О том, как сеньор де Бетанкур послал Жана Ле куртуа поговорить с ганнибалом, который находился в балтарэ

Монсеньор де Бетанкур, возмутившись наконец постоянными оскорблениями в их адрес со стороны слуг Гадифера, Ганнибала и Данрака, послал Жана Ле Куртуа и еще несколько человек в форт Балтарэ поговорить с ними. Он передал им через Ле Куртуа просьбу не нарушать клятвы, которую те обязаны были соблюдать. Они ответили, что постараются держать данное слово. Тогда Жан Ле Куртуа спросил Ганнибала и Дандрака, зачем же они разорвали письмо, которое монсеньор де Бетанкур написал им. Они ответили, что это было сделано по приказу Альфонса Мартена и других. Тут началась перебранка, о которой пришлось бы очень долго рассказывать. Жан Ле Куртуа через переводчика потребовал привести пленных канарцев, находившихся у Ганнибала, ибо под его надзор отдали тридцать <человек>, которые должны были выполнять различные работы, например пасти скот или делать что-либо другое. Когда те пришли, Жан Ле Куртуа приказал своему переводчику отвести <пленников> в его жилище, что и было сделано. Возмущенный и разгневанный Дандрак заявил, что он не имел права так поступать и что никто не может повелевать ими, кроме Гадифера. На это Жан Ле Куртуа ответил, что у Гадифера нет никакой власти. «Ваше дело думать, что вы были или продолжаете быть его слугой, но ни вы, ни он не имеете никакой власти на этой земле. Монсеньору де Бетанкуру было угодно, чтобы я, недостойный, стал его заместителем. И поскольку это угодно ему, я буду служить ему так, как положено. Меня поражает, как вы осмеливаетесь так вести себя, ведь я хорошо знаю, как Гадифер поступил по отношению к монсеньору де Бетанкуру, нашему господину; и хотя они трудились вместе, тот, кого вы называете своим господином, никогда не вернется на острова, [125] чтобы что-нибудь требовать здесь». Услышав эти слова, Андрак закричал в страшном гневе, чтобы он не смел говорить такое и бесчестить его хозяина, что Гадифер не вредил монсеньору де Бетанкуру и что без него завоевание островов не продвинулось бы так быстро. «Но я хорошо понимаю, что у меня нет сил бороться с вами, поэтому я попрошу вступиться за нас и обращусь за помощью ко всем христианским королям, как это принято делать». Надо сказать, что Андрак и Ганнибал были задеты главным образом тем, что у них хотели отобрать их долю пленников, но у монсеньора де Бетанкура не было такого намерения, и позже он их умиротворил. Видите ли, Андрак и Ганнибал постоянно завидовали его людям, и, если бы их было больше, они бы уже давно причинили тем какие-нибудь неприятности. Но <людей> монсеньора де Бетанкура и раньше, и сейчас было в десять раз больше. И когда Ганнибал и Дандрак увидели, что ничего не смогут сделать и на их оскорбительные слова никак не отвечают, им пришлось подчиниться. Жан Ле Куртуа, забрав своих пленников, явился в Ришрок к монсеньору де Бетанкуру и сообщил ему, что встретил злых и очень заносчивых людей, которые разговаривали с ним свысока. «Кто они?» – спросил монсеньор де Бетанкур. «Да это Ганнибал и Дандрак, – ответил Жан Ле Куртуа, – и все из-за того, что я захотел взять у них пленных; другие тоже имеют право на свою долю, а не только они; и никому не дано распоряжаться отими людьми>. Если их послушать, можно подумать, что это они должны быть сеньорами островов и без них ничего бы здесь не было сделано. И, честное слово, монсеньор, если верить их словам, то получается, что ни вы, ни ваши люди совсем не те, кем являетесь на самом деле. Мне кажется, что и вы тоже это хорошо заметили». «Молчите, – сказал монсеньор, – вам не надо мне этого говорить, ибо я уже давно хорошо знаю этих людей и думаю, что их господин написал им о том, что произошло в Кастилии и как он пытался <завоевать доверие> короля». Монсеньор де Бетанкур продолжал: «Я не хочу, чтобы с ними поступили несправедливо, ведь они тоже имеют право на свою долю и часть [126] пленников, как и другие. Кроме того, я найду способ, чтобы все остались довольны. Когда я буду возвращаться, то увезу их с собой на их родину, и таким образом мы освободимся от них. Не нужно отвечать злом на зло, пока есть возможность делать добро; нужно всегда скрывать свое недовольство и заботиться о своей чести больше, чем о своей выгоде».

Глава семьдесят седьмая