Не принимая на веру свои собственные сигналы

Экология также означает, что терапевт не считает свои собственные сигналы чем-то не требующем доказательств. Многие терапевты обучены не привносить в работу свои собственные процессы. Это может быть важно в тех случаях, когда терапевт не умеет внимательно следовать обратной связи клиента. И все же современные достижения в психотерапии и физике напоминает нам, что все мы являемся неотъемлемой частью поля, в котором живем.

Осознать и ввести в работу свои сигналы означает, в частности, рассматривать себя в качестве канала более крупного сновидящего поля, которое стремится к самовыражению[70]. В этом суть теории поля, утверждающей, что трудно понять, где мы, как индивидуумы, начинаемся и где заканчиваемся. Все происходящее в конкретном поле или атмосфере является частью общего сновидящего процесса. Мы не можем более разделяться на Я и Ты, а должны сконцентрироваться на выражении сновидящего процесса, где бы он ни проявился.

Решение не принимать на веру свои собственные сигналы может иметь очень важный результат. Я вспоминаю терапевта, который работал с женщиной, страдающей от желудочных спазм. Она хотела, чтобы терапевт прикоснулся к ее животу, но тот отметил для себя, что не может этого сделать, и поведал о свой нерешительности клиентке. Женщина начала приводить многочисленные примеры, когда медицинский персонал обходился с ней бесцеремонно и навязчиво. Проигнорируй терапевт свою реакцию, опять бы получилось навязывание чужого мнения. Но в этом случае терапевт корректно внес в работу свои чувства, и женщина начала рассказывать свою историю. Совместный процесс развивался дальше, причем его направляла сама клиентка.

Конечно, каждый терапевт должен сам решать, когда вносить свои собственные сигналы в работу и нужно ли это делать. Во многом это зависит от сложившихся обстоятельств и стиля работы терапевта. Если он вносит в работу свои переживания, это значит, что он должен очень внимательно наблюдать за обратной связью клиента и настраиваться на нее.

 

Экология в групповой работе

 

Концепция экологии применительно к работе с группой предполагает, что мы выделяем не только те аспекты жизни группы или сообщества, с которыми группа себя идентифицирует, но также и те, которые она, группа, стремится игнорировать или которые не соответствуют идентификации этой группы. Так мы помогаем отвергаемым аспектам выйти на первый план. Например, современные организации, построенные по неиерархическому принципу, могут пренебречь или вовсе “отбросить” роль человека в группе, который стремится взять власть в свои руки и возглавить группу. Экология в этом случае может означать творческий подход к всестороннему представлению этого иерархического голоса и позволить ему наладить связи с остальными частями группы. Одна группа, пережившая такого рода процесс, обнаружила, что в действительности нуждается в большей структуризации и сильном лидере, который мог бы принимать линейные решения. Терапевт-фасилитатор способен выделить идентифицированные роли в группе, всесторонне представить отвергаемые части и позволить взаимодействовать всей системе в целом. Эта работа часто подводит сообщество к большему пониманию и прочувствованию происходящих внутри него процессов[71].

На одном из недавних семинаров небольшая группа работала с трудностями взаимоотношений. Было много шумных споров, порой доходило до столкновений. И только одна женщина сидела в углу и тихо смотрела на происходящее. В накаленной до предела атмосфере эта женщина представляла собою отвергаемую или вторичную часть группы. Когда ее спросили, что она чувствует, та ответила, что ей очень грустно и невыносимо тяжело находиться в конфликтной ситуации. По мере того, как она говорила, остальные, до сих пор разговаривавшие громко и зло, начали в знак согласия кивать головами, поскольку они тоже испытывали подобные чувства, но в пылу словесных баталий не успевали заметить свою собственную неудовлетворенность. Когда каждый высказал свой страх и уныние по поводу конфликта, тучи рассеялись и все участники почувствовали, что стали ближе друг другу.

Переработка оценивает те стороны наших переживаний, которые обычно мы считаем совершенно очевидными. В мире, где более невозможно без ущерба для себя накапливать мусор, терапевт тоже перерабатывает сигналы и информацию, находящиеся как раз за пределами нашего обычного сознания. Таким образом он открывает более значительный сновидящий процесс, который лежит за ничего не значащими на первый взгляд переживаниями.

СКЛОННОСТЬ К ИГРЕ

И ОТСТРАНЕННОСТЬ

 

Когда мы становимся взрослыми, спонтанность и свобода ребенка часто остаются в стороне, и мы нередко упускаем их в терапевтической практике. Эта глава начинается с примера, где склонность к игре ребенка есть и у клиента и у терапевта. Далее мы самым внимательным образом изучим этот метанавык, и, кроме того, метанавык отстраненности.

 

Злая ведьма

 

Белокожая американка сказала, что иногда ей кажется, будто она теряет рассудок. Женщина поведала, что обнаружила в себе нечто дьявольское, неистовую и злую ведьму. Она всегда знала о ней, затаившейся где-то глубоко внутри, и надеялась, что та никогда не даст о себе знать. Она боялась и ненавидела ее. Что делать?

Бесстрашный Арни подошел к ней и как охваченный любопытством ребенок сказал:

— Ух ты, а давайте посмотрим на эту ведьму!

— Что?! — оторопела женщина, — Я хочу избавиться от нее!

— Да, я понимаю, — сказал он, — но Вы только покажите мне на секундочку, на что эта ведьма похожа. Вам нельзя и дальше оставаться с ней.

— Хорошо, но я тебя предупреждала, — сказала она, — лучше поостеречься... она уже здесь!

Лицо женщины начало покрываться морщинами, ее глаза сделались маленькими и блестящими, а волосы, казалось, вдруг встали дыбом. По мере того, как искажалось ее лицо, то же самое происходило и с ее телом: плечи поднялись, туловище изогнулось, пальцы скрючились и стали похожи на когти! Она бросила быстрый, угрожающий взгляд на Арни.

— Доброе утро! — приветливо сказал Арни, широко раскрыв глаза. — А я и не знал, что Вы здесь! (Взволновано) Давайте как следует все посмотрим!

Арни слегка потянул женщину за ее сучковатую руку, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Неожиданно женщина-ведьма быстро, изо всех сил обхватила его вокруг талии и, сделав выпад в сторону его коленей, схватила Арни за ноги. Он удержал равновесие, и началась бурная схватка.

Все это время Арни внимательно следил за энергичными движениями женщины — и когда она толкнула его и теперь, когда они в исступлении катались по полу. Женщина-ведьма несколько раз неожиданно тявкнула и взвизгнула и в конце концов... захихикала!!! Что-то изменилось!

Она больше не боролась. Ее сильные движения превратились в маленькие прыжки. Она смеялась и визжала, используя руки Арни как опору и, отталкиваясь от них, подпрыгивала высоко в воздух. Они вместе играла и прыгали.

Вдруг женщина с удивлением посмотрела на Арни, и он спросил:

— Что за блеск сейчас в Ваших глазах? Что-то изменилось!

Она очень торжественно произнесла:

— Я больше не злая ведьма!

— Да, и кто же Вы теперь?

— Я в точности как шаловливый ребенок. Я люблю играть и смеяться и чтобы кто-нибудь по-настоящему занимался со мной! Это так здорово, а я отказалась от всего этого, когда была ребенком. Во мне было много дикой энергии, но я сдерживала себя, потому что считала: девочке это совсем не к лицу. Я так долго шла к такой себе. Так здорово проделывать это вместе с Вами, повстречать кого-то, кто бы поиграл со мной!

— Да, — сказал Арни. — Эта злая ведьма явилась напоминанием о необузданном и игривом ребенке, который пытался выбраться наружу. Она прекрасна! Я люблю играть с ней! Как радостно познакомиться с Вами такой!

 

* * * * *

В этом примере мы можем отметить несколько метанавыков. Для начала мы обратили внимание на сочувствия, когда Арни приветствовал отверженную часть этой женщины, то есть то переживание, которое она первоначально назвала “ведьмой”. Арни не ограничился описанием ее состояние (см. главу 6). Действительно, изображение этой женщиной своего переживания в виде “злой ведьмы”, скорее всего, происходит из социальной категоризации и подавления женской энергии и силы. Поэтому, вместо того, чтобы остаться в этой статичной картинке, они переработали эту информацию и, раскрыв ее, обнаружили радость и экстаз игривого ребенка.

Арни также пребывал в игривом и непредсказуемом настроении. А теперь давайте исследуем метанавыки склонности к игре, юмора и отрешенности.

 

Игра

 

Склонность к игре и ребячливость проявляются, когда мы испытываем любопытство. В них есть чувство свободы и непосредственности по отношению к переживаемым жизненным событиям. В такие моменты мы готовы открыть что-то новое.

Психотерапия, конечно, занятие серьезное. Мы все имеем дело с трудными проблемами, мучительными взаимоотношениями, смертью, физической болью, социальными проблемами, зависимостями. Казалось бы, испытывать счастье или шутить в подобных ситуациях — кощунство. И в то же время есть шумные дети, которые радуются жизни, наслаждаются моментами буйства и непредсказуемости. У них своя точка зрения на все происходящее, они настолько поглощены игрой, что некогда вникать в случившиеся события. Конечно, чтобы внести в работу игровое начало, терапевт должен всегда быть начеку, отмечать обратную связь клиента и реагировать на нее.

Поступая по-детски, мы раскрепощаемся и глубже погружаемся в, казалось бы, неизменное переживание. Это состояние готовности к игре возникает из особого мировосприятия, которое многие из нас несут в себе с детства, — из радости и изумления перед загадочными и непредсказуемыми картинами жизни. Лао Цзы напоминает, что мы должны “еще раз стать маленькими детьми”.

 

"Мудрец в миру застенчив и покорен — он выглядит смущенным.

Люди смотрят на него и слушают.

Он ведет себя как маленький ребенок"[72].

 

Как хочется повернуть жизнь к себе лицом! Насколько захватывает открытие сокровенного процесса, который только этого и ждет! Буддисты назвали бы этот метанавык “экстазом” или "живым удовольствием":

 

"Радостный интерес к происходящему... Принятие закона Дао наполняет наши умы великой радостью и продлевает момент экстаза. Настоящее наслаждение в поисках истины приводит к бодрости духа"[73].

 

Игровое начало и свобода

Склонность к игре освобождает нас от обычных идентичностей и общепринятых норм. " Игривость" как качество терапевта может внести изменение в стиль его работы, раскрыть иррациональные импульсы и сигналы, впустить в ситуацию нечто абсурдное или заставить его двигаться, играть или петь и просто чувствовать себя во время работы свободнее. Это могло бы быть и приглашением расслабиться в моменты усталости, зацикленности или тупиковой ситуации. Позволив возникнуть этому чувству, мы можем открыть дорогу новым знаниям и прозрениям.

Я вспоминаю, как работала с довольно застенчивой женщиной, которая, как она сама сказала, чувствовала себя очень подавленной. Здесь не имеет значения, что я предложила, но она стала еще глубже погружаться в свою депрессию. Чувствуя себя утомленной и не зная как выйти из тупика, я начала прислушиваться к своим импульсам и, к полному моему удивлению, ощутила в себе ребенка, которому хочется поиграть. Я спросила, не будет ли она возражать, если я попробую исследовать свои чувства. Получив ее согласие, я начала прыгать и играть в игрушки, которые находились в моей комнате. Вдруг женщина засмеялась и подползла ко мне на коленях. Мы с ней довольно долго играли и смеялись, как маленькие дети. Женщина поведала мне, что стала настолько взрослой и ответственной, что теперь и не подступиться к тому ребенку, который жил внутри нее. Поэтому то она и сделалась такой угрюмой и потеряла интерес к жизни. Она поняла, что ей необходима "игривость", чтобы стряхнуть с себя это состояние и жить по-новому.

 

Юмор и глупость

Склонность к игре как метанавык неразлучна с чувством юмора. Жизнь — штука забавная, а иногда даже смешная. То тут, то там можно встретить шутников, ловкачей, клоунов, комедиантов и сумашедших, способных рассмешить и заставить по-другому взглянуть на жизнь. Сочинения даосов всегда полны юмора. В Китае к художнику относятся как к человеку “глупому, сумасшедшему, с причудами или эксцетричному”.

В изумительной книге "Путь Дзэна" Алан Уоттс (Alan Watts) рассказывает о дзэнских живописцах, постигших прелесть нелепости. Он описывает работу двух художников, которые рисовали патриархов и дзэнских учителей таким образом:

 

"... Отрешенные как лунатики, нахмуренные, громко кричащие, хохочущие во все горло, праздно проводящие время, всецело предоставленные судьбе. Следуя своим излюбленным темам, они выбрали в качестве прототипов для дзэнских образов двух сумасшедших отшельников Хан-шан и Шин-те и непомерно толстого любимца публики Пу-тая, стремясь этим удивительным сочетанием счастливых бродяг и мошенника передать блестящую нелепость и пустоту дзэнской жизни"[74].

 

Уоттс рассказывает, что неизменной темой любого дзэнского искусства является “... нецелеустремленность жизни... выражение художником своего внутреннего состояния, ведущего в никуда в неопределенный момент времени.” В известном смысле терапевт-даос может быть немного глупым. Он не знает, куда идти; он наслаждается бесцельным путешествием, пока жизнь дарует ему этот путь. Он пустоголов и следует за природой.

Некоторые современные терапевты, такие как Фриц Перлз и Милтон Эриксон, рискнули шагнуть за пределы исключительной серьезности терапевтической "схватки" и показали, что жизнь и терапия вовсе не обязательно должны быть усердными, мучительными и взвешенными переживаниями. Очень серьезный терапевт смотрит на жизнь как на чрезвычайно важное дело. Терапевт, который замечает свою склонную к игре натуру, скорее отметит, что жизнь также может быть радостной и волнующей. Такой терапевт иногда чувствует себя счастливым и свободным — как "безрассудный" мудрец, живущий одним днем, зная, что никуда не надо идти и ничего не надо делать. Однако этот мудрый человек гибок, в нужный момент он может переключиться и стать серьезным и ответственным.