Каждый день — прекрасный день

 

Самую яркую демонстрацию ребячливого, игривого состояния я наблюдала в Японии во время нашей встречи с дзэн-буддистским учителем. Когда он вышел приветствовать нас, его рот растянулся в улыбке, глаза лукаво прищурились, да и весь он был окутан тончайшим покрывалом смеха. Какое удовольствие встретить архетипичного дзэнского учителя!

Откуда только берется это безграничное счастье? Какая вера стоит за его духовным мастерством? Когда мы спросили его об этом, последовал ответ: ”Каждый день — прекрасный день!”

Учитель воспринимал каждое переживание так, как если бы оно было единственно правильным в данный момент. Он мог рассказывать о чем-то достаточно серьезном, а через мгновение хохотать до слез. Вера в то, что “каждый день — прекрасный день”, напоминала нам: если мы хотим плыть по волнам наших переживаний, нам необходимо верить, что все самое абсурдное, непомерно трудное, мучительное и загадочное исполнено смысла. Если мы больны или на улице дождь, то все же этот день может быть прекрасным, если "забраться внутрь" этих ощущений и творчески помочь им раскрыться.

 

 

"Ребенок" у барьера

 

Позиция ребенка — полезный метанавык, когда требуется помочь человеку, натолкнувшемуся на свой барьер (см. главу 2). Это происходит, когда кто-то приблизился к переживанию новой стороны своего "я", но колеблется и отходит назад к своей привычной идентичности. В этот момент новое переживание возникает и блокируется. Терапевту и клиенту полезно почувствовать себя снова детьми и перешагнуть этот барьер так, как это сделали бы дети. Это качество воскрешает в нашей памяти то время, когда мы свободно экспериментировали с жизнью: события еще не были столь однозначными, а жизнь была богата сюрпризами и выдумками. Склонность к игре может помочь принять те наши стороны, от которых мы так или иначе отрезаны.

 

Отстраненность

 

Детский взгляд на мир и отношение ко всему с юмором тесно связаны с другим метанавыком — отстраненностью. Отстраненность — это особое чувство, при помощи которого мы выходим из сложившейся ситуации, отступая назад и открывая “мета” точку зрения, или, другими словами, внешнюю точку зрения. Всем нам знакомо чувство отстраненности в те неуловимые моменты, когда, откинувшись на спинку стула, мы слегка цепенеем или впадаем в транс. Погрузившись в это чувство, мы получаем возможность взглянуть на драму жизни со стороны.

Точно так же терапевт, целиком поглощенный первичным процессом клиента, может действовать не столь эффективно, как тот, который, почувствовав в себе отстраненность, на какой-то миг отступает назад. Более широкая перспектива может дать информацию о тех аспектах процесса, которые каким-то образом выпали из его поля зрения. Возможно, он настолько запутался в происходящем, что упустил какие-то детали. Следуя за своей отстраненностью, терапевт вместе с тем выходит за границы привычных способов работы и отношений, опять становясь гибким и открывая внутри себя свободный дух экспериментаторства.

Отстраненность часто ассоциируется с юмором. Дон Хуан постоянно смеялся над серьезностью и самомнением своего ученика Карлоса. Всякий раз, когда Карлос становился серьезным или расстраивался, дон Хуан разражался смехом. Этот смех происходил из чувства отстраненности. Дон Хуан говорил Карлосу: ”Пока тебе кажется, что важнее тебя на этом свете ничего нет, ты не сможешь почувствовать мир вокруг себя. Ты похож на зашоренную лошадь, ты видишь только себя самого, отдельно от всего остального”[75].

Юмор и отстраненность несут в себе слегка непочтительное, но сочувственное отношение к нашему обычному мировосприятию. Мы не только уважительно относимся к первичному процессу, который сам по себе достаточно однобок, но также твердо поддерживаем вторичный процесс и его послания. В последнем примере, Арни не остановился на страхе этой женщины перед “ведьмой”, но помог ей раскрыть это переживание и понять о себе нечто новое. Юмор и отстраненность — вот способ объяснить нашему первичному процессу, что существует еще очень много миров, которые ждут своих открывателей.

Этот сторонний, отрешенный взгляд на вещи как раз и делает клоунов такими смешными. Вы замечали когда-нибудь, как в самый серьезный момент стоит комедианту повернуться к аудитории и сказать что-то совершенно очевидное, и все начинают хохотать? Комики на какой-то момент отдаляются от ситуации и говорят что-нибудь неуместное или непочтительное — то, о чем многие из нас думают, но никогда не произнесут это вслух, так как по уши увязли в происходящей драме.

Арни самый забавный из всех, кого я знаю. Как-то он работал с мужчиной, страдающим астмой. Объясняя, на что похожа астма, мужчина демонстрировал это, сильно надавливая Арни на грудь. Арни призывал его продолжить, но мужчина неожиданно и резко спросил: "Вы боитесь, что я могу сделать это еще сильнее?" Арни медленно произнес: ”Да, такая мысль пронеслась у меня в голове!” И оба рассмеялись. Не раз я видела, как Арни вклинивался в отношения между супругами, когда они были безмерно поглощены друг другом, витая в облаках или шумно споря, и насмешливым, забавным голосом говорил: ”А что вы здесь делаете? Кто-то в трансе? Есть кто дома?”