Ватага. Урок двадцать восьмой

 

 

Одна из задач, которые я ставил перед собой, замышляя «Уроки...», — это вызволение слов из плена заблуждений, из чужеземного рабства, куда они были отданы с легкой руки толкователей. На Руси испокон веков было принято выручать   своих, «жизнь положить за други своя», поэтому пленных или отбивали у супостата, или, на худой случай, выкупали и возвращали на Родину. Слово же без нашей заботы, без нашей мысли и памяти беспомощно, как дитя, однако же кричит о себе, зовет, дабы вернуться в лоно Дара Речи.

Как уже отмечалось на предыдущем уроке, наши пращуры были неутомимыми ходоками, путниками, мореплавателями. А еще романтиками, «очарованными странниками», ибо без всякой особой нужды все время норовили заглянуть за горизонт (окоем), посмотреть, есть ли у этого света конец. Благодаря их любопытству, страсти к путешествиям и миролюбивому отношению к малым народам, встречающимся на путях, мы нынче имеем территорию, составляющую шестую часть всей суши. И что бы ни говорили теперь наши «партнеры», в действиях наших пращуров нет даже признаков колонизации.

Скорее всего, движение это происходило по причине роковой предопределенности древнего этнического образования, обусловленного историческими предпосылками, географическим положением (существование на двух континентах) и «широкой душой» — переполнением некой внутренней космической энергией, вызывающей центробежные силы. Образовался сверхплотный и сверхтяжелый сгусток, который, как и любое физическое тело, стремился к «взрыву», дабы облегчиться и насытиться воздухом. Вероятно, такому уплотнению способствовала, как ни парадоксально, разноплеменность,   составляющая плоть этноса, слипание положительно заряженных частиц, ведическое, природное начало образа жизни разных по крови, но единых по духу племен, что исключало зарождение рабовладения в принципе. На огромной территории, где существовала скифо-сарматская общность, исповедовались одни и те же ценности и нравы, никто никого не угнетал, никто никому не мешал жить, всем хватало места, поэтому и не было войн.

Именно в таких условиях формировался национальный характер славян, что и является основным отличительным признаком третьей, существующей между Западом и Востоком, цивилизации. Тогда как иные, уже этнически сложившиеся народы испытывали в это время обратный эффект — центростремительные силы сжатия, увеличение плотности и удельного веса до «критической массы». Пожалуй, здесь и нужно искать причины возникновения античных империй и их последующей политической и культурной экспансии (Персия, новодельный Рим, Арабский халифат, средневековая Османская империя и в наше время — США). Здесь и зародилась «продвинутая» общественно-экономическая формация — рабовладение и стремление к владычеству над миром.

Наши разноплеменные пращуры, объединенные единым Даром Речи (цементирующая основа), общим мировоззрением и образом жизни, не имели привычной для Средиземноморья государственности, однако же существовали в особом «магнитном» поле на широком и малозаселенном пространстве, от которого захватывало дух. Это и выработало особую поведенческую реакцию, психологию «широкой души», открытости, бесхитростности или, как говорили греческие и арабские путешественники, простодушие.   Желая исследовать мир, испытать и освоить его, они шли на все четыре стороны, чаще всего, как пилигримы, без оружия, с одними гуслями, что и отмечают иные западноевропейские и арабские хроники.

Попробуйте объяснить португальским и испанским конститадорам, зачем тверской купец Афанасий Никитин ходил за три моря, имея с собой одну лишь лошадь? И назад с собой ничего не привез, кроме впечатлений. А с какой стати природный русич вдруг заговорил на нескольких языках (тюркском, персидском, арабском), излагая заметки о своем путешествии? Тоже полиглотом был? Исследователи говорят, таким образом скрыть хотел кое-какую информацию, про стоимость гулящих женок, например. Но зачем и от кого скрывать, если означенные языки в ту пору были известны даже не в портовом городе — в тверской глубинке?

Все эти вопросы — к вопросу о традиционной дохристианской национальной и религиозной терпимости на Руси, к «толерантности», ныне возведенной необразованными политиками в уродливый культ.

Дар Речи сохранил и донес до нас смысл и назначение всех терминов, коими обозначались воинские, гражданские, промысловые и прочие «работные» группы, пускавшиеся в путешествия. И ничего уже удивительного в том, что почти все они, по мнению наших «толмачей», якобы имеют тюркское происхождение. Начнем с самого распространенного слова артель.   Диву даешься, от каких тюркских аналогов его пытаются вывести! От орта   или более известного орда:   мол, шумная, гомонящая толпа, от урталай   — идущий позади народ. И далее от позднего французского картель!   Надо же как-то объяснить «темное» слово, распространенное, кстати, в подавляющем большинстве славянских наречий, как на юге, так и на севере, где татар в помине не бывало, впрочем, как и французов в глубокой старине. Но артели были, причем самые разные, в основном собранные по профессиональному признаку: плотники, каменщики, землекопы, кузнецы, сволочи (те, что летом на волоках перетаскивают суда), охотники, рыбаки, даже иконописцы, и те ходили артелями.

Раскрывается слово довольно просто: АР  —земля, тель  , телить   — волочь, тащить, причем медленно. Поскольку славяне жили вдоль рек, то и товары возили по водным путям. Вероятно, первыми артельщиками были бурлаки и сволоча, сезонные работники, жившие на волоках. Впоследствии эта профессия стала именем нарицательным и словом бранным из-за строптивого, гнусного характера у купца товар портится, а сволочи не спешат и выжимают из торговца лишнюю деньгу. Попробуй не заплати — бросят судно на суше и уйдут — в общем, как сейчас шабашники. А другой бригады, то бишь артели, скоро не найдешь, так что приходилось идти на уступки.

Кстати, от слова телить   (тащить) произошли слова теленок, телиться   (о животных), поскольку чаще всего при растеле нетели   (первотелке) и даже коровы теленка приходится в прямом смысле тащить, причем медленно, осторожно, сообразуясь с родовыми потугами. Отсюда и произошло слово тело — первоначально нечто беспомощное, неуклюжее, не способное к самостоятельному движению (например, рудное тело, мертвое тело, которое несут на кладбище скорбно и медленно). И от этого же нерасторопному человеку, который долго возится с чем-то, говорят: «Ну что ты телишься?».   Отсюда же телепаться   — тащится медленно, едва-едва. Слово метель    возникло из этого же гнезда: ME   — слогокорень, означающий мерность, то есть медлительность, неторопливое действие, когда ветер только метет. От сильного ветра начинается вьюга или пурга.  

Французско-итальянской пробы слово картель   явно заимствовано из славянского, ибо нет в этих языках его столь глубокой истории. И всего-то означает бумагу, договор   (карту), согласно которой создается производственная монополия. У славян же артель чаще всего собиралась стихийно, договаривались между собой и с подрядчиком устно, ну еще сопровождали данное действо чисто ритуальным обычаем, дошедшим до нас в виде фразы «ударить по рукам».

Синоним артели   еще более архаичное слово — ватаги.   Ну уж, кажется, здесь-то даже глухому слышится чистый славянизм. Ан нет, тоже заимствовано из тюркского! Хотя это слово в особенности получило распространение во всех наречиях — от верховий до низовий Волги-Pa, от Балтики до Урала и Сибири. Иные «просвещенные» толкователи выводят его даже из чувашского: мол, вата   — это палатка, комната, семья (?!). Возможно, у чувашей и так, но какое это отношение имеет к ватаге,   которые бывают варяжскими, разбойничьими, бурлацкими, воровскими и... птичьими!?

Перелетные птицы по осени собираются в ватаги (стаи, косяки, клинья) и улетают на юг. Именно здесь и сокрыта тайна происхождения слова. Поскольку вата   на многих славянских наречиях — воздух   или все легкое, пушистое, невесомое, хлопок к примеру (из которого делают вату), тополиный пух, шерсть с пушного зверька, коим утепляли (простегивали) царские, богатые одежды. В польском наречии вата   — короткая, легкая сеть (бредень), которым ловят рыбу, в индуизме Вата   — бог ветра (аналог нашего Стрибога), фактически он же и авестийский (зороастрийский) бог. ГА, как известно, движение. То есть изначально движение по воздуху, перелет птиц, и слово ватага   сразу же приобретает поэтический, образный смысл, характерный для Дара Речи.

Если артель   — слово суровое, земное, наполненное «грузным» смыслом, тяжестью медленного движения, волочения, то ватага   даже по звучанию легкое, летучее, стремительное. В большинстве толковых словарей, согласно азбучному строю, вата и ватага   стоят друг за другом, но даже и соседство не надоумило лингвистов поразмышлять на эту тему. И все потому, что само слово вата,   оказывается, тоже заимствовано из немецкого (Watte), но ни к ветру (Wind), ни к воздуху (Luft), ни к пуху (Flaum) оно отношения не имеет.

Однако же получается, ватага   — татарско-чувашско-немецкое слово, то есть полная нелепица!

Как известно, предводителем ватаги был в ата- ман.   Созвучие двух первых слогокорней полное, и тут в происхождении его можно не сомневаться. Даже в птичьих стаях есть манящий   за собой, ведущий, вождь, коему повинуются при дальних перелетах. Вы правильно подумали, слово атаман    образовалось от него вместе с отпадением знака В.   Разумеется, по этой причине оба слова отдали тюркам в рабство, мотивируя тем, что здесь отчетливо слышится ата,   на тюркском — отец. Это вот такая логика у кабинетных составителей этимологических словарей. И уже в расчет не берется, что ватаман   имеет огромный ареал рассеивания и более известно и употребляется на северных реках, озерах и морях, где ходили варяжские ватаги, ватаги ушкуйников, рыбаков, сволочей, разбойников и прочего промышляющего люда.

На Урал, Волгу, Дон и Кубань это слово пришло уже в усеченном виде — атаман,   и там укоренилось в разбойничье-военном лексиконе. И пора бы уже казакам обидеться на такую несправедливость. Мало того, что ключевое слово в полон отдали, так еще и целую историю под это подверстали: мол, происхождение кошевого атамана   (верховный, выборный атаман в Запорожской Сечи) от кумыкского коша   — кочевье! Будто и нет в славянских наречиях слов кошт   (сокровища, казна, деньги на содержание) или каст   — костяк, основа, состояние (отсюда кощей   — сказочный костлявый собиратель сокровищ). Будто нет в Даре Речи морского слова коч,    основного вида судна для плавания по рекам и северным морям, от коего и произошло слово кочевать,    первоначально передвигаться водным путем. Позже, с развитием скотоводства в степных районах, это слово перекочевало на сушу и приобрело сухопутное значение. На границе Архангельской и Вологодской областей есть место (довольно обширные сельхозугодья среди тайги), которое называется Кочевар,    буквально кочевье, путь в благодатную землю.

При чем здесь далекие, степные кумыки с кошем,   от коего произошло только известное слово кошара   — загон для овец?

С переселением запорожского казачества на вольный казачий Дон выборная должность кошевого постепенно разделилась на выборных же станичных, войсковых атаманов и старшин, потом и наказных (по наказанию государя). Однако ничто не исчезает бесследно. Атавизмом кошевого стал походный атаман,   который и водил ватаги казачков за добычей, например, в Персию за коврами и невестами или на Волгу за «зипунами» — грабить купеческие кочи.

Нет, я вовсе не отрицаю влияния языка малых народов на общеславянский Дар Речи. Но он всегда ограничен «контактной зоной», где долгое время жили бок о бок и часто сватали невест друг у друга, ибо не испытывали религиозных препятствий. Или в более поздние периоды, во время нашествий тюркоязычных степняков. И то чаще брали слова, оскорбительные для агрессоров, и дедали их бранными (баскак, варнак). Заимствование происходит в том случае, когда нет аналога, но крайней мере, так было всегда в допетровскую эпоху. Чем мог обогатиться славянский от специфических языков кочевых племен? А речь, между прочим, подчиняется некоторым законам физики, в частности, принципам сообщающихся сосудов, где естественное течение происходит в ту сторону, где меньше наполнение

Вот нас с детства вразумляли, что слово деньги    чисто тюркское, впрочем, как и халат, кувшин. Этимологи выводят его от тенге:   созвучие хоть и отдаленное, да есть — значение совершенно иное. И мы привыкли к этой мысли, но вот недолга: на Русском Севере, где татар не бывало, очень много топонимов и гидронимов, в точности повторяющих это слово. Например, в одной только Вологодской области есть расположенные недалеко друг от друга река Песья Деньга,    впадающая в Сухону, и еще одна река Аеденьга,    где на берегу одноименный поселок.

Говорящее слово деньга   с русского на русский переводится как движение света, дня.   Что вполне соответствует символическому смыслу серебряных монет-чешуек. Свет земной — отраженный, серебряный; свет небесный — золотой, златый, злат   — изливающееся на твердь земную солнечное семя.

А там, где есть река, в названии которой символ света, там Дар Речи.