Эта стрела пронзила собой не только лотос

Стрелять из лука Юньдо не умеет особо — но на лучный турнир идёт всё равно, испытать свои силы, несмотря ни на что, при любой возможности хочется.

 

И, разумеется, выбывает самая первая — но непривычно легко принимает поражение и провалом почти не расстроена. Старший брат, Лань Сичень, хвалит за смелость: молодец, не боишься пробовать новое. И в следующий раз у тебя всё точно получится.

 

Выбыв, остается на турнире в качестве зрителя — ей интересно, как выступят брат и ученики других кланов.

 

А потом Не Мулань в первом же туре выбивает три цели из трёх, и Юньдо, прилипнув к ней восхищенным взглядом, теряет интерес вообще ко всему и вокруг никого другого больше не видит.

 

Лань Юньдо осознает в этом всём какой-то жуткий подвох, когда понимает, что, кажется, болеет уже не за брата… это что за измена?

 

Самое время задуматься — в какой момент всё пошло настолько не так?  

 

А потом с каждой новой входящей в лотос стрелой приходит всё более чёткое понимание собственных чувств. Немного неловких и странных, но светлых и ярких, непривычных чуть-чуть. С ними неясно, что делать, но они уже есть, и приходится просто принять их, смирившись.

 

Мысленно обратившись к Ванцзи — прости, брат, оно как-то само! — она верит только в успех девы Не, глядя на неё уже совсем другим взглядом.

 

Даже когда победа в турнире достается не ей — Не Мулань принимает вторую позицию с честью, то чувство первой нежной влюбленности становится разве что только чуть больше и чуть теплее.

 

Шисюн всегда вовремя (нет)

Она всё-таки соглашается провести для Цзян Юнцзи персональный урок — причина лишь в том, что ей действительно важно ему эти знания дать — это её долг, как наставника.

 

Ещё в её планах — вернуть Цзян Юнцзи его подарок и всё между ними, наконец, прояснить. Давно бы пора — но в чувствах своих Лань Юньдо смогла разобраться только сейчас и только сейчас понимает, насколько вела себя глупо — не стоило давать лишних шансов и пустозвонных надежд, нельзя было думать, что из пепла разочарований сможет зародиться сильное чувство.

 

Выводя знаки заклинания, Цзян Юнцзи очень старается — и у него хорошо получается, и Юньдо немного досадно: вот если бы кто-то не пропустил столько занятий, мог бы давно в этом искусстве весьма преуспеть! Но от чистого сердца хвалит чужое старанье.

 

После занятия — чай. Мучаясь страшным чувством вины, Юньдо никак не может собраться сказать то, что должна. Но раньше, чем она собирается с мыслями, с внезапным признанием её опережает сам Цзян Юнцзи.

 

Юньдо слышит в свой адрес слишком много хвалебных речей — большая часть из которых — точно о каком-то другом человеке, она не заслуживает и десятой части всех этих слов. Смущение, паника, дурное предчувствие — и Цзян Юнцзи награждает её внезапным предложеньем помолвки.

 

Ступор.

 

Молчание.

 

Нет, погодите.

 

Она ценит решительность, да, — но не настолько!

 

И что с этим делать?!

 

Юньдо смотрит в чашку с чаем в руках и страстно хочет в ней утопиться. Слова не идут — бессердечный отказ застрял где-то в горле — Цзян Юнцзи взволнованно замер в ожидании ответа — боги, да что за проклятье!

 

Внезапно звучит голос третьего человека, которого здесь точно быть не должно: а что это у вас тут происхо-одит?

 

Фансинь, её вездесущий шисюн, умудряется зайти в тот самый момент, когда она получает признанье в любви и предложенье помолвки.

 

Не справляясь с накалом эмоций, Лань Юньдо немного взрывается: кричит шисюну, чтобы немедленно отсюда проваливал — в качестве аргумента даже приходится вытащить меч, совершенно утратить лицо и пуститься в угрозы. Фансинь со смехом сбегает, а Юньдо слабо надеется, что случайно увидев её худшую сторону, Цзян Юнцзи одумается и пойдет признаваться в вечной любви кому-то другому (ну пожалуйста!!).

 

Но благодаря появлению Фансиня удается преодолеть напряжение и спустить на него, как разъяренных собак, часть бурлящих эмоций — Юньдо наконец-то приходит в себя и может дать Цзян Юнцзи твёрдое и однозначное: нет.

 

Юный лекарь расстроен — Юньдо страшно неловко, она пытается хоть как-то оправдать свой резкий отказ, но не придумывает ничего лучше, кроме как начать перечислять все его недостатки…

 

Ааа. Сты-до-баа.

 

Утопить себя в чашке хочется невыносимо сильно, но вместо этого Юньдо невозмутимо называет Цзян Юнцзи все его промахи, будто просто разбить сердце бедному парню ей мало. Спохватившись, пытается сгладить уже сказанное похвалой его сильных сторон — но спасти ситуацию это вряд ли поможет.

 

В итоге, выдохнув, добивает Цзян Юнцзи тем, что её сердце уже кем-то занято.

 

Боги, это полный провал.

 

Она уважает и хвалит Цзян Юнцзи за смелость признаться ей в чувствах — да уж, такой-то решительности она от него вообще не ждала! — и предлагает написать его портрет в надежде хоть как-то загладить вину и сделать для этого юноши хоть что-то хорошее.

 

Юньдо рисует его, а он — рассказывает ей чудесные сказки, и, казалось бы, между ними всё улажено и снова спокойно.

 

Юньдо с сожалением думает, что Цзян Юнцзи слишком похож на её шисюна — проблемный, но милый, не чтит важных правил, но полон приятных сюрпризов, и, может, как раз из-за этого относиться к нему как-то иначе у неё так и не вышло — и вряд ли однажды получится.

 

Портрет завершен — но с трудом, руки в процессе ужасно дрожат, — слова благодарности сказаны, и вроде как всё хорошо.

 

Но, глядя на грусть и тоску Цзян Юнцзи, Лань Юньдо решает для себя ещё одну очень важную вещь: о её чувствах нравящийся ей самой человек никогда-никогда не узнает.