чадо, или же, напротив, плод неосторожности родителей, результат страха матери перед абортом.

Но и это ещё не всё. Давно замечено, что отношение родителей и, соответственно, формирование личности человека зависит от порядкового номера его рождения. Наблюдение за большим количеством многодетных семей показало статистически значимые различия психических особенностей людей, которые родились и росли первым, либо вторым, либо третьим и т. д. ребёнком. Чтобы исключить зависимость от пола исследовали семьи только с сыновьями и выявили отчётливую зависимость от порядка рождения. Очень важно, что подобные исследования проводились среди людей разных культур и везде обнаруживали, что в семье с тремя сыновьями самым несчастным был второй сын.

Действительно, первенец — это наследник. Это надежда и оплот, в него вкладывают максимальные душевные силы и материальные средства. Младший — любимец и поэтому баловень. Каким бы взрослым — по биологическим меркам — он ни становился, всё равно он остаётся младшим среди детей, и родители проявляют к нему исключительную снисходительность, поощряя его инфантильность и зависимость от них. А средний сын — ни то, ни сё. Ему постоянно ставят в пример старшего брата и не спускают тех безобразий, что бесследно проходят младшему. Такое отношение родителей — подчеркнём, бессознательное — влияет на личность человека. В результате психологические профили старшего, среднего и младшего сына, сильно различаются, когда их измеряют и в том возрасте, в котором они все становятся социально зрелыми.

Мне не встречались аналогичные работы, выполненные на девочках, выросших с сестрой. Но нет никаких оснований сомневаться, что отношение в семье к старшей и к младшей дочери тоже различно и тоже влияет на формирование личности девочки-девушки-женщины. Можно обратиться к примерам литературных персонажей, поскольку писатели, как известно, ничего не выдумывают, а лишь слегка приукрашивают реальность.

Шекспировские сёстры из «Укрощения строптивой»: Катарина — строптивая и своевольная, а её младшая сестра Бьянка тиха и кротка. Первая реплика Бьянки такова:

 

   …Отец, я покоряюсь вашей воле.

                Пусть музыка и книги мне заменят

                Друзей в уединении моем.

 

В русской литературе самый известный пример разительной несхожести характеров двух сестёр, старшей Татьяны и младшей Ольги Лариных.

 

Итак, она звалась Татьяной.
Ни красотой сестры своей,
Ни свежестью ее румяной
Не привлекла б она очей.
Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная боязлива,
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой.
Она ласкаться не умела
К отцу, ни к матери своей;
Дитя сама, в толпе детей
Играть и прыгать не хотела
И часто целый день одна
Сидела молча у окна.

…

Но куклы даже в эти годы
Татьяна в руки не брала;
Про вести города, про моды
Беседы с нею не вела.
И были детские проказы
Ей чужды: страшные рассказы
Зимою в темноте ночей
Пленяли больше сердце ей.
Когда же няня собирала
Для Ольги на широкий луг
Всех маленьких ее подруг,
Она в горелки не играла,
Ей скучен был и звонкий смех,
И шум их ветреных утех.

 

Итак, старшая, Татьяна — задумчива и молчалива, тогда как младшая, Ольга — бойкая и весёлая. Татьяна меланхолична, сторонится людей, предпочитая чтение и размышления наедине. Ольга добродушна, легка и проста в общении, постоянно ищет компанию, в которой чувствует себя отлично, поддерживая любой разговор и участвуя в шумных развлечениях. Татьяне решительно не нравится общество, в котором она вынуждена существовать: светские беседы она считает лицемерием и пустым времяпрепровождением. Она постоянно ищет уединения, в котором погружается в чтение, в размышления и в грёзы о другой, лучшей жизни. Ольга же легко впитала правила общежития помещиков — провинциального дворянства, которые не противоречили потребностям её души и возможностям её здорового организма.

Диада Веры и Марфиньки из «Обрыва» Гончарова почти полностью воспроизводит пушкинских сестёр Лариных. Вера настолько не приемлет общество — и близких, и бывающих в доме — что, постоянно занятая чтением, живёт в отдельном флигеле, который запирает на ключ, и вдобавок, регулярно уезжает за Волгу к подруге. Домашним она не рассказывает ни о чём, что бывает в этих поездках — хотя ничего криминального, или противного общественной морали не происходит. С родными, бывая дома, она разговаривает исключительно на бытовые темы, не делится ни своими мыслями по отвлечённым поводам, ни своими переживаниями. Марфинька же — воплощённое жизнелюбие и простодушие без какой-либо задней мысли.

Различия между Натальей и Людмилой из пьесы Горького «Васса Железнова» даже несколько карикатурны. Старшей, Наталье, настолько не нравится жизнь, что она сильно пьёт, хотя ей всего 18 лет. Людмила же, 16-летняя, изображена откровенно глуповатой, восхищающейся цветниками и вышивками, несмотря на тягостную атмосферу в доме.

Чеховские Лидия и Мисюсь из «Дома с мезонином» это тоже всё те же сёстры Ларины в новых условиях жизни конца XIX века. Лидия осуждает современное ей общественное и государственное устройство. Но, вдобавок, она и решительно ломает личную жизнь младшей сестры, которая развивается не в соответствии с представлениями Лидии о правильно и достойном. А бедная Мисюсь, рыдая, подчиняется старшей сестре и подавляет свою только зарождающуюся любовь.

Многочисленные примеры литературных сестёр — старшей и младшей — которые разительно различаются, прежде всего, своей социальной конформностью, позволяют предположить, что на их личности влияет родительское отношение. Если у старшей формируется нонконформизм, граничащий с мизантропией, то у младшей очевидно стремление избежать какого-либо душевного напряжения.

Любопытно, что и у авторов, и у читателей замкнутые старшие сёстры, как правило, вызывают больший интерес, чем простодушные младшие. Читателям кажется, что закрытость и явная постоянная неудовлетворённость реальностью свидетельствует о сложной психике человека. Лично я сомневаюсь в такой трактовке нелюдимости.

Итак, на поведение человека, помимо родительских генов, влияют и те условия, в которых растёт человек. Вот поэтому выделить наследственный, точнее, генетический компонент в изменчивости нашего поведения крайне сложно. Кроме того, по этическим соображениям, многие эксперименты невозможно провести на человеке.

Выдающийся русский биолог Николай Константинович Кольцов (1872-1940) в речи на годичном заседании Русского Евгенического общества 20 октября 1921 года говорил:

Положим, мы захотели бы установить законы наследования музыкальных способностей у человека. Они зависят, конечно, не от одного, а от многих факторов. Но чтобы выделить их, мы должны были бы изучить, как передаются по наследству различные элементы музыкальной способности: слух, музыкальная память, способность передавать звуки, музыкальное воображение и творчество в сотнях и тысячах музыкальных и немузыкальных семей. Но мы не можем ставить опытов, мы не можем заставить Нежданову выйти замуж за Шаляпина только для того, чтобы посмотреть, каковы у них будут дети, мы не можем ставить по определенному плану опытов, а должны ограничиваться простым наблюдением над семьями музыкантов, слагающимися без всякого плана, и по большей части мало интересными с научной стороны, мало определенными и мало выясняющими. Изучение семейств музыкантов ясно подчеркивает еще один недостаток метода наблюдения по сравнению с методом экспериментальным. У музыкальных родителей очень часто дети бывают музыкальны, и большое внимание обращает на себя известная родословная Себастиана Баха, где в ряде поколений имеются более или менее крупные музыканты. Но поскольку это наблюдение доказывает, что музыкальные способности передаются по наследству? Ведь в музыкальной семье дети с раннего возраста слышат музыку и обычно рано начинают обучаться пению или игре на том или ином инструменте просто по семейной традиции. Значит ли это, что они прирожденные музыканты? Каково было бы их отношение к музыке, если бы они воспитывались в иных условиях и не слушали бы музыки? И каким образом можем мы судить о врожденных музыкальных способностях какого-нибудь пастуха, который никогда не слыхал настоящей музыки и лишь от нечего делать, смастерив себе дудочку, наигрывает самодельные несложные мелодии? Как мы можем сравнивать его с профессором консерватории, который получил высшее музыкальное образование? А ведь, может быть, у того или иного пастуха врожденные музыкальные способности выше, чем у иного композитора, окончившего консерваторию, только они не имели возможности проявляться.

Известный генетик Ричард Левонтин в своей книге «Человеческая индивидуальность: наследственность и среда» шутит по этому поводу:

Жаль, что Бах-отец, у которого было десять сыновей, и все они стали музыкантами — жаль, что он не догадался отдать пятерых из них на воспитание кузнецу. Вот тогда у нас были бы некоторые данные о величине вклада биологической наследственности во врожденные музыкальные способности.

 

Очевидно, что невозможно поставить подобные эксперименты на человеке. А на животных можно. Такая постановка опытов называется «перекрёстное воспитание». Для этого берут двух самок одного вида животных, у которых некоторый признак поведения выражен полярным образом. Конечно, музыкальные способности на животных не изучают. Берут какие-то признаки попроще и поочевиднее. Например, склонность животного двигаться при неожиданном изменении в окружающей его среде. Для многих биологических видов показано, что часть животных при этом проявляет хаотическую активность — начинает суетиться, а часть, напротив, замирает на месте, старается сделаться незаметнее для потенциального хищника. Если одна самка, как и несколько поколений её предков, суетится при опасности, а другая замирает, то и их дети унаследуют эту особенность поведения. Но, возникает вопрос: проявление этой особенности поведения — это результат действия генов, реализации программы, записанной в генетическом материале? Или же результат имитации поведения матери? Ведь крысята проводят с матерью первые три недели жизни. За это время они, конечно же, обучаются многим вещам, подражая ей. Вот для того, чтобы выявить долю вклада генетической наследственности и применяют перекрёстное воспитание. Подбирают двух самок, которые должны родить в один день, и обменивают матерям помёты. Когда крысята вырастают и начинают жить самостоятельной жизнью, независимой от матери, то тестируют их поведение. После этого сравнивают выраженность признака у них с тем, насколько он проявлялся у их биологической и у приёмной матери. Такое сравнение позволяет исследователям сделать вывод о зависимости данного поведенческого признака от биологической наследственности и от воспитания.

Интеллект

 

К оценке такого качества как интеллект все люди относятся очень болезненно. Назвать кого-то неумным — это всегда оскорбление, у всех народов. Люди охотно могут признать у себе почти любые недостатки — и слабую память, и неумение найти дорогу даже после самого подробного объяснения, и неспособность к математике, и равнодушие к стихам, или к музыке, и неумение выразить мысль словами, и, даже, отсутствие чувства юмора. Но никто не хочет оказаться в дураках.

Но вот объяснить — что такое интеллект — никто не может. Точнее, определений интеллекта множество, примерно столько же сколько есть специалистов, занимающихся проблемой интеллекта. Рассказывают, что когда знаменитого Ганса Айзенка, разработавшего известный тест IQ (Intellectual Quote), спросили — так что же такое «интеллект»?, тот ответил: «Интеллект — это то свойство, которое измеряет мой тест IQ».

Мы уже отметили трудности изучения наследственности у человека: невозможно проводить направленные скрещивания, невозможно получать в эксперименте мутации, невозможно обеспечить одинаковые и строго контролируемые условия для выращивания потомства от разных браков, и многое другое. А когда встаёт вопрос о наследуемости интеллекта, то крайне трудно выполнить ещё одно условие, сформулированное ещё Грегором Менделем: изучаемый признак должен быть конкретным. Например, цвет горошины — это конкретный признак. А что такое интеллект? Конкретным этот признак не назовёшь.

Конкретным поведенческим признаком, к примеру, будет время поиски пищи в лабиринте голодной крысой. Чтобы анализировать характер наследования этого признака, мы должны поддерживать постоянство всех компонентов этого поведенческого акта. Крыса должна голодать перед экспериментом строго определённое время. Еда должна быть всегда одна и та же. Лабиринт должен иметь постоянные размеры, должен располагаться в одном и том же месте лаборатории и многое другое. Если мы изменим какой-то из этих компонентов, мы будем наблюдать проявление уже другого признака. На поведение животных в лабиринте влияет даже цвет стенок и пола лабиринта.

Изучая наследуемость интеллекта животных, ещё в середине ХХ в. Р. Трайоном (1942) были выведены первые линии «умных» и «глупых» крыс. Уже в 8-м поколении (третье поколение — это правнуки, а восьмое поколение — это пра-пра-пра-пра-пра-правнуки) две линии показали кардинальные отличия по скорости обучения в лабиринте. Это, безусловно, свидетельствует о большой роли генов в способности к обучению. Однако изучение в 22-м поколении этих линий дало неожиданные результаты. В лабиринте «глупые» крысы по-прежнему проигрывали второй линии, однако в других условиях — на открытых пространствах или на возвышенностях (в условиях, где необходима более активная поисковая деятельность) «глупые» крысы проявляли большую решительность и успешность и в целом оказывались более сообразительными, чем «умные» собратья. Значит, у «умных» крыс есть некий «ген обучения в лабиринте», который никак не влияет на общую сообразительность крыс и не дает никаких преимуществ при других видах обучения, и не может быть назван «геном интеллекта вообще».

Другие исследователи выращивали крыс «умной» и «глупой» линий в разных условиях — в обычных, в обедненных (без укрытий и препятствий, в клетках с низким потолком) и в обогащенных условиях (с разнообразными трёхмерными конструкциями). Размеры коры больших полушарий — основного вместилища интеллекта млекопитающих — различались у двух групп экспериментальных животных. Обогащение среды увеличивало толщину коры, а обеднение — снижало. После выращивания в обычных условиях эти две линии крыс сильно отличались при испытании в стандартном лабиринте. Выращенные в обедненных условий обе линии одинаково плохо справлялись с лабиринтом. А жившие с рождения в обогащенной среде, крысы обеих линий справлялись с этой же задачей одинаково хорошо.

Таким образом, хотя две линии различаются по генотипу, в фенотипе поведения эта разница проявляется только при определенных условиях[10].

Заметим, жизнь в комфортных условиях, в таких, когда не приходится беспокоиться о пропитании и постоянно решать другие жизненно важные проблемы, — такая жизнь не способствует развитию интеллекта. Выживают и оставляют потомство и те, у которых от рождения высокий интеллектуальный потенциал, и те, кто от рождения имеет ум праздный и ленивый. Показательно сравнение умственных способностей животных одного вида, но живущих в разных климатических зонах. Острохохлая синица обитает на востоке США от юго-востока Канады до северо-востока Мексики. Синицам, пойманным в разных частях страны, предлагали разнообразные интеллектуальные задачи. Например, такую: в углубление на столе клали вкусного мучного червя и накрывали его кусочком прозрачной пластмассы. В дикой природе синицы никогда не сталкивались с такой ситуацией, когда: глаз видит, а клюв неймёт. Уроженцы севера быстро догадывались, что надо отодвинуть преграду, а южные синицы, бесплодно подолбив пластмассу, отлетали так и не догадавшись сделать движение клювом не сверху-вниз, а вбок. В других тестах на сообразительность северяне тоже превосходили южан.

Подчеркнём, что животное не делается умнее, если его переместить из комфортных условий в суровые. Просто выживают в сложных условиях не все, а те, кто лучше приспособлен к решению нетривиальных задач. Другими словами, интеллект становится признаком, на который действует естественный отбор, когда условия существования требуют определённых умственных усилий.

Таким образом, интеллект определяется как биологической наследственностью, так и внешней средой, особенно теми условиями, в которых растёт животное. Ведь появившееся на свет животные — ещё маленькие. Они отличаются от взрослых не только размерами, но и тем, что многие системы организма у них ещё не созрели.

Интеллект человека можно развить, даже, если в силу врождённых заболеваний он ослаблен. Синдром Дауна, вызываемый лишними копиями генетического материала 21-й хромосомы, включает и задержку умственного развития. Но упорные занятия по специальной программе с такими детьми позволяют научить их не только нормально ходить, но и читать, писать и делать почти всё, что делают обычные люди. Один из авторов книги лично знал человека с характерными особенностями внешности при синдроме Дауна, который играл в футбол. Причём играл пристойно, т.е. был достаточно координирован. Разговаривал он тоже вполне разумно, во всяком случае, на уровне, которого вполне хватало для бесед до и после игры дворовых команд. Так что, хотя вылечить больного с синдромом Дауна невозможно, но вполне можно скомпенсировать недостатки его психического развития.

Влияниями внешней среды, т.е. воспитанием и обучением можно ускорить умственное развитие и нормального ребёнка. Правда, неясно зачем это делать? Многочисленные школы и курсы «Маленького гения» опираются в первую очередь на тщеславие родителей. Полезна ли будет нагрузка на психику ребёнка? Не проявятся ли у него в дальнейшем какие-то психологические проблемы? А пользы от сверхразвитого интеллекта — точно не будет. Это утверждение подкреплено научными исследованиями.

Бытовые наблюдения о том, что порой самые заурядные люди добиваются высот общественного положения в своё время решили проверить научными методами. Американские психологи сопоставили интеллект с карьерным успехом. Интеллект определяли тестом Айзенка, тем саым IQ.

Было исследовано несколько тысяч офицеров. Офицеров исследовали не потому, что военные люди какие-то особенные, а потому что карьерные успехи военных отражены на их плечах. Карьерный успех гражданских людей очень трудно оценить количественно. Кредит, которым пользуется человек, или же уровень его дохода — это всё может быть не связано прямо с его достижениями в жизни. Социальное положение гражданского человека тоже трудно оценить по линейной однозначной шкале. Кто выше — владелец маленькой компании, или высокооплачиваемый специалист большой корпорации, или человек свободной профессии, или блогер, имеющий 100500 подписчиков? А у военных всё просто — сколько у тебя звёзд на погонах, столько у тебя профессиональных успехов. Есть, конечно, разница между офицером у радара на Аляске и офицером в том же звании, служащим в Пентагоне. Но должностью можно пренебречь, у военных главное — звание.

Исследование показало полное отсутствие связи между званием офицера и его интеллектом. Не было ни прямой, ни обратной зависимости; нельзя было даже говорить о некой тенденции; коэффициент регрессии был равен нулю. А вот связь интеллекта с успеваемостью офицера в бытность его курсантом в военном училище была очень сильной, а зависимость успеваемости от интеллекта — почти линейной: отличники учёбы имели самый высокий интеллект, те, кто еле тянул, показывали и посредственные результаты в тесте IQ, а «середняки» были посередине и в учёбе, и в показателях интеллекта.

Почему же не было обнаружено зависимости профессионального успеха от силы интеллекта? Может быть, это характерно только для военных? Или только для американцев? Не думаю. Скорее всего, эта закономерность универсальна. Дело в том, что в подавляющем большинстве профессий карьерный рост определяется не уровнем профессиональных знаний и навыков человека, а его умением ладить с людьми.

Пожалуй, только математикам, да теоретическим физикам прощают дурной нрав. Если человек может решать сложнейшие задачи, создавать новые подходы к познанию природы и новых видов оружия, то ему простят и угрюмость, и сварливость, и склонность к хамству, и дурные манеры и даже то, что он в глаза людям говорит всё то, что о них думает. Во всех остальных профессиях человека неприятного своими человеческими качествами не будут повышать, он будет вынужден часто менять места работы. Каким бы ты ни был прекрасным преподавателем (инженером, врачом, администратором, рабочим, торговцем, аналитиком) ничего драматического не произойдёт, если твоё место займёт совсем неопытный юнец — трудовой процесс будет продолжаться. Так что, если у человека нет навыка дружелюбных социальных контактов, то от большого ума выйдет ему одно горе, как справедливо заметил А.С. Грибоедов.

Умению ладить с людьми, к сожалению, не учат в школе. Нет такого курса и на факультетах психологии. Каждый человек постигает эту науку, точнее — навык, на своём опыте. Некоторым это так и не даётся до самого их выхода на пенсию, хотя правила тут несложны. Главное — дать собеседнику возможность проявить свои достоинства. Не только льстить в лоб, хотя и делать комплименты тоже. Глеб Жеглов, вслед за Дейлом Карнеги, советовал беседовать с человеком о том, что ему интересно. В «Острии бритвы» Сомерсета Моэма один персонаж говорит другому после их ссоры: «А всё-таки я вам нравлюсь, потому что нет-нет, да дам повод сострить». И он совершенно прав. Другой простой способ нравиться — спрашивать у людей советов. И, если человек советует откровенную (на ваш взгляд) глупость, не говорите ему об этом, а отвечайте что-то вроде «Как интересно…».

Для умения ладить с людьми в последние годы придумали термин «социальный интеллект». Не совсем точный термин, потому что это свойство проявляется в навыках, которые человек приобретает. Но в то же время эта способность зависит от врождённого качества — от доброжелательного отношения к людям. Таким образом, социальный интеллект определяется и воздействием на человека внешней среды, и его наследственностью.

То, что доброжелательность — это врождённое свойство психики человека говорит то, что оно входит в пятифакторную модель человеческой личности. На основании статистической обработки огромного количества данных тестирования огромного же количества людей психологи выделили пять факторов, которые являются стабильными признаками, т.е. присущи всем людям и проявляются у каждого человека с одинаковой силой при решении разных проблем в самых разных ситуациях. Кроме доброжелательности, к этим факторам относятся: экстраверсия, эмоциональная стабильность, добросовестность, пластичность. В последние годы генетики подтвердили своими методами то, что доброжелательность — это врождённое свойство. Точнее, они показали, что в вариативности проявлении этого свойства доля генетического фактора много больше доли фактора влияний среды.

В общем, всё сложно. Определённо можно утверждать только то, что «генов интеллекта», также как «генов преступности» или «генов алкоголизма» нет. Ведь гены кодируют белки, а не математические способности. Мы можем говорить о влиянии мутации (нарушение или изменение активности определенного гена) на способность логически мыслить, решать пространственные задачи и т.д., но крайне трудно выделить гены общего интеллекта.

Разумеется, исследователи не могли пройти мимо вопроса о том, как и какие гены влияют на интеллект. Обычно интеллект измеряется в условных баллах (IQ) с помощью психометрических тестов (опросников). Оценка наследуемости IQ в разных исследованиях варьирует в диапазоне 40-80%. Т.е. умственные способности зависят от генов, но почему такой разброс? На самом деле оказалось, что получаемые цифры зависят от возраста испытуемых: роль наследственности в IQ у дошкольников составляет 20%, у подростков – 40-60%, у взрослых – 60% и более. Не правда ли, удивительно, что с возрастом влияние генов на коэффициент интеллекта только увеличивается. Возможно, по мере взросления включаются какие-то дополнительные гены, или происходит усиление влияния уже задействованных генов, в детстве мы больше подвержены влиянию среды — учителей и родителей, а может быть просто под общим названием «коэффициента интеллекта» в разном возрасте тестируются какие-то разные способности, ведь используемые тесты изначально были адаптированы под разный возраст.

Оказывает ли наследственность какое-то влияние на ту или иную черту человека обычно оценивают с помощью близнецов. Впервые близнецовый метод был описан еще в 1875 году, тогда же автор метода Фрэнсис Гальтон предложил альтернативные понятия «природа» и «воспитание». Допустим, у нас есть пара мальчиков-близнецов. Ребята родились одновременно в одной и той же семье, следовательно, внешние условия развития и воспитания у них максимально одинаковы (не как в лабораторных условиях, но все же). Если мальчики однояйцевые близнецы, то у них еще и одинаковая ДНК, т.е. 100% одинаковых генов. Если близнецы разнояйцевые, то гены у них совпадают на 50%, как у обычных братьев. Но условия среды все равно одинаковые.

Сравнивая однояйцевые и разнояйцевые пары близнецов по любому признаку, будь то уровень интеллекта или любовь к апельсинам, мы сможем выяснить влияние генов на этот признак. Если признак чаще совпадает у однояйцевых близнецов, значит, гены играют существенную роль. Важно помнить, что близнецовый метод только выявляет роль генетической составляющей в поведенческих характеристиках, но не в состоянии дать ответы на вопросы о количестве задействованных генов, механизмах и способах влияния генов.