В последнем испытании — новое начало

Сгущаются сумерки — сформированы группы — ночная охота их ждёт, и они ждут её.

 

Чувство полной готовности к любым испытаниям, вера в себя и общий успех — бесценность момента и огонь в юном сердце. Все тренировки, учеба, провалы, удачи — всё было только на пользу и не было зря.

 

Во главе их отряда стоит дева Не, и просто находясь рядом с ней, Юньдо чувствует, что ничто ей не страшно и всё по плечу. Ещё с ними — дева Вэнь, Цзян Ваньин и Мэн Яо, и уже после первого боя вместе они сплочаются так, что Юньдо без колебаний доверит им спину и жизнь.

 

Их строй продуман, проверена тактика, атаки быстры и точны — они движутся медленно, но отлично справляются, пока их силы постепенно не сходят на нет.

 

Не Мулань принимает решение: смысла нет рисковать, пора в путь назад. Никто из них пока даже не ранен, лишь Мэн Яо и дева Не дочиста истратили весь запас сил.

 

На душе смутно радостно — и страшно совестно из-за столь неуместных эмоций: всю дорогу до лагеря Не Мулань проходит, опираясь на ошалевшую от такой чести и счастья Юньдо.

 

Возвращение в исходную точку — вздох облегчения, медитация, восстановление сил.

 

Немного тревожно: как там брат и шисюн?.. Но вскоре и они возвращаются — все живы, и целы почти тоже все.

 

Снова в лес — обновленным составом. Две группы юных героев объединились в одну — что чертовски разумно и даст им всем больше шансов на общий успех (хоть и жажда геройства Юньдо такому раскладу немного не рада).

 

Снова в бой — и их силы снова не вечны.

 

Их окружают — ломается строй — единодушный побег — нечисть преследует, наступая на пятки — вот и лагерь — выдох — сил нет совсем.

 

Юньдо взволнованно слушает, как командиры отрядов бурно обсуждают их новую тактику — и тут кто-то настойчиво тянет её за рукав и зовёт за собой. Лань Хонгу должен исполнить пророчество и просит тех, кому особенно верит, пройти этот путь вместе с ним — и, конечно, Юньдо в их числе.

 

Ей страстно хочется ввязаться в новую битву вместе со всеми — но знает: просьба и дело её юного шиди гораздо важней.

 

Помимо неё, Хонгу берет с собой Лань Ванцзи и двоих учеников клана Цзян — ведет их всех тот самый призрак уже знакомой  тропою, и Юньдо понимает: они под надежной защитой и ни одна тварь не посмеет встать у них на пути. 

 

Впереди — их приветствуют духи — что ни шаг, то поклон.

 

Позади — звуки битвы, и Юньдо в мыслях — там. Она знает: те, кто ей дорог, способны за себя постоять, но чувство безотчетной тревоги всё равно ей унять не по силам.

 

Но вскоре — остальные их нагоняют — взгляд ищет в толпе Лань Фансиня и Не Мулань. 

 

Не успевает она вздохнуть с облегчением — как мир сходит с ума, и творится безумие.

 

Грохот и дым — адский хохот — явление демона — похищение душ.

 

Злобная тварь демонстрирует ярость и мощь — один за другим заклинатели падают — самые безрассудные всё равно рвутся в бой — и падают следующими.

 

Страшно — хочется действовать.

 

Ступор — или сбежать?

 

Хаос — в этой куче из белых одежд вообще ни черта не понять.

 

Уход тёмной твари — вздох облегчения — тревога за раненых — вход в храм наконец-то открыт.

 

Всё кончено?..

 

Начинается странное.

 

Уже знакомый ей древний храм. Духи приносят обеты — звучат обещания и властный призыв: теперь ваша очередь.

 

Лань Юньдо не думает: делает — вместе с Вэнь Уци они выходят вперед, и всё дальнейшее происходит как будто не с ней, а с кем-то ещё.

 

Кто-то другой встает на колени и в своих ладонях чувствует тепло чужих рук, слышит клятву из уст человека напротив, а затем — произносит свою. Кто-то другой, не она, на порыве  принимает решение, что нельзя отменить, и приносит обет. Кто-то другой рискует выйти вперед и связать свою жизнь с жизнью иной. Кто-то другой…

 

Клятва Вэнь Уци — ужасно внезапная: помогать всем нуждающимся и не просить что-то взамен. Юньдо с удивлением слышит в ней отзвук собственных слов, сказанных в шутку, — становится страшно: да разве сможет человек перед ней таким стать?! Да весь мир обречен!

 

Клятва собственная — звучит неуклюже, неуверенно, странно, но уж как есть.

 

Обет принесен; один из столпов отдан им в сохранение.

 

Её желание быть героем, стать кем-то значимым — внезапно исполнено, но ни счастья, ни гордости нет — только груз неподъемной ответственности и снова — удушливый страх всех подвести.

 

С большим опозданием — приход осознания: да чем же я думала?!

 

Звучат клятвы ещё четверых; ещё двое по двое теперь на двоих делят общую жизнь и большую ответственность. Что странно: в каждой из пар кто-то один — из клана Вэнь.

 

Вэнь Уци рядом хмыкает: как удачно сложилось, ведь эти столпы — идеальные рычаги для давления на весь мир заклинателей.

 

Вновь вспоминаются алые яблоки, но дурное предчувствие — теперь явь.

 

Тем временем — ритуал завершен, последнее испытание — кончено. Пора возвращаться домой.

 

 

19. Будем друзьями! Нет? А придётся.

 

Усталые, грязные — юные заклинатели плетутся обратно сквозь тьму.

 

Юньдо идёт рядом с Фансинем; шисюн — несет на руках деву Юй, чья душа похищена демоном, и рассказывает: я вспомнил свою — нашу с ней — прошлую жизнь.

 

В голове не укладывается — но, вопреки всем привычкам, в эту сказку Фансиня нетрудно поверить. Поверить в то, что душу Юй Мэйсу удастся спасти — уже гораздо сложнее.

 

Душа собственная же — пусть и на месте, пребывает в смятении и тонет в сомненьях. Хочется биться головой об каждое встречное дерево от бессильного гнева и тысячи глупых вопросов к глупой себе.

 

Почему без внимания отнеслась к словам даоса про ритуал и обеты? Почему не потрудилась найти лучшей пары, достойной доверия? Почему так легко решила пойти на геройство — но ни на секунду не допустила мыслей о том, что будет после? Почему обо всем этом — рассуждает только сейчас, когда рассуждать уже поздно?!

 

Вэнь Уци идёт рядом, подливая масла в огонь и добавляя сомнений. Что за гнилостный хлам был в её голове, когда она согласилась связать свою жизнь с таким человеком?!

 

Юньдо ужасно зла на себя. Вспоминается: теперь они делят и ненависть, и любовь одну на двоих — и кто знает, что ещё, кроме этого. Становится страшно — что из всех кипящих эмоций внутри принадлежит ей самой, а что — чужой мрак, от которого теперь никуда нельзя деться?

 

Аа, да чем она думала!

 

С другой стороны — а что еще оставалось?.. Желающих стать частью ритуала и так было мало, и непонятно, удержат ли этот чертов барьер всего три столпа, что зависят от жизней и клятв кучки детей.

 

Вспоминается: безудержный демон, что даже клановым главам не по зубам.

 

Чувство непосильной ответственности давит и душит. Тошно и страшно.

 

Сильнее всего сейчас хочется отыскать Лань Ванцзи и робко спросить: брат, скажи, я не ошиблась?

 

Найти Лань Сиченя и узнать у него: брат, я всё сделала правильно?

 

Пойти к дяде и умолять: Учитель, скажите, как теперь с этим всем дальше жить?

 

Она дает Вэнь Уци ещё одну клятву: если нарушишь своё обещание, то я нарушу своё — и прикончу тебя (ну, как минимум, попытаюсь!!).

 

Наконец-то — вот и дома родного порог.

 

Кажется, с тех пор, как Облачные глубины были ими покинуты, успела минуть уже целая вечность и целая жизнь — так много всего успело случиться, что всё и не вспомнишь.

 

Суматоха вокруг тех, кто лишился души, проходит мимо неё. Всё, чем она может помочь — выразить шисюну свою поддержку и веру, что его любимая к нему всё же вернется.

 

Снова — утомительный разговор с Вэнь Уци.

 

Он предлагает ей дружбу и, чтобы получить к себе хоть немного доверия, объясняет ей свой интерес к тёмным искусствам, обещает не заходить дальше исследований и делиться всеми находками. Хочется верить — и нужно, да и выбора нет, — но не верится.

 

Может, со временем? — но не прямо сейчас. Хотя к наличию этого человека рядом она уже настолько привыкла, что странно, и мысль о том, что он скоро вернется в свой орден, сгинув долой с её глаз, продолжается тем, что совсем немного, но ей будет его не хватать.

 

Наконец-то, улучшив момент, своими сомнениями она делится с дядей.

 

Его вера в Юньдо и его гордость дают ей надежду, уверенность и силы жить.

 

Наставление Учителя — бесценно и дарует ответы на каждый грызущий её, неразрешимый вопрос. На душе становится чуть светлее и легче. Границ её благодарности дяде — просто нет.

 

Старший брат, Лань Сичень, также дает ей своё одобрение.

 

Буря и хаос внутри утихают, и всё наконец обретает свой смысл.

 

Всё хорошо, она — со всем справится.

 

Приведя свои мысли и чувства в порядок, Юньдо пытается отыскать в себе часть, что изначально была не её — а теперь стала общей, одной на двоих.

 

Вдох облегчения: в ней нет мрака и ненависти. Внезапно: только особенно тёплые чувства к деве Цинь. Дышать становится проще — всё не так плохо, как она представляла, и жить с этим всем вполне можно. Чувство смутной вины: возможно, к Вэнь Уци она была уж слишком предвзята?.. И не только она — в памяти ярко всплывает их беседа с Цинь Су.

 

Вспышка внезапного осознания: так, это что же теперь, Вэнь Уци теперь в курсе её чувств к Не Мулань, да еще и сам чувствует к ней то же самое?!

 

Боги, за что?! Это последствие ритуала — самое худшее!

 

Вторя её переживаниям, Вэнь Уци предлагает пойти с этим к деве Не вместе и смеется над её негодующим: да никогда!

 

Что ж, эта неизбежная новая дружба обещает быть весьма необычной...

20. Маленький шиди такой бессердечный!

Столько всего успело случиться — очень хочется срочно всё рассказать, обсудить и доверить кому-то надежному: уединившись, Лань Хонгу и Юньдо делятся впечатлениями всех минувших событий.

 

Столько всего успело случиться… Перечисляя, Юньдо удивляется своим же словам и этой целой безумной жизни, прожитой совсем за маленький срок.

 

Кажется, вечность прошла с тех пор, как Цзян Юнцзи сделал ей предложение! В тот момент это было настоящей трагедией и концом всего света — но с тех пор её мир успел рухнуть ещё раза три.

 

Не в силах найти в себе смелость вслух хоть кому-то признаться в своей влюбленности, Юньдо предлагает Хонгу угадать, кто стал причиной её отказа в помолвке, — хоть и знает, что правильный ответ юному шиди в голову вряд ли сможет придти.

 

Подсказка: этот кто-то — из ордена Цинхэ Не. Хонгу раз за разом перечисляет всех учеников из этого Ордена, кроме единственно верного. Но в итоге всё же находит верный ответ, удивляется всего на мгновение — и немедленно просит подробностей.

 

Краснея и пряча в ладонях лицо, Юньдо сбивчиво делится всем, о чем никогда и никому говорить не хотела. Но добавляет в конце, надевая обратно маску холодной бесстрастности: понятное дело, все её переживания — недопустимы в высшей из всех степеней, дальше осознания своих чувств она ни за что не зайдёт, и как только их гости уедут — всё это пройдёт и будет благополучно пережито и забыто.

 

Юный Хонгу хитро щурится: всё пра-авильно, шицзе, да и всё равно дева Не уже получила предложение руки от кого-то другого.

 

ЧЕГО?!

 

Яркая вспышка незнакомых эмоций — напускное спокойствие враз трещит и взрывается. Юньдо поражена своей же реакцией, но времени заниматься самоанализом нет — сейчас ей, непонятно зачем, очень важно что-то другое.

 

ОТ КОГО?!

 

Лань Хонгу зловеще смеётся: бесплодно перечислять имена теперь её очередь.

 

Подсказка: этот кто-то — из клана Цзян. Да кто мог?! Цзян Юнцзи  вроде как влюблен в саму Лань Юньдо, Цзян Яньли помолвлена с Цзинь Цзысюанем, у девы Юй — связь аж из прошлой жизни с её шисюном.

 

Цзян Ваньин? Хонгу отрицательно разводит руками. Ну не Цзян же Фэнмянь?! Шиди давится смехом.

 

Да кто же тогда?!

 

Снова все имена по десять раз названы, кроме единственно верного: устав её мучить и хохотать, Хонгу наконец сжаливается и называет нужное имя.

 

Как Вэй Усянь?! Шиди от смеха катается по полу.

 

Хонгу, умоляю, скажи, что ты шутишь!!

 

Маленький демон хохочет: шучу! А потом добавляет: а может, и нет?

 

Так и не давая правдивый ответ, Хонгу без всякой жалости мучает её так целую вечность — кто бы знал, что её милый шиди может быть так жесток!

 

В итоге, так ничего не добившись, истрепав себе душу и нервы, Юньдо решает спросить об этом у кого-нибудь менее бессердечного и более взрослого — хотя зачем ей так важно это узнать, до сих пор так и не ясно — то дело чужое, её это всё касаться никак не должно.

 

А Хонгу, отсмеявшись, становится вдруг обратно серьёзен: оказывается, у юного Ланя уже тоже есть человек, что ему сильно нравится, но быть вместе с которым ему не судьба.

 

Лань Хонгу доверительно делится именем, и Юньдо грустно вздыхает: и почему этим Ланям так не везет?

Вслед за светом фонариков

Роспись бумажных фонариков — не успев толком взяться за свой, Юньдо с удивлением видит: многие заняты рисованием не в одиночку, но вместе с друзьями или своими избранниками.

 

Рядом — Лань Сичень увлеченно рисует облака вместе с Мэн Яо, напротив — Лань Ванцзи, Вэй Усянь и юный Хонгу что-то вместе творят, где-то там — Лань Фансинь вместе с вновь обретенной любимой.

 

Тоскливая мысль: тоже хочу в столь особый момент быть не одна, а с кем-то, кто мне важен и дорог.

 

Лань Хонгу тянет её за рукав и смеющимся взглядом на кого-то указывает: пришла Не Мулань.

 

Надо бы отчитать юного шиди за то, что он опять издевается — но вместо этого, не успев осознать, что творит, Лань Юньдо в приступе безрассудства и храбрости зовёт деву Не рисовать вместе с ней.

 

Но — та отказывает, ссылаясь на своё неумение. И отдает свой фонарик: если хотите, можете сами его расписать.

 

На душе — тоскливо и грустно. Хотя — ну и правильно, так только лучше для всех.

 

Придумывать что-то осмысленное — нет ни настроения, ни желания, ни сил — кисть в руках движется бездумно, лениво и медленно. На голубой бумаге фонарика возникают белые облака — цвета и символы её клана.  

 

Вдруг — кажется, что их, таких родных и привычных, — ей теперь недостаточно.

 

Внезапно — белый узор облаков плавно переходит в солнечно жёлтый, тот — распадается на алые всполохи и искры огня, от него — расползаются синие тучи, что распускаются нежностью зелени и ярких цветов, которые снова вплетаются в вязь облаков.

 

Юньдо с любопытством смотрит на своё же творение: это таким ныне стал её мир? Похоже на то, потому что теперь — добавить ей нечего.

 

Удержав себя от очередных слишком смелых идей, фонарик для девы Не она покрывает синим узором из волн и спиралей и ей возвращает.

 

Цзян Юнцзи показывает итоги своих стараний: вместо рисунков его фонарик покрывают имена всех, кого он успел повстречать за время учебы в Гусу, и имя Юньдо на нем — самое первое — ох.

 

Вэнь Уци демонстрирует свой: среди прочего, на нем есть рисунок талисмана, которому его научила Юньдо, и у него в кои-то веки выходит вместо её раздражения вызвать улыбку.

 

Интересно, что там сделал Фансинь: на его фонаре — вся история их с девой Юй сложной любви, и, глядя на эти рисунки, Лань Юньдо не может тяжело не вздохнуть: и вот ведь может хорошо рисовать, когда хочет, оболтус!

 

И так на фонарике каждого — целый мир, незаметно случившийся с каждым из них за краткий срок обучения — которое вот-вот завершится.

 

Фонарики поднимаются в тёмное небо, и вместе с ними — будто подходит к концу целая жизнь. И — вместе с ними — начинается новая.

 

Лань Юньдо провожает их взглядом с улыбкой и чувством грусти в душе — но очень светлой и тёплой — прямо как свет огоньков в фонарях, что озаряет собой большой первый шаг на её долгом и сложном пути длиною в тысячу ли.